Миррима?
Она вас не слышать, сказал Криометес. Яд, ей доставаться больше, чем вам. Она еще спать. Мы позволять ей поспать.
Что вы делаете? спросил Боренсон. Он вдруг понял, что прошло несколько часов. Комната показалась ему знакомой. Огонь ярко горел в камине, когда они с Мирримой первый раз вошли туда.
Нужно поговорить с вами, проговорил Криометес. Старый король подошел и склонился над Боренсоном в темноте. Его бледная кожа была белой, словно облака, и Боренсону отчасти удалось рассмотреть его лицо. Глаза были холодными, как ледышки. Он разглядывал в упор Боренсона, словно какую-нибудь букашку. Вы очень своенравный человек. Мне нравится.
Своенравный? спросил Боренсон.
Вы весьма своенравно прошли мимо стражи в горах, подметил Криометес. Сильная воля. Немногие могут сделать это, разве нет?
Чтобы перейти границу, Боренсону понадобилась вся его решимость. Нельзя описать словами все мучения, которые он пережил, чтобы прорваться сквозь стражу, каждый следующий шаг требовал неимоверных усилий, а в это время стражи наполняли его душу отвращением к себе самому.
Не думаю, что многие стали бы пытаться.
О да, выдохнул, казалось, очень довольный Криометес. В Инкарре многие получают дары по наследству. Вы знаете об этом? Отец, будучи в преклонном возрасте, передавать свои дары сыну. А дядясыновьям брата. Это есть наилучший способ. Лучше всего дары переходят от отца к сыну. Вы знаете об этом?
Нет, ответил Боренсон. Никогда не слышал.
Ах начал Криометес. Это оттого, что посредники Рофехавана есть очень глупые. Сильно отставать в развитии.
Поверю вам на слово, молвил Боренсон.
Криометес улыбнулся, его улыбка казалась очень доброй, но вместе с тем в ней было что-то зловещее.
Дары только по наследству не есть очень хорошо, сказал он после паузы. Так семья слабеть. Моя идея, лучше забирать дары у врага. Да?
Боренсон понимал, к чему он ведет.
Вы есть мой враг, произнес Криометес ледяным голосом, и в его тоне сквозил намек на убийство. Понимаете?
Я понимаю, подтвердил Боренсон. Вы ненавидите мой народ.
Я покупать вас дар. У вас. Я хотеть дар. Лучший дар есть воля? Понимаете?
На Боренсона нахлынула волна страха. Много раз он слышал о том, что инкарранцы умеют передавать дар воли, но никто из северных народов не видел руну, позволявшую сделать это.
Боренсон представлял себе, чего от него хотят. Однако он не знал, какова же будет цена. Как человек может жить без воли.
Я не понимаю, заговорил Боренсон, пытаясь потянуть время. Он размышлял над тем, чтобы позвать на помощь, но помещение, где они находились, было в самом конце длинного коридора.
Пожалуйста, ответил Криометес. Должно понять. Воля. Воляэто хорошо. Воля она делать все дары сильными. Она делать все более эффективным. Дайте человеку силу, он стать весьма сильным. Дайте человеку силу и волю, он стать очень сильным. Беспощадным! Понятно? Дайте человеку ум, он стать весьма умным. Дайте человеку ум и волю, он стать очень умным. Будет не спать и думать целую ночь. Стать очень коварным. Понятно? Дайте человеку жизнестойкость, он не очень уставать. Дайте жизнестойкость и волю, он не остановить. А теперь, вы продадите мне волю?
Нет, ответил Боренсон, пытаясь выкроить еще немного времени.
Что ж, очень плохо, произнес Криометес. Вы подумать об этом, сказал он и отошел в сторону.
У огня кто-то зашевелился. Какая-то темная фигура наклонилась над очагом, помешивая угли. Боренсон узнал принца Веразета, облаченного во все черное. Он подошел к Мирриме. Нагнувшись, он взял в руки металлическую палку, похожую на длинный тонкий нож.
Стойте, закричал Боренсон. Давайте поговорим об этом.
Но Веразет не хотел что-либо обсуждать. Он приблизился к Мирриме и разорвал на ней тунику, обнажив спину.
Подождите! взмолился Боренсон. И тут услышал испуганные крики. Инкарранские женщины по-прежнему были тут, в комнате. Помогите нам! просил он.
Веразет коснулся раскаленным кинжалом спины Мирримы и, сделав небольшой надрез, целиком ввел лезвие под кожу. Раздался шипящий звук сжигаемой плоти, рана задымилась. Даже находясь под действием яда, Миррима вскрикнула, и ее спина дугой изогнулась на деревянной панели.
Зандарос! во все горло закричал Боренсон. Помоги нам!
Вам никто не поможет! спокойно произнес Криометес. Зандарос и другие правители уехать несколько часов назад. Он охотиться на опустошителей, о которых вы рассказать. Весь день так. Никто не помочь вам. Никто не помочь жене. Только вы можете помочь жене. Понимаете?
Вам так просто это с рук не сойдет, сказал Боренсон. Зандарос разозлиться, когда узнает.
Зандарос не узнать, возразил Криометес. Мы не хотеть мира, не хотеть открытой границы. Мои друзья, они сказать Зандаросу, что вы ехать домой.
Принц Веразет оставил раскаленный клинок на спине Мирримы, девушка застонала, а принц подошел к камину и взял еще один остроконечный жезл. И вонзил его в тело Мирримы. В комнате снова раздался шипящий звук.
В тусклом свете Боренсон разглядел лицо принца. Он улыбался. В серебристых глазах отражались огненно-красные угольки.
Юный инкарранец получал удовольствие от происходящего, вдруг осознал Боренсон. В улыбке скользило то, что было страшнее злобыполное безразличие.
Есть ужасно, сказал Криометес. Жена есть очень красивая. Есть ужасно ранить ее. Есть ужасно мучить и убивать ее.
Веразет подошел к Мирриме, сердце Боренсона неистово забилось в груди. Он стал отчаянно дергаться, пытаясь порвать цепи, сковывающие его, но тщетно. Цепи и оковы были особенно прочными, чтобы сдержать человека, обладавшего многим дарами.
Веразет снова вонзил нож под кожу Мирримы, на этот раз чуть повыше почек, и с улыбкой на лице, вращая лезвие, стал втыкать его глубже в плоть.
Миррима запрокинула голову назад, все ее мышцы стали твердыми от напряжения, однако цепи были столь же крепкими, как и те, которыми был скован Боренсон. Девушка застонала от дикой боли, эта боль кольнула его в самое сердце, мгновение спустя Миррима снова погрузилась в забытье.
Пожалуйста, остановитесь! крикнул он. Позвольте ей жить!
Вы продавать? спросил Криометес.
Да, ответил Боренсон.
Должно хотеть продать очень плохо, произнес Криометес. Должно хотеть продать больше, чем саму жизнь. Должно хотеть отдать всем сердцем.
Я знаю, сказал Боренсон. Я знаю. Отпустите ее. Обещайте мне, что оставите ее в живых!
Конечно, продолжал Криометес. Вы отдавать мне волю, она жить. Я обещаю. Я есть человек слова.
Вы отпустите ее? настаивал Боренсон.
Да, мы отводить ее в горы и отпускать.
Тогда отпустите ее, потребовал он.
Старый король кивнул Веразету и произнес:
Дай ей еще снадобья, отведи в горы и оставь там, ведь мы уже дать обещание.
Веразет, казалось, рассердился, услышав эту просьбу, но Криометес кивнул двум девушкам, стоявшим позади, и дал какие-то указания. Потом обратился к Боренсону:
Я послать девушек, чтобы они убедиться, что жену отпускать на свободу.
Боренсон хотел бы иметь что-то более надежное, чем слово инкарранца, но ничто другое не могло гарантировать ему безопасности жены. Он сомневался, что инкарранцы с их несколько странным понятием о чести на самом деле оставят ее в живых. Он боялся, что они перережут Мирриме горло, чтобы убедиться в том, что она будет молчать. Единственным, на что он мог надеяться, было время, и что оно даст ей шанс спастись.
Хорошо, сказал он. Я согласен отдать свою волю. Но я хочу видеть, как вы отпускаете Мирриму.
Веразет вытащил ножи из тела Мирримы и положил их в огонь.
Мы сохранять ножи горячими, если вы изменить решение, когда жена уходить, произнес Криометес. Запомните. Быть обязанным хотеть передать волю очень плохо.
Я знаю, ответил Боренсон.
Одна из девиц вылила на Мирриму кувшин с водой, и та очнулась от обморока. Не вставая, она застонала. Через какое-то время действие снадобья прошло, и Миррима открыла глаза.
Увидев Боренсона, она спросила дрожащим голосом:
Что происходит?
Я покупаю тебе свободу, ответил Боренсон.
Покупаешь?
Да, отдаю свой дар.
Сначала во взгляде появилось понимание, но оно тут же сменилось возмущением.
Не делай необдуманных поступков, начал Боренсон. Ты не сможешь победить их. Просто уходи. Просто останься в живых.
Миррима поняла, что он собирается сделать, и какое-то время она неподвижно лежала, изредка всхлипывая от беспомощности. В душе Боренсон поблагодарил ее. Лишь немногие женщины в Инкарре обладали дарами, и он надеялся, что они не заподозрят Мирриму.
Криометес кивнул в сторону Веразета, и юный инкарранец снял оковы с ног Мирримы. Она села, от железных наручников запястья сильно чесались, при виде ран на теле, она содрогнулась.
Иди, сказал ей Боренсон. Одна из девушек помогла Мирриме подняться и встать на ноги. Долгое время Миррима пристально смотрела на Боренсона так, как если бы знала, что больше никогда его не увидит.
Наконец, она бросилась к нему, отчего тяжелые цепи оков загремели. Заключив мужа в объятия, она поцеловала его.
Тут же Веразет схватил ее за плечи и оттолкнул от него, а затем сразу скрылся вместе с ней в темном коридоре.
Мы снять наручники, заговорил Криометес, когда жена есть далеко отсюда. А сейчас садиться и смотреть на меня, своего господина. Своего повелителя. Не двигаться. Сохранять спокойствие.
Боренсон почувствовал, как кто-то задрал штанину на его правой ноге. Он посмотрел вниз. И различил в темноте фигуру старика-посредника с лицом призрака, склонившегося над ним с чернильницей и иголками в руках.
Глава двадцатаяДалекий огонь
Из всех магов пламяплетысамые недолговечные. Ибо пламя, которое питает их, в то же время пожирает ихсначала сердце, затем рассудок.
Высоко в горах Хест Радж Ахтен вел свою армию под небесами такими ясными, что ему порой казалось, что он может потрогать заходящее солнце.
Уже почти целую педелю в этих горах не выпадал снег. Днем солнце медленно наступало и уничтожало белые пласты. Ночью земля становилась обжигающе холодной и каждая крупинка гравия вмерзала в тропу. Твердое покрытие обеспечивало безопасную езду. Лошади, отмеченные рунами силы, бежали легко и быстро, несмотря на то что для них не было пищи в этих краях, где не росла трава; они знали, что еда ждет их внизу, в теплых долинах Мистаррии.
Так ехал к поросшим соснами долинам Радж Ахтен, и день склонялся к вечеру, когда внезапно он встретился с огромной армией.
Грязные коричневые шатры были разбросаны там и тут под деревьями. Лошади в этом лагере явно голодалииз-под тусклых шкур выпирали ребра и бедренные кости.
Когда Радж Ахтен и его армия спустились к самому лагерю, немногочисленные стражи перепугались и затрубили в рога.
Мир, сказал Радж Ахтен, возвышаясь над стражами и глядя на них сверху вниз. Ваш лорд вернулся.
Это были измученные, оборванные ополченцы. Здесь были лучники и дорожные сборщики, кузнецы и прачки, маркитанты и шлюхи. Он послал эту армию через горы месяц назад, чтобы они подготовили все для его вторжения в Мистаррию. Они не прибыли в срок к его первой битве в Каррисе, захваченные врасплох ранним снегом.
Но они хорошо отдохнули за последнюю неделю и теперь смогут идти вместе с ним. Исполняющий должность капитана этих войск выбежал из шатра, держа в руках миску с недоеденным рисом.
Это наш лорд, Великий Радж Ахтен! закричал страж, предупреждая капитана.
О Свет Мира! воскликнул капитан, роняя свой обед на землю и подходя ближе; волнение и трепет отражались на его лице. Чем мы заслужили такую честь?
Капитан, смуглый мужчина по имени Муссаиф, происходил из великого рода. Этот пост он получил больше благодаря счастливому рождению, чем умению руководить.
Пришло время, сказал Радж Ахтен, утвердить наши права на Мистаррию. Оторви своих людей от их снов и мечтаний. Завтра в сумерках они должны добраться до Карриса.
Но, О Сияние Разума, возразил Муссаиф, мои люди ослабели. Много дней мы ничего не ели и почти не отдыхали, а до Карриса еще целых тридцать миль. Мы только час назад разбили лагерь. Наши лошади устали.
Твои люди смогут отдохнуть в Каррисе, сказал Радж Ахтен. Они могут насытиться пищей Мистаррии и напиться крови Мистаррии, и я позабочусь об этом. Пусть каждый лучник возьмет лук и колчан стрели больше ничего. Каждый копьеносец пусть возьмет копье.
Но, о Огонь Небес, продолжал спорить Муссаиф, Каррис надежно защищен. Я сам был там на рассвете и подъехал достаточно близко, чтобы все рассмотреть. Пятьдесят тысяч людей трудятся, как муравьи, восстанавливая башни, и огромные колонны людей и лошадей входят в город. Число защитников города выросло вдвое с прошлой недели!
Радж Ахтен пристально смотрел вниз, закипая от гнева.
Конечно, сказал Радж Ахтен сам себе, я должен был это предвидеть. Габорн чувствует, что опасность растет. Он знает, что я сокрушу Каррис. Но он надеется устоять и готовится к сопротивлению.
Его тревожишь не ты, сказал Муссаиф. Мои разведчики подобрались достаточно близко и слышали разговоры рабочих. Они говорили, что опустошители снова идут на Каррис.
В припадке ярости Радж Ахтен пришпорил коня, и тот взлетел на близлежащую гряду, на одинокую скалу, где росла чахлая сосна. С его дарами зрения он мог видеть очень далеко, как орел из своего гнезда.
На юге, более чем в трех сотнях миль, он смог разглядеть дымную пелену и почувствовать жар далекого огня. Сила внутри него воззвала к нему, прошептав его имя. За пламенем была видна бесконечная черная линия опустошителей, тянувшаяся через округлые холмы. Там, похоже, были десятки тысяч опустошителей, идущих сражаться; быть может, сотни тысяч.
Перед их линиями он разглядел вдали лики солнечного света на кольчугах и отблески пламени. Рыцари Рофехавана старались остановить опустошителей или хотя бы замедлить их продвижение стеной огня.
На западе, не дальше, чем в тридцати милях, он мог видеть, как жители Карриса спешат, стараясь восстановить крепостные стены, и готовятся к битве.
Радж Ахтен закрыл глаза. Когда он последний раз был в Каррисе, он чуть не погиб в лапах опустошителей. С тех пор он стал сильнее. В Дейяззе его способствующие трудились, передавая ему дары. Радж Ахтен чувствовал, как они волнами наполняют его, обновляя его силу и жизненную мощь.
Но он получил больше, чем просто дары. Теперь в нем пылали потаенные силы ада, освещая его рассудок. Он советовался с пламенем.
«Нападай, шипел Огонь, голосом, похожим на пляшущие языки пламени. Многие погибнут. Принеси их в жертву мне, и я отдам тебе победу».
Я слышу и повинуюсь, господин, прошептал Радж Ахтен.
Он улыбнулся. Битва приближаласьбитва, какой еще не бывало. У него было, чем удивить враговкак людей, так и опустошителей.
Глава двадцать перваяВорота Ворона
Страшен не тот, кто силен физически, но тот, чья сила зиждется на силе духа.
К тому времени, когда Эрин добралась до Ворот Ворона, ночные небеса почернели, истерзанные бурей, а сквозь рваные облака сверкали молнии и доносились раскаты грома. Проливной дождь обрушился на всадников, стуча по шлемам и броне, просачиваясь под одежду, люди промокли насквозь. Копыта лошадей глухо шлепали по грязи, а с полей поднимался такой густой туман, что Эрин казалось, будто она дышит не воздухом, а водой.
Тень от Ворот Ворона уходила за горизонт. Силуэты трех гигантских черных башен вырисовывались над крепостными стенами, над окрестными полями. Центральный шпиль был гораздо выше остальных и был похож на высокий зубец короны из обсидиана.
У самого подножия крепости бежала быстрая река. По ее берегам тут и там были разбросаны богатые плантации и коттеджи, являя взгляду прелестный гобелен, сотканный из полей и садов.
Эрин внимательно разглядывала замок, озаряемый вспышками молний. Она никогда не видела Ворота Ворона с их легендарной Башней Ветра. Здесь в давние времена Чародей Сендавиан заплатил дань Силам Воздуха. Здесь почти два тысячелетия короли Южного Кроутена охраняли своих Посвященных.
А сейчас шатры двадцати тысяч рыцарей заполнили ноля перед замком. Сквайры и повара разожгли костры в каждом шатре, поэтому они светились изнутри, как драгоценные камни у подножия черной горы.