Он сделал паузу, глядя на коммандера, словно желая получить ответ, но Тури только кивнул. Было условлено, что эсминец класса Кулверин доставит ответ из остальной части оперативной группы, как только он доберется до нее.
"Ну, в этом случае мы видим бесполезное упражнение. Если бы они прибыли сюда раньше, чем мы - до того, как адмирал направился в Агуэду, - то вся эта их деятельность могла бы иметь смысл как способ укрепить терминал против всего, что приходит из Аджая. Если они могут быть атакованы с этой стороны, то смысла быть им здесь нет. Так что с этой точки зрения они уже должны были отправиться домой. И, если это так, я не вижу никакой причины для них выкладывать столько ракетных подвесок по эту сторону терминала, чтобы предотвратить неизбежное. Перейди в Аджай и, конечно, укрепи выход из терминала Аджая. В противном случае, крутись здесь, заставь нас маневрировать, заставь нас использовать ракеты так, как мы заставили их использовать ракеты - это все я могу понять... что-то вроде.
Но то, что они делают в последнюю секунду, укрепляя вход в Аджай - даже если они могут выпекать такие вещи, как булочки, семьдесят тысяч подвесок - почти восемьдесят тысяч - это огромное количество усилий промышленности, просто выброшенных в шлюз".
Он снова сделал паузу, раздувая щеки разочарованно, затем отпил кофе.
"Но это подводит нас ко второй причине их присутствия здесь, и это намерение совершить набег на Аджай. Мне кажется, вот что они делают, укрепляя терминал против нас - нашей оперативной группы, а не адмирала Коррейи, - прежде чем совать свой нос в Аджай. Они не хотят, чтобы мы вернулись и забрали терминал Прайм , устроив им засаду, когда они снова пойдут домой после Аджая. Но они знают, что у нас было достаточно времени, чтобы эвакуировать все наши корабли и персонал из системы, если мы решили это сделать. Так зачем совершать набег на пустую банку из-под печенья? То есть, я полагаю, это будет упражнение в демонстрации флага, который появится в Аджае после того, как они "прогнали мерзких Манти из города", но это было бы чисто косметическим достижением. Опять же, поставить полмиллиона ракет туда, где они, вероятно, потеряют их без пользы, мне кажется довольно дорогой ценой за символическую "победу"!"
* * *
"Все это правильно, сэр, - сказал Тури, несколько секунд вдумчиво глядя в свою кофейную кружку. И у меня нет ответа".
"У меня тоже, и поэтому меня это беспокоит." Лессем махнул кружкой на иконки соларианских кораблей. "Мы что-то упустили. Должна быть причина, по которой они делают это, и я не могу избавиться от подозрения, что, как бы то ни было, это представляет собой значительный сдвиг в их стратегии".
"Ну, может быть, мы сможем выяснить, что это такое у выживших, сэр, - сказал Тури. "Вы правы в том, что произойдет с ними на этой стороне, когда адмирал вернется, предполагая, что ваши собственные идеи не отправят их в путь даже раньше, чем это. Но что бы у них не было в уме для Аджая, я думаю, им будет немного труднее, чем они думают".
"Может быть". Лессем коротко улыбнулся. Улыбка была удивительно холодной. "В любом случае, мы вложили достаточно усилий в приготовление сыра".
* * *
"Оперативная группа готова продолжить работу, мэм," - формально объявил контр-адмирал Рамаалас, и Джейн Изотало кивнула.
"Я полагаю, что если бы мы услышали что-нибудь неприятное от дивизиона капитана Оглсби, вы бы обратили мое внимание на этот незначительный факт."
"Да, мэм. Я полагаю, вы могли бы с уверенностью предположить это."
"Очень хорошо," - сказала она. "В таком случае, адмирал, продолжайте."
"Есть, мэм." Рамаалас посмотрел на контр-адмирала Росиака. "Выполняйте," - сказал он.
"Есть, сэр. Выполняю."
Росиак коснулся клавиши, и тщательно подготовленный план движения развернулся с точностью метронома.
Изотало откинулась на спинку своего командного кресла, пальцы ее правой руки рассеянно играли с застежкой скафандра, в то время, как она выполняла свою основную работу: излучала безмятежную уверенность, пока ее подчиненные выполняли ее указания.
Ей все еще ничуть не нравилась идея Флибустьера, но она чувствовала глубокое чувство удовлетворения, когда ее оперативная группа устремилась к своей цели. После, казалось бы, бесконечной волны мантикорских триумфов и соларианских разгромов, ОГ 1027 собиралась безупречно выполнить свои приказы. По словам капитана Иеронимуса Оглсби и его трех эсминцев, дальняя сторона терминала была такой же голой, как она и надеялась. Разведывательные дроны эсминцев подтвердили - как она и ожидала - что, к сожалению, все мантикорские или нейтральные суда в Аджае уже давно преодолели предел и исчезли за альфа-стеной. Но истинная цель Флибустьера не могла сбежать в гипер, и не было обнаружено никаких следов военных кораблей Манти.
Она напомнила себе о том, как поразительно хорошо мантикорские средства РЭБ показали себя как против Одиннадцатого Флота, так и против ее собственного ракетного залпа прямо здесь, на терминале. Вполне возможно, что где-то в Аджае все еще скрывались военные корабли Манти, но требовалось прямое божественное вмешательство, чтобы спрятать от ее эсминцев и их разведывательных платформ нечто большее, чем фрегат, в десяти или двадцати световых секундах от терминала. Сам терминал достаточно мешал датчикам - достаточно для того, чтобы было труднее обнаруживать сигнатуры гравитационных и электронных выбросов, хотя и недостаточно серьезно, чтобы значительно ухудшить управление огнем, как только цель была подобрана, - но это был также, при всем его размере, ограниченный объем. Любой корабль, достаточно большой, чтобы представлять угрозу для ее линейных крейсеров, которую датчики Варшавской или радары не могли обнаружить, столкнулся бы с трудностями - большими трудностями - скрываясь от визуального и теплового обнаружения.
Нет, подумала она. Дверь курятника действительно широко открыта будь она проклята.
КФСЛ Хиндустан, ведущий ОГ 1027.1 Ламонта Бонрепо, направился к терминалу и исчез, чтобы присоединиться к эсминцам в Аджае.
Терминал Аджай
Гипертоннель Прайм-Аджай
"Значит, тебе все еще нравятся шансы, которые дала тебе Жизель, Энди?" - спросила коммандер Аалока Менендес, поворачивая свое командное кресло к Андреасу Базиньесу, ее старпому.
Лейтенант Базиньес оглянулся, не говоря ни слова, а Сара Чи, тактический офицер КЕВ Бумсланг, усмехнулась, не отвлекаясь от своих собственных дисплеев.
"Ты должен бы знать лучше, Энди," - сказала она ему. "Во-первых, потому что коммодор ну, он коммодор. Когда в последний раз ты видел, как он ошибся? Когда бы это ни было, я уверен, что это было в первый раз. Но даже если оставить это в стороне, никто в здравом уме не делает ставок против Жизели. И даже если бы это делали, никто бы не был таким - я ненавижу это говорить, но "тупой" - единственное слово, которое приходит на ум - чтобы делать это, когда она предлагает пари. О чем ты думал?"
Базиньес хранил достойное молчание, но его губы дернулись. Чи была права. В свои сорок лет, старпом Огненной Змеи, лейтенант Жизель Паркинен была "старейшиной" группы, на семь месяцев старше коммандера Менендес. Ее относительно зрелый возраст для ее ранга не имел ничего общего с недостатком компетентности; она просто занималась другими делами, пока операция Удар Молнии Народной Республики Хевен не привела ее на военную службу из торгового флота. Если у нее не будет звезд адмирала, это только потому, что кому-то удастся убить ее на пути к ним.
И, как его хороший друг, Чи любезно указала, у Паркинен никогда не было плохих шансов в дружеском пари. У нее также была противная - и дорогая - привычка выигрывать с малыми шансами. Вообще она была одним из лучших тактиков, которых он когда-либо встречал, и ее анализ Плана Эстокада - и что, черт возьми, означает "эстокада", в любом случае? - до сих пор сбывался. Он не видел больших шансов на то, что это изменится в ближайшее время, и он задавался вопросом, чего он нанюхался, когда принял ее пари.
"Ну, я должна сказать, что это выглядит не слишком хорошо для тебя," - сказала Менендес, показывая головой на красные значки трех соларианских эсминцев на небольшом главном дисплее Бумсланга. "Эти трое, кажется, делают именно то, что она - и коммодор; давайте не будем забывать его - предсказывали."
"Я знаю," - наконец признался Базиньес. "И я знал с самого начала, что все получится именно так. Но шансы были так хороши!"
"Я только надеюсь, что в любви ты счастлив больше, чем в картах и пари," - сказала ему Менендес."
"О, это так!" - заверил он ее с широкой улыбкой.
"Забавно," - заметила Чи, все еще наблюдая за молчаливыми эсминцами. "Это не то, что сказала Салли Паркинс из инженерного отдела."
"Не надо верить всему, что слышите от сплетников," - предупредил ее Базиньес. "Кроме того, я думаю, что ей было неудобно в моем присутствии из-за моей божественно красивой внешности." Он печально покачал головой. "Один из крестов, которые я несу. Женщины в моей жизни понимают, что они просто не могут соревноваться с моей сверхчеловеческой физической красотой."
Обе женщины заржали, а младший лейтенант Джош Уитакер, офицер связи Бумсланга, посмотрел через тесную командную палубу на него круглыми, восхищенными глазами.
"Вы так это называете, сэр?" - спросил он благоговейным тоном. "А я то подумал, что ваша фамилия происходит от величественных размеров вашего носа."
Базиньес поднял нос, о котором шла речь, - и который действительно имел "величественные размеры", - с таким же величественным сопением.
"Увы, это моя судьба, быть оклеветанным мелкими людьми," - сказал он. "Но это нормально! Я к этому привык." Он глубоко вздохнул. "В конце концов, я имею дело с этим со школы."
* * *
"Да, конечно, - сказала Чи. "Не так я это помню," - добавила она, и настала очередь Базиньеса усмехаться. Он и Чи знали друг друга с детства, и она, вероятно, была его самым близким другом в галактике.
"Это потому, что твой разум начинает уходить, и..."
"Гиперслед!" - крикнула Чи, обрезая его посередине фразы. "Кто-то проходит через терминал, мэм!"
"Принято." Голос Менендес стал таким же резким и холодно профессиональным, как у Чи; она посмотрела на Уитакера. Офицер связи ждал.
"Микрофон включен, мэм!" - подтвердил он, и палец Менендес нажал ключ передачи в подлокотнике ее кресла прежде чем он закончил говорить.
"Тайфун," - объявила она по внезапно ожившей сети узконаправленных лазеров тем же холодным, жестким голосом. "Тайфун, Тайфун." Затем она отпустила ключ и осмотрела свою командную палубу. "Идемте, мальчики и девочки," - сказала она. "Сделаем все как следует."
По мере того, как шли боевые команды, в драме чего-то не хватало, подумала она, но это было нормально. Еще будет много драмы, чтобы обойтись без ее добавления к этому.
* * *
"Гиперслед," - спокойно объявила коммандер Патриция Рихтманн, тактический офицер КФСЛ Вольтижер. Это прибытие не было неожиданностью. Они ожидали этого, по крайней мере, последние три часа, но все-таки ждали линейный крейсер. Каждый офицер эсминца знал, что время, необходимое для выполнения любой задачи, увеличивается геометрически пропорционально тоннажу участвующего корабля.
Будь честной, Пат, ругала она себя. На этот раз это была не просто стандартная подготовка к транзиту. И если ты действительно не хочешь идти домой длинным путем, ты должна быть счастлива, что они нашли время, чтобы установить эти подвески. Потому что подумай, кого отправят проверять нет ли там посетителей от Манти, если адмирал Сантини не будет наблюдать за задней дверью?
"Получили код транспондера?" - спросил капитан Оглсби.
"Да, сэр. Это Хинду..."
* * *
"Пуск!" - объявила Сара Чи и нажала клавишу.
КЕВ Ехидна была носителем ЛАКов класса Гидра. Гидры были на 33 000 тонн меньше Минотавров, которые предшествовали им, но в них удалось впихнуть еще дюжину отсеков ЛАКов. Все сто одиннадцать ее исправных ЛАКов - один из них был забракован офицером инженерной группы, потому что его системы скрытности имели стойкий сбой - были запущены и оставались позади, прячась в полуночных глубинах терминала Аджай, когда Ехидна и остальная часть пикета в Аджае пошла в другое место в соответствии с переданным КЕВ Со-По приказом коммодора Лессема. Они сидели там, ожидая, наблюдая, как соларианские эсминцы проверяют наличие защитников, и теперь была их очередь.
Не было виной Патрисии Рихтманн, что никто их не заметил. Она и ее коллеги - тактические офицеры на борту Чэмберлена и Тимберлейка, кораблей из дивизиона Вольтижера, усердно искали любые признаки военных кораблей. Проблема была в том, что никто из флота Солнечной Лиги, когда-либо сталкивавшихся с Шрайками и Катанами, не добрался до дома, чтобы рассказать об этом кому-нибудь еще. Как следствие, никто из оперативной группы 1027 никогда не предполагал, что что-то такое маленькое - масса Шрайка всего двадцать одна тысяча тонн и длина около семьдесяти метров - может представлять угрозу для любого настоящего военного корабля. Вольтижер, массой 112 500 тонн, не участвовал в боевых действиях флота, и его офицеры и экипаж знали это. Мысль о том, что кто-то должен беспокоиться о чем-то меньшем, чем пятая часть их размера, была абсурдной.
Была причина - на самом деле, много причин - что ни один серьезный флот не строил ЛАКи в течение всего прошлого столетия, и даже те, которые находились в эксплуатации, были просто субсветовыми кораблями системной обороны или патрульными судами. Без парусов Варшавской и собственных гипергенераторов, которые никто не мог бы вписать в корпус такого размера - или носителей ЛАКов, о которых солариане ничего не знали, - они все равно не могли бы быть здесь, в пространстве Аджая.
И даже если бы они знали о НЛАКах и новом поколении ЛАКов, ничто другое в галактике не было таким скрытным, как Шрайк или Катана. Эффективность даже активного радара по отношению к ним резко снижалась на дистанциях, чуть больше очень коротких. Единственный способ действительно обнаружить один из них с его выключенными импеллерами и системами скрытности было заметить, как он загородил звезду, и коммандер Менендес, которая была командиром ЛАКов Ехидны, также как и командиром Бумсланга, удостоверилась, что ее смертельные маленькие корабли были неподвижны относительно терминала. Шанс, что что-то их размера и положения все еще могло бы загородить звезду (или что-нибудь еще, если на то пошло), был... небольшим.
Если бы соларианские эсминцы искали достаточно пристально и долго, они могли бы их заметить. Даже мантикорская РЭП не могла сделать их невидимыми для активного радара с достаточной мощностью. Но они были очень близки к невидимым. Их отражение луча радара было слишком малым для чего-то представляющего какую-то угрозу для ФСЛ из того, о чем слышали его компьютеры. Люди ищут угрозы, о которых они знают, и никто из мужчин и женщин на борту этих кораблей не знал ничего о Шрайках.
Например, никто из них не знал, что, в дополнение к внутренней ракетной пусковой установке, Шрайк-Б нес один, установленный продольно, тяжелый гразер, столь же мощный, как бортовое вооружение супердредноута.
* * *
"Я получил импеллерные сигнатуры эсминцев, сэр," - объявил офицер у дисплея капитана Абсолона Бадрани, когда КФСЛ Хиндустан вновь вошел в обычную вселенную.
"Очень хорошо," - рассеянно отозвался Бадрани. Его внимание было сосредоточено на его рулевой, когда линейный крейсер класса Невада выскользнул за пределы терминала. Однотипное с Хиндустаном судно Океан, следовало за ним по пятам, а у капитана Хакенброх была язвительная личность, подкрепленная бритвенно-острым сарказмом. Она сказала бы что-нибудь грубое, если Хиндустан будет неуклюж, убираясь с ее дороги.
Не то, чтобы Океан пришел слишком быстро. Адмирал Изотало установила двадцатипятисекундный интервал между транзитами. Это было намного дольше, чем кому-либо когда-либо понадобилось. Правда, еще пройдет - он проверил дисплей - пятьдесят три секунды до того, как он сможет перестроить паруса Варшавской в импеллеры, но эти паруса обеспечили все ускорение, которое ему понадобится, чтобы убрать Хиндустан с дороги Океана.
Не то, чтобы Хакенброк увидит это так. Если бы не тот факт, что она столь же компетентна, как и раздражительна, ее рот был бы...
Двадцать четыре гразера, каждый из которых был разработан, чтобы рвать броню супердредноута, врезались в КФСЛ Хиндустан, как Божье проклятие.
Это было похоже на то, как грузовик давит куклу, только хуже.
Много хуже.
Ни один выстрел не прошел мимо. Не было никаких боковых стенок, чтобы остановить огонь, идущий с флангов Хиндустана, а его боковая броня была ужасно неадекватна против огня гразера, бьющего с такой жестоко близкой дистанции. Хуже того, половина огня пришла сверху, где не было никакой брони, потому что проектировщики не бронировали участки корпуса, обычно защищенные клином, который должен был быть там.