У подножия лестницы его ждала та самая девушка с вплетенными в волосы бабочками, которая в прошлый раз дала ему напиться. Ее подруги сидели на скамейке в сторонке и, негромко напевая, пряли.
Я же говорила, вернешься, улыбнулась девушка, и Петр Аркадьевич не к месту подумал, что стоило бы надеть брюки.
Как я попадаю сюда? Что все это значит? Это сон?
Смотря что считать за сон, а что нет. Это Мать Сыра Земля, а я Макошь. Макошь обвела рукой раскинувшиеся кругом пастбища. Это моя благодатная страна.
Чудное имя.
Не удивительнее остальных, пожала плечами девушка и взяла Петра Аркадьевича под руку. В этот Новый год ты пожелал перемен к лучшему.
Петр Аркадьевич нахмурился, вспоминая, как, уже будучи изрядно подшофе, действительно желал гостям нечто подобное.
И что?
Так вот же они, засмеялась Макошь и сорвала с ветки ближайшего дерева румяный крендель с кунжутной присыпкой. Вблизи оказалось, что дерево-куст действительно из карамели или чего-то напоминающего застывший мед. Попробуй.
Петр Аркадьевич принял у девушки выпечку и подозрительно ее понюхал. Сильно разило мятой. Если это розыгрышшут с ним, потом разберется, а если сон, то весьма правдоподобный, и, усмехнувшись, мужчина решил девушке подыграть.
А почему холодильник? Надкусив, Петр Аркадьевич обернулся на лестницу и посмотрел наверх, но двери не было видно из-за пелены облаков.
Ты чаще всего в него заглядываешь. Онэнергетическое средоточие вашего дома. Именно это и позволило открыть дверь. Каждую весну я прихожу к людям, отпираю Землю, а каждую осеньв ином облике ухожу обратно на Небо, чтобы вновь вернуться лишь будущей весной
В каком облике? По той лестнице? Как моя дверь?
Хозяйки Урожая. У меня много дверей.
Так это колхоз, что ли?
Девушка засмеялась.
Кушай.
Крендель оказался вкусным и вполне себе реальным, но самое странноегорячим, словно только из печи. Мало что понявший из ответа Макоши Петр Аркадьевич с любопытством оглядел дерево, на ветках которого аппетитно покачивались кренделя, булки и пряники.
В моей стране ты найдешь все, что хочешь: еду, жилье, довольство.
Они подошли к изогнутому полупрозрачному мостику, перекинутому через живописную речушку, в которой мелькала странная рыба, похожая на колбасу. На том берегу возвышался роскошный особняк причудливой архитектуры, на подъездной дорожке возле которого рядом с чашей фонтана был припаркован двухместный спортивный автомобиль. На решетке радиатора в желтом оттиске встал на дыбы черный конь. Петр Аркадьевич сглотнул. Подобные машины он видел только на фотографиях с французскими актерами, которые жена вырезала из журналов, оклеивая туалет.
Внутри особняк оказался роскошным: несколько спален, гостиная с невероятным камином и обитыми войлоком креслами с высокими спинками, туалетные комнаты размером с две их кухни, отметил Петр Аркадьевич. Ковры, тюль, парча, позолота и еще множество материалов, названия которых мужчина и представить себе не мог. А от припаркованного у крыльца автомобиля так и вовсе невозможно было глаз отвести.
Это моего сына Тура. Его сейчас нет, так что все в нашем распоряжении. Прокатимся? Макошь подала Петру Аркадьевичу бокал с чем-то искрящеся-шипучим, напоминавшим шампанское, и подмигнула. Ключи в замке.
Почему я? наконец выдохнул Петр Аркадьевич, окончательно переставая понимать, какого черта тут происходит, но которому все больше нравилось с каждой минутой.
Ты же этого хотел. А желания могут сбываться. Только нужно быть осторожным.
Осторожным?
И у желаний есть цена.
Представив, сколько пришлось бы батрачить на такой дом с машиной, Петр Аркадьевич не допил шампанское и с тоской посмотрел на бокал. Нет, только в сказке из зарубежных кинофильмов.
Да я не об этом глупенький, перехватив его взгляд, рассмеялась Макошь, и из ее волос выпорхнули бабочки. Ты можешь находиться здесь всего несколько часов. Это мое условие. Нарушишь, останешься у меня в услужении навсегда.
Навсегда поморгал Петр Аркадьевич. А почему так мало?
Хорошего понемножку. Так что советую носить часы. Здесь они работают. Макошь забрала у него недопитый бокал и, увидев растерянность, добавила: Не волнуйся, сегодня я подскажу. А теперь покатай девушку.
Так ведь после Петр Аркадьевич указал на бокал.
Здесь можно. Давай. У меня и так тут радостей немного.
Это был невероятный автомобиль, хоть Петр Аркадьевич и не сразу приноровился к праворульной коробке передач, на ручке которой, в набалдашнике, словно в янтаре, застыло неизвестное перламутровое насекомое.
Быстрый, легкий, мягко рычащий мощным двигателем, он стремительно нес их через залитые алым поля, которые раскинулись сразу после указателя в виде леденца на палочке под огромным ветвистым деревом. Ветер волнами гнал крупноколосистую рожь, а на горизонте бледным мазком переливалась радуга. Волосы Макоши развевались, и за багажником машины стлался след из разлетавшихся шлейфом бабочек. От езды дух захватывало. Петру Аркадьевичу даже показалось, что вровень с машиной в траве некоторое время бежала гнавшаяся за зайцем лиса, разбрызгивая хвостом семена с одуванчиков.
Описав широкий круг по долине, они наконец подъехали к особняку, и Петр Аркадьевич заглушил мотор.
Фу-ух
Ну как? посмотрела на него Макошь.
Это просто симфонь. Мужчина мечтательно погладил баранку, оглядывая приборную панель из дорогой лакированной древесины и представляя реакцию мужиков из гаража. Расскажешь, на смех поднимут. За такое и полцарства не жалко.
Поосторожнее, рассмеялась девушка. Тебе пора. И помни про часы.
А здесь всегда так? Петр Аркадьевич указал на небо в сторону радуги.
Под настроение.
Петру Аркадьевичу страшно хотелось прокатиться еще, но делать было нечего. Помахав девушкам за пряжей, он стал подниматься по лестнице. На этот раз в двери наверху красовалась красивая ручка с латунным набалдашником. Повернув ее, Петр Аркадьевич выбрался в коридор своей квартиры и тихонько вернулся в спальню, где мирно похрапывала жена.
Холодильник еще немного потарахтел и выключился. Часы на прикроватной тумбочке показывали без минуты пять.
* * *
И для Петра Аркадьевича началась совершенно другая жизнь. Днем он с энтузиазмом пахал на заводе, по вечерам с пенным и воблой резался в шашки с мужиками из гаража, а дома был образцовым отцом и мужем. Но как только часы показывали три ночи, он выбирался из кровати и, надев часы, исчезал в холодильнике. «Москвичонок», за которым он всегда хорошо ухаживал, теперь, к удивлению жены, все реже покидал гараж. Одно время она даже подозревала, что у Пети любовница, начав замечать, что муж стал заметно поправляться, но тот не подавал явных поводов, и она быстро успокоилась, списав все на свою стряпню. А один раз сильно удивилась, когда муж притащил несколько палок колбасы без названия и два ароматных кренделя детям, сославшись, что кто-то на заводе из командировки привез.
Он давно уже привык, что в мире Макоши отводилось всего два часа и к пяти он должен был обязательно быть уже дома. Признаться, ему хватало, так как встречи с девушкой и ее подругами стали регулярными. Но однажды, когда они катались по реке и проплывали под хрустальным мостом он, налегая на весла, все-таки спросил:
А почему только два часа?
Какой жадный, притворно нахмурилась Макошь, покручивая ручку расписного зонта за спиной. Ну, потому что я так сказала. Другим же тоже нужно время дать. Да тебе и на работу рано.
Она рассмеялась.
А есть другие? Петр Аркадьевич заозирался, продолжая грести. А где?
За все то время, что он тут гостил, он ни разу не видел кого-нибудь еще из таких же обычных людей. Он вкусно и разнообразно ел, лежал на перинах в многочисленных спальнях, наматывал на автомобиле, которым очень быстро научился хорошо управлять, бродил по полям и холмам в компании Макоши и ее подруг, играл с ними в различные игры, но ни разу они так больше никого и не встретили. Ни единой души. Сына Макоши Тура он тоже до сих пор не видел. Девушка лишь отмахивалась, мол, у него дела. Да и вопрос о возрасте сына так и вертелся на языке, ведь по виду Макошь была совсем юной.
Другие есть, уклончиво ответила Макошь, пока Петр Аркадьевич помогал ей перейти из лодки на берег.
Почему их не видно?
А зачем? просто переспросила девушка, складывая зонт. Разве тебе с нами скучно?
Скучно Петру Аркадьевичу уж точно не было, и больше расспрашивать он не стал. В конце концов, у него все в порядке, кто там, где прячетсяих, собственно, дело. Однажды его привлекло веретено, и он спросил, для чего они это делают. У Доли нити были полновесные с яркими вкраплениями, у Недоли блеклые, тонкие, готовые вот-вот порваться.
Они связывают покутными нитями судьбу человека с делами его, воздавая каждому за все содеянное, ответила Макошь, и ничего не понявший Петр Аркадьевич все-таки кивнул, чтобы не казаться необразованным. Пока они целые, волноваться не стоит.
А если порвутся?
Плохо будет. Идем.
Дни тянулись за днями, медленно приближалось лето. Как-то погожим вечером, оттрубив смену, Петр Аркадьевич в приподнятом настроениив одной руке портфель, в другойпиджак, закинутый на плечо, насвистывая, направлялся домой, предвкушая очередную ночь у Макоши. По дороге он зашел в «Воды Лагидзе», где хлопнул пару стаканов газировки с «тархуном», потом в булочную и прикупил всякой всячины домочадцев побаловать.
А в квартире его ждал внезапный удар. Петр Аркадьевич так и застыл на пороге, от неожиданности выронив на коврик авоську. Рассыпались продукты, по коридору незабитым мячом прокатился кочан капусты.
Ну как тебе? поинтересовалась жена, возящаяся возле холодильника. Только вместо привычного заветного «ЗИЛа» на его месте возвышался новенький двухкамерник гэдээровского производства. Вот, на работе премию дали.
Премию, одними губами пролепетал Петр Аркадьевич, сползая по двери на коврик.
Ну да. Смотри какой. Две камеры, шнур длиннее, новый совсем, и на место встал как родной.
Что ты наделала, дура
А что? Что с тобой, Петя. Тебе плохо?
Где он?
Да кто?
Старый Он сглотнул. «ЗИЛ». Ты куда его дела?
В комиссионку сдала.
К какую
На Заречном, час назад увезли.
О-о-о простонал Петр Аркадьевич, вытирая смятой шляпой лицо.
Вот, держи. Сбегав на кухню, Ира вернулась со стаканом воды. Выпей.
Ужин прошел в тишине, нарушаемой лишь стуком ложек по тарелкам. Видя, как муж то и дело поглядывает на часы, Ира не выдержала:
Да скажи хоть, что не так?
Все так, успокоил Петр Аркадьевич, дожевав котлету. Отличная вещь, молодец. Просто на работе перегруз, да пешком домой шел. Булочная пока. Вот и
На самом деле за ужином у него родился блестящий, фантастический, гениальный по своей простоте план. Терзало лишь, что для этого пришлось бы пойти на уловку против своей семьи, а Петр Аркадьевич никогда не обманывал жену, да и дети уже просто грезили неделей в Геленджике. Но, доедая ужин, он уже принял окончательное решение. Сегодня или никогда. Кто знает, сколько холодильник простоит в комиссионке, тем более пользующейся такой популярностью.
Встав из-за стола, он проскользнул в спальню и, убедившись, что жена возится на кухне с детьми, достал из заначки в санаторий пачку купюр. Скрипнуло сердце. Но отступать было поздно. Допашет сверхурочно, пара премийи незаметно вернет недостачу на место, успеет.
Ты куда? в коридор вышла протиравшая тарелку Ира, видя, как Петр Аркадьевич накинул пиджак и влезает в туфли.
Да с мужиками в гараже сегодня договорились, стараясь придать голосу больше небрежности, махнул рукой он. Ты же знаешь, то-се, десятое. Яшка диски поменял, представляешь? На своем-то драндулете. Вот хочет похвастаться. Я быстро.
Только это Ира многозначительно на него посмотрела, скрипя полотенцем по чистой посуде.
Да нет, сегодня ни в одном глазу. Вечер, да и вставать же. Ну все, я мигом.
Паспорт взял?
Но дверь уже закрылась.
* * *
Словив попутку, несшуюся по вечернему городу, и сидя рядом с водителем, Петр Аркадьевич сжимал колени ладонями так, что от напряжения побелели костяшки, а брюки намокли от пота.
Только бы успеть до закрытия.
Комиссионка еще работала. Наспех сунув шоферу деньги, Петр Аркадьевич бросился в магазин. Оглядевшись на входе, он решительно направился в отдел бытовой техники, с замиранием сердца высматривая среди стальных коробов привычный пузатый силуэт.
«ЗИЛ» сиротливо притулился в самом конце вереницы холодильников, и Петр Аркадьевич с облегчением выдохнул, бросившись к нему, как к самому родному существу.
А может, поновее посмотрите? предложила продавщица, пока он отсчитывал деньги за товар и доставку. У нас и импорт есть, и с рефрижераторными кабинами больше.
Нет, спасибо. Именно этот.
* * *
Уже совсем свечерело, когда фургон доставки, проехав мимо стройки, остановился возле гаражей.
Только осторожно, попросил Петр Аркадьевич, наблюдая, как грузчики вытаскивают из кузова холодильник. Вот сюда, заносите. Сейчас открою.
Мужики, облокотившись о «ЗИЛ», терпеливо ждали, пока он возился с замком.
Давайте его в угол, за машину. Ага, вон туда, руководил сгоравший от нетерпения Петр Аркадьевич.
Поблагодарив грузчиков и сунув им дополнительно на пиво, он закрыл гараж и, на всякий случай подергав ручку, поспешил домой.
Весь остаток вечера Петр Аркадьевич курил на кухне за газетой, отчаянно пытаясь придумать, как ему понезаметнее выскочить из квартиры в назначенный срок. Лежа с рядом спящей женой и так и не сомкнув глаз, он, словно загипнотизированный, неотрывно следил за бегущей по кругу секундной стрелкой часов. Без двадцати три он, несколько раз убедившись, что жена спит мертвым сном, как можно тише вышел из комнаты, с замиранием сердца оделся и приготовился к самому сложномукак незаметнее всего открыть и закрыть дверь. Пока он это делал, чувствовал себя распоследним преступником.
Наконец, выбравшись на площадку, он вызвал лифт, но, не в силах дождаться ползущую снизу кабину, сиганул по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
Открыв пахнувший маслом и горючкой гараж, притворив дверь, он включил лампочку под потолком, снял пиджак и, кинув его на капот «Москвича», замер перед холодильником. От волнения и мысли, чего он сегодня чуть было не лишился, у него засосало под ложечкой. Облизнув губы, он нагнулся и, нашарив шнур, воткнул вилку в одну из рабочих розеток.
Холодильник тихонько затарахтел.
Вот! Да! Он вернется, все будет как раньше Петр Аркадьевич чуть не захлопал в ладоши от радости. Но, спохватившись, посмотрел на наручные часы, сейчас. Вот сейчас Ну же. Как он все-таки успел. Молодчага! Ну давай же, родной, давай!
Он открыл дверцу холодильника, и его лицо озарило привычное золотисто-алое сияние, а волосы пошевелил ароматный ветерок. Забираясь внутрь, Петр Аркадьевич совсем не подумал, что, открывая одну дверь, совершенно забыл о другой. В гараже никого не осталось, и наступила тишина.
А сторож точно уверен?
Трое парней, на плече у одного из которых висела спортивная сумка, другой катил за собой тележку, шли вдоль запертых дверей, считая выведенные на гаражах номера.
Уверен, ответил один из них. Сам видел, как в сорок седьмой холодильник приволокли. Пришлось в долю взять, как на лом сдадим. Вот, следующий.
Там свет.
Блин. Херня. Саныч же говорил.
Чего он забыл в гараже посреди ночи? Мотор не жалко?
Может, бабу привел, хмыкнул тот, что катил тележку. А может, вышел куда.
Куда?
Да хоть в сортир. И забыл. Он же в другом конце гаражей.
Глянь-ка.
Один из парней осторожно приблизился к едва приоткрытой двери и осторожно заглянул.
И вправду вышел, наконец удивленно осклабился он. Реально никого. Вот олух.
Тогда давайте быстрее. Сём, на шухере стой.
Сильнее распахнув створку, парни засуетились, подкатывая тележку ближе к входу и торопливо пробираясь к холодильнику.
Вон там.
Один из парней наклонился и выдернул шнур из розетки.
Ай! Нить лопнула, и Недоль засунула пораненный палец в рот.
В квартире Петра Аркадьевича было тихо. Домочадцы спали. Часы показывали четыре минуты шестого.