Очень впечатляющая женщина, сказал Ренье, осторожно подбирая слова.
Впечатляющая? Бывший солдат хмыкнул. Когда я спас ее от виселицы, она была тощая, как жердина. Она очень смешно бегала по стенам. Никогда не видели? Ну, и не увидите. Теперь уж ей по стенам не ползать. Я ей так и говорю: «Все, Ингалора, ни одна стенка тебя больше не выдержит». А в молодости, бывало, распластается по стене и лезет вверх, как насекомое. Как жук какой-нибудь. Я без смеха смотреть не мог. Вейенто обвинил ее в шпионаже. Якобы она за ним в окно подглядывала. Это она мне сама рассказала, когда я ее из клетушки выпустил. Вейенто ее в клетушку запер, пояснил бывший солдат. Хорошая девушка, я и выпустил. Думал, все, больше не увидимся А судьба как повернула? Взяла и повернула! Лет пять с тех пор прошло, может, меньше. Остался я без ноги. Он топнул деревяшкой. Деньги у меня, правда, водились, и вот как-то раз отправился я поглазеть на цирк зверей И знаешь, что самое смешное? Он коротко хохотнул. Что она родила близняшек! Сразу двухи обе девочки! И обев точности как мамаша. И тут она стала толстеть
Для Ренье было очевидно, что роковые изменения в фигуре Ингалоры потрясли обоих мужчин ее жизнимужа и компаньонадо глубины души. Да и сам Ренье, глядя на нынешнюю Ингалору, мог только дивиться.
Гайфье вдруг очутился возле Эскивы. Она улыбнулась брату, а затем вскрикнула:
Берегись!
Они разбежались в стороныраскатились, как два шарика. Сверху, из-под купола, вдруг упал небольшой, но довольно увесистый деревянный брусок.
Глядя на брата через брусок, как из-за барьера, Эскива сказала:
Держись от меня подальше, хорошо? Не знаю, кому из нас двоих эта штука предназначалась. Просто постарайся не подходить близко. Познакомься лучше с Нотбургой. Или с Гарсендой. С ними тебе будет весело.
А в чем разница между Нотбургой и Гарсендой?
Ни в чем, они одинаковые.
На самом деленет, послышался голос, и Нотбурга предстала перед гостями. Гарсенда занимается капибарой, а яобезьянками. Мы даже ведем себя по-разному, если присмотреться.
Брат и сестра обменялись взглядами и разошлись: Гайфье отправился вместе с Нотбургой любоваться обезьянками, а Эскива, приняв руку Ренье, забралась на вторую из жилых «коробок», чтобы побеседовать с владельцами цирка в относительной тишине и покое.
Нужно позвать Софира, сказала Ингалора сразу, как только ей объяснили, о чем пойдет речь.
Здесь и без Софира тесно, возразил ее муж.
Ничего, Софир узкий, заявила Ингалора. Девочку я могу посадить к себе на колени.
Речь идет оРенье понизил голос. О ее величестве.
Значит, ее величество можно посадить на колени, невозмутимо повторила Ингалора. Королевский титул не делает ее взрослой и не отменяет того обстоятельства, что она маленькая девочка и ее можно посадить на колени
Эскива сказала:
В таком случае я сяду на колени к господину Ренье. Онмой придворный, пусть послужит мне в качестве кресла.
Ингалора качнула головой:
Моя дорогая, я гожусь тебе в подруги, если не сказатьв матери, так что по мне можешь хоть ползать, никто не подумает дурного. Но мужчина совсем другое дело. Не стоит подавать им ложных надежд. Любое прикосновение женщины они толкуют в свою пользу, и объяснить им, что они ошибаются, потом уже невозможно. Взять хотя бы моего мужа. Когда мы встретились, у него не было ноги.
У меня и сейчас нет ноги, сообщил бывший солдат между прочим, но Ингалора только отмахнулась от него.
Я предложила ему хорошую деревяшку для протеза. Ну, кое-какие цирковые ухватки для тренировок, чтобы нога лучше действовала. А заодно угостила вином.
А заодно затащила меня в свою постель, добавил солдат. И я истолковал это обстоятельство в свою пользу.
Вот видишь! вскричала Ингалора. Я тебе говорю: им нужен только повод.
Не важно. И Эскива решительно прижалась теснее к Ренье. Он свой, мне с ним хорошо.
Смотри, это закончится замужеством, предупредила Ингалора и отправилась звать Софира.
Ренье застыл в неподвижности. Он даже старался дышать потише. Близость Эскивы почти парализовала его. Ему часто доводилось сидеть с женщинами вот так, тесно прижавшись. Некоторые его волновали, почти все вызывали у него желание. Но то, что он испытывал сейчас, не было похоже ни на что. Это была всеохватывающая нежность, такая сильная, что причиняла боль. И из глубины этой сердечной боли рождалось желание такой силы, что Ренье боялся даже заглядывать в себя.
Явился Софир, на ходу поправляя перстни. Глаза его блестели от удовольствия, красивое лицо, чуть мятоеот возраста и частого употребления грима, улыбалось.
Садись, бросила Ингалора и уселась сама.
Они устроились на тесной лавке перед столом, за которым семья обычно обедала. За перегородками, очевидно, находились кровати. Большую часть времени владельцы цирка проводили вне своей жилой каморки.
Надо бы поесть, сказала Ингалора. Полагаю, все проголодались.
Ее муж поднял руку и потянул за веревку, свисавшую с потолка. В действие пришел несложный механизм, и из-за одной из перегородок выплыл небольшой ящичек. Он завис точно над серединой стола. Ингалора откинула засов, и на стол высыпались куски хлеба, сыра, несколько скрюченных колбас и десятка два застучавших по столешнице яблок. Второй шнур явил собравшимся кувшин с вином.
Ешьте руками и пейте из кувшина по очереди, пригласила Ингалора. А заодно и поговорим. Вы явились в наш цирк для того, чтобы лично предложить нам контракт в столице, ваше величество?
Королеву вопрос застал врасплох. Она откусила сразу половинку от своего яблока, похрустела немного и сказала:
Да.
Превосходно. Обсудим условия
Условия будут самые выгодные, сказала королева. Я хочу, чтобы вы выступили на празднике в честь носителей Знака Королевской Руки. Это народный праздник. Может быть, менее престижный, чем день возобновления союза эльфийской крови, но все же очень популярный. Много состоятельных людей приезжает в столицу
Отлично. Ингалора бросила на мужа победоносный взгляд, чего он, приложив некоторое старание, не заметил. Какова сумма контракта?
Это вы обсудите с моим отцом. Эскива чуть покраснела. В любом случае я уверена, что Талиессин предоставит вам наилучшие условия.
Когда мне отправляться в столицу для переговоров? продолжала Ингалора.
Ее деловая хватка вдруг утомила Эскиву. Девочка сказала:
Да когда вам будет удобно. Отец примет вас, как только сможет. Скажите ему, что таково мое желание.
Все дочери одинаковы, брякнул отставной солдат. Вьют из отцов веревки, потому что таково их желание.
Софир хрустнул пальцами.
Итак, главное мы обсудили, протянул он. Поэтому предлагаю перейти к трапезе и больше не отвлекаться. Ингалора, я и не знал, что у тебя сохранились эти колбаски.
Ты свои уже съел?
Увы! У меня их украл тот мальчишка помнишь? Исключительно мерзкий был мальчик. Сбежал и похитил колбаски.
Нечего привечать всяких отщепенцев, безжалостно отрезала Ингалора. Я сразу тебе сказала: от этого парня толку не будет.
Но он был слишком хорошенький, вздохнул Софир.
Ренье решил взять разговор в свои руки.
Вы помните ту пьесу, которую разыгрывали четырнадцать лет назад, когда еще служили в труппе Лебоверы?
Ингалора пожала плечами, а Софир уставился на Ренье широко раскрытыми глазами и демонстративно зевнул.
Голубчик Как вас зовут? Ренье? Голубчик Ренье! За четырнадцать лет произошло такое количество событий, что мне и припомнить-то невозможно
Стоп, сказал Ренье. Вы должны помнить. Это был тот год, когда вы оба, по заданию моего дяди Адобекка
Адобеккваш дядя? закричал Софир так неожиданно, что Ингалора поперхнулась. Почему же вы сразу не сообщили такую важную подробность? Адобекк! Наш благодетель! Софир протер совершенно сухие глаза рукавом. В таком случае я буду слушать вас с удвоенным вниманием.
Адобекк посылал вас шпионить к Вейенто. Вы привезли ему известие о том, что на Талиессина готовится покушение. Помните?
Разумеется. Это был самый волнительный год в нашей жизни. Если не считать рождения близнецов.
Вы помните ту пьесу?
Да, что-то зловещее. О проклятии, о предсказании. Помнится, там были два рыцаря, один желтый, другой фиолетовый. Совсем как мы с Ингалорой, не находите? Очень эффектное сочетание.
Это важно, сказал Ренье. Кто придумал сюжет пьесы?
Лебовера, по-моемуСофир переглянулся с Ингалорой. А ты как считаешь?
Ингалора шумно выдохнула.
Наконец-то господа мужчины сообразили обратиться к тому, кто может все помнить! К человеку с хорошей памятью. То естьк женщине. Разумеется, я знаю, кто придумал пьесу. Лебовера.
А вы, случайно, не помните, как ему вообще пришло на ум сочинить подобную историю?
Ингалора сказала, мусоля колбаску бутафорским ножом:
Естественно, я все помню. Мы с Софиром уносили ноги от этого маньякагерцога Вейенто. За нами гнались. По-моему, он пустил по нашему следу целую армию.
Жестокие, злые солдаты хотели нас убить, добавил Софир.
Мы отбивались. Петляли по горам. Скакали, как козы, прыгая через глубокие ущелья, сказала Ингалора.
Дважды или трижды были на грани, поддержал ее Софир.
И тут нам было видение.
Явление, поправил Софир.
Видение, повторила Ингалора.
В общем, это было явление, сказал Софир.
И кто вам явился? спросил солдат.
Оба уставились на него с двух сторон.
Ты о чем? спросила Ингалора.
Двухцветное лицо вынырнуло перед беглецами из пустоты. Старик, который был всеми своими потомками одновременно. Король, носивший в себе все Королевство, весь мир.
И этот мир вскипал в его естестве, страдал, рвался наружу; ежеминутно рождался и умирал, вступал в противоречие сам с собою. Старик что-то быстро говорил людям, которых почти не видел перед собой, ибо они не снились ему, а существовали на самом деле.
Теган, сказал старик. Он не знал, прозвучало ли имя второго короля эльфийской династии вслух, или же оно просто пришло ему на ум и там осталось. Теган. Гион. Ринхвивар. Талиессин. Гайфье. Эскива.
Ассэ и Стексэ соединялись в нем и взрывались. Желтые и синие тени пробегали по его лицу, как будто с двух сторон некто невидимый водил двумя фонарями с цветными стеклами. От этого непрестанного движения цветовых пятен черты лица двухцветного старика разглядеть было невозможно.
Чильбарроэс, сказал старик.
Странное птичье имя.
Я запомнила, что он сказал, проговорила вдруг Ингалора. Чильбарроэс.
Он сказал«Эскива», возразил Софир.
Но это невозможно, потому что в те дни Эскива еще не родилась.
Он назвал это имя, настаивал Софир.
Ингалора призадумалась, хрустнула пальцами.
Мне тоже теперь припоминается нечто в таком роде, признала она и возмутилась:Все дурное в моей жизни происходит из-за тебя, Софир! Вот ты настаиваешьи теперь мне начало казаться, что ты прав. Но как он мог назвать имя «Эскива», если не было еще никакой Эскивы
Он знал, сказал Ренье задумчиво. Если это тот, о ком я думаю, то он знает всех своих потомков. Даже тех, кто еще не родился. Все Королевствовнутри одного человека.
Если это действительно так, молвил Софир, то вот что я вам скажу, друзья: кое-кому сильно не повезло! Ингалора вмещает в себя весь цирк зверей
особенно обезьянок, вставил ее муж.
и это уже само по себе утомительно, заключил Софир невозмутимо. Что же говорить о целом Королевстве! Уму непостижимо.
Что он говорил? спросил Ренье. Он должен был что-то сказать. Или показать. Ведь это вы сообщили Лебовере о странной встрече, а Лебовера придумал пьесу
Он сказал, что луны сольются воедино и мир зальет смертельный свет, предшественник полной тьмы, сказал Софир.
Ингалора качнула головой:
По-моему, он выразился более определенно. Он сказал: «Две луны соединились и взорвались». Я еще сказала ему, что мне иногда снится такое.
Ты все перепутала, Ингалора, возразил Софир. Это я сказал, что мне снится нечто подобное. Но это довольно обычный сон, особенно когда устанешь.
А потом он сожрал все наши припасы, добавила Ингалора. Вот это я точно помню. Все слопал, подчистую.
Софир вдруг закричал:
Я вспомнил! Он сказал: «Двое детей, две луны». А я еще решил, что это отменная тема для балета. Столкновение двух лун как образ единения и противоборства двух начал.
И едва Софир выговорил эти слова, как двухцветный старик неожиданно поднял голову, и на миг сквозь его иссеченное морщинами лицо проступило другоеюное. Невозможно было даже понять, кому оно принадлежало, юноше или девушке. И старик сказал: «Когда один и тот же сон начинают видеть все, сон превращается в пророчество».
Он назвал это «Пророчество Двух Лун», сказал Софир.
Он кричал, что король Гионэто и есть Королевство, онвсе короли и он распадется на части вместе с Королевством, если соединятся и взорвутся две луны, добавила Ингалора. А он сказал, что я все поняла и что яумница.
Он назвал тебя дурой, сказал Софир и посмотрел на свою давнюю подругу. Он улыбнулся ейне кривляясь, сердечно и ласково. Тот старик сказал, что ты дура и потому все поняла.
Ингалора отозвалась:
Что ж, в иные времена только дураки на что-то и годятся.
Кажется, для полного понимания я недостаточно глуп, буркнул Ренье. Но суть ясна. Предсказание существует и начало исполняться.
Ингалора отхлебнула из кувшина и передала его Ренье:
А почему бы вам не навестить вашего дядю, коль скоро вы все равно оказались в его владениях? Адобекк всегда разбирался в таких вещах лучше, чем кто бы то ни было.
Глава двадцать девятаяМЯТЕЖНЫЙ ГЕРЦОГ
Возвращение в родовое гнездо всегда было для Ренье волнительным переживанием. После смерти бабушки, госпожи Ронуэн, замок перешел к Адобекку, а когда его не станет, отойдет во владение Эмери. Об этом никогда не говорилось прямо, но Ренье не сомневался в том, что именно так и произойдет. Эмеринадежный человек. Теперь к тому же у него есть жена. А Ренье по-прежнему ни на что не годен. Он и раньше-то не подавал особенных надежд, а теперь уже и надежд не осталось. Впрочем, Ренье всегда мог рассчитывать на то, что брат приютит его у себя.
Бабушка Ронуэн была погребена в маленьком склепе, где много лет назад похоронили Оггульмать обоих братьев. Надгробие бабушки, высеченное из розовато-серого камня, изображало ее в виде зрелой дамы в роскошном платье с множеством складок. В ногах у дамы имелось изображение маленькой собачки.
Эта собачка, Фекки, бабушкина любимица, была ею избрана для увековечивания вместе со своей хозяйкой за несколько лет до смерти. Фекки пережила госпожу Ронуэн на пару лет. Несмотря на вздорный нрав и множество вредных привычек, Фекки до конца своих дней пользовалась почтением и заботой слуг.
Гробница была первым, что встречало любого, кто въезжал в имение. Белый купол, расписанный золотыми звездами, был виден издалека. Постепенно перед путником вырастали тонкие витые колонны, погруженные в кусты маленького пышного садика. За этими цветами всегда очень тщательно ухаживали.
Эскива остановила коня возле гробницы. Перевела взгляд на Ренье, который вдруг стал очень задумчивым.
Кто здесь похоронен? тихо спросила королева.
Наша мать, ответил Ренье. Моя и господина Эмери.
Она давно умерла?
Очень давно. Мы почти не помним ее. В наших воспоминаниях оначто-то вроде прекрасной феи, небожительницы Юное чудесное видение.
Эскива подумала о том, что ее собственная жизнь до отвращения благополучна. Она-то всю жизнь знает свою мать. Как бы сильно ни чудила Уида, как бы далеко она ни уезжала, она все-таки жива-здорова и всегда может быть доступна для дочери. Другое делоГайфье. Он не знал своей матери. Наверное, брат лучше понимает Ренье.
Неожиданно близость их судеб вызвала у Эскивы ревность. Ну почему она сама не может похвалиться ранней утратой? Почему у нее все так хорошо? В конце концов, это обидно.
Ренье вошел в гробницу. Здесь было тихо. Рассеянный свет, лившийся из окон под куполом, озарял надгробия, делал их более рельефными, почти живыми.
Лет десять назад рядом с Оггуль упокоился ее отец, кроткий подкаблучник, муж бабушки Ронуэн. Рядом с их могилами не хотелось думать о тлене, о бренности, несчастьях. Здесь все было пронизано ощущением глубокого человеческого достоинства и заслуженного покоя.
Как тихо, прошептала Эскива за спиной у Ренье. Девочка проникла в гробницу совершенно бесшумно, так что Ренье даже не услышал, как это произошло, и теперь стояла рядом с ним. Как здесь хорошо
Он машинально взял ее за руку, чуть сжал крепкую ладошку. Эскива вдруг скользнула к нему, прижалась всем телом, заглянула ему в лицо.
Заберите меня в этот покой, прошептала она.
Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
Я люблю вас, ваше величество.
Я знаю. Эскива опустила взгляд. Я тоже люблю вас. С первого дня. С того самого дня, как заподозрила, что вы хотите меня убить. Вот как давно!
Я хочу вас убить? переспросил Ренье. Какая глупость!
Она весело улыбнулась.
Ну да, согласилась Эскива.
Разве это повод для любви?
Для любви не нужен повод.
Эльфийское рассуждение, сказал Ренье и вдруг похолодел: до него, кажется, только сейчас дошел смысл сказанного Эскивой. Он замер, не сводя глаз с надгробия своей матери, а потом у него невольно вырвалось:Нет!
Что? спросила Эскива, счастливо улыбаясь.
Он отстранился от нее. Опустился на колени среди могил. Эскива тотчас уселась на землю рядом с ним и снова схватила его за руки.
Что«нет»? повторила она настойчивее.
Эльфийская любовьпроклятие для человека, тихо произнес Ренье. Она настигает тебя, и больше ты не принадлежишь себе. Что бы ты ни делал, как бы ни рвался на волюты обречен на вечное заточение. Никто и ничто не освободит тебя, кроме самой возлюбленной, и ничто на свете тебе больше не нужно, кроме нее. Это жажда, которую не утолить. Поверьте, я не вычитал это в книгахя испытал это на собственной шкуре и едва не умер.
Любовь всегда такова, рассудительно произнесла Эскива. Она не зависит от обстоятельств, от возраста, от происхождения Вообще ни от чего. Это такая же стихия, как и война. Есть люди войны, а есть люди любви. Вычеловек любви, как и ваш брат. Только ваш брат умеет выражать себя через музыку, а вынет. Вы можете выразить себя только через любовь
Ренье глубоко вздохнул, боясь заплакать. Он обречен любить эльфийскую королеву. Он взял руки Эскивы, прижался к ним лицом.
Вы всегда будете любить меня? спросила девочка.
Он молча поцеловал ее руки и выпустил их.
Через несколько лет я возьму вас в мужья, продолжала Эскива. Вы подождете? Здесь, на могиле вашей матери, я предупреждаю вас об этом!
Вы знаете о том, что янезаконнорожденный? спросил Ренье. Что много лет моя бабушка скрывала самый факт моего существования? К тому же я просто старый.
Эскива хотела что-то сказать и даже шевельнула губами, но тут в гробницу заглянул Гайфье.
Если мы хотим успеть в замок до заката, пора выезжать, объявил он.
Эскива страшно разозлилась. Она со слезами закричала на брата:
Ты все испортил!
Гайфье пожал плечами и вышел из гробницы. Эскива сжала кулаки.
Ну почему он такой? Он ничего не понимает!
Он прав, нам пора ехать, сказал Ренье, поднимаясь. Не сердитесь на него.
Он украл мое лучшее мгновение!
Эскива выглядела безутешной. Ренье легонько провел пальцем по ее округлой щеке.
Ничего он не испортил. Если мы с вами правы, то подобных мгновений у нас будет еще очень много
* * *
Родовой замок, семь веков назад пожалованный предку Ренье за доблесть в сражениях, стоял на холме и был виден издалека: толстые стены, стройные башенки недавней постройки и более мощные башнисвидетели прежних времен; широкий, но не слишком глубокий ров, облюбованный утками и лебедями; решетки у ворот, имеющие, скорее, декоративное, нежели стратегическое значение.
Обычно замок представал путнику как сказочное видение, похожее на книжную миниатюру. Обжитой, уютный, он менее всего был грозной крепостью, выстроенной для защиты от врагов. Здесь приготавливались и устраивались праздники, со стен взрывались шутихи, во рву плавали игрушечные кораблики, привязанные за нитки.
Тем сильнее было удивление Ренье, когда он увидел, что мосты через ров подняты, а на стенах стоят готовые стрелять лучники.
Ренье выехал вперед и остановился под самыми стенами замка.
Позовите Адобекка! закричал он.
Двое лучников тотчас взяли его на прицел, а одинвидимо, их командиргромко крикнул:
От чьего имени ты явился?
От своего собственного! рявкнул Ренье. Позови Адобекка!
Дядюшка явился на стену вскоре после этого. Лучники продолжали следить стрелами за тремя путниками, что ждали внизу, пока им откроют ворота.
Адобекк был в атласном стеганом халате, с вазочкой в руке. Из вазочки он что-то ел, судя по всемусладкое, потому что поминутно облизывал губы.
Дядя! закричал Ренье. Что здесь происходит?
Ренье, бездельник! завопил Адобекк и швырнул вазочку со стены в ров. Зачем ты явился?
Мимо проезжал, сказал Ренье. Откройте ворота!
Кто с тобой? надсаживался Адобекк. Мне отсюда не видно! Когда ты успел наплодить ублюдков? Это ведь твои дети?
Талиессина! заорал Ренье. Откройте ворота, Дядя! В конце концов, это не смешно!
Адобекк подпрыгнул на стене и вдруг пропал из виду. Ренье даже испугался: это произошло как будто по волшебству. Некоторое время не происходило вообще ничего, а затем подъемный мост ожил и начал медленно опускаться. Одновременно с ним поползла вверх решетка, закрывающая ворота.
Ренье обернулся к своим спутникам и сделал им знак присоединяться. Втроем они медленно проехали по мосту, и едва они ступили на землю во внутреннем дворике, между первыми воротами и вторыми, в простенке, как мост за их спиной вновь поднялся.
Адобекк, в халате и шлепанцах, устремился к ним навстречу. Королева созерцала его с седла, стараясь сохранять высокомерный вид.
Дети Талиессина? пробормотал Адобекк. Как же они выросли Мальчиквылитый Талиессин. Особеннов те годы, когда Талиессин называл себя Гаем. Гайфье. Это все магия имен. Хотя магии как таковой не существует
За минувшие годы Адобекк сильно сдал: из сивого он сделался совершенно седым, беленьким, резкие морщины на его лице превратились в дряблые. Но он по-прежнему был полон энергии и решимости действовать.
Проходите, проезжайте, говорил он своим гостям. Надо же, как выросли дети Талиессина! А ты, Ренье, все такой же. Даже помолодел как будто. Пить бросил?
Вроде того, сказал Ренье.
Адобекк провел их в большой двор крепости, и Ренье даже крякнул от удивления. В прежние времена здесь красовались ажурные беседки, увитые цветами, скамейки и большие цветущие кусты в крашеных кадках. Теперь все это исчезло. Пыльный, совершенно голый двор был занят солдатами. Часть этих вояк имели явное крестьянское происхождение, часть же были наняты из числа гарнизонных солдат приграничных крепостей, и в первую очередьСаканьяса. Адобекк считался у них чем-то вроде полководца, потому что при его появлении всякие учения прекратились и по рядам воинов прокатились протяжные приветственные крики. Адобекк небрежно махнул им рукой.
Гостей провели в башню и устроили для начала в большом зале. Когда-то бабушка Ронуэн принимала здесь посетителей. Зал до сих пор сохранил свой роскошный, торжественный облик: большое хозяйское кресло, удобные стулья для гостей, стол с закусками и несколько открытых буфетов, заставленных диковинамидля развлечения.
Адобекк тяжело опустился в кресло, жестом указал своим гостям на стулья.
Располагайтесь. Вам принесут угощение, какое захотите. Мы пока что не в осаде, так что можно не слишком беречь припасы.
О какой осаде вы говорите? не выдержал Ренье. Дядя! Вы не в маразме?
Не больше, чем ты пьян! отрезал Адобекк. Ты ведь не пьян?
Пока нет, отозвался Ренье.
Ну так и я пока что не в маразме, заявил Адобекк. Ее величеству, полагаю, простительно ничего не знать. Для того чтобы знать, у нее имеется целый штат бездельников, которые получают за это жалованье. Но ты-то, первейший сплетник во всем Королевстве, Ренье! Как ты ухитрился пропустить столь важное событие?
Не нужно лести, дядя, поморщился Ренье. Первейший сплетник в государствевы. Ялишь жалкая тень, бледное подобие. Так что же случилось? Почему в замке солдаты? Кто наш враг?
Враг у нас одингерцог Вейенто, ответил Адобекк. Он вдруг вскочил и подбежал к окну. Попытался просунуть голову наружучто ему не удалось, поскольку окно было слишком узким. Выругался, схватил лежавшую рядом трубку и направил ее раструбом в бойницу, рассекавшую толстую стену башни.
Эй, вы! заорал Адобекк в трубу. Учтите, я все замечаю! Почему прекратили тренировку? Вот ты, плешивый! Ты почему не бьешь в цель? Руби его, руби! Соломы хватит! Не жалей ты это чучело, оно тебе не родное!
Он отошел от окна, упал в кресло, обессиленно пожаловался:
Эти крестьяне ни на что не годятся. Ума не приложу, как я буду с такими отбиваться от войск герцога! Королева, хотите выпить? Ваша бабушка очень жаловала мои домашние наливки. Правда, та ключница, что их изготавливала, уже умерла, но я обучил новую
Дядюшка, ее величестводевочка, она не пьет вина, сказал Ренье, морщась.
Да? Адобекк высоко задрал брови, отчего все его морщины приняли упорядоченный вид. С парнями по Королевству кататьсядля этого она достаточно взрослая, а промочить горло славным пойлом из моих подвалов, стало быть, брезгует
Дядя, мы говорим о царственной особе!
Мы говорим о дочери Уиды! Надеюсь, ты помнишь, какой всегда была Уида?
Она и сейчас такая, но это не значит
Давайте сюда ваше вино, перебила их Эскива. Господин Адобекк прав: я достаточно взрослая для того, чтобы выпить стакан доброй домашней наливки.
Вот это дело! возликовал Адобекк. С такой королевой нам никто не страшен! Такая королева и герцога Вейенто разобьет в пух и прах. Ваше величество, он обернулся к девочке и склонил голову, прошу вас оказать мне честь и возглавить гарнизон моей крепости.
Дядя, что вы такое несете! взорвался Ренье. Как это королева может командовать гарнизоном крепости? На то имеются капитаны.
Стало быть, никто из вас еще ничего не знаетАдобекк уставился на молчаливого Гайфье. И ты тоже, сынок? Беда, беда Ну так вот вам вкратце вся история. У герцога Вейенто погиб наследник. Мальчишка лет двенадцати. Свалился в пропасть во время конной прогулки и свернул себе шею.
Гайфье молча встал, налил себе вина из кувшина и, повернувшись лицом к окну, начал пить. У него кружилась голова. Адобекк представлялся ему сумасшедшим, сестрачужой, незнакомой женщиной, Реньеи тот как будто отстранился от него. Может быть, дело в том, что Ренье вдруг перестал быть жалким. А он, Гайфье, так до сих пор жалким и остался. Хорошо, что начинается война. Неплохое занятие для всех неудачников, бастардов и никому не нужных братьев.
Вейенто, сколько я его знаю, продолжал Адобекк задумчиво, всегда был одержим одной-единственной идеей: убить Талиессина. Он приложил к этому немало усилий и в результате сперва уничтожил возлюбленную Талиессина, а затемего мать. Когда он женился, я решил было, что старый безумец образумился, нонет; смерть мальчика вернула его к прежней идее. Только теперь все гораздо страшнее. Он поднял мятеж. Неужели вы ничего не слышали? По какой же глухомани вы блуждали, если подобный слух до вас не добрался?
Мы путешествовали по вашим владениям, дядя, сказал Ренье.
В какой глухомани я вынужден обитать! ничуть не смутился Адобекк. Впрочем, как вы успели заметить, я уже готовлюсь к неизбежной осаде. Ибо Вейенто не посмеет оставить у себя в тылу такого важного врага, каким всегда был для него я. Вейенто объявил себя законным королем. Разослал гонцов по всем городам Королевства, призывая добрых жителей поддержать его притязания. Песенка все та же: Вейенто-депотомок Мэлгвина, старшего брата, в то время как Эскивапотомок Гиона, младшего. Более того, Вейенто распускает слух о том, что Эскиванезаконнорожденная.
Девочка густо покраснела, опустила голову и отчаянно пыталась сделать вид, что ее здесь нет. Она не знала, как относиться к подобным речам. Адобекк старвозможно, этим можно объяснить полное отсутствие почтительности в его обращении с правящей королевой. И все же Адобекк вовсе не выжил из ума. Он просто позволял себе эти вольности. И она, Эскива, тоже позволяет ему держаться с собой столь фамильярно. Вот единственное объяснение.
Но ей не хотелось сейчас стучать ладонью по столу, требовать почтения к королевской особе. Ей хотелось услышать историю до конца, без вежливых сокращений, со всеми возмутительными подробностями. Поэтому она не произнесла ни слова.
По мнению герцога, говорил Адобекк, Эскива рождена в «простонародном» браке. Может быть, для какого-нибудь горожанина подобного брака достаточно, чтобы его дети считались законными. Но речь идет не о горожанах. Речь идет о королевской семье! Какое наследство может быть у дочери, чья мать, будь она трижды эльфийкой, не получила эльфийского благословения? Эскиваплод обычной земной страсти. В то время как Вейенто состоит в браке благословленном. И пусть его сын и наследник погиб, он еще не стар, а жена его достаточно молода Он начнет с начала. Они с госпожой Ибор родят нового сына. О том, что госпожа Ибор не могла зачать на протяжении всех последних десяти лет, герцог почему-то предпочел забыть