Не попадись мужикам! крикнул ему на прощанье Игоня. Вертаться не торопись, тут тебя хлебом-солью не встретят!
Добраться до лешего оказалось не так-то просто. В дебрях, где он обитает, сам черт ногу сломит. А уж волчья лапа то и дело попадает то в яму, то в лужу талого снега, то скользит по сырому глиняному склону, то натыкается на бурелом. А колючки-то, колючки так и виснут на шкуре со всех сторон, и попробуй их счисти, когда вместо рук лишняя пара ног, а вместо пальцев когти.
Деревянная изба лешего выглядела жалко даже по сравнению с логовом вурдалака. Она пряталась в самой чащобе, и только едкий дымок над дырой в крыше давал знать, что тут кто-то есть. Самого лешего не застать где его только носит?
Горихвост сел на задние лапы и принюхался к ветру. Дикий лес жил своей жизнью: скрипели старые древесные стволы, колыхались засохшие сучья, голосили ошалевшие от предвкушения весны птицы, шумели заросли густого кустарника. Кряжистые стволы лесных старожилов угрюмо взирали на гостя, забравшегося в чужие владения.
Вурдалак подозрительно уставился на одну из осин, тщательно обнюхал ее и гавкнул:
Распут, хватит в прятки играть! Разговор есть.
Осина судорожно взмахнула ветвями, сдвинулась с места и приняла облик высокого дикаря в грубом рубище и дырявой шапке.
Кочедык тебе в ухо! Как ты меня распознал? спросил леший.
Все вокруг на ветру колышутся, ты один застыл, будто столб. И навозом от тебя несет так, что за версту можно почуять.
А от тебя несет псиной, обиделся леший.
Это от того, что жизнь собачья. Но я явился не лаяться.
Не до тебя мне сейчас. Деревенские мужики идут лес жечь. Если я их не запутаю, они, чего доброго, до самого Мироствола дойдут и его подпалят.
Я тебе помогу.
Ты уже помог, когда Черную книгу стащил.
Да не брал я ее!
Упырю сказки сказывай.
Вурдалак разозлился и прыгнул. Его зубы щелкнули у крючковатого носа лешего. Вблизи тот оказался не таким высоким, как выглядел издали всего на голову выше обычного человека.
Ага, вот ты и попался! возликовал Горихвост. Лапти-то на тебе совсем новенькие, из свежего лыка. А куда старые дел? Покажи-ка их. Живо!
Сначала поймай меня! проскрипел леший и с неожиданным проворством отступил в чащу.
Горихвост бросился за ним. Поначалу ему чудилось, что догнать неуклюжего дикаря, продирающегося сквозь подлесок плевое дело. Однако как вурдалак ни стремился вперед, как ни обдирал шкуру о густые кусты леший ближе не становился.
Распут двигался не спеша, перешагивая через овраги и бережно раздвигая заросли. Но при всей его внешней неспешности угнаться за ним оказалось никак невозможно.
Что за наважденье? высунув язык из пасти, остановился Горихвост.
Он едва успевал отдышаться. Леший оглянулся и хитренько подмигнул ему. Вурдалак зарычал, вскочил с места и резко скакнул, и снова не смог достать даже до пятки лесного хозяина.
Аццкое пекло! Хитришь? Ничего. Я тоже хитрить умею. У лешего все шиворот-навыворот и задом наперед. И вонючее свое рубище он носит на левую сторону. Вот и выходит, что у него одна сторона, а у меня другая, оттого мы и не встретимся.
Горихвост скинул с плеч волчью длаку и принял людской вид. В человеческом облике продираться сквозь чащу оказалось совсем неудобно. Да ему и не этого было надо. Сбросив с себя тертый кафтан, он ловко вывернул его наизнанку и одел исподней стороной вверх. Правый сапог обул на левую ногу, а левый на правую. Пояс рубахи завернул пряжкой за спину. Мир вокруг преобразился. Кусты перестали цеплять и запутывать, а деревья хлестать ветвями. В три шага он добрался до лешего, ухватил за рубище и резко дернул назад:
Нет, ты во всем мне сознаешься, или я тебя в щепку сотру!
Ох, и настырная же ты псина! глухо ухнул чащобник.
За псину ты еще поплатишься! пообещал вурдалак. А пока отвечай: твой это лапоть?
И он вынул из-за пазухи улику, подобранную на поляне. Леший расхохотался:
Ты дурной или поганок нанюхался? На размер взгляни. Сам попробуй, нацепи эту мелочь на мою ступню.
И он вытянул кряжистую ногу, похожую на толстый древесный корень. В самом деле: его кривая подошва была раза в три шире, чем лапоть из ларца. Плетенки лешего не только размером, но и видом не походили на ту, что держал Горихвост.
Но ведь кроме тебя, в лаптях никто больше не ходит, опешил вурдалак.
Мужики ходят в деревне, возразил Распут.
Где деревня, а где мы? все еще соображая, пробурчал Горихвост.
Не простой это лапоть, скривил деревянную рожу леший. Я б его даже трогать не стал. Заговоренный он. Злой.
А то ты у нас добрый.
К тем, кто леса не портит добрый. А кто рубит и жжет тут уж не до добра.
За дремучей чащобой послышались голоса. Меж деревьев замелькали огоньки факелов, косы и топоры звонко запели, вонзаясь в подлесок и расчищая дорогу целой толпе мужиков во главе с сельским старостой Воропаем.
Легки на помине! бросил с досадой Распут. Как они только дебри прошли, мухомор им всем в щи? Совсем страх потеряли. Видно, знают, что нет у нас книги, иначе ни в жисть не решились бы лезть.
Как они могли это узнать? Кто им сказал? вскрикнул Горихвост.
Почем я знаю? Беги-ка отсюда. А я встречу гостей, как положено по лесному уставу.
Нет, брат. Лес и для меня дом. Вместе живем, вмести и драться за него будем! возразил Горихвост и спешно накинул длаку.
Ай! Да здесь чертов волчара! испуганно заголосил Воропай, тыча в его сторону дубиной с горящей просмоленной паклей на конце.
Разрази гром Еропку! сказал молодой парень с рябой рожей, останавливаясь за его спиной. Вот это тварь! Как будто из самого пекла явилась. Шкура навыворот, а лапы-то, лапы! Назад коленями выгнуты, будто нарочно сломали.
Мужики сгрудились с расширенными от страха глазами. Никто не решался сделать и шагу. Горихвост угрожающе зарычал и собрался куснуть Воропая за ляжку, но стоило ему двинуться вперед, как все тело с головы до хвоста пронзила острая боль.
Что за черт? Отчего спина с лапами будто треснувшее стекло?
Ребяты, этот оборотень маху дал! азартно завопил рябой Еропка. Глядите, он и оборачиваться-то не умеет!
Кто не умеет оборачиваться? Я? Ах ты, стервец! Отведай-ка моего клыка
Серый! зашептал на ухо леший Распут. Ты кафтан с сапогами забыл обратно переодеть. Посмотри на себя!
Горихвост огляделся и ахнул. Его задние лапы торчали, неестественно вывернутые коленями назад, а шкура напялилась шерстью вниз, так что наружу смотрела дубленая подкладка цвета протухшего мяса.
Нападаем! Смелее! Жги эту адскую зверюгу! завопил староста, потрясая факелом.
Мужики неуверенно сдвинулись с места. Леший шагнул вперед и закрыл собой Горихвоста, широко растопырив корявые руки, похожие на древесные сучья. Ему на голову тут же набросили рыбачью сеть. Леший запутался и начал барахтаться, не удержался и грохнулся оземь, высоко задрав ноги в новеньких лаптях.
Глядите, а он не такой уж высокий! тоненьким голоском крикнул Еропка. Вяжи его крепче. И оборотня не упустите!
Воропай ткнул пламенеющим факелом прямо в нос Горихвосту. Аццкое пекло! Пламя! Самое страшное, что может быть в лесу. Не зря его длака хранит столько следов от подпалин. Справиться можно с любой бедой, но не с огнем.
Вурдалак отшатнулся и понесся назад, преодолевая ломоту в спине и лапах. Мужики позади улюлюкали и ликовали.
Горихвост! Я пропал. Спаси Дерево! Найди книгу! кричал ему вслед Распут, беспомощно барахтающийся в сетях.
У кого еще мог быть такой лапоть? оглянувшись, прохрипел вурдалак.
Над его головой пронесся камень, он прижал уши и припал к земле.
Разве что у русалки? гугукнул в ответ лесовик. Та живет по-над речкой. Деревенщина в речку всякий мусор бросает, а вода ей приносит. Она свесится с ветки и ловит, старьевщица.
Вижу! Тут он! завопил Воропай, раздвигая кусты и нацеливая на него самострел.
Прожужжала стрела, едва не впившись в прядающее ухо.
Беги-и-и! протяжно завыл леший.
Горихвост позабыл о приличиях и драпанул со всех лап. А сзади уже ломилась сквозь лес разнузданная толпа, готовая сжечь и порушить все на своем пути.
Даже на темном фоне голых ветвей Мироствола трудно было разглядеть русалку Шипуню. Лесная дева забралась так высоко, что ее неестественно бледные ноги сливались с обрывками облаков, проглядывающих сквозь корявые сучья. Горихвост вцепился передними лапами в морщинистую кору, вытянул морду и гаркнул:
Шипуня, ко мне, быстро!
Еще чего! состроила ему насмешливую рожу русалка. Полезай ко мне сам, если коготки не обдерешь.
Вурдалак щелкнул зубами от злости и даже тявкнул с досады, чего век не делал.
Лей слюну, лей! дразнила его русалка. Слюнявчик тебе не подвязать?
Горихвост сбросил длаку и встал на ноги. Нижний сук висел высоко не допрыгнуть. Имей он хоть три человеческих роста и то бы не дотянулся. В задумчивости почесав шерстяной клок на загривке, он принялся приводить одежду в порядок.
Шипуня спустилась пониже, свесила со скрипучего сука густые, с зеленым отливом волосы, и принялась издеваться:
Что, Серый, не по зубам тебе яблочко? А ты позлись, позлись. Нечего было обкрадывать братию.
Никого я не обкрадывал!
Вор! Татище! Переветник! Предатель! самозабвенно изливала на него поток оскорблений русалка. Рыбья кость тебе в глотку! Бычий цепень в кишки!
Горихвост выхватил из-под мятого кафтана свою единственную улику драный лапоть и со всех сил запустил им в гримасничающую физиономию девки. Лапоть звучно шмякнул русалку по щеке. Та истошно завопила, перекувыркнулась и свалилась с ветки. Горихвост едва успел отскочить, иначе она угодила бы прямо ему на макушку.
Вурдалак осклабился, обнажив пару желтых клыков, и придавил ее коленом к земле.
Сгинь, ворог! Расшиб меня до смерти! верещала русалка, извиваясь на чахлой траве.
До какой еще смерти? тут уж настал его черед усмехаться. В тебе нет ни капли живой крови.
Изыди! Не смей прикасаться ко мне этой колдовской лихоманью!
Вот этой?
Вурдалак подобрал упавший лапоть и принялся тыкать им в рожу Шипуни.
А-ой! Перестань! в диком испуге завизжала она. Все, что хошь скажу, только уймись!
Это твой лапоть?
Дурак, что ли? Не видишь, как он меня жалит? Я его даже тронуть боюсь.
Тогда откуда он взялся?
Видать, от селян. В нем деревенская ворожба. Чай, какая-то ведьма превратила его в оберег против нечисти. Кто повесит такой на дворе к тому наши не сунутся.
А почему мне от него ни жарко, ни холодно?
Ты чужой, ты нездешний. Ни одной ведьме не придет на ум пересчитать всех тварей на белом свете. Меня, лешего, упыря любой знахарь упомнит. А тебя, видать, позабыли, когда наговоры читали.
Кто еще мог держать этот лапоть?
Может кто-то из деревенских. Да мало ли кто? Почем я знаю, что на уме у людишек?
Горихвост перестал прижимать ее к кочке и поднял колено. Русалка тут же вскочила и полезла на дерево. Он завернул лапоть в тряпицу и спрятал за пазуху.
Это что еще за допрос? раздался за спиной грозный окрик.
Аццкое пекло! Только этого не хватало. На лицо Горихвоста упала холодная тень упыря. Демон хлопнул перепончатыми крыльями и взмыл в воздух, готовясь напасть. Из его крючковатых пальцев вылезли острые когти и нацелились вурдалаку в глаза.
Вахлак, стой! Ты видишь, я даже не в волчьем обличье, выкрикнул Горихвост. Не собираюсь я с тобой драться. Мне только поговорить.
Шкуру с тебя сниму тогда и поговорю, пообещал упырь и ястребом ринулся вниз.
Горихвост едва успел ускользнуть. Люди не приспособлены к бою с нечистой силой. В человеческом облике только землю мотыжить да коз доить, а коли драться нужны волчьи зубы и звериная ловкость. Вурдалак едва успел развернуть свою длаку, как упырь налетел и вырвал ее из рук.
Посмотрим, каков ты, когда не стоишь на всех четырех! гоготал упырь, дырявя и без того видавшую виды шкуру кривым когтем.
Ах ты, тварь! заревел Горихвост. Без волчьей силы меня задумал оставить? Да я тебя в землю зарою!
Легко сказать! Упырь в два раза выше и в три тяжелее. Шкура жесткая не прокусить. Лапы длинные за три аршина достанет, ухватит за горло пальцами-змеями да придушит в два счета. Разве только умом не блещет, как и все местные лесовики: взял, да и отбросил длаку подальше, чтоб не мешала.
Горихвост метнулся к ней, как к спасению, да недоглядел. Упырь камнем свалился на плечи и прижал к чахлой траве. Ох, и тяжела же его туша! А длаку он бросил нарочно, для приманки. Какой я простак!
И тут чей-то тоненький голосок пропищал:
Серый, держись! Длака у меня. Тяни плечи накину!
Упырь удивленно разинул пасть, из которой дохнуло смрадом, и оглянулся. Позади него скакал смехотворно маленький злыдень Игоня, победоносно вздымая в игрушечных ручках скомканную волчью шкуру. Воспользовавшись замешательством противника, вурдалак извернулся и выскочил из-под тяжелой туши.
Лови! крикнул Игоня, кидая длаку ему.
Горихвост подхватил ее и без промедленья накинул. Миг и он уже стоит на всех четырех, щеря клыки и размахивая хвостом.
Я тебя и в таком виде порву! гаркнул упырь и взмыл в вышину.
Серый, сюда! уже звал Игоня с порога пещеры.
Его пестрая шапочка, прикрывающая гриву волос, едва виднелась из-за кряжистых корней дуба, за которыми зиял мраком вход в подземелье. Вурдалак молнией метнулся к нему. Упырь в воздухе начал закладывать лихой разворот, да перестарался и врезался пятаком в Древо.
Лезь в пещеру! подтолкнул Игоня.
Что ты? Там дверь в пекло. Я сроду туда не совался, боязливо заупирался Горихвост.
Эта дверь уже век не отворялась, тянул за рукав Игоня. Да и теперь отворить ее некому. Без заклинания из Черной книги Лиходей не появится. Спускайся, да будь осторожен тут ступеньки шатаются.
Горихвост сделал шаг под темный свод и задержался. Клок волчьей шерсти на его загривке встал торчком, уши прижались. Зубы непроизвольно ощерились, из-под потрескавшихся губ высунулись желтые клыки.
Тут никого! звал Игоня. Смелее!
Горихвост шагнул вниз, но каменная ступень под его сапогом покачнулась, он потерял равновесие и покатился в темноту, оббивая бока.
Оппаньки! вредненько расхохотался Игоня. Сейчас я свет сделаю.
Злыдень хлопнул в ладоши, и на стенах вспыхнули факелы. Горихвост поднялся и отряхнулся. После яркого света дня в пещере было еще темновато, но глаза быстро привыкли.
Пещера под Миростволом казалась на удивленье просторной. Стены были завешаны коврами с вытканными сценами дикой охоты. По углам высились сундуки, из-под крышек которых сверкали золотые монеты и самоцветные камни.
Посмотри, сколько здесь разных богатств, заговорил злыдень, любовно поглаживая ладонью россыпи драгоценностей. У деревенских мужиков дух перехватит, едва они это завидят. Они затем и идут, чтобы эти богатства разграбить. Поверь: стоит им почуять наживу, и ничто их не остановит. Уж я-то знаю!
Горихвост двинулся вдоль сундуков, равнодушно скользя взглядом по сверкающим венцам и чашам. В дальнем конце пещеры виднелась каменная дверь, уводящая в глубокое подземелье. По обе стороны от двери высились мраморные статуи демонических воинов в тяжелых доспехах. Их разинутые пасти пугали рядами зубов, а свирепые морды горели такой яростью, что вурдалак непроизвольно оскалился и издал глухой рык.
Он заставил себя подойти и толкнул дверь ладонью. Она не поддалась. Сдвинуть ее нечего было и думать мокрый камень был неподвижен, как скала.
Не боись, никто тут не появится, бормотал Игоня, перебирая длинными пальцами золотые монетки из сундука. Разве что мужики.
Их-то я и боюсь, возразил Горихвост. У нас теперь одна надежда на Лиходея.
Лиходей глубоко, в самом пекле, шептал Игоня себе под нос. До нас ему дела нет. У него, поди, таких сокровищ пруд пруди. Станет он их защищать?
Думаешь, дело в сокровищах? спросил вурдалак и внимательно посмотрел на злыдня.
А в чем же еще? искренне удивился тот. Что здесь еще такого, за что стоило бы убиваться?