====== Орчонок ======
А вот по глазамтут уж и вблизи и издали не спутаешь. О, глазазначительная вещь. Вроде барометра. Все видноу кого великая сушь в душе, кто ни за что ни про что может ткнуть носком сапога в ребра, а кто сам всякого боится.
Михаил Булгаков, «Собачье сердце»
Я начал жизнь в трущобах городских
И добрых слов я не слыхал.
Когда ласкали вы детей своих,
Я есть просил, я замерзал.
Вы, увидав меня, не прячьте взгляд,
Ведь я ни в чём, ни в чём не виноват.
Юрий Цейтлин, «Генералы песчаных карьеров»
С самого утра клубы темных зачарованных туч над цитаделью извергли из себя добрую тысячу котлов ледяного дождя, и утоптанная земля лагеря превратилась в чавкающее грязевое месиво. По правде говоря, не такая уж эта земля былапесок да пепел. Ни травинки, ни былинки, все пропахло гарью, гнилым мясом, волчьим пометом и оружейной смазкой. Грязные полы походных шатров набрякли от влаги и лишь слегка качались на ветру.
Шуйра остервенело почесал плечо, выцепив из свалявшегося кожуха приятно лопнувшую на зубах вошь, и протянул к огню озябшие пальцы. Полдня у орчонка не получалось добраться до кострагрелись сородичи покрупнее, отпихивали прочь, щедро одаривая затрещинами. Теперь же лагерь затих, опустел. Одни спят, другие в западный лес за добычей пошли, а то совсем уже жрать нечего, прогорклая волчатина всем опротивела, а орчатину в начале осени нельзя, якобы время не голодное, войско Владыки должно себя беречь. Шуйра считал, что рядом с цитаделью в любое время года голодно, а по осени даже крыс не найдешьзабиваются в норы. Но помалкивал, ибо его не спрашивали. Да и вообще нечего умничать, когда ты тощий, бледнокожий до неприличия и обладаешь самым писклявым голосом в округе. Впрочем, чего жаловаться? Бледная кожа легко замарывается грязью, к голосу его уже все привыкли, а субтильное телосложение и ловкость помогли стать одним из лучших разведчиков и даже заслужить железное кольцо в нос. А затрещины Шуйра не только получать, но и раздавать большой мастак. Вон, и сейчас прорвался ведь к огню, отпихнул более слабых сородичей. Хорошо, тепло
- Хорошо им там,с ненавистью произнес громила Пурыш, за шиворот оттаскивая одноглазого латника рядом с Шуйрой и грузно плюхаясь на освободившееся место.
Шуйра с вежливым интересом повернул голову, показывая, что готов выслушать и присоединиться к намечающемуся потоку грязных проклятий. Громила Пурыш был тупой, а Шуйра умный, поэтому несколько раз вытаскивал сородича из смертельно опасных передряг, за что тот его еще ни разу по-настоящему не пришиб и разрешал в драке прятаться за своей могучей спиной. Очень удобно.
- Эльфам,продолжил Пурыш, сплевывая в костер.Понастроили крепостей на наших землях, сидят там, гады, греются, мясо свежее жрут
- Чтоб им подавиться!с готовностью подхватил Шуйра. Эльфов он тоже терпеть не мог. Приплыли из-за моря, развязали войну, Владыке угрожают. Звал их кто-нибудь, что ли? Так привольно без них жилось. Сам Шуйра не помнил, его тогда и на свете-то не было, родился спустя лишь двести лет, а прожил и того меньшесотни еще не минуло. Но, что все зло в мире от эльфов, знал прекрасно.
- Ничего, наша еще возьмет,посулил громила Пурыш, и, глядя на его кулачищи, сомневаться как-то не получалось.
- Интересно, почему эльфы такие злые?задумчиво спросил Шуйра, обращаясь скорее к огню, чем к собеседнику, и мысленно отмечая, что задал сейчас риторический вопрос. Очень умное слово, наверное, кроме Шуйры его в лагере и не знает никто.
- Злые и все тут!буркнул Пурыш. Он, естественно, понятия не имел, что риторический вопрос не требует ответа.Чтоб им в котле с крысами кипеть! Чтоб их брюхо жадное лопнуло! Захапали нашу землю, у-у-у!
- Неужели в разумных тварях бывает столько жадности и злобы?спросил Шуйра еще тише и риторичнее. Ему хотелось порассуждать, а тепло этому способствовало.Может, они просто не понимают, что творят? Может, им никто не рассказал? Слышь, Пурыш, а ты когда-нибудь высказывал эльфу все, что думаешь о нем?
- Чурка ты облезлая!громила залепил Шуйре подзатыльник.Эльфы ж такие тупые, что по-нашему ни бум-бум.
- А вот если бы понимали?не унимался Шуйра.Есть ведь среди них толмачи.
- Станут эти толмачи тебя слушать,процедил Пурыш.Злыдни и дураки они все, ненавижу!
И дал Шуйре в нос, от избытка чувств. Шуйра поднялся, утер кровь и сам врезал Пурышу со всех силенок, а то ж уважать перестанет. Снова получил тумака, да такого, что отлетел в костер, опалил кожух и обжег руку от запястья до локтя. Больно!
Больше не нарывался. Сел рядом с Пурышем и пробормотал одними губами:
- Слушать не станут, подумаешь Это смотря насколько крепко связать
Идиотический план не родился за пару часов. Он зрел долго, на протяжении нескольких лет, но так случилось, что полностью оформился в руководство к действию именно в тот ненастный день начала осени, вскоре после разговора с громилой Пурышем. Но когда Шуйра радостно изложил его Рыграху, тот поднял разведчика на смех и хлестнул плеткой.
- Идиот ты убогий,объяснил Рыграх Шуйре.Да с какого перепугу тебе такое в башку шваркнуло!
Шуйра обиделся, потому что считал Рыграха куда умнее Пурыша, десятник все-таки.
- Сам ты идиот, волчьи зубы тебе в зад. Чего тебе не по нутру?
- Да всё! Нолдорская сталь по твоему брюху дурному плачет. Эльфы не успокоятся, покуда весь наш род не вырежут, и мы так же с ними должны, а не переговоры вести! Владыка устроил уже однажды переговоры, так эльфье племя предало его, пыталось обмануть, да вот только не на того напали
- Знаю я эту историю,перебил Шуйра.Но неужели ни одна тварь там, за кольцом осады, ничего не способна понять?
- Ты, недоносок, себя умнее Владыки считаешь?почти ласково уточнил Рыграх.
- Да нет же!струхнул Шуйра. За такое голову отрубят, а тушу сожрут, невзирая на осень.Я сам проверить хочу. Чего не пускаешь?
- Проваливай куда угодно,Рыграх досадливо махнул плеткой, но Шуйра на этот раз увернулся.Я тебя предупредил, чурбила. Но сотнику скажешь, что за языком пошел, потому что если он узнает, кой ляд тебе понадобился в эльфийских землях на самом деле, сожрет меня живьем, что одного из лучших разведчиков на дурь отпустил и самолично не грохнул. А то давай: плеткой по хребтине и готово дело. Эльфы-то тебя запытают, они твари на эти дела скорые, изобретательные.
- Да пошел ты!отказался Шуйра от заманчивой перспективы.Я еще лорда тебе на аркане притащу!
И снова увернулся, плеть только многострадальный кожух рассекла, не добравшись до позвоночника.
На поганых эльфийских землях светило солнышко. В отличие от сородичей, Шуйра любил солнечный свет, хотя даже под страхом смерти не признался бы в этом. Он шел быстро, налегке: из доспеха только кольчуга поверх драного кожуха и шапка с железными пластинами. За спиной ножны с ятаганом, на поясе два кинжала и три свернутых аркана. Сапоги удобные, мягкие, в них очень здорово красться. Шуйре так нравились эти сапоги, что он уже пять лет носил их, ни на минуту не снимая. А то ведь сопрут, жалко будет, где еще такие сапоги раздобыть, хорошие, ворованные-переворованные.
Когда до эльфийской крепости осталось всего ничего, Шуйра лег на брюхо и тихонько пополз, отыскивая среди леса проезжую тропу. Нашел, устроился на пригорке за кустами и принялся ждать. Дальшедело техники. Тропа хорошая, наверняка по ней часто ездят. А эльфийские патрули не чуют Шуйру, как остальных разведчиков. И кони от него не шарахаются. Наоборот, всякое зверье орчонка очень любило, всегда доверчиво шло на зов. Белки спрыгивали на плечи, птицы так и норовили гнездо в грязной густой шевелюре свить, благородные олени давали потрогать себя за рога. Шуйра про это никому не говорил. Во-первых, где ж такое видано; а во-вторых, чтобы не посылали с охотниками. Почему-то распарывать глотку зверушке, напрашивающейся на ласку, было противно.
Языкового барьера (это по-умному так называется, когда ты на чужом наречии ни бум-бум) Шуйра не боялся. Потому что помимо родного знал еще целых два эльфийских: один прежний, на котором раньше все эльфы говорили, а второй поновее, который захватчики из-за моря привезли. И если на прежнем эльфийском многие сородичи Шуйры кое-как объясняться могли, но новый язык знал, думается, только он. А вышло это так.
В цитадели имелась библиотека. Большая, с целой кучей разнообразных книг. Какие ворованные, какие написаны обитателями поумней, какие вообще непонятно откуда взялись. А Шуйра в детстве был любопытным, пронырливым и очень смазливым. Что означает слово «смазливый», орчонок толком не знал и по сей день, но это качество ему крайне пригодилось. Когда маленький Шуйра проник в цитадель, залез в библиотеку и заинтересовался книгами, местные его гнать не стали, а сделали кем-то вроде домашней зверушки. Дрессировали на свой лад, кормили вкусными объедками со своего стола. А между делом научили читать и произносить все квенийские тенгвы. И лакомства, и знания Шуйра схватывал на лету, поэтому очень скоро прочел в библиотеке все, до чего сумел дотянуться. Но время шло, Шуйра вырос, утратил часть смазливости и был без лишней жалости выброшен из библиотеки и цитадели прочь, в казармы, к остальным оркам. Спустя годы, уже будучи разведчиком с железным кольцом в носу, Шуйра еще несколько раз тайком лазил в библиотеку, читал там книги и заучивал из них целые главы. Только жаль, поговорить на диковинном языке эльфов-захватчиков было не с кем. Разве что с самим собой.
А между тем издалека послышался перестук лошадиных копыт. Кто-то ехал по дороге.
Ехал в одиночестве.
Шуйра сделал глубокий вдох, потом сгруппировался и приготовил аркан. Вскоре на дороге показался одинокий всадник на тонконогом коне в серых яблоках. Эльф был даже без кольчуги и меча, только длинный кинжал на поясе. Синяя мантия, черные волосы чуть ниже плеч (неплохой трофей), белая кожа и омерзительно сытый вид. Шуйра тут же некстати вспомнил, что сам последний раз нормально ел позавчера. Того ежика пришлось заманить своим странным обаянием, а потом прирезать и сожрать сырым, еще теплым, потому что от голода аж кишки сводило.
Впрочем, Шуйра не ненавидеть этого эльфа собрался, и даже не убивать.
Свистнул умело пущенный аркан, и всадник полетел из седла, конь промчался дальше, потом недоуменно затормозил. Второй арканнадежно стянуты ноги, руки прижаты к телу, петля на шее, чтоб не завопил. Шуйра оттащил пленника к себе в кусты, связал понадежнее, заткнул рот. Конь тем временем подошел, ткнулся орчонку в плечо.
- И ты тоже,Шуйра досадливо отпихнул от себя вытянутую серую морду с белым пятнышком между глаз.Пошел прочь, скотина эльфийская, не до тебя!
Конь потоптался рядом, затем опять вышел на дорогу и принялся неспешно угощаться травой из зарослей напротив. Шуйра же повернулся к пленнику. Тот глядел на орчонка с омерзением, но без страха. Глаза были умные, не то, что у громилы Пурыша. И даже умнее, чем у Рыграха.
Шуйра выпятил грудь, прокашлялся и заговорил почти без акцента, стараясь, чтобы проклятый голос звучал хрипло и низко, как у нормального орка.
- Внемли же мне, о, недостойное отродье земли! Ибо глаголю я, что вы, эльфы, есть бесчестные, бесполезные и безжалостные существа, не желающие жить мирно и славить Владыку, всеблагого и всемогущего! Зачем, ах, зачем вы убиваете орков, которые ничего плохого вам не сделали! Все хотят жить, а вы своей войной нам жить мешаете!..
Глаза пленника полезли на лоб.
- Вы, о, злокозненные,продолжал Шуйра, все больше распаляясь,отвергали гостеприимство Владыки, обагряли мечи ваши кровью невинных, обманывали, сквернословили, выказывали неуважение к Тьме, а ведь это так нехорошо, недостойно и не подобает даже таким омерзительным созданиям, как эльфы!от радости, что его слушают и дивятся (вон, уже брови домиком встали), Шуйра позабыл хрипеть и теперь говорил звонко, с искренним надрывом:Устыдись же хоть ты, о, окаянный, и возверни мысли свои к истокам причин своего недостойного поведения, и позора всего твоего народа, ибо заблуждался он и был неправ, побуждаясь к этой жестокой и бессмысленной войне! Знай же: каждое мое слово есть торжество незамутненной истины над бездной дремучей лжи, в которую от сотворения канул ты, о, черномыслейший, и весь твой род! Плетете вы век от века свою ложь препоганую, надеясь смутить всякий просветленный мыслью разум!..
Увлеченный собственной речью, орчонок допустил непростительную ошибку: позабыл следить за дорогой и не услышал за своей спиной мягких торопливых шагов. А опомнился слишком поздно, лишь когда удар недюжинной силы сбил его с ног и приложил о дерево, да так, что в голове зазвенело, а сознание ненадолго помутилось. Шуйра услышал, как лопаются под острым лезвием туго затянутые веревки, а потом голос, в котором звенела сталь, обеспокоенно спросил:
- Все в порядке, Макалаурэ? Не ранен?
И бывший пленник ответил мягко, певуче, еще звонче Шуйры:
- Нет. Он ничего мне не сделал. Отряд не нашли?
- Похоже, орчонок здесь один. Удивительно, как он сумел забраться так далеко.
Шуйру за горло сцапала рука в латной перчатке, приподняла над землей. Он захрипел, пытаясь вырваться, поднял голову, увидел того, второго, да так и обмер от ужаса.
Высоченный, рыжеволосый, ненависть в холодных серых глазах. Этот, конечно, и в кольчуге, и при мече. Этотсамый жестокий из заморских захватчиков, побывавший у Владыки, казненный и восставший из мертвых только ради того, чтобы вечно убивать сородичей Шуйры.
- Враг всего живого и хорошего в этом мире, проклятый обманщик и захватчик, стыд и позор сотворения!прохрипел Шуйра, решив, что терять ему уже нечего.Но тебе не одержать верх! Пусть ты убьешь меня, но неотвратимое возмездие все равно тебя настигнет! Наше дело правое, победа будет за нами! Да здравствует Владыкаопора и защита порядка на этой земле хррр
Перед глазами засверкали разноцветные круги, пальцы на горле сомкнулись сильнее, что-то хрустнуло, и Шуйра начал обмякать.
- Осторожнее, Майтимо, ты его задушишь,услышал орчонок на грани беспамятства.
- Я и собираюсь его задушить. Будет мне всякий грязный орк на литературном квенья Моринготто прославлять!
- Это что, пока ты спешил ко мне на помощь, он такую речь толкнул, я ушам своим не поверил Да ослабь же хватку! Ты часто видишь орков, которые берут квенди в плен лишь для того, чтобы читать им проповеди на литературном квенья? На моей памяти это первый. Надо его допросить и разобраться, что к чему. А насадить его на клинок всегда успеешь.
- Да об этого психа даже меч марать неохота,буркнул самый страшный эльф на свете, но пальцы немного разжал.
Шуйра судорожно вдохнул и принялся брыкаться с новой силой.
- Во веки веков тебе не попрать мою честь! Да погрязни ты в несчастьях, да пусть череп твоего коня в холодной пещере оплетут ползучие гадюки, да чтоб тебе своей злокозненностью подавиться!
- Честь,задумчиво протянул Майтимо, без усилий удерживая брыкающегося орчонка на вытянутой руке.Ты хоть знаешь, что это такое?
- Честь есть неоспоримый даже недостойными чувственный эликсир здравости разума и неколебимого достоинства существа, которое почитает себя оной обладающим!оттарабанил Шуйра наизусть. Пусть не думают, что он совсем дурак! Правда, многие слова из этой тирады (включая саму «честь») Шуйра, как ни старался, даже приблизительно на родное черное наречие перевести не смог.
Он не видел, как эльфы синхронно вытаращили глаза и переглянулись. Зато почувствовал, как его с силой встряхнули.
- Не брыкайся, все равно не вырвешься. А ну, отвечай, где всего этого набрался?
- Ни единой тайны не суждено извергнуть моим устам в присутствии врагов всего живого, злокозненных эльфийских отродий, о, однорукий призрак!ответствовал Шуйра, хотя внутри все заходилось от страха, и попытался лягнуть «призрака» ногой в живот. Разумеется, безуспешно.
- Хм, Майтимо, а это точно орк?
- А кем еще может быть тощее вонючее ничтожество?
- Сами вы ничтожества!выкрикнул Шуйра.
- Не знаю Давай зафиксируем его понадежней, и я проверю.
Шуйра не знал, что такое «зафиксируем», но подозревал, что ничего хорошего. Наверняка это эльфийская изощренная пытка, о которых предупреждал дальновидный Рыграх. Эх, прав был он, дурацкая затея: объяснить эльфам, в чем они не правы и почему.
Для начала Шуйру опять хорошенько приложили о дерево, аж искры из глаз посыпались. И крепко связали. Что обидноостатками его же собственных веревок! Кинули на землю, однорукий положил тяжелую ладонь на грудь, даже вздохнуть нормально не получалось, не то что дернуться лишний раз. А потом бывший пленникШуйра уже запомнил, что его зовут Макалаурэприблизил к его лицу своеузкое, холеное.