Всё ясно.
Чудесно. С этой минуты ты снова на службе, и я назначаю тебя старшим. Все тебя, запоминай, все теперь будут слушаться. Кроме меня, конечно. И кроме Него, министр показал глазами вверх. Начальник криминальной полиции и все его люди с этого дняя уже приказалв полном твоём распоряжении. Только никому про случившееся ни гу-гу.
Ни звука, пообещал Гавличек, взирая на большого человека самыми честными глазами. Его немало позабавило тыканье бывшего ученичка. Что ж, иной раз приходится быть снисходительным, хоть и нелегко это. Стоит жить слепым, глухим и немым, только не жить рядом с властной, сильной и радостной чернью, вспомнил он (совсем некстати) чьи-то слова.
Хотя знаменитый в прошлом сыщик и дал понять всесильному министру, что ему всё понятно, на самом деле ничего ему понятно не было, но к такому натуральному состоянию полного неведения прославленный детектив за долгие годы службы успел целиком привыкнуть, как к неизбежному спутнику своей неординарной профессии.
Так что будем делать? с надеждой спросил вышедший в верха способный ученик.
Сначала будем думать, а потом действовать, пояснил никуда не вышедший бывший учитель. Ведь нужно же было как-то потянуть время, пока что-нибудь само собой не прояснится. Лучше этого безупречного приёма наука пока ещё ничего предложить не сумела.
Дубовец без удовольствия подумал, что сам он не знает о чём думать, а тем более как действовать, но открывать такие мысли, недостойные его высокого положения, не стал, а, наоборот, уверенно произнёс:
Я тоже так считаю.
Гавличек одобрительно кивнул головой.
Великое искусство разговора состоит в том, чтобы уметь красноречиво молчать, но уж если придётся говорить, то суметь сказать много и одновременно не сказать ничего, что наложило бы на говорившего хоть какие-нибудь обязательства, и при этом не упустить ничего такого, что очень понравится другой стороне, имеющей надежды найти в словах первой стороны полное подтверждение справедливости своих неутолённых желаний и верности собственных ещё не созревших мыслей.
Помолчав несколько минут, что показывало полное уважение к последним словам министра, заслуживающим исключительно глубокого осмысления, Гавличек, исходя из собственных представлений об умственных способностях собеседника, полувопросительно сказал:
Вы, конечно, считаете, что начать следует с осмотра места происшествия.
Нам неизвестно, оценил ли проницательный начальник в должной мере бесконечную деликатность отставного детектива, но будем надеяться, что тактичность учителя пришлась по душе ученику.
Именно это я имел в виду!
Здесь свежий взгляд, особенно ваш, будет совсем не лишним, скромно высказался Гавличек, спрятав яд насмешки настолько глубоко, что и сам его почти не заметил.
«Во, соображает!» про себя восхитился Дубовец, воспалённый замечательным продуктом закавказских лоз, а вслух важно сказал:
Разумеется!
Вдвоём стали осматривать кабинет Его Величества, а самого короля попросили на время выйти, чтобы не путался под потерявшими твёрдость ногами умелых сыщиков и не мешал их профессиональной деятельности своими ненужными советами.
Висевшие на стенах портреты венценосных бабушек и дедушек надолго привлекли внимание приметливого детектива. Он и так и этак рассматривал их: с прищуром и без. Словно, вглядываясь в потускневшие холсты, вопрошал людей, давно покинувших этот мир, не было ли их участия в последнем похищении, а если не было, то, может быть, заметили нечто необычное.
Дубовец тем временем настойчиво рылся в ящиках письменного стола. Не потому что надеялся сыскать там корону, а всего лишь из праздного любопытстваа что там хранит глава государства? Добыча оказалась небогатой: два прошлогодних календарика, плохо пишущая авторучка, пригласительный билет на свадьбу принца Фелипе, старые подтяжки, заграничный орден, коробка с оловянными солдатиками, логарифмическая линейка в красном футляре, театральный бинокль, две колоды карт, четырнадцать скрепок для бумаг, журнал с фотографиями недостаточно одетых красавиц, роман Чарльза Диккенса с оторванным началом (из-за этого название книги установить не представлялось возможным, но стиль автора угадывался без труда).
Заскучавший король просунул голову в дверь и спросил Дубовца:
Расскажите мне, как вы намерены раскрыть это ужасное преступление.
Дубовец покраснел и с надеждой взглянул на Гавличека.
Я вам сейчас всё объясню, сказал детектив. Существует несколько способов раскрытия преступлений. Каждый имеет свои достоинства и, увы, свои недостатки. Не будь недостатков, хватило бы и одного способа на все случаи жизни. А так иной раз приходится комбинировать.
К какому же способу намерены прибегнуть вы? поинтересовался Вышеслав.
Это будет зависеть от обстоятельств. Вполне возможно, что в этом деле мы прибегнем к индуктивному методу, когда цельная картина преступления понемногу сформируется как обобщение мелких частностей. Именно так мы расследовали крупнейшее хищение импортной мебели со склада в Зелёных Горках. И всё получилось просто замечательно.
Но может так случиться, что в другом случае более плодотворным окажется дедуктивный метод, когда, представив себе для начала общую картину во всей её полноте, мы от неё перейдём к частностям. Как раз таким способом мы раскрыли памятное ограбление банка на Заречной улице. Оба эти метода хорошо известны всем интеллектуалам.
«Никак не могу понять, в чём между ними разница», подумал король.
Конечно, конечно, они мне хорошо известны, поспешно сказал король и прикрыл дверь.
Потом сыщики обшарили пол и нашли утерянную министром пуговицу, а с ней несколько закатившихся монеток и античную золотую заколку для волос. Очень красивую, с большим вкусом сделанную (русалка верхом на дельфине). Снова пригласили короля и показали ему находку. Но тот сделал вид, что не проявил интереса, и сказал, что, скорее всего, заколка принадлежит одной из служанок, заходивших вытереть пыль.
А чтоу вас служанки в антикварном золоте ходят? удивился простодушный Гавличек.
Вышеслав насупился и попробовал спрятать находку в карман, сказав, что просит по пустякам к нему не обращаться. Но следователь остановил его.
Извините, Ваше Величество, вежливо, но твёрдо сказал он, отбирая драгоценность. Эта вещица может оказаться ценнейшей уликой, способной вывести нас на правильное направление поисков.
Королю оставалось только покориться. Но он не удержался и съязвил:
А как же индукция и дедукция? Я начинаю подозревать, что без обо всём говорящих улик и абсолютно всё объясняющих вещественных доказательств ваши всепобеждающие методы, о которых вы мне рассказывали, наверное, совершенно бесполезны.
Совершенно верно, радостно откликнулся детектив. Нам преступление без улик и тому подобноговсё равно, что астрологу небо без звёзд.
И какие же улики вы больше всего цените? спросил Вышеслав, проявляя снисходительный интерес к далеко не царскому занятию сыска.
Я вам сейчас всё расскажу, обрадовался Гавличек, давно не имевший случая показать во всём блеске свой непревзойдённый класс. Многие думают, что самое главное для следствияэто папиллярные линии пальцев, пятна крови, пряди волос, пахнущие порохом гильзы на ковре, следы на снегу или глине и прочая мишура. Пустяки всё это. Посмотрите сами, сколько здесь волос на полу насыпано. Вот, глядите, я поднимаю длинный волос, явно принадлежавший блондинке. Чей он?
Я не знаю, ответил король, заливаясь необъяснимой краской смущения (королева-то была жгучей брюнеткой).
И я не знаю, успокоил его детектив первой категории. Если я стану возиться с каждым волоскомсмотрите, сколько их здесь, и здесь ещё, я и через сто лет не разгребусь. Улики должны быть такими, чтобы сразу было видно, что к чему. Помню, когда расследовали безнадёжное дело по поводу ужасной расправы над молодой княгиней Шахназаровой, что послужило главной уликой? Пуговица, сударь! Самая обыкновенная пуговица от мундира. Как только она мне попалась, я тут же еёхвать и прямиком в офицерское собрание. Там все толкутся, и уже многие выпивши. Я тоже потолкалсяхожу и присматриваюсь. Вижукрасавец-ротмистр у стойки стоит и уже заметно набрался. Есть на что посмотреть: головапод люстру, плечиГеркулес позавидует. Одним словоморёл! А на груди этой птички ровно одной пуговички не хватает, точь-в-точь, как у вас сегодня, господин министр. Я подхожу к нему небрежно, берусь за другую пуговку ичик её ножичком.
Полюбуйся, милейший, говорю я этому непревзойдённому герою. Не кажется ли тебе, что они в чём-то схожи? И предъявляю ему обе пуговицы. А ониодинаковые!
Видели бы вы, как смутился бедняга, как что-то бессмысленное лопотал в своё оправдание. Ничто ему, разумеется, не помогло, хотя потом он и уверял на суде, что был в тот роковой вечер сильно пьян и оттого совершенно ничего не помнит.
Действительно, странная история, отреагировал король на интереснейший рассказ великого сыщика.
Но это ещё не всё, поторопился порадовать его Гавличек. Я вам сейчас расскажу про другой случай, где важнейшей уликой послужила обыкновеннейшая куртка. Такие у нас на базаре тридцать талеров стоят. А если поторговаться, то и за двадцать пять отдадут. Так вот
Помилуйте, сказал король.
Нет, вы только послушайте. Завёлся тут у нас медвежатник высшей категории. Сейф за сейфом обчищает, а следовникаких. Бизнесменырыдают, банкирыобеспокоены. И все костерят нашего брата, хотя мы трудимся во всём поте лица своего. Долго ничего не получалось, но потом мы всё-таки его взяли. В тот месяц погода в наших краях стояла на редкость жаркая. Даже ночь не приносила желанной прохлады. И этот поразительный мастер, ковыряясь в сверхпрочном шведском сейфе, по всей видимости, жутко вспотел. Вот он и снял куртку, чтобы тело освежить. Сейф он, разумеется, открыл, денежки вынул и гордо удалился, а вот куртку свою позабыл. А в карманеоткрытка от какой-то влюблённой в него Агнешки, и адрес на ней написан. Так что утром мы этого молодца прихватили. Помню, он сильно удивлялся, как мы сумели так быстро найти его. Вот что значитнастоящая улика: собственная куртка преступника, а не какие-то там неизвестные волосы.
Вышеслав потряс во все стороны головой, скороговоркой сказал, что тоже не прочь освежиться и поспешно выскочил за дверь.
Поиски короны продолжились без него.
На всякий случай сняли с потолка люстру, сорвали обои и паркет да ещё безжалостно вспороли обивку кресел и дивана. Однако и там короны не сыскалось. Старательный Дубовец по подсказке Гавличека даже в камин забрался, но только зря вымазался. В примыкавшем к кабинету туалете тоже ничего существенного не нашлось, кроме ведра, швабры и огромнейшего количества пакетов недорогих бумажных салфеток. Последняя несуразность могла кого угодно заставить задуматься и даже стать основой новой версии преступления, но Гавличек был стреляный воробей и по ложному следу идти не стал.
После того как в кабинете не осталось ни одной неповреждённой, следовательно не осмотренной, вещи, детектив удовлетворённо хмыкнул и сказал, что теперь самое время пойти другим путём и сделать главную ставку на человеческий фактор.
Это как? спросил генерал, испачканный, утомлённый и озабоченный.
Qui prodest? ответил Гавличек, демонстрируя отменное знание латыни, а вместе с ней и юриспруденции.
Посмотрев на вспучившиеся глаза своего питомца, сыщик сжалился и пояснил:
Надо подумать, кому всё это было выгодно.
И впрямь, оживившийся министр уловил брошенную мысль на лету с изяществом безнадзорного пса, радостно хватающего косточку, кому это выгодно? И главноезачем?
Как видите, член кабинета умел развивать очевидные мысли в единственно верном направлении. А ведь претензии на глубокое понимание прописных истин не каждому даны.
Давайте сядем и хорошенько подумаем, кому и зачем могла понадобиться королевская корона, вот какое предложение сделал детектив.
Согласитесь, в данный момент это было наилучшим вариантом ввиду отсутствия других предложений.
Сели и подумали.
Новые мысли не пришли.
Тогда на сегодня достаточно, сказал Гавличек, заметивший, что в данный момент у министра сохранилось лишь одно желание: забыться в здоровом и продолжительном сне.