Наталья БолдыреваКлюч
Краткое содержание:
Время правления Иоанна Безземельного (11991216) совпадает с крестовым походом папы Иннокентия III против альбигойцев. В Британию и Ирландию (Зеленый Эрин) направляется поток беженцев из Европы, основную массу которых составляют не человеческие расы (домовые, лесные духи и проч.). Гномы строят подземные переходы в другой мир, который беженцы называют Новый Эрин. Исход древних рас, начавшийся в двенадцатом веке, длится несколько сотен лет. Чтобы обеспечить свободный проход из одного мира в другой для всех, желающих бежать от инквизиции, и не допустить при этом воинствующие ордена в Новый Эрин, гномы запирают переходы, вручая ключ судьбе. Любой из обитателей нашего мира может родиться хранителем ключа. С его смертью ключ случайным образом переходит к любому другому новорожденному. Монахам доминиканцам удается однажды заполучить ключ, и они проникают в Новый Эрин. В результате войн Новый Эрин распадается на два государства: феодальное, общее для всех расДалион и клерикальное, предназначенное только людямБелгр. Последний катар Монсегюра собирает магический круг, призванный помешать монахам Белгра снова заполучить ключ. Конечная цель кругаотпереть двери между мирами. Начинается восьмисотлетнее противостояние.
Никита Соколов, являющийся хранителем ключа в наши дни, оказывается в центре борьбы за ключ. Девочка (одна из круга) проводит его в Новый Эрин, где он должен найти и отпереть замок между мирами. Замок между мирамиэто последнее сокровище Монсегюра, Грааль или камень Алатырь. На своем пути к камню Никита женится на девушке лесного народа, а также собирает Избранныхтех, кто имеет право решать судьбу старого и нового мира, представителей всех населяющих оба мира рас. По пути он пересекает половину страны, становится разбойником, заключенным, переписчиком королевских архивов и, наконец, солдатом дворцовой гвардии в столице Далиона. Монахи Белгра пытаются помешать ему дойти до цели.
Тем временем в столице Далиона умирает вдовствующая королева. Армия, не довольная сменой правителя, готовит государственный переворот. В результате политических интриг Никита должен стать марионеточным правителем Далиона. Белгр, желая воспользоваться нестабильным положением соседей, готовит военное нападение. Переворот в столице совпадает с атакой вражеских войск. Армия Далиона, готовившаяся к мятежу, отбивает нападение на столицу.
Однако, заговор против короля оказывается раскрыт. Когда король проводит разбирательство с зачинщиками заговора, в том числе и с Никитой, в центре тронной залы, построенной гномами, оказываются все Избранные и сам Никита, Хранитель ключа. Совершается переход в скрытый под землей зал, где хранится камень Алатырь.
Однако, не все избранные хотят, чтобы замок был отперт. Одни желают заполучить ключ, чтобы самим черпать технологии и знания из нашего мира. Другие считают, что ключ должен быть уничтожен навсегда, а два мира не должны больше контактировать. Третьи, преследуя корыстные цели, хотят заполучить сам камень Алатырь, величайшее сокровище двух миров. Четвертых интересует лишь источник живой воды, бьющий из-под камня и дарующий вечную молодость. Последний гном, оставшийся в Новом Эрине после того, как все остальные представители его расы построили новые переходы и ушли в третий мир, где нет ни людей, ни прочих рас, хочет извлечь ключ из Никиты и уйти к своим сородичам, навсегда заперев все двери между всеми мирами. Разворачивается борьба, в результате которой Никита должен сделать выбор и решить судьбы двух миров.
Раскрытие темы:
Роман отвечает на вопрос, что составляет истинную сущность человека, что позволяет ему оставаться верным себе, сталкиваясь с жизненными невзгодами. Каждый в магическом круге, охраняющем Двери между мирами, воплощает разные стороны человеческой личности. Детское бесстрашие, юношескую чистоту, любовь женщины, отвагу воина, простодушие гения, лукавство скряги, мудрость старости Но лишь тот, кто сумел понять все стороны человеческой души, пройти весь путь от ребенка до взрослого и обратно, смог стать настоящим человеком, обрести свою суть и научиться хранить ей верность.
Часть I. Хранитель
Глава 1
Семь лет я мечтал работать по специальности. Моя девушка оставила меня из-за этого. И вот, когда мечта моя, наконец, сбылась, я сижу на голой земле, с руками, скрученными за спиной, и необыкновенно остро ощущаю нож, упирающийся под ребра.
Ты кто такой? серо-стальные глаза. Мне следовало догадаться: от человека с таким взглядом не стоило ждать ничего хорошего.
Я? Да геолог я. Обыкновенный геолог
День не задался с утра. Попав под ливень, я намертво забуксовал в одном из заповедных лесов своей необъятной родины. Отчаявшись вытолкать из канавы новенькую служебную «Ниву», я, высоко поднимая ноги и вновь с внутренним содроганием опуская их в холодную вязкую грязь, пробрался к капоту и, уже в который раз, склонился над картой. Незадача Куда ни киньвсюду клин. Угораздило же застрять посреди дремучего леса, когда до ближайшего жилья топать километров сорок, а то и все пятьдесят по бездорожью, да еще неизвестно, найдется ли в том населенном пункте тягач или, на худой конец, трактор.
И вновь я без особой надежды заглядывал под капот, дергал насквозь промокшие, набухшие грязью еловые лапы под колесами автомобиля, открывал багажник и, уже бездумно, изучал его содержимое. Домкрат, запаска, трос, геологический молоток, пробирки для проб и кучи бумажных пакетовзеро. Я, наконец, смирился с неизбежным и принялся собираться в дорогу.
Связанные за шнурки кроссовкичерез плечо, с заднего сиденьякуртку, органайзер, карандаш и шахтерскую каску, из бардачкачасы, бумажник и бесполезный в этой глуши сотовый. Решив, что по пути в деревню вполне могу наведаться на контрольные точки своего будущего рабочего участка, я прихватил с десяток пробирок, молоток и, заперев машину, сдернул разложенную на капоте карту, двинулся по затопленной весенними ливнями узкоколейке.
Несмотря на непролазную грязь, мне начинала нравиться моя прогулка. Ноги, вспомнив многокилометровые переходы студенческих практик и научных экспедиций, взяли заботу о дороге на себя. А когда часа через полтора лужи резко кончились, четко обозначив границу прошедшего ливня, я окончательно воспрял духом и даже немного сбавил ход, вообразив, будто иду никуда, просто ни за чем. И невольно вздрогнул, когда сорока пестрым пятном сорвалась с ближайшего дерева и, возмущенно крича, пронеслась над дорогой. Если бы не это, я, возможно, и не услышал бы шороха травы под легкими шагами да шелеста раздвигаемых веток.
Ау-у? позвал я наугад.
В ответ прозвучал смех, звонкий и заразительный. Прикрывая ладошками улыбку, из леса вышла девочка, лет десяти, не старше. Белая майка, шорты, рваные сандалии на тоненьких хрупких ножках и копна пышных огненных волос, вспыхивающих при каждом движении. Круглые голубые глаза озорно щурились.
Ты чего кричишь, заблудился?
Я?! Заблудился?! Подобное предположение возмутило меня до глубины души, Я не могу заблудиться. У меня есть карта, в подтверждение я развернул многократно сложенную простынь и ткнул пальцем в то место, где мы, по моему предположению, находились.
А что это у тебя такое? девочка кивнула на мои босые ноги и вновь прикрыла рот ладошкой.
Я опустил взгляд. Действительно. Вплоть до колен, чуть не доходя до бережно закатанных штанин, я был обут в плотную корку засохшей грязи. Усмехнувшись, я оглядел высушенную солнцем дорогу и «по-босяцки» почесав одной ногой другую, предположил:
А ща так модно.
Девочка захохотала, приседая и хлопая ладошками по коленям. Я улыбнулся. Уже с трудом, сквозь смех, она спросила:
А на голове это зачем?
Я, не снимая своего головного убора, включил фонарь.
Вуаля! Этошахтерская каска.
Ты что, шахтер? удивилась девочка, А где здесь шахта?
Шахты здесь нет, и я не шахтер. Мы потихоньку двинулись дальше, она улыбалась и поглядывала на меня с нескрываемым любопытством. Я геолог. А ты? Красная Шапочка и несешь пирожки своей бабушке?
Не угадал! Девочка недовольно сморщила носик. Не к бабушке, а от бабушки. И нет у меня никакой красной шапочки.
Ну, так и яне Серый волк Я провел ладонью по ее нагретым солнцем волосам, и вновь почему-то вспомнил, как невероятно сложно было найти эту работу.
Если честно, я убежала, она искоса глядела на меня, ожидая реакции.
Вот как, я не казался заинтересованным.
Да! Мое очевидное равнодушие явно ее возмутило. От деда с бабкой.
Так ты Колобок! Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел Вредные дед с бабкой?
Страшно! Обрадовалась девочка моей догадке. Ничего не разрешают, заставляют за свиньями ходить, а они такие втянув голову в плечи, девочка отчаянно замотала головой. Потом, как-то очень уж по-взрослому, вздохнула. Домой мне нельзямама заругает. Она говорит, что у нее и без меня хлопот полон рот. Пусть, говорит, за тобой хоть бабушка присматривает.
Что же ты делаешь?
А я к бабке совсем не хожу Ну, почти что Бывает Но зато я гуляю по лесу!
Одна? я вскинул бровь.
У меня есть собачка, только она сегодня дома осталась.
Дела? серьезно посочувствовал я, и девочка вновь развеселилась.
Мы шли по дороге вдвоем, и нам было легко и весело вместе. Она трещала без умолку, а мне достаточно было серьезно кивать и мычать заинтересованно. Солнце вставало быстро и припекало уже жарко, и я кое-как почистил ступни. Когда показался поворот на контрольную точку, мне уже не хотелось расставаться со своей маленькой спутницей.
Слушай, подруга, остановился я и, прикинув, что утро еще только началось, а до вечера можно успеть и до поселка добраться, и произвести рекогносцировку на местности, предложил, а давай ты мне пробы собрать поможешь?
Это было моей первой ошибкой. Самой первой и самой ужасной. Даже лезвие, твердо и жарко упирающееся в бок не беспокоило меня так, как беспокоило отсутствие девочки. Я все еще вглядывался в темные заросли, надеясь и боясь, что вот сейчас, ее приведут. Или принесут
На охрану не очень-то рассчитывай. Я наверняка успею выпустить тебе кишки, крыса.
Верю, высокий белокурый человек с холодными серо-стальными глазами неверно истолковал мой мечущийся взгляд, только и ты поверь мне, пожалуйста, я не крыса и не стукач, и не подсадная утка. Я вообще не знаю, как я тут очутился.
Нет, конечно, в общих чертах
Девочка согласилась легко и радостно, и при первом же просвете в стене деревьев я обулся, мы свернули с дороги и углубились в лес. Судя по карте, здесь должен был быть ручей, бегущий по участку, где мне предстояло провести полных два месяца полевых работ. Место это было хорошо знакомо девочке, и вскоре мы услышали спокойное журчание воды и увидели широкий, без четких границ берегов, скачущий по диким зарослям и ныряющий под гниющие коряги, поток. Ориентируясь скорее на звук воды, чем на яркую влаголюбивую растительность, мы пошли вверх по течению, то теряя ручей из виду, то внезапно наталкиваясь на прихотливо изгибающееся русло. От подлеска тянуло сыростью, а солнце еще не поднялось достаточно высоко, чтобы пробить густую поросль у нас над головой, и я отдал девочке свою ветровку. Судя по карте, мы давно уже должны были добраться до места, но я не слишком беспокоился. Девочка с энтузиазмом продиралась через бурелом, а разницу в расстоянии можно было списать на погрешности топографов и пересеченный характер местности. Одна из задач моей командировки и состояла в уточнении старых карт перед планируемым строительством. Единственное, что мне не нравилось, это некоторое несоответствие ландшафта моим скромным ожиданиям: сырой перегной под ногами сменился суглинком, и лиственный лес начал постепенно переходить в хвойныйэто обещало непредвиденные затруднения. Но, когда, пригнув очередную еловую лапу, я увидел исток ручья, то застыл как вкопанный.
Ручей выходил из пещеры в скале. Его стремительный бег дробился о каменные стены и рассыпался звонким эхом. Рука невольно потянулась к затылку. Нету здесь скал. Сроду не было, и быть не может. Уж во всяком случаене такие здоровые И тем не менее Задирая голову, боясь глаз спустить с этого чуда местной природы, и от того постоянно спотыкаясь, я пересек неширокий прогал, оглядел темные своды, и на меня повеяло холодом подземелья. Девочка уже кидала камушки и слушала, как прокатывается под сводами эхо. Скала. Метров пять не меньше, обнаженная порода указывает на достаточно ранний период формирования и, что самое любопытное, судя по звуку бегущей воды, полость в скале достаточно велика. Все это я передумал, прыгая на одной ноге, вслепую развязывая кроссовки. Привлеченная моими ужимками, девочка отвлеклась от забавы.
Это что?
Понятия не имею. Но сейчас мы это выясним.
Я, наконец, разулся, отдал кроссовки девочке и, строго-настрого запретив лезть за собой, нырнул в узкий темный зев. И хотя на входе мне пришлось согнуться в три погибели, продвигаясь, я чувствовал, что потолок медленно, но верно уходит вверх, плечи расправляются, а стены раздвигаются настолько, что их уже можно различить только в направленном свете фонаря. Сзади что-то заскреблось, раздался плеск воды, и рыжая головка вынырнула из-под моей руки. Вцепившись в мой пояс, она шмыгнула носом и заявила:
Я не хочу оставаться там одна!
Бурный поток пенился вокруг ее щиколоток, ледяная вода свободно забегала в сандалии.
Куртку надень чудо. Она послушно сунула руки в рукава.
Луч фонаря плясал, выхватывая из темноты покрытые белесыми потеками стены, раскидистые ветви трещин, черную, вскипающую бурунами воду. Девочка крепко уцепилась за мой ремень и, притихшая, мелко и быстро перебирала ногами, чтобы не сорваться с этого своеобразного поводка. Гул воды усиливался. Эхо, прокатываясь и громыхая, замирало где-то вдали, оставляя неприятный осадок чувства страха и величия, заставляя говорить шепотом. Я как будто снова стал студентом-первокурсником. Хужея ощутил азарт. Этакий исследовательский зуд в заднице. Краем сознания успел еще подумать, что, прежде чем лезть не пойми куда, не мешало бы отвести девчушку домой. Но, едва представив, в какую обиду и борьбу мне это выльется, решил не гневить судьбу и ребенка. Если бы только я доверился чутью
Человек, разозлившись, чуть надавил на лезвие. Я зашипел от боли.
Слушай, а может мне попросту вырезать твой лживый язык, да и дело с концом? Если ты не стукач, никто в обозе и не почешется. Всё одно все мы тут ровно, что мертвые.
Мои мозги, и так крутившиеся на предельных оборотах, закипели, и не родили ничего лучше правды:
Я не стукач! Я вообще не отсюда! Я вышел из подземного лабиринта!
Пройдя очередной поворот извилистой дороги, проделанной в твердом камне трудолюбивой водой, мы оба замерли озадаченные. Прямо перед нами большой поток, вырываясь из широкого тоннеля, дробился на множество маленьких и исчезал в десятках расщелин, подобных нашей. От всех боковых тоннелей к главному были перекинуты узкие, искусно выточенные рукой мастера мостки.
Ну и ну Вздрогнув от легкого прикосновения, я увидел горящие восторгом глаза, взгляд, настоятельно требующий идти дальше.
Последняя мысль о возвращении умерла, не успев зародиться. Тронув босой ногой узорный камень, я чуть надавил, пробуя мостик на прочность и, удивляясь собственному безрассудству, осторожно, шаг за шагом перешел на ту сторону. Легкий ажур орнамента грозил рассыпаться в прах под тяжестью человеческого тела, однако, мой переход завершился вполне благополучно. Мостик, грациозно изогнувшийся над бурлящей водой, оказался вполне надежным.
Сними сандалии и иди ко мне, все еще не доверяя прочности сооружения, я вытянул руки к девочке, будешь падать, прыгай вперед, я тебя поймаю.
Я уже купалась сегодня, бросила та, расстегивая кожаные ремешки, однако в голосе ее не было должной уверенности. Я улыбнулся подбадривающее, и, легкая как ветерок, она порхнула над потоком. Тряхнув головой, откинула со лба непослушную челку, рыжий огонь лизнул ее щеки и шею.
Пойдем? голубые глаза уже были устремлены вперед.
Обуйся сперва, я не испытывал должного энтузиазма. Это все чертовски неправильно. Взгляд мой блуждал по стенам. Они сплошь были испещрены мелким замысловатым рисунком. Никогда в жизни я не видел ничего подобного. Сложные ломаные линии, как трехмерные картинки, при беглом взгляде рождали образы людей и животных, ясно угадывались силуэты крепостных стен и башенных шпилей, светило солнце, облака бежали по небу. Но стоило посмотреть на рисунок прямо, как наваждение исчезало, и глаз не был в состоянии зацепиться за что-либо в этом диком переплетении прямых. Ты тоже видишь это?