Как будто от этого лучше, она раскинула руки в парадоксальном жесте одновременно поражения и отрицания. Сколько мы этим уже занимаемся?
Ты об этом знаешь так же хорошо, как и я.
Расширяем Человеческую империю. Ну или то, во что она сейчас превратилась, как будто она сказала что-то новое. И вот мы строим очередные врата, и оттуда ничего не появляется. Они вымерли? Им наплевать? Они просто забыли о нас?
Я открыла рот.
Или, продолжила Лиан, мы строим врата, и что-то пытается нас убить. Или мы
Или мы строим врата, твердо сказала я, и происходит что-то чудесное. Помнишь пузыри? Помнишь эти роскошные пузыри?
Они пробились сквозь кольцо, как радуги, переливающиеся и прекрасные, они танцевали друг с другом, выросли размером с целый город, а потом просто исчезли.
От моего возгласа Лиан лишь еле заметно, криво ухмыльнулась.
Да, точно. И что это было?
Они нас не съели. Вот в чем смысл. Даже не пытались. Мы до сих пор живы, Лиан. У нас все прекрасно даже лучше, мы превзошли себя по любым показателям, какой ни назови. И мы исследуем галактику. Ты что, забыла, насколько это удивительно? Там, на Земле они даже помыслить не могли о том, что видели мы.
Мы живем в немыслимом, она снова захихикала. Просто заебись, Сандей.
Я наблюдала за тем, как странное биомеханическое чудовище исчезало вдали. Как рой иконок мерцал и обновлялся в оперконтуре. Как поблескивала обшивка палубы в тусклом свете мостика.
Почему они не могут просто поговорить с нами? Хоть иногда передать «привет»? Хотя бы раз.
Не знаю. А ты до отлета когда-нибудь моталась на Мадагаскар, смотрела там на тупай, благодарила их за помощь?
Ты это к чему?
Ни к чему. Просто я пожала плечами. Думаю, сейчас у наших потомков другие приоритеты.
Наша миссия должна была закончиться. Они должны были отозвать нас миллионы лет назад. Нет Лиан подняла вверх дрожащую руку. Мы не должны были торчать тут вечность. Сколько раз мы уже пролетали сквозь это блядское кольцо? Она развела руками; Шимп, неверно истолковав ее жест, рассыпал местный звездный покров перед нашими глазами. Возможно, кроме нас никого уже не осталось. А мы все равно увешали весь галактический диск вратами.
Я нарочито усмехнулась:
Галактика большая. Нам еще пару кружков придется сделать, прежде чем твои слова станут правдой.
И мы сделаем. На это можешь рассчитывать. Пока не испарится движок, Шимп не останется без энергии, а последние из нас не сгниют в склепе, словно заплесневевшие фрукты. Лиан снова оглянулась на оперконтур, хотя все его данные плавали у нас в голове. Мы свою работу сделали, Сандей. Срок нашей миссии давно вышел. «Эри» не должна была протянуть так долго. Мы сами не должны были, она перевела дух, глубоко вздохнула. Мы достаточно потрудились.
Ты хочешь себя убить? Я честно не понимала, к чему она клонит.
Нет. Лиан покачала головой. Разумеется, нет.
Тогда чего ты хочешь? В смысле, мы находимся здесь; где еще мы можем быть?
Может, на Мадагаскаре? Она так странно, абсурдно улыбнулась. Может, нам оставили местечко. Прямо рядом с тупайями.
Уверена, точно оставили. Судя по той штуке, которую мы недавно видели.
Боже, Сан. Ее лицо потухло, словно провалилось в себя. Я просто хочу домой.
Я решила дать физическому контакту еще один шанс:
Лиан это и есть
Да, так и есть, по крайней мере сейчас она не стряхнула мою руку.
И больше ничего нет. Земля, даже если она все еще существует она больше не наша. Мы теперь
Тупайи, прошептала Лиан.
Да. Вроде того.
Ну тогда, может, для нас еще остался теплый влажный лес, где бы мы могли спрятаться.
Ты, блядь, неисправима. Оптимистка по жизни. А потом, когда она не ответила: Сборка закончилась, Лиан. Пора на отдых. Обещаю: через пару тысяч лет все будет казаться лучше.
Парк и Виктор, изнуренные бесчисленными сборками, решили на запуск не смотреть, а уединились в каюте. Все вместе мы собрались позже, под лазурным небом, чтобы слегка расслабиться перед возвращением в склеп.
Точнее, только трое из нас. Лиан, как обычно, предпочла свое собственное окружение: испещренную солнечными бликами опушку в девственном лесу, сгенерированном на основе какого-то давно помершего южноамериканского архива. Система была достаточно умна, чтобы примирить несовместимые реальности, стратегически разместив нас в чужих сценариях так, чтобы не было неловких накладок. Так мы и сидели раскинувшись на псевдоподиях в стратосфере или расположившись на заросшей поляне в лесу, потягивали наркотики и поздравляли друг друга с очередной успешной сборкой. Парк и Виктор все еще во власти посткоитальной нежности лежали, закинув ноги друг на друга, Парк рассеянно рисовал пальцем на своем скролле, Лиан сидела в позе лотоса на поде (в этом мире, по крайней мере; в своем она сейчас вполне могла дрейфовать на огромной кувшинке).
Калли нигде не было. Когда я о нем спросила, Виктор ответил:
Рано ушел спать.
Я махнула бокалом в сторону парковского скролла:
Что-то новенькое?
«Заводной механизм в ре миноре».
И получилось хорошо, сказал Виктор.
Да чепуха вышла, буркнул Парк. Но я еще не закончил.
Не чепуха. Виктор посмотрел на Лиан. А ты слышала
Та сидела на месте, сгорбившись, не сводила глаз с плит перед собой.
Ли?
У нас был, можно сказать, неприятный инцидент, объяснила я. После запуска.
И метнула им запись с гремлином.
Парк посмотрел:
Однако.
Это что, челюсти? поинтересовался Виктор.
Может, манипуляторы? предположила я.
Виктор собрал пальцы в щепотку, изображая коготь:
Может, теперь они так говорят «привет», потом замолк и через секунду продолжил: Я, правда, не думаю, что оно реально с нами разговаривало
Мы ни на одной волне ничего не слышали.
Это постчеловеческий брачный ритуал, предположил Парк.
А что? Ритуал не глупее прочих, я пожала плечами. Если бы они хотели надрать нам зад, то по идее уже могли бы додуматься до пучкового оружия или ракет. В них-то побольше смысла, чем в погоне за нами с разинутой пастью.
Весь этот разговор, разумеется, был для Лиан. Но та по-прежнему молчала, не сводя глаз с земли. Или с какого-то кошмара, который видела под плитами.
Неожиданно замолчали все.
Щелкнуло, оформилось смутное воспоминание:
А знаете, на что это реально похоже? На тарантула, как там его зовут, не помню, которого пронесли на борт.
Непонимающие взгляды.
В смысле, спереди. Ну вот тут, где клыки. А эти мелкие каплевидные штуки походят на глаза.
На борту есть тарантул? спросил Парк, для начала отпинговав архив и посмотрев, о чем идет речь.
Необычный. Сконструированный. Он с ним в гробу спит между сменами. Говорит, паук проживет двести активных лет, если на него никто не наступит.
Виктор:
Да кто говорит-то?
Ну парень этот, Тарантул, я окинула взглядом террасу. Что, его никто не знает?
Он из другого племени? предположил Виктор. Иногда Шимп откалывал такой номер, выкидывал члена одного племени на вахту с другим, на случай, если из-за какой-нибудь катастрофы социальная группа уменьшится. Легче интегрироваться в коллектив, который уже знаешь, или типа того.
Я подняла глаза к небесам:
Шимп? Ты-то знаешь, о ком я?
К экипажу «Эриофоры» не приписан человек по имени Тарантул, отрапортовал Шимп.
Это не имя, у него просто есть тарантул.
А ты можешь его описать?
Темные волосы? Среднего роста? Белесый? я пыталась вспомнить детали. Ну красивый такой?
Виктор закатил глаза.
Он на плече тарантула носил! Достаточно примечательный факт. Разве он не сужает круг поисков?
Извини, ответил Шимп. Не нахожу совпадений.
Это же контрабанда, резонно заметил Виктор. Он как минимум подкрутил настройки собственной приватности.
И он был прав. На «Эри» царила довольно мелочная регламентация экологического баланса и вечного движения. ЦУП, страдающий клинической паранойей, явно без всякого энтузиазма отнесся бы к любому живому существу, смахивающему на инвазивный вид.
Лиан встала, колеблясь.
Ли? Пойдешь спать?
Она покачала головой:
Нет, думаю я сначала прогуляюсь. Побуду в реальности для разнообразия.
Пещеры и туннели, сказал Виктор. Они ждут тебя.
Кто знает? она с трудом улыбнулась. Может, я найду остров Пасхи.
Удачи.
Она исчезла.
Еще одна странница, вздохнул Парк.
В смысле?
Ты же понимаешь, что она по твоим стопам идет?
А я этого не понимала. Хотя действительно любила побродить по коридорам после сборки, потрепаться с Шимпом, прежде чем отправиться на боковую.
Вам Лиан странной не показалась? спросила я.
Виктор потянулся, зевнул:
Например?
Я задумалась о том, как бы себя почувствовала, если бы кто-то начал болтать о моем срыве всему племени, и потому решила обойтись без подробностей.
Она вам не показалась какой-то подавленной?
Не без того. Особенно после твоей остроты про стреляющих гремлинов.
Хотя немудрено, добавил Парк. Странно ожидать иной реакции от человека, в которого гремлины стреляли.
Я что?
Так она же была на палубе, когда тут Парк все понял по моему лицу. Ты что, не знала?
Чего не знала?
По нам кто-то стрелял, объяснил Виктор. Пару сборок назад.
Чего?
И попал, добавил Парк. Массивный кратер получился по правому борту. В двадцать метров глубиной. Еще бы пару градусов влево, и нам конец.
Ебать! прошептала я. Да я же понятия не имела.
Парк нахмурился:
Ты что, совсем логи не проверяешь?
Если бы знала, то проверила бы, я покачала головой. Хотя кое-кто мог бы мне и рассказать.
Ну вот мы и рассказали, заметил Виктор.
Это было пятьсот лет назад, пожал плечами Парк. В ста световых годах отсюда.
Да пятьсот лет это же ничто, сказал Виктор. Вот пара миллиардов пройдет, тогда и поговорим.
Да, конечно, но Вдруг стало понятно, почему все мои ободряющие речи не имели успеха. Боже, может, нам стоит пару пушек построить или вроде того?
Парк фыркнул:
Точно. Шимпа твое предложение позабавит.
У нас, обитателей «Эриофоры», ходила легенда о пещере глубоко на корме, почти там же, где находились пусковые двигатели, забитой бриллиантами. И не обычными бриллиантами, а неограненной, гексагональной хренью. Лонсдейлитами. Самым твердым веществом во всей треклятой Солнечной системе ну, по крайней мере, так было в те времена, когда мы оттуда отчалили а еще он подходил для лазерного считывания при загрузке.
Если взять для бэкапов любой другой материал, то с тем же успехом можно вырезать их из масла.
Когда путешествуешь миллиарды лет, ничто не вечно. Вселенная стоп-кадрами разворачивается вокруг, а потому даже для бэкапов бэкапов нужны бэкапы. Корректирующие стратегии репликации, выклянченные у биологии, не могут постоянно предотвращать мутации. Это справедливо для нас, мясных сосулек, которые каждую тысячу лет получают в реальном мире жизнь поденки; но так же справедливо и для харда. Мысль столь очевидная, что я о ней никогда не думала. А когда она впервые пришла мне в голову, Шимп уже существовал в восемьдесят третьей реинкарнации.
Его узлы плодились, словно мухи, и добирались до самых дальних уголков астероида, но этого было недостаточно. Не спасала даже палеолитически грубая проводка; когда в ИИ упаковано в два раза меньше синапсов, чем в человеческом мозге, что-то там мутить на наноуровне чистое позерство. И тем не менее, распадается все. Разлагаются кабели. Провода толщиной с десяток молекул со временем просто испаряются, если только энтропия и квантовое туннелирование не превращают их в губку первыми.
Периодически приходится обновляться.
Так родился Архив: библиотека бэкапов, грандиозный алмазный памятник из кубистских плит, прославляющий незапятнанное изначальное состояние системы. Когда-то на заре времен мы прозвали его островом Пасхи: из любопытства я отпинговала архивы и нашла ссылку на какой-то убогий островок черт знает где, известный в основном тем, что его дотехнологические обитатели подчистую разрушили окружающую среду родного дома для того, чтобы построить кучу уродливых статуй в память о своих давно умерших предках.
И действительно, как еще нам было его назвать?
А потому, когда запасы резервных Шимпов иссякали и не только Шимпов, а еще гравлинз, кондиционеров и любых других критически важных артефактов, которые распадались быстрее протона, «Эри» отправляла неуклюжих редакторов на тот самый секретный остров Пасхи, где они могли прочитать неорганические чертежи. Такие обширные, такие стабильные, те могли пережить даже Млечный Путь.
И тут надо помнить: это место не всегда было тайной. Во время строительства и даже во время тренировок мы там толпой ходили. Но однажды, во время то ли третьего, то ли четвертого прохода по Рукаву Стрельца, Гхора после смены решил заняться спелеологией, пока остальные трупами лежали в склепе; он потом говорил, что просто хотел убить время, небольшой разведкой потехи ради хоть немного отсрочить неизбежную отключку. В общем, он добрался до зоны с повышенной гравитацией, прополз по соединительным туннелям и трещинам туда, где большим Х было отмечено то самое место, и выяснил, что остров Пасхи выскребли начисто: осталась лишь темная зияющая полость в скале с торчащими обрубками болтов и креплений, срезанных в паре сантиметров над поверхностью.
Пока мы спали в межзвездной бездне, Шимп куда-то перенес весь свой треклятый архив.
И не сказал куда. Просто не мог, так он утверждал. Сообщил лишь, что следовал заранее записанным инструкциям от ЦУПа, о которых даже не знал, пока не щелкнул какой-то таймер и не ввел пару новых указаний в пакет задач. Он даже не мог сказать, зачем это сделал.
Я ему верила. Когда в последний раз программисты что-то объясняли коду?
Они нам не доверяют, Кай тогда закатил глаза. Восемь миллионов лет в дороге, а они боятся, что мы можем что? Сломать систему жизнеобеспечения? Написать «Отсоси, Савада» на их моделях?
Время от времени мы отправлялись на поиски острова, когда было время и желание. В поисках неизвестного грота устанавливали в камень небольшие заряды, считывали эхо, проходящее по нашему крохотному миру. Шимп нас не останавливал. Ему и не надо было: с открытия Гхоры прошли терасекунды, а мы так ничего и не нашли.
Может, Лиан считала, что в этот раз ей повезет. А может, просто искала предлог уйти от нас.
В любом случае я желала ей удачи.
Ну что, нашла?
Она как раз проводила обычные похоронные обряды, убирала комнату для того, кто вселится туда в следующий раз. Мне на это хватило минуты две: пара любимых комбинезонов, к которым я необъяснимо прикипела за тысячелетия, маленькая, полностью независимая скульптурная установка, которая принадлежала исключительно мне (и не важно, что у оборудования в залах отдыха разрешение было в десять раз выше, а скорость в двадцать). Парочка книг настоящих раритетов, они даже за движениями глаз не следили, приходилось скроллить текст вручную, которые мама и папа дали мне при выпуске, эти редкости хранила, как бесценное сокровище, хотя никогда не читала. Паршивые карандашные наброски с портретами Кая и Измаила, наследие моих неумелых экспериментов в живописи, ими я увлекалась во время нашего третьего прохождения по Килю. А больше ничего.
Но у Лиан все было иначе. Она паковала вещи, которых хватило бы на половину племени: ковры, куча одежды, местные виархивы, которые куда эффективнее было бы доверить библиотеке «Эри». Подобранные по цвету ветхие чехлы, украшенные мозаикой Пенроуза, для спальных мест и псевдоподий. Что-то похожее на коллекцию, блядь, камней. Она даже упаковала свои собственные секс-игрушки, хотя с теми, которые и так по стандарту лежали в каждой комнате, можно было возиться хоть до самой тепловой смерти.
Чего доброго, она набивала хранилище всем этим барахлом с тех самых пор, как ушла с вечеринки.
Лиан вскинула голову, глаза у нее были остекленевшими; они даже не сразу остановились на мне:
А?
Остров Пасхи. Повезло на этот раз?
Не. Может, в следующий раз, она вбила последнюю скатанную в шар пару носков в рундук и захлопнула крышку с громким щелчком. А я думала, вы все уже в склепе.