Несмотря на пропажу короля, здесь продолжают старательно готовиться к его завтраку и прочим трапезам. Без большого шума и ненужной суеты. Повсюду бьют султаны горячего пара, растекаются облака пряных запахов, плещутся острые бульоны и скворчат обжариваемые мяса. Останавливаюсь, уступая дорогу процессии. Мимо меня по воздуху проплывают телячья туша, кабаний бок, кабарожий окорок, череда ободранных кроликов, стая ощипанных куропаток, а замыкает кортеж голенастая индейка. Пучки сухого чабера, сухой корицы и сухого аниса. Темно-красные бутоны гвоздики и темно-зеленыекаперсов. Красноватые рыльца шафрана, звездчатые соплодия бадьяна и пахучие фиолетовые листья базилика. Плоские витые стручки ванили и клоунские шапки красного, зеленого и синего перца. Резные листья купыря и золотые имбирные корни. Иссиня-черные маслины и нежно-зеленые оливки. Коричневые зерна мгозантокайской горчицы, песочно-желтые коробочки кардамона и сморщенный, как старушечье лицо, миндальный орех. Молотые корневища турмерика и растертые листья розмарина. Великий кухмастер Сунналбирб Осьмиохватец, в черном шелковом халате и высокой черной шапке, похожей на стопку аккуратно уложенных тарелок, в черных перчатках до локтей, распоряжается вполголоса, будучи совершенно уверен, что его услышат в любом конце этого обширного помещения. Сам он в приготовление блюд не вмешивается, зато все продукты и яства непременно пробует на вкус, обоняет и осязает. Оттого, наверное, в двери подсобок и самой кухни он способен протискиваться лишь боком, и то с изрядными трудами. Оттого и прозвище Он тоже маг, но маг безвредный, к которому можно повернуться спиной без страха схлопотать «водяным кулаком».
Что ты здесь потерял, злосчастный? бурлит Сунналбирб, словно котел с супом, завидя мою неуместную в высоких кулинарных сферах персону.
Не ярись, Осьмиохватец, отвечаю я с ласкающим душу кухмастера смирением. Мне всего лишь нужно немного света безлунной ночью.
Ночи во дворце всегда безлунны, ворчит он без раздражения. Надеюсь, ты не затем, чтобы стянуть кусок жареной кабанины со специями?
Боги покарали бы меня за такое святотатство, отвечаю я, старательно соблюдая серьезный вид.
Хорошо, благосклонно роняет Осьмиохватец. Будь здесь.
И уплывает в пахучие недра своего царства, словно сказочный зверь-кит в океанские пучины.
Я глотаю слюнкиэти оковы тела, будь они неладны! и при спокойном свете самых ярких светильников подношу металлический диск поближе к глазам. Узор настолько мелкий, что кажется, будто диск просто посечен царапинками. Какие-то пляшущие фигурки, вздыбленные звери, странные цветы Да ведь это надпись на исканкеданском! Вино они нам шлют, значит а взамен умыкают нашего короля. Впрочем, это ничего не значит. Так уж устроен мир, что самые поразительные события, а тем более предметы, на деле могут не значить вовсе ничего Это магический медальон, или на чародейском жаргонемагильон. От него исходит неощутимая для простого смертного или даже для заурядного рыночного колдуна магическая эманация. Он вполне мог быть изготовлен в Исканкеданечто там, колдунов разве не хватает? А после кем-то из здешних куплен, выигран или обретен любым иным образом. Заманчиво двинуться по исканкеданскому следу, но не уведет ли он меня в тупик? Времени у меня достаточно, но ведь и не в избытке
Однако же магильонне та вещица, с которой расстаются легко. Если верить Лиалкенкигу, некоторые магоемкие заклинания без него попросту невозможны. Магильон был передан Агнирсатьюкхергу определенно с какой-то пока неясной целью. Например, убедить Змееглавца в серьезности намерений. Или обозначить высокую степень доверительности отношений между заказчиком и исполнителем. Или
О, люди, кто же породил вас на свет? Наверное, крокодилы. Отчего вы решили употребить мою силу и мои знания столь неразумным образом?! Отчего вы решили колоть орехи при помощи горного камнепада? Ведь он неминуемо погребет и вас вместе с вашими нелепыми орехами. Не проще ли было напрячь свои скудные мозги и докопаться до истины обычными способамиходом умозаключений, рядовым дознанием да теми же пытками?
«Да уж пробовали, подает голос безмолвствовавший до этой минуты Лиалкенкиг Плешивец. Ведь три дня, как король наш Свирепец сгинул бесследно. Вот все дни и дознавались. Мы трое очень этого опасались. Думали, что начнут железом жечь, члены выкручивать, а то и чего похуже в душу лезть да наизнанку выворачивать. Ожоги могут зажить, руки-ноги можно на место вправить, а душаматерия тонкая, лопнетникакой дратвой не сошьешь. Однако же обошлось. Когбосхектар, глупая скотина, вздохнул с облегчением да и забыл. Что там думал Агнирсатьюкхергникому не ведомо, небось, прикидывал, во сколько комнат ему обломится дворец в Хумтаве А я немало благодушию синклита дивился. И уж после, задним числом, подумал, что кому-то из жрецов вовсе не улыбалось, чтобы один из нас троих заговорил. Не Когбосхектарэтот вовсе ничего не ведал, и мог подолгу растыкать только о своей детородной мощи. Что он тебе наплел там о своем прозвище? Мол, такое, что вслух не произнести? Ага, щас Не яя знал лишь, что мне надлежит в нужный момент отвести глаза караулу, и самому смотреть в другую сторону и думать о постороннем. За что мне было обещано да ты уже, верно, знаешь, что мне было обещано. Кому-то из синклита хотелось, чтобы не проговорился Агнирсатьюкхерг. Чтобы ни единым словом не обмолвился о магильоне. Ибо магильонторная дорога к его прежнему хозяину. Любой архимаг прочтет его имя, как если бы оно было намалевано там пурпурной краской. И как бы даже этот хозяин не заседал в синклите Поэтому с нами обошлись столь ошеломляюще мягко. А железом жгли и члены из суставов выкручивали другим, мимохожим, которые ни о чем и знать не знали, и так и остались в неведении до самой смерти. Висят теперь вниз башками вдоль западной стены, как фальшивые амулеты в лавке рыночного чернокнижника Тут-то Свиафсартон и решил, что времени осталось всего ничего, скоро праздник Веселого Бога, и если Свирепец не появится на людях, люди сильно тому удивятся, а потом огорчатся, а потом начнут требовать всякую херню и нужно любой ценой возвращать правителя во дворец». «Я и есть любая цена?»«Вот именно». «И, наверное, Свиафсартон наивно тешил себя надеждой, что я возникну из мрака и без промедления укажу ему, где таится Итигальтугеанер Свирепец?»«Скорее, он рассчитывал, что ты не возникнешь вовсе».
Ну, примерно так я и думал. Вызвали могучую древнюю силу и теперь не знают, чем ее занять. Демон, говоришь? Всем демонам демон? Гавкать, поди, умеешь? Вот и ступай, поработай ищейкой.
Что меня всегда заботило как они узнавали способ, которым можно пробудить меня к жизни? Кто им сообщал? Где это записано, на каких-таких скрижалях, кто и когда это сделал? Ведь это не так легкопрервать мой сон. Это сложная, изощренная процедура, требующая точного соблюдения ритуалов, которую можно проводить только в нужном месте и в нужное время. Малейшая ошибкаи в лучшем случае ничего не произойдет, а в худшем об этом я могу только догадываться. Да, хотел бы я все это знатьчтобы получить бесценную возможность влиять на события и, чем Создатель не шутит, самому выбирать, когда и где просыпаться. Но Лиалкенкигне тот собеседник, с которым имеет смысл обсуждать эту тему.
Да и теперешнее положение Плешивца не слишком-то располагает к свободному обмену мнениями. От него сохранилось только тело и память. Личность его разрушена, и то, что выглядит как диалог двух равноценных собеседников, на самом делеотклики, идущие из глубин его памяти в ответ на мои точно поставленные вопросы. Не больше и не меньше. И если я не догадаюсь задать верный вопрос, то могу остаться без полезных сведений, которые могли бы пособить мне добраться до истины.
Неприятное ощущение, что несколько раз за это Воплощение я уже упускал важные ниточки, не покидает меня ни на миг
На, держи, слышу я над ухом знакомое рокотание.
Мне стоит некоторого усилия вернуться от приятных бесед с собственной памятью в реальный мир.
Сунналбирб Осьмиохватец громоздится надо мной, будто благовонная гора, и в окорокоподобной руке егоблюдо с источающим фантастические ароматы мясом в бурой поджаристой корочке.
А теперь ступай с моих глаз, ибо ты оскорбляешь органы чувств своим видом и запахом.
Небеса наградят тебя, Осьмиохватец, смиренно отвечаю я и удаляюсь в сумрак дворцовых коридоров.
Надеюсь, ворчит великий кухмастер. Всю жизнь я страдаю за свою доброту
Эти оковы тела!.. Прячу магильон за пазуху и вгрызаюсь в мясо. Как будто меня с утра не кормили! А ведь так оно, наверное, и было. Весь день, всю ночьв заботах и в трудах
«Да ты никак не уймешься, Плешивец!»
Кажется, я недооценил Лиалкенкига. Его личность сильно повреждена и отступила, но никак не разрушена. И даже пытается исподволь вернуть контроль над телом. Новое для меня ощущениеоказаться в одной оболочке с сильным и недружелюбным соседом.
Злорадно роняю блюдо, дар Осьмиохватца, в ближайший воздуходувный колодец. Пускай это тело не рассчитывает на особое к себе отношение. Если оно хочет жратьпускай пожирает само себя. Меня не интересует его благополучие. Тело необходимо мне лишь для того, чтобы перемещаться в пространстве и сообщаться с окружающими людьми, если в том возникнет необходимость. Не больше и не меньше. Когда я решу, что нужда в нем отпала, я избавлюсь от него без колебаний и сожалений. «Нет!!!»в отчаянии вопит Лиалкенкиг и растворяется во мраке беспамятства. Надеюсь, навсегда.
Заслыша встречный ток воздуха, проворно отступаю в тень. Наполняя топотом пустоту дворца, мимо проносится добрая полусотня мечников. Вижу знакомые лица, но большого желания обнаружить себя отчего-то не испытываю. Похоже, Гамибгай Шмыгоносец все-таки приссал окончательно и поднял переполох. А у меня нет времени отвечать на идиотские вопросы, что-де стряслось с Хьеперраком и Айнави, да чего-де ради сотник Когбосхектар коченеет привязанный к пыточному креслу в самом сердце Узунтоймалсы, в обществе таких же бездыханных мечников
Э-эй слышу я за спиной.
Почему я не удивлен этой встрече?
Вы странно ведете себя, Лиалкенкиг, шепчет принцесса Аталнурмайя Небесница и увлекает меня в свои покои.
Все верно: это женское крыло дворца, и здесь каждые вторые покоипринцессины
Кто ты сейчас? задает она вопрос, звучащий вполне риторически.
Да Скользец я, Скользец Послушай, Небесница: тебя следовало бы назвать Ненасытницей. Неужели тебе мало двух раз?!
Я хочу быть уверена Ведь я же говорила, что отыщу тебя в любом теле.
Тогда у меня есть для тебя неприятная новость: ты пропустила троих или даже четверых.
Как ты посмел ты должен был прежде совокупиться со мной, а уж потом ускользать в новое тело
Благодарение Создателю, на сей раз это происходит на перинах, а не в каком-нибудь затхлом чулане. И происходит очень быстро. Как будто два лесных зверька встретились на тропе, скоренько насытились друг дружкой и разбежались по своим зверячьим делам. Тело Лиалкенкига знает толк в любовных утехах, а Небесница в своих ласках не уступит самым опытным потаскухам Веселого квартала. Элмизгирдуану в который раз остается лишь наблюдать. Но странное дело: кажется, он начинает получать удовольствие!
И все же, странные порой прихоти возникают у только что ублаготворенной женщины.
Аталнурмайя лежит распростершись на шелковых простынях, залитая спокойным бледноватым светом луны. Голос ее похож на мурлыканье, тугие пшеничные волосы текут вдоль тела, как темная вода, она выгибает спину и заламывает руки, совершенно как большая сытая кошка. Будь у нее хвост, она уже вылизала бы его сверху донизу.
Рассказывай дальше про этого про Гумаульфа, требует она самым капризным тоном.
А на чем мы остановились?
На игрушке для принцессы.
Да, верно. Принцесса Гумаукта уже вступила в пору первой зрелости и была искушена в развлечениях, поэтому ее нелегко было удивить, а еще труднееублажить. Но и Гумаульф считался великим колдуном, поэтому для него стало делом чести превзойти самого себя. Между тем, он мог только догадываться, что взбредет на ум капризной юной особе, а сам он давно уже, по причине более чем преклонного возраста, запамятовал, чем тешат себя отроковицы. И он благоразумно решил оставить все фантазии самой принцессе, а подарить ей средство для их воплощения в реальность. Иными словами, он создал дезидеракт и преподнес его Гумаукте.
Что такое дезидеракт?
Ну как-то же нужно это обозначить. Для начала, это была игрушка, и выглядела она как игрушка. В глазах принцессы Гумаукты, короля Гумаукта Третьего и всех придворных. Что-то определенно смешное по их тогдашним понятиям. Может бытьнеуклюжее, потешно размалеванное, издающее уморительные звуки. А под этой увеселяющей оболочкой скрывались поистине вселенские магические силы. Уж как того достиг хитроумный колдун, неведомо, да только дезидеракт был наделен способностью выполнить любое приказание принцессы, даже самое невыполнимое. Требовалось лишь ясно выразить свое желание. Захотела принцесса цветов, которым еще не приспела пора, были ей цветы, и ровно в том количестве, какое было спрошено. Помнится, сто тысяч. Захотела принцесса теплого солнечного дня в пасмурную погодубыло ей солнце. Захотела подружку для игр и девичьих беседи была ей подружка, собой пригожа, на язык остра и нравом нескучна.
Что же, этот твой дезидеракт обернулся подружкой?
Нет, на такое в ту пору он был еще неспособен. Зато у садовника была дочка, по имени, скажем, Гумагума, естественносамого низкого происхождения, но от природы наделенная всеми качествами, которые принцесса Гумаукта желала бы видеть в своей наперснице, и которых, увы, не находилось среди детей сановных родителей. Все, что требовалось от дезидеракта, это иногда извлекать дочку садовника из ее подлого окружения и по первой прихоти Гумаукты доставлять в королевские покои. Но однажды принцесса пробудилась не в духе, встала не с той ноги, и это послужило первым звеном в длинной цепи больших бед, постигших этот мир и следующие ему
Я перевожу дух. Впрочем, можно и не продолжать: Небесница спит, разметавшись в самом соблазнительном и доступном для гнусных посягательств виде. «Ыыы-ы-ыы!!!»доносится откуда-то из глубин естества разочарованный вой Лиалкенкига. А, так он еще здесь, а не сгинул окончательно, как я рассчитывал!.. Но я неумолим, как и подобает строгому и взыскательному хозяину. Я поднимаюсь с ложа, привожу одежду в порядок, зашнуровываюсь и подпоясываюсь.
Мне пора в синклит жрецов. И я знаю, что он заседает в полном составе, несмотря на позднийили, вернее сказать, ранний! час. Самое время задавать вопросы и получать ответы.
Зал синклита находится в новом пристрое ко дворцу и соединен с главным зданием крытой галереей. Пристрой возвели, помнится, сразу после неудачного, десятилетней давности, покушения на Свирепца, за каковым злодеянием стоял черный архимаг Иаруахриаскийт Мраколюбец. Лиходей имел счастливую возможность принимать своих гнусных приспешников и тайно вынашивать подлые планы прямо в святилище. Чего он хотел? Власти, разумеется. Заменить могучего и удачливого воина в расцвете мужских сил на своего ставленника, которым можно было бы вертеть, как марионеткой. А то и самому вскарабкаться на трон и установить в королевстве невиданную прежде власть, магократию. Чем закончилось? Приспешников, не без помощи верного Свиафсартона, изобличили и казнили лютыми казнями. Мраколюбца, как ни искали, а так и не нашли, хотя раз десять топили, четвертовали и сжигали заживо под его именем каких-то приблудян. Опаскуженное святилище предали огню и разору. А всем лояльным жрецам велено было собираться числом более троих во вновь воздвигнутом пристрое, под неусыпным приглядом короля и его военачальников В полу ведущей к залу синклита галереи проделаны щели, сквозь которые до идущего доносятся голоса узников Узунтоймалсы. Невнятные жалобы, стоны истязаемых и дикие вопли спятивших. Чтобы всякий, кто умышляет против короля, знал, что его ждет.
У меня есть чувство, что грядущим утром обитателям темниц придется потесниться.
Я вступаю в скудно освещенную галерею. В узких стрельчатых окнах плещется темно-синее небо. Скоро, очень скоро оно нальется утренней голубизной, и придет рассвет. Но до того, как это случится, я должен завершить Веление.
Мой обострившийся слух, кажется, различает отдельные слова в голосах Узунтоймалсы. «Я не виновен!..» Ну, это все так говорят, даже убийца, которого вяжут над не остывшим еще телом жертвы. «Не надо не надо я все скажу!..» Еще бы не сказал! Да только напрасно: обратной дороги не будет. «Я здесь случайно меня оговорили!..» Правый ли, виноватыйтам и сгниешь. А если очень повезетдождешься своего обидчика в соседи. «Я министр королевского двора!..» Что ж, очень может быть. Многие сановники засыпали на шелковых простынях, а пробуждались на вонючем ослизлом полу. И очень немногиенезаслуженно. «Я король!..» И это вполне возможно. Если верить Лиалкенкигу, где-то среди утративших человеческий облик колодников сгинули некогда блестящий правитель Руйталирии, архипастырь Ордена трехильметейцев и без числа мелких королишек, чьи владения уж и не вспомнить как назывались. «А я королева!..» Ну, этот обладатель надсаженного баса явно тронулся умом. Что и подтверждается раскатами безумного хохота.