Нам стоит подождать Руну.
Она с раненым из Аурвангера. Просто вытащи стрелу. Глубокий голос брата оглушительным громом отдавался в моей голове. Он стиснул мою руку, и, выругавшись, я отдернула ее. Я хотела, чтобы он вытащил стрелу, но при мысли о том, что он хочет меня утешить, становилось плохо.
Фигура передо мной немного сдвинулась в сторону, и пламя озарило лицо мужчины. Фиске.
Я дернулась назад.
Не приближайся ко мне!
Его ладонь накрыла мой рот, а я в ответ вцепилась пальцами в его горло, стискивая кадык. Он оттолкнул мою руку.
Не прикасайся ко мне, прошипела я, извиваясь на столе.
Он собирается вытащить стрелу, Элин. Тише. Ири стоял рядом со мной, разрывая ткань на полоски.
Это ведь его рук дело! Я уперлась взглядом в Фиске, ярость переполняла меня изнутри, и сердце колотилось так, словно вот-вот вырвется из груди.
Но лицо Фиске оставалось абсолютно бесстрастным.
Не рань он тебя в плечо, другая стрела пронзила бы твое сердце, и сейчас ты лежала бы мертвая в лесу. Тебе следует благодарить его.
Вне себя от ярости я уставилась на Ири.
Благодарить его? Меня бы здесь вообще не было, если бы не он. Я так сильно стиснула зубы, что едва могла внятно говорить.
Я же сказал, чтобы ты не преследовала нас. Фиске вытер лоб рукой. Его ладони были влажными от моей крови. Я могу вытащить стрелу прямо сейчас, или можешь подождать Руну. Это может занять некоторое время.
Вытаскивай. В голосе Ири слышалась усталость, в глазах застыла тревога. Это выражение его лица я помнила очень хорошо, ведь мне так часто приходилось его видеть.
Еще!
Я слышала его голос, эхом раздававшийся в моих мыслях. Солнце садилось над фьордом, и в темноте было сложно что-нибудь разглядеть. Отец смотрел из окна нашего дома, его силуэт четко вырисовывался в свете пламени.
Еще, Элин!
Ири был всего на полтора года старше меня, но я всегда казалась гораздо меньше. Я не могла как следует держать щит, чтобы использовать его в сражении. И поэтому ему пришлось научить меня сражаться без него, удерживая топор в левой руке, а мечв правой. Он был весь в синяках и кровоподтеках, тренируя меня перед нашим первым сезоном сражений.
Еще!
И теперь в его глазах застыло то же выражение. Он размышлял, хватит ли у меня сил.
Фиске подошел ближе, и я настороженно уставилась на него. Я понимала, что выбора нет. У меня бывали ранения и раньше, но такой боли я еще никогда не испытывала.
Фиске посмотрел мне прямо в глаза.
Будет больно.
Ири протянул мне кусок кожи.
Просто сделай это. Я прикусила кожаную полоску, глубоко вздохнув, и уставилась в потолок.
Ири подложил руку мне под затылок, и я вцепилась в него дрожащими руками. Стрела затрещала у меня за спиной, и тут же перед глазами промелькнула ослепительно-белая вспышка, озарив всю комнату. Я застонала, уткнувшись в грудь Ири, изо всех сил сжимая его рубаху, а Фиске нащупал переднюю часть стрелы и защемил ее кончиками пальцев.
Он помедлил, давая мне время отдышаться.
Готова? Он взглянул на меня.
Я три раза хрипло выдохнула, настраиваясь, а затем быстро кивнула.
Он сделал резкий рывок, выдернув стрелу.
Тело обмякло, когда стрела с негромким стуком упала на пол. Фиске быстро приложил к ране клочки ткани и так сильно надавил на мое плечо, что я не могла дышать. Я медленно хлопала глазами, пытаясь разобрать, что происходит вокруг, но ничего не видела.
Именем Торы, что здесь Звонкий девичий шепот осекся, и в дверях застыла пара башмаков под длинной шерстяной юбкой. Ири?
Он встал и направился к двери. Теперь меня удерживала лишь рука Фиске, не давая скатиться со стола. Моя голова завалилась набок, и я снова увидела Фиске, его темные волосы рассыпались по плечам, он сосредоточенно обрабатывал рану в плече. Я больше не чувствовала боли. Я вообще больше ничего не чувствовала.
Кто ты? Слова хриплым карканьем вырвались из груди.
Он замер, жесткие черты его лица выглядели мрачными в тусклом свете.
Горячая слеза поползла по моей щеке.
Кто ты моему брату?
Прежде чем ответить, он поджал губы, его руки замерли на моем плече.
Он мой брат. И если из-за тебя его убьют, я перережу тебе глотку, как должен был поступить еще в Аурвангере.
Глава 7
Когда я открыла глаза, рядом никого не было. Слабый утренний свет просачивался сквозь щели между деревянной крышей сарая. Я села на столе и задрожала, снова ощутив сильную пульсирующую боль. Я засунула руку под рубашку и осторожно прикоснулась к горячей, воспаленной ране в плече. Чуть ниже виднелись свежие швы на раненой руке. Я потерла руки друг о друга, чувствуя, что на запястьях, стертых тугой веревкой, начала нарастать нежная, розовая кожа.
Я опустила босые ноги на холодную землю и соскользнула со стола. Мои башмаки стояли на аккуратно свернутом жилете около пустого очага в центре сарая. Деревянная фигурка Ири, которую я носила под рубашкой, стояла на столе рядом со мной. Я схватила ее, проведя большим пальцем по крохотному лицу, и снова заморгала, потому что все вокруг заволокло пеленой. Я ощутила болезненный укол в самое сердце. Ири был жив. И не просто жив. Он предал нас. Всех нас.
Мальчик, с которым я провела все свое детство. Юноша, с которым сражалась бок о бок. Он был хуже, чем враг. И наша общая кровь, текущая в моих жилах, теперь была для меня подобна яду.
Через щели в стенах я видела спящую на склоне снежной горы деревню клана Рики. Темно-зеленые сосны стояли за домами, словно частокол.
Я с трудом натянула башмаки, скрипя зубами от боли, сковавшей левую половину тела. Ребра сильно ныли после падения с лошади. Возможно, я снова их сломала. Добравшись до двери, я осторожно отодвинула засов кончиком пальца, но дверь не открылась, когда я надавила на нее. Ее чем-то подперли снаружи. Забившись в угол, я обхватила себя руками, покрепче прижав к себе раненую руку. И принялась ждать.
Деревня медленно оживала. До меня доносились крики домашнего скота, требующего свой корм, и скрип железных кастрюль, раскачивающихся на деревянных перекладинах над утренними кострами. Воздух наполнился ароматом жареного зерна, и мой желудок сжался от боли. Я закрыла глаза, пытаясь справиться с подступающей тошнотой.
Через несколько часов, проведенных на полу в холоде и сырости сарая, я услышала голос Ири. Дверь распахнулась, впуская внутрь дневной свет. Седовласый мужчина в чистой черной рубахе вошел внутрь. Он был слишком стар, чтобы сражаться в Аурвангере. Его глаза ощупывали мою фигуру, скорчившуюся в углу, наверное, я напоминала испуганного зверька.
А от нее вообще будет толк? Его губы зашевелились под густой бородой. Руна говорит, что вчера ее ранили стрелой.
Ири вошел в сарай следом за ним, нагнувшись, чтобы не задеть низкую притолоку, и бросил на пол вязанку дров. Он помылся, аккуратно заплел волосы в косы, от его одежды веяло чистотой.
Она выглядит сильной. Она воин Аска.
Он сказал что-то еще, что я не расслышала, с головой погрузившись в свои мысли, словно ветер бушевавшие у меня в голове. Ири с Рики. Ири ведет себя как мой тюремщик.
Старик снова взглянул на меня, размышляя.
Руна также рассказала, как она получила эту стрелу.
В глазах Ири вспыхнуло нескрываемое раздражение, а затем он перевел взгляд на меня.
Фиске подстрелил ее.
Она наверняка будет пытаться сбежать всю зиму. Старик покачал головой. Никто не захочет ее взять. Думаю, лучше будет выручить за нее несколько монет, когда сюда приедут торговцы из Льйоса.
Я встала, прислонившись спиной к стене. Теперь боль распространилась по груди, и я переводила взгляд с Ири на старика.
Старик вышел из сарая, и я оскалилась, гневно уставившись на Ири.
Продать меня? Кому? прошептала я.
Он закрыл дверь на задвижку и положил на стол огниво.
В одну из деревень Рики.
Ты не можешь этого сделать.
Я собирался оставить тебя здесь на зиму, а потом помочь уйти. Он потер лицо ладонями. Но ты все испортила, Элин.
Это я все испортила? Это ты меня сюда притащил!
Тише. Он выглянул в дверную щель.
Кровь вскипела в моих жилах, и я почувствовала прилив сил.
Это ты оставил свой народ и своего бога, чтобы служить нашим врагам, Ири.
Он сверкнул глазами и, в два шага преодолев расстояние между нами, схватил меня за рубашку и притянул к себе.
Это Аска бросили меня. Оставили умирать. А Рики спасли мне жизнь.
Я оттолкнула его здоровой рукой и, схватив со стола деревянную фигурку, запустила в него.
В течение пяти лет я каждый день оплакивала тебя. От пережитого потрясения я едва держалась на ногах. А ты все это время был здесь! Ты даже об Аги ничего не спросил!
Ири замер, напряжение на его лице сменилось чем-то неуловимым и беззащитным.
Это мой отец. Я шагнула к нему, мой голос дрожал.
Он опустил взгляд в пол.
Наш отец. Он стиснул челюсти, и между нами повисла тишина. Я боялся того, что ты можешь рассказать.
Он жив, Ири. Он сражался в Аурвангере. И ему было бы стыдно называть тебя сыном, узнай он правду.
Он покачал головой, отказываясь спорить со мной.
Думаешь, он придет за тобой?
Если я не вернусь до весны, он отправится на поиски.
Ири перевел взгляд на фигурку, лежавшую на полу.
Ты говорила ему, что я жив?
В памяти всплыл образ отца, бегущего ко мне по полю, с блестящими от ужаса глазами.
Пыталась. Но он не поверил. Решил, что это Сигр послал ко мне твою душу.
Внезапно Ири стал отстраненным, его пустой взгляд устремился в темный угол сарая.
Возможно, так и было.
Сигр не делал этого, Ири. Это сделала Тора. Мой голос стал спокойным, глаза сузились. Ты убивал своих людей. Что ты будешь делать, когда умрешь? Мы же будем разлучены навечно! Смысл этих слов был ужасен. Хотя я и скорбела об Ири, но всегда верила, что однажды мы снова встретимся. И будем вместе. Но теперь Сигр никогда не позволит ему войти в Солберг. После того что он сделал.
Ты не понимаешь. В его голосе больше не было ни капли гнева. Он потер пальцами щетину на щеке, а затем поднял с пола фигурку и принялся вертеть в руке. Я увидел тебя и
Я прислонилась к стене, наблюдая за тем, как меняется выражение его лица, пытаясь сохранить самообладание.
Увидев тебя, я подумал, что мне придется наблюдать, как ты умрешь. Мне казалось, что мое сердце вот-вот перестанет биться. Он с трудом сглотнул, на лбу между бровей появилась морщинка.
Я никак не ожидала услышать этих слов. Жар подкатил к лицу, и глаза защипало от слез.
Мы думали, ты погиб, Ири. Мы пытались спуститься в расщелину за твоим телом. Мы пытались Я осеклась. Ничего уже не исправить. Мы должны уйти отсюда. Должны вернуться к фьорду.
Он обвел глазами сарай.
Я не могу.
Почему? Я пристально взглянула на него, снова повысив голос.
Я должен убедить их, что ты сможешь стать хорошей рабыней.
Нет! Голос разнесся по комнате, зазвенел в ушах.
Тише! Если кто-нибудь узнает, что я вот так разговариваю с тобой Он вздохнул. Если они выставят тебя на продажу, ты будешь сама по себе. Только не пытайся вернуться к Аска. У нас есть пара дней до того, как приедут торговцы из Льйоса. Я что-нибудь придумаю.
Я подумала об отце, представила его голубые глаза, потемневшие от стыда. Ощутила тяжесть ошейника рабыни на своей шее.
Ты знаешь, я не могу добровольно стать рабыней, Ири. Тогда меня не примут в Солберге. Я не могла поверить, как у него язык повернулся такое предложить. Я лучше убью себя.
Именно этому нас и учили всю жизньVegryfirfjorЧесть превыше жизни.
Он взглянул на меня, его голос сделался совсем тихим.
Если ты убьешь себя, то наш отец останется совсем один в этом мире. Но если забудешь о гордости и перетерпишь эту зиму, то весной вернешься к нему. Вернешься к Аска и восстановишь свое доброе имя.
Я заскрипела зубами, сжав кулаки. Потому что он был прав.
Ненавижу тебя. В этих словах в полную силу отразились чувства, которые я скрывала от него. Ярость. Отвращение.
Но он смирился. Он позволил моему гневу выплеснуться наружу и не стал спорить. Некоторое время он смотрел на меня так, будто видел впервые.
Я знаю.
Глава 8
Я сидела около кострища и тянула к огню онемевшие пальцы рук и ног. Можно дождаться темноты и, пробив дыру в стене, выбраться наружу, но я понятия не имела, где нахожусь. И едва ли я выживу в горах, испытывая такую сильную боль в раненой руке, которая словно змея извивалась под кожей.
Когда окончательно стемнело, дверной засов снова отодвинулся, и я вскочила, прижавшись к стене. На меня смотрело женское личико, обрамленное темными перепутанными косами.
Я пришла, чтобы проверить твои раны и помочь умыться. Одной рукой она придерживала вязаный платок на плечах, а другой прижимала к бедру корзину. Попытаешься навредить мнеумрешь от заражения крови. Кивком головы она указала на пятно свежей крови, просочившейся через мою грязную рубашку.
Девушка была примерно моего роста и телосложения, но выглядела слишком опрятной и нежной для воина. Мне ничего не стоило придушить ее голыми руками.
Она осторожно двинулась ко мне, ее большие темные глаза пристально вглядывались в мое лицо, на котором наверняка вскочила огромная шишка, да и губы сильно потрескались. Опустив корзину на стол, она поставила на землю горшок у самого огня, продолжая наблюдать за мной. Когда она протянула мне небольшой ломоть хлеба, я разорвала его грязными пальцами на несколько кусков и мгновенно съела. Боль в челюстях не шла ни в какое сравнение с ощущением сосущей пустоты в желудке.
Она поставила на стол склянку и положила стопку аккуратно сложенной ткани. Деревянная бадья наполнилась горячей водой, от нее вверх поднимался пар, распространяя аромат лаванды и окопника.
Я стянула рубаху через голову, стараясь не задеть плечо, и, опершись о стол здоровой рукой, забралась наверх. Девушка сняла грязную повязку с раны и наклонилась, внимательно разглядывая ее. Ее пальцы осторожно коснулись кожи, и я зашипела.
Меткий выстрел, пробормотала она. Прямо в центр сустава.
Я стиснула зубы от пульсирующей боли. Возможно, она казалась чистюлей и неженкой, но слабовольной точно не была. Она знала, что я опасна, но не боялась меня. И хотела, чтобы я это видела.
Она обмакнула ткань в чашу с ароматной водой и плотно прижала к сморщенной коже на руке. Закусив губу, я уставилась в потолок, волосы рассыпались по спине, а девушка тем временем обрабатывала раны.
Эта уже выглядит неплохо. Глубокая, но заживет. Она взглянула на меня. Удар мечом?
Я кивнула, догадавшись, что это она приходила сюда прошлой ночью. Она зашивала гораздо искуснее, чем Калда.
Ты лекарь?
Она быстро подняла глаза, словно удивляясь тому, что я заговорила.
Пока учусь.
Она прополоскала кровавую ткань в воде, и в этот момент дверь распахнулась, я вздрогнула. Обернувшись, я увидела Фиске. Выпрямилась, сидя к нему спиной, и набросила на плечо волосы, чтобы прикрыть тело.
Он не отводил взгляда от отверстия в моем плече. От раны, которую нанес мне. На самом деле оба ранения принадлежали ему.
Ири же сказал тебе дождаться меня, Руна. Он взглянул на девушку.
Тебя долго не было. А меня ждут и другие раненые.
Он прислонился к стене, отвернувшись в сторону, а она вернулась к работе.
А теперь вымоем тебя. Она протянула мне второй кусок ткани и поставила на стол котел с горячей водой.
Я протирала переднюю часть тела, а она отскребала от грязи мою спину и шею. Когда с водными процедурами было покончено, она заплела мои все еще пыльные и спутанные волосы в косы, убрала лишние пряди с лица. Закончив, достала из корзины чистую рубашку и помогла мне одеться.
Из длинной полоски ткани Руна соорудила перевязь, чтобы я могла держать руку на уровне груди.
Держи вот так.
Я повиновалась, наблюдая, как она прибинтовывает руку к телу, чтобы сохранить ее в покое.
Отступив на шаг, она взглянула на меня.
Я пришла сюда, чтобы помочь тебе смыть кровь моих соплеменников с твоих красивых светлых волос не потому, что такая добрая. Я сделала это по просьбе Ири. Он завоевал свое место в наших сердцах, и ты не сможешь этого разрушить.
Я вскинула бровь.
А что же такого он сделал, чтобы завоевать это место?
Она взяла корзину, пристроив ее на бедре. Не оборачиваясь, девушка распахнула дверь, и Фиске последовал за ней. Засов щелкнул, и я уставилась на свою бесполезную руку. Если бы мы добрались сюда на несколько дней раньше, возможно, мне удалось бы спуститься с горы до первого серьезного снегопада. Но я знала, что зима совсем близко. С каждым часом ее ледяное дыхание все явственнее ощущалось в деревне.