Даниэль Зеа РэйЕгерь
Посвящается моему отцулучшему рассказчику в нашей семье.
Пролог
Куда ускользает надежда твоя,
Что пламенем ярости так обжигала?
Она ведь сияла, она ведь спасала,
Пока ты на прочность ее проверяла.
Ты тянешься следом и пальцы дрожат,
Ты рвешься за ней, но ее не нагнать.
И взгляд уж потух, и гнев вдруг угас.
Жизнь без надеждывот он твой крах.
Ни марево мыслей, ни тлен всех побед
Не смогут вернуть тебе этой потери.
Останется горечь о прожитом дне
В пустом бытие, безвольном и сером.
Куда убежала надежда твоя,
Что пламенем ярости так обжигала?
Сквозь трещины этого бренного тела
Она утекла в закат бытия.
***
Роден, расскажи, как ты чувствуешь себя сегодня?
Она хотела поднять голову, но удержать ее не получилось, и голова склонилась на бок.
Я бо ..бо не
Ты больше не будешь?
Да, рот Роден распахнулся и язык вывалился наружу. Было трудно его заправить назад, но она справилась.
Каждый раз ты обещаешь вести себя хорошо и снова возвращаешься сюда. С чего мне опять верить тебе?
Не верь
Хочешь прожить остаток жизни в таком состоянии?
Не не хочу
Ты снова отрастила длинные ногти. Мне приказать их остричь?
Не-е-ет! Нет! Роден даже пошевелила пальцами, выражая протест.
Знаешь, что изменилось на этот раз? На этот раз всем на тебя плевать. Они устали. От выходок, от вечного чувства вины, от тебя, в конце концов. При встрече со мной твоя мама задала мне лишь один вопрос.
Роден мысленно улыбнулась, продолжая неподвижно сидеть.
Она спросила: «Сколько?», и достала именную платежную карточку. Уверена, что сейчас ты хочешь расхохотаться. Что касается меня, ты же понимаешь, что мне тоже глубоко наплевать Моя б воля, я бы отпустила тебя сейчас же. Но, твоя мама все оплатила и придется отработать. С этого дня тактика твоего лечения будет изменена. Завтра тебе перестанут давать лекарства, а через неделю ты станешь участником группы по психокоррекции суицидального поведения. Продержишься три месяцаи я тебя отпущу.
По Пошла ты на хренпромычала Роден.
Сеанс окончен. Увозите.
***
Роден сопроводили в комнату психокоррекции и закрыли за ее спиной дверь. Прежде она не раз бывала здесь, вот только в «групповухе» никогда не участвовала. Убогая обстановка «уютного домика» давно набила оскомину. Деревянные полы, деревянный стол, обитые шелком деревянные кресла, диван и даже резная рама на темном смотровом стекле вдоль одной из стен казались дешевыми фальшивками. Становилось жаль деревья, которые загубили ради создания столь безвкусного интерьера. А это матовое стекло? Что может лучше напомнить о том, что ты в неволе, чем подделка под зеркало?
Роден плюхнулась в кресло, сбросила с себя тапочки и вытянула ноги. Окинув взглядом собравшихся, она скривила губы и отвернулась.
Теперь мы в полном составе, оживилась Кашпо. Давайте начнем с того, что представимся друг другу и немного расскажем о себе.
Повисла тишина.
Ну что ж, вздохнула Кашпо, тогда начнем с участника по правую руку от меня и будем двигаться против часовой стрелки. Все согласны?
Тишина.
Пожалуйста, представьтесь, попросила Кашпо, кивая пухлой девице с розовыми волосами.
Элайза Арти, ответила та.
Можно просто имя, улыбнулась Кашпо, Элайза.
Да пошла ты! ответила девица и показала доктору средний палец, чем вызвала у Роден искреннюю усмешку.
У девчонки руки ходили ходуном. Ее явно ломало. Не то от препаратов, которыми ее не меньше месяца кормили здесь, не то от синдрома отмены чего-нибудь повеселее в свободной от предрассудков жизни.
Элайза, расскажи нам, пожалуйста, немного о себе, вновь попросила Кашпо.
Девчонка сжала кулачок и поднесла его к губам.
Хорошо, Элайза. В следующий раз, мягко отозвалась Кашпо и взглянула на мужчину, сидящего на диване.
Роден покосилась на незнакомца и тут же отвернулась.
Меня зовут И. У меня депрессия длиною в жизнь и мне периодически надоедает так существовать, он улыбнулся и показал два ряда отбеленных зубов.
Чем ты занимаешься, И-и-и? спросила Кашпо.
Кутежом я занимаюсь, И. откинулся на спинку дивана и развел руки по сторонам, устраиваясь поудобнее. Баб трахаю, в игры играю.
Просераешь семейное добро? не удержалась от комментария Роден.
Элайза захихикала в кулачок. И. вскинул бровь и уставился на Роден.
Если есть, что сказать, могу уступить очередь!
Себе уступи, буркнула Роден.
Что прости?
Прощаю! она развернулась к нему лицом и уперла локти в колени.
Она знала, что в вырезе больничной рубашки ему видна ее грудь. Порезанная, покрытая татуировкой грудь. И. сглотнул и отвернулся, а Роден вернулась в прежнюю позу.
Спасибо, Идрих, натянуто улыбнулась Кашпо. Следующий?
Историю этой женщины Роден желала услышать. Наверное, из всех, сидящих здесь, только ей досталось от жизни так же много, как и Роден.
Меня зовут Мистроль. Я попала в авиакатастрофу на своем корабле. Теперь я такая, какой вы меня видите. Ни мужа, ни любовника, ни детей. Я всегда думала, что жизнь моя будет насыщенной и яркой. К сожалению, я сгорела не в огне наслаждений, а в пламени пожара. Теперь мне жить не весело, а больно.
Мистроль замолчала и настала очередь говорить Роден.
Лоскутное Одеяло, произнесла она и повернулась к Мистроль. Ты не против, если я буду называть тебя Лоскутным Одеялом?
Роден! гаркнула Кашпо.
Следует отдать Лоскутному Одеялу должное: она с достоинством кивнула и ответила:
Нельзя.
Зря, повела плечом Роден. Доктор Кашпо говорит, что принятие себя такой, какая ты есть, один из этапов успешной терапии.
Кашпо?! прыснула смехом Элайза.
Да, Язва. Я называю ее Доктором Кашпо!
Роден, с угрозой отозвалась Кашпо.
Доктор Ночной Горшок, если угодно! повысила тон Роден.
Как ты назвала меня? опомнилась Элайза.
Язва, повторила Роден.
Да пошла ты, сука!
Ржать в кулачок, пока другие отгребают, это же про тебя, Язва!
Лицо Элайзы побледнело, и она отвернулась.
Хороша терапия, засмеялся И. Может и мне кличку дашь, Страшила?
Красавчик, как ни в чем не бывало, пожала плечами Роден.
Хм-м, кивнул И. Мне нравится.
Не стоит благодарности.
Роден, ты расскажешь нам о себе? устало произнесла Кашпо.
Меня зовут Страшила. Я страшная и уродливая, как снаружи, так и внутри. Меня никто не любит, Роден задумалась, даже кошак, живущий в нашем имении вот уже тринадцать лет. Всем насрать на Страшилу. А Страшиле насрать на всех. Хотела избавить мир от своего присутствия, да вот, Роден запрокинула голову и уставилась в потолок, бляди не дают
Лучше бы дали! пискнула Язва.
Вот и я их прошу, а они меня к Доктору Кашпо. Говорю же, бляди
Спасибо, Роден, вздохнула доктор. Следующий?
Следующий, отозвался мужчина в кресле, чем привлек внимание Роден.
Она склонила голову, взглянула на чудака и вернулась к созерцанию потолка.
Мы все должны хотя бы представиться, напомнила Кашпо.
Следующий, повторил мужчина.
Но ты последний в группе, Паскаль.
Мужчина вольготно закинул ногу на ногу и поудобней устроился в кресле.
Называйте меня «Темный», попросил он.
Темный? переспросила Кашпо.
«И в сумраке печалей не разглядеть его лица. Он отравляет все своим приходом. Он Темный, как его душа, и, в то же время, Онпосланник Бога».
Роден медленно склонила голову и уставилась на мужчину, который цитировал поэму Сугрида Лэвэодного из малоизвестных суирских поэтов.
«Я верую, что все есть связи в этом мире, произнесла она. И там, где правит Свет, в тени нас поджидает Тьма. А если Он десница Бога, то в сумраке печалей у Смерти все же нет лица».
Хлопок. Еще один. Роден повернулась к аплодирующему Красавчику. Кажется, тот был впечатлен.
А мне начинает нравится ваша кампания! весело заявил он. Кто написал эту помпезную хрень о смерти?
Сугрид Лэвэ, ответил Темный.
Никогда о нем не слышал, Красавчик повернулся к Лоскутному Одеялу. А ты слышала о таком?
Нет, пожала плечами она.
А ты, Язва?
Пошел ты! шикнула та.
Красавчик прищурился и наклонился вперед:
Может еще кого-нибудь процитируешь, а, Темный?
В другой раз, Индрих, улыбнулся тот.
А ты вообще с какой планеты? продолжал напирать Красавчик.
С дальней, ответил он.
Опять секреты! Мы же вроде как самые родные в этом месте. Яолманец, он указал пальцем на свои светящиеся голубые глаза, только в гробу погаснут. Одеяло у нас суирянка, он подмигнул ей, если только не крашенная с отбеленной кожей. Язва, он повернулся к ней лицом, ты ведь с Ливзеры: вы все там бронзовые, по-моему. Страшила, он указал пальцем на Роден, ты ведь тоже суирянка? Ну, или была ей когда-то А вот кто ты такой, Темный?
Мать суирянкой была, ответил он.
А отец? насупился Красавчик.
А отец ее изнасиловал, Темный закрыл глаза и отвернулся.
Повисла тишина.
Дерьмовое происхождение! выдала Язва и засмеялась в кулачок.
Все, включая Кашпо, уставились на нее.
Доктор Кашпо, произнесла Роден, может, закруглимся на сегодня?
В этом я соглашусь с тобой, Роден. Сеанс окончен. Встретимся завтра.
Темный первым подскочил с кресла и зашагал к выходу.
***
Время вечернего досуга. Роден воротило от него. Их запирали в большом зале со всякими игрушками, где они должны были хоть чем-нибудь себя занять. Хорошо, что заведение «престижное». Там был выход на веранду, где, пялясь в окна, Роден могла покурить.
Окинув взглядом унылое сборище себе подобных, она зашагала в сторону веранды. В правом углу зала Красавчик беседовал с Лоскутным Одеялом. Одеялко посмеивалась, то и дело поглядывая на Темного. Темный сидел в гордом одиночестве за столом и играл в шахматы сам с собой. На косые взгляды Лоскутного Одеяла он внимания не обращал, хотя Роден готова была поклясться, что он их заметил. Язва донимала кого-то в кататонии и радовалась этому, как дитя малое. Дура, что еще сказать. Дура обернулась и помахала рукой Роден. Вот онаоборотная сторона «групповухи». Сейчас каждый из них будет считать, что вправе кивнуть Роден, помахать рукой или, что еще хуже, подойти и заговорить с ней.
Она вышла на веранду, достала елотку и попросила одного из санитаров прикурить. Тот, естественно, не отказал и поднес к елотке зажигалку. И за это им платили. За огонек, за улыбки, за вежливость, за цепкие руки и стальные объятия. Все включено в этом элитарном заведении.
Роден присела в кресло у окна, затянулась и выпустила колечко дыма. Пачка елоток заканчивалась, а с визитами к Роден никто не спешил. Можно было дать денег какому-нибудь санитару и попросить его принести новую пачку. Одна проблема: счета Роден мать заблокировала, а наличных у нее не было. Что она вообще здесь делала? Как докатилась до полного отстоя в своей яркой и столь впечатляющей жизни? Перед глазами всплыло знакомое лицо, и Роден передернуло.
Привет! улыбалась Одеялко. Могу я к тебе присоединиться? и не дожидаясь разрешения, плюхнулась в кресло рядом.
Одеялко достала из кармана рубашки пачку елоток и щелкнула пальцами, подзывая к себе санитара. Тот подошел, хотя мог и не подходить.
Огоньку не найдется? кокетливым голоском пропела Одеялко.
Санитар молча дал прикурить. Одеялко затянулась и вложила бумажку ему в руку.
Благодарю!
Всегда к вашим услугам, ответил довольный сотрудник, пряча деньги в карман и тут же удаляясь.
Почему я тебя раньше здесь не видела? поинтересовалась Одеялко.
Потому что раньше меня здесь не было, ответила Роден, отворачиваясь к окну.
Я разговаривала с Язвой. Оказывается, она многих здесь знает. И Красавчика помнит, и тебя
Да что ты? улыбнулась Роден. И что же Язва обо мне рассказала?
Что ты сука, каких поискать.
У Язвы распад личности. Не советую слишком много с ней общаться.
Лоскутное Одеяло прищурилась, глядя куда-то в сторону.
Красавчик сказал, что Язва бывала здесь раз пять минимум.
Будет и шестой, вздохнула Роден.
Почему? Одеяло повернулась к ней и изобразила на лице неподдельный интерес.
Она зависима. Здесь ее кормят одним, на воле она ест другое. Как только передозродственнички запирают ее здесь. Круг замыкается. А от постоянных передозов мозги начинают плавиться. У нее уже почти расплавились.
Как у тебя это получается?
Я просто наблюдательна, Роден затушила окурок.
Эй, девчонки, вы не скучаете?
Легок на помине, буркнула Роден.
Красавчик придвинул стул и присел напротив, едва ли не касаясь ее коленями.
Скажи, ты вся такаяон задумался, подбирая слово, яркая?
С какой целью спрашиваешь? Роден пыталась сохранить хладнокровие и случайно не подправить его аристократический нос.
Страшилка, не обижайся. Я любя!
Так вот в чем твоя проблемапонимающе кивнула Роден. И давно на уродство тянет?
Красавчик засмеялся и подмигнул.
Люблю баб с характером!
Так иди и поищи себе бабу. А мы с Одеялком, как дамы благородного происхождения, тебя здесь подождем.
Простите, дамы! он поднял руки. Обознался!
Роден схватила его за ладонь и выкрутила руку.
Если хочешь свести счеты с жизнью, улыбнулась она, показывая запястье Красавчика с белесым рубцом Одеялку, резать нужно продольно, а не поперек. Чем глубже, тем лучше. А вот это, Роден отбросила ладонь, показуха чистой воды.
Тебе виднее, шлюха, бросил в ответ Красавчик и удалился.
Роден достала елотку, отобрала из рук Одеялка дымящийся окурок и подкурила от него.
Бойся этого урода, произнесла она. Он из нашей группы самый конченый.
Ты что-то знаешь? прошептала Одеялко, явно испуганная замечанием Роден.
Я таких тварей чую издалека.
Лоскутное Одеяло поежилась и отвернулась.
А Темный наблюдает за тобой, произнесла она.
Не за мной, вздохнула Роден. Он наблюдает за тобой.
Нет. Как только ты мимо него прошла, он то и дело на тебя поглядывал.
Это потому что ты рядом сидишь, и подловив очередной взгляд черных глаз с воодушевлением помахала Темному рукой.
Темный тут же отвернулся.
Расслабься, Роден затянулась, сегодня он на тебя больше смотреть не будет.
Злая ты, вздохнула Одеялко.
Сука просто, вот и все. Ты только не расстраивайся. Ты нравишься Темному. Если и он тебе нравится, можешь закрутить.
Одеялко поморщилась.
С Темным?
А почему нет? хмыкнула Роден.
Одеялко огляделась по сторонам и встала.
Хорошо поболтали. Завтра курнем вместе?
Завтра будет видно.
Лоскутное Одеяло зашагала в зал, прошла мимо одиноко сидящего Темного, потом остановилась, обернулась и вернулась к его столу. Дальше Роден не подглядывала. Не прилично это, вроде как Хотя, кому она заливает?
Уже девять. Пора отдыхать, объявил санитар.
Пора, вздохнула Роден и бросила дымящийся окурок в пепельницу.
Эй ты!
Она обернулась, точно так же, как и все остальные, собравшиеся у выхода.
Вернись и затуши окурок! кричал санитар.
Сам затуши. Или за эту услугу я не заплатила?
Вот дрянь! гаркнул он, схватил Роден за плечо и повел на веранду.
Остальные молча наблюдали со стороны. Зеваки, что еще сказать.
Туши! лицо Роден оказалась прямо над дымящимся окурком.
Она подула на него, чтобы затлели и другие окурки.
Туши, я сказал!
Мэйфилд, не надо, послышалось из-за спины.
Я с этой сукой хорошо знаком! Она мне руку прокусила, дрянь!
Надо же, хмыкнула Роден. Запомнил
Туши! лицо Роден оказалось прижатым к столу.
Она начала брыкаться, пытаясь скинуть тушу, навалившуюся сверху. Санитар уперся пахом ей в зад и захохотал.
Может, ты этого ищешь?
Роден потерлась о него бедрами и, чувствуя, как ослабла хватка на шее, медленно разогнулась.
Может, и ищу, прошептала она, прижимаясь всем телом и плотоядно улыбаясь очередному извращенцу.