Да, кивнул Телегин, нам придется с вами выйти и перейти на другой конец здания. Входы в зоны разведения и зоны содержания изолированы друг от друга, чтобы не допустить нежелательного смешения, пояснил он.
Они снова вышли из здания, обогнув его, перешли к другому выходу.
Здесь все распределено по секциям. Каждая секция содержит различные биомодели: инбредные, аутбредные, иммунодефицитные, нокаутные, трансгенные и прочие, директор Пущинского питомника махнул в сторону большого помещения разделенного между собой на небольшие кубрики стенками из поликарбонатного стекла.
В виварии стояли длинные ряды прозрачных лотков из органического стекла. В них были засыпаны абсорбирующие подложки из древесных материалов. В каждый лоток плотно закрытый прозрачной поликарбонатной крышкой проведена магистраль воздуховода с фильтрующим элементом, магистрали с трубками, подающими воду, небольшие дверцы для подачи корма и извлечения животных. В каждом лотке находилось несколько мышей. Мыши с черным окрасом отдельно от мышей с белым окрасом.
Грызуны безостановочно сновали по лотку, принюхивались, иногда поднимались на задние лапы, царапали стенки лотка, скользя по нему маленькими лапками с острыми коготками. По всему помещению был слышен их нескончаемый шуршащий звук. Беспокоящий фон, который Георг почувствовал в административной и лабораторной части здания, здесь многократно усилился. Эмоциональная пульсация была выражена очень сильно, она имела генетическое происхождение и была частью базового физиологического компонента, имея древнее происхождение. Георг неожиданно для себя понял, что это за странный фон.
Это был страх.
Сильнейшая эмоция, основанная на прошлом негативном опыте. Он почувствовал, что находится на пороге раскрытия тайны появления генетической аномалии возникшей у мышей и приведшей людей к катастрофе. К перерождению человеческого существа в «immortui».
На Западе все сложнее и сложнее использовать животных в лабораторных исследованиях. Защитники животных яростно выступают против проведения экспериментов над животными, сказал Георг, задумчиво глядя на длинные ряды вивария.
Он сказал это, начиная цепь рассуждений.
Я понимаю вас, смутившись, ответил Телегин, общество озабочено тем, что приходиться приносить животным боль и страдания, но мы же с вами, как ученые понимаемэтого избежать нельзя. Конечно же, многие эксперименты очень неприятны, он пожал плечами, на собаках ставят опыты по изучению заболеваний в области кардиологии, эндокринологии, костей и суставов, которые, как правило, очень болезненны. На кошках в основном изучают неврологические заболевания, тоже вызывают сильные мышечные и головные боли. Кроликам косметологические компании закапывают едкие жидкости в глаза, что само по себе очень неприятно, и тут же поправился, чрезвычайно больно. Мыши востребованы больше других позвоночных из-за небольшого размера, низкой стоимости, лёгкости содержания и высокой скорости размножения. Да и 99 % их генов схожи с генами человека. В вашей компании на мышах изучают генетические заболевания.
Да, вы правы 99 % генов схожи с человеческими, кивнул ему Георг, первую лабораторную мышь вывел Кларенс Кук Литл из Гарвардского университета в 1909 году, когда он изучал, как наследуется окраска мышей. Люди используют мышей для проведения экспериментов уже более ста лет. Как вы думаете достаточно ста лет? он повернулся к Телегину и задал другой вопрос, Как вы думаете, мыши способны проявлять эмпатию?
Не понимаю, удивленно ответил Телегин.
Георг подошел к нескольким десяткам лотков, в них мыши были не так активны как в других. Они мало двигались, в основном насторожено смотрели по сторонам, изредка вытягивая мордочки и принюхивались, они, словно затаились, замирая от каждого неясного и непривычного звука. Здесь был источник сильнейшего страха. Он активировал имплантат, анализирующий биологическую активность организмов. У мышей в этих вивариях были очень заметные вегетативные и гормональные изменения.
Вот посмотрите, указал он на лоток с замершими от страха мышами, DBA/2JRccHsd Inbredвпервые получена в 1909 году и является старейшей имбредной линией мышей. Сначала линия использовалась в Джексоновской лаборатории, потом линия была приобретена лабораторией Филинсдорф, потом «Charles River Laboratories» предала эту линию вам. То есть именно эта линия используется наукой уже более ста лет.
Теперь он уже мало обращался к стоящему рядом директору питомника, а говорил по большей части пространно, посматривая задумчивым взглядом на оторопевшего и ничего не понимающего Телегина.
Как вы думаете, может ли все это происходить бесследно? Вы думаете, что если вы можете менять мир, он не ответит вам? Выхватив эстафетную палочку у эволюции, вы не предполагаете, что она будет пытаться вас догнать.
Телегин молча смотрел на Георга не в силах понять, что ему хочет сказать этот странный представитель известной американской компании. Георг ответил ему на свой вопрос сам, за него.
Декарт как-то сказал «опасность тем страшнее, чем она маловероятнее».
Георг все понялнет никакого загадочного спаун-дизайнера и никогда не было. То, что он всегда упускал в своем расследовании, на самом деле объяснялось чрезвычайно просто. Его ошибкой было мыслить, как человек, думать его стереотипами, забывая о том, что человеческая сущность есть не что иное, как часть великой эволюции. Ни что во Вселенной не сможет этого изменить.
Атрайе, я хочу видеть, сказал он и снял маску с лица.
Телегин недоуменно уставился на него.
Что вы сказали? спросил вконец растерявшийся директор питомника, и вы не должны этого делать, заикаясь, добавил он, указывая на маску, лежащую на полу.
Уходите, коротко бросил ему в ответ Георг и вернул обратно свое настоящее лицо.
Кто ты?
Было видно, что Телегину страшно, он еще не понимал, что происходит. Директор питомника остался стоять на месте, наблюдая, как с крышек вивариев с громкими щелчками отрываются воздуховоды и трубки. Они повисли по стенам как длинные отрезанные артерии, из них сочилась вода и с шипением шел воздух. Корпуса вивариев трескались и разлетались взрывом множества мелких осколков, высвобождая их содержимое. Тысячи мышей падали на пол, заполняя его движущимся ковром из белого, черного, коричневого цветов. Они двигались шуршащими волнами к Георгу, стоявшему посреди помещения. Он чувствовал, как их страх наслаивается и увеличивается, перерастая в одну гигантскую волну цунами, ощущал их ужас копившийся десятилетиямиони шли к нему, в поиске освобождения.
Среди этой движущейся массы Георг увидел одну мышь, смотрящую прямо на него красными глазами. Если было возможно сказать о взгляде мелкого грызуна «осмысленный», то это был именно взгляд разумного существа. Особь приподнялась на задние лапы и недвижимо стояла в потоке движущейся массы собратьев по своему биологическому виду. Георг наклонился и подставил ему ладонь. Мышь, чуть помедлив, забралась на нее. Георг поднялся и поднес ее лицу, внимательно рассматривая.
«Что ты хочешь?», спросил он.
«Боль», ответил грызун.
«Ты хочешь, что бы я вас освободил? Я освобожу вас, обещаю».
«Страх», сказал грызун.
«Кто ты?», спросил Георг.
«Боль», повторила мышь.
«Ты покажешь мне кто ты?»
«Страх»
Георг активировал имплантат секвенатора и начал скрупулезный анализ ДНК лабораторной мыши находящейся у него на ладони. То, что он увидел, было совершенно потрясающе. Перед ним был прямой потомок первых лабораторных мышей выведенных Кларенсом Куком Литлом. Строгие лабораторные требования к содержанию мышей не давали им перемешиваться с другими линиями. Весь свой эволюционный опыт и в том числе негативный они передавали напрямую своим потомкам. Эволюционные механизмы в линии инбредных мышей, которые очень быстро размножались, шли ускоренными темпами. За сто с лишним лет в их организме произошли изменения, которые можно было бы назвать защитными. Они защищались от человека, который нещадно их умерщвлял, подвергая мучительной смерти в миллионах различных экспериментов.
Но мыши, защищаясь, не выработали подобно другим животным ядовитые железы, жалящие органы, умение менять цвет, маскироваться или иные другие методы защиты. В своем арсенале они имели другое оружиесовместимость 99 % генов. Их эволюция подстегиваемая страхом, болью и ужасом перед этими огромными словно гора существамилюдьми, создала совершено новый навык защиты. Лабораторные мыши научились давать ложный результат при проведении на них экспериментов. Это были не просто ложные результаты, а результаты, ведшие к появлению конкретного вещества способного превратить человека в immortui. Люди изменяя свойства субстрата на основе данных из экспериментов сами того не подозревая создавали и оттачивали нечто ужасное несущее им гибель, не понимая что их действиями целенаправленно, хоть и неосознанно управляют. Мыши как бы подсказывали, какое вещество лучше добавить, как изменить формулу или какую молекулу лучше использовать. И все это делалось на основе сотен тысяч экспериментов и опытов. Все листинги результатов миллионов проведенных экспериментов не сигнализировали об опасности исходящего от определённого вещества человеку. Лишь только соединяясь с другими веществами, также ложно безопасными согласно проведенным испытаниям на мышах, они запускали в организме человека необратимые изменения, ведшие к полной гибели человеческого вида. Возникшая со временем в организме лабораторных мышей генетическая аномалия стала настоящим кодом возмездия, страшным мщением за сто с лишним лет страшных мучений и гибели. Миллионы мышей в лабораториях по всему миру несли в себе генетический код возмездия, который люди просмотрели, да просто не могли увидеть из-за своей гордыниповелителя природы, существа обуздавшего эволюцию, всадника вложившего стальные удила в зубы естественного биологического хода.
Маленькая лабораторная мышь стала острием копья, способным пронзить гордо вздымающуюся грудь хомо сапиенс.
Георг видел что «mortem animam viventem» это только малая часть того с чем столкнулось человечество. Процессов, которые еще не начали проявляться великое множество и каждое из них одно страшнее другого.
«У людей нет шанса», сказал потрясенный Георг
«Обещание», ответил грызун.
«Я выполню то, что обещал, брат», прошептал спаун, обращаясь к мыши стоящей на задних лапках у него на ладони.
Грызун опустился на передние лапки подошел к краю ладони, оглянулся, посмотрев Георгу прямо в глаза, спрыгнул вниз.
«Атрайе, да примет тебя Свет по ту сторону тьмы, брат».
Георг закрыл глаза и раскинул в стороны руки, по его коже поползли тонкие светящиеся трещинки.
Ты спаун-дизайнер! О, Господи, директор питомника в ужасе попятился к выходу.
Мыши всей массой кинулись к Георгу. Они наползали на него, цепляясь за одежду, поднимались, падали, снова бросались к нему. В скором времени они поднялись до пояса и все продолжали карабкаться друг на друга. Спаун-дизайнер стоял уже по грудь в огромной шевелящейся горе из мышей. Вся его кожа уже покрылась сеткой светящихся линий, словно тысячи молний проскальзывали по ее поверхности.
Телегин не в силах произнести хоть слово замер, стоя у входной двери, наблюдая, как Георг полностью, с головой скрылся под огромной массой мышей. Внезапно от невидимого центра этой горы начал пробиваться яркий ослепляющий свет. Директор питомника инстинктивно прикрыл рукой глаза. Сияние озарило все помещение. В сияющих лучах медленно вращались, как планеты вокруг звезды маленькие тельца лабораторных мышей, они теряли цвет, становясь прозрачными. Было даже видно их маленькие органы, бьющееся сердца, трепещущие легкие, тончайшие кровеносные сосуды с пульсирующей кровью.
Телегин с изумлением и странным восхищением смотрел на происходящее. Он никогда в жизни не видел ничего подобного. Сейчас он видел каждую молекулу, каждую нить генов, он видел, как рождается и угасает жизнь, давая новую жизнь. Это было величайшее начало творения.
Тельца сотен тысяч грызунов начали ярко светиться, распадаясь на миллиарды светящихся точек, на триллионы молекул ДНК. Пространство вокруг сжалось в одну точку и вспыхнув ярчайшей вспышкой поглотило все светящиеся точки. Пространство вокруг дрогнуло на доли секунд убрав стены помещения и обнажив бесконечную черноту Вселенной.
Георг стоял посреди помещения. Вокруг не было ни единой мыши, как не было ни единой лабораторной мыши во всем здании питомника. Они пропали даже с лабораторных столов распластанные, вскрытые, с привитыми опухолями, с трубками во рту и кишках, их не было ни одной.
Георг стер свой зрительный образ из мозга, замершего у входа в помещение директора питомника, и вышел. Телегин увидел, как тот, кто раньше представился ему сотрудником компании «Genentech Inc» неожиданно исчез, словно растворился в воздухе. Конечно если бы он с помощью имплантата, мог видеть в инфракрасном диапазоне, то увидел, как Георг прошел мимо него и покинул здание его питомника.
Лион. Франция.
Георг потрепал кота по пушистой холке.
Как ты тут без меня парень?
Ваш парень, все время пока вас не было, пропадал у своей рыжей подружки, смеясь, сказала мадам Буланже.
Спасибо что присматривали за ним, поблагодарил ее Георг.
Ваш кот, месье Аренский, самый смышлёный кот, что я видела в своей жизни. А уж я этих мохнатых бестий повидала немало.
Гастон со вздохом потерся о ноги своего хозяина.
«Хорошо, хорошо, не злись, я тебя сейчас заберу», сказал коту Георг.
Кот был не доволен тем, что его на несколько недель отдали этой женщине, которая его непрестанно тискала, гладила, расчесывала щеткой и кормила всякими, на ее взгляд вкусностями. Если бы не ее кошка, рыжая красотка по имени Кэти, то он бы давно сбежал на темные улицы Лиона и дальше за город. Туда где настоящая привольная жизнь и вернулся бы в аккурат к возвращению своего друга и хозяина.
Мадам Буланже владела домом, где Георг снимал свою квартиру. Она была веселой, добродушной женщиной.
Черты ее характера так замечательно сочетались с чертами ее лица и фигуры, что по-другому ее представить ее было невозможно: округлые немного полноватые формы совсем ее не портили, а были просто свидетельством некоторых кондитерских излишеств в ее питании. Они гармонично придавали ей, притягательный образ доброй хозяйки, что все время печется о том, как бы накормить чем-нибудь вкусным своих домочадцев. На чистом, ухоженном лице всегда была улыбка, которую она охотно дарила всем окружающим. Взгляд больших искренних глаз обрамляли мелкие печальные морщинки на внешних уголках, где сходились веки, они говорили о пережитых потерях и смирении с ними.
Она с большим удовольствием и рвением присматривала за его котом, когда он надолго уезжал в командировки по всему миру. Она и ее муж, отставной морской офицер Пьер Буланже, такой же добродушный, как и его жена, знаток множества морских историй, любили Георга, по-отечески, как своего сына, который служил в армии, где-то в Северной Африке отстаивая интересы Четвертой Республики. Из близких родственников у них еще осталась племянница симпатичная и веселая девушка по имени Ноеми. Вся их семья была источником доброты, психологического уюта, доброжелательности, личностного равновесия.
В благодарность за их доброе и искреннее отношение к себе Георг иногда просматривал их ДНК в поиске мутаций вызывающих тяжелые заболевания и если что-то находил угрожающее, здоровью, поправлял с помощью квантового пинцета. Иногда он просматривал не только ДНК, но и состояние внутренних органов. Особое внимание он уделял сердцу Пьера Буланже. Будучи в молодости моряком, тот не чурался всех вредных привычек характерных для людей его профессии, алкоголя и курения табакаони подорвали эластичность его сердечной мышцы. Патология еще не давала о себе знать, но грозила убить старого морского волка. Зная это, Георг вовремя уговорил старого моряка показаться кардиологу, чем спас ему жизнь.
Поэтому Георг не мог просто так наблюдать, как погибнет эта замечательная пара, два человека, которые с такой добротой всегда относились к нему. Он считал себя обязанным дать им шанс выжить.
Мадам Буланже, не могли бы вы мне уделить немного вашего времени, спросил Георг.
О, мой дорогой, ну, конечно же, я сделаю это с превеликим удовольствием.
Она пригласила его в свою квартиру, которая находилась на первом этаже старого дома, стоявшего здесь еще во времена Великой Французской революции.
Я напою вас чаем, и угощу восхитительными ванильными булочками, обрадовалась она, тому, что ест возможность поболтать с Георгом.
Она буквально втянула Георга в гостиную, взяв его под локоть.
Пьер! закричала мадам Буланже на ходу, у нас гости!
Кот Георга уныло поплелся рядом. Он укоризненно смотрел на хозяина, поблескивая большими выпуклыми глазами.
Георг не знал, как начать, как преподнести страшные новости мадам Буланже. Но она сама это сделал за него.
Георг, мой дорогой, вы не заметили, что происходит вокруг? Все говорят о начале какой-то новой ужасной эпидемии. Перекрыты несколько участков на границе с Бельгией, Германией. Когда такое было, чтобы в Евросоюзе закрывались друг от друга? безостановочно щебетала она, сопровождая гостя в большую гостиную, Я слышала от Жози, портнихи живущей на соседней улице, что это новая террористическая угроза. Она на днях смотрела France 24, вы же знаете, я сама не смотрю ТВ, так вот Кристофер Дики, пригласил в студию Селестин Болейн, и она предположила, что это была террористическая организация созданная спаун-дизайнерами. Теми, кто еще остался со времен «мятежа нейромодов». Я понимаю, что это полнейшая чепуха, но это так ужасно.
Георг грустно усмехнулся и разочаровано кивнул.
Вот об этом я хочу с вами поговорить, он остановился и посмотрел в глаза мадам Буланже, это очень серьезно.
Насколько серьезно? она насторожено спросила, понимая, что Георг сейчас сообщит ей нечто чрезвычайно важное.
Она удивленно посмотрела на Георга.
Настолько, что я вам скажу кто я на самом деле.