Кто это был перед расселением, кто сказал: "Одна смерть - это трагедия; миллион смертей - это статистика"? Умом я не могу спорить с этим. Но эмоционально? Нет. Коллин и папа могут вынести это. Я буду занудой и спроектирую оружие, чтобы превратить как можно больше людей с другой стороны в статистику.
"Может быть, нет нужды извиняться," - сказал Чернышев, "но это не значит, что мы можем позволить себе пройти мимо расползающихся швов. Что и привело меня к этому."
Он извлек чип данных из внутреннего кармана своего кителя и протянул его.
"Я мог бы отправить вам сообщение, я знаю. Но я хотел убедиться, что оно не застрянет где-то в недрах вашей очереди Немедленных Дел, как это случилось со мной. И я подумал, что если у вас возникнут какие-то вопросы, я должен быть здесь, чтобы ответить на них."
"И что там?"
"Это," - Чернышев кивнул в направлении чипа на ладони Даниэля, "отчет одного из наших агентов в Силах системной обороны Беовульфа. Он недостаточно старший, чтобы иметь доступ к техническим характеристикам того, о чем он говорит, но его описания того, что это делает, вероятно, достаточно, чтобы заинтересоваться. Он говорит о чем-то, что называется "Майкрофт"."
"Майкрофт?" - повторил Даниэль.
"Да." Выражение лица Чернышева стало смертельно серьезным. "Майкрофт - причина, по которой манти и их друзья очень скоро смогут полностью вывести свои боевые флоты из Мантикоры, Беовульфа, Хевена и Грейсона."
"Извини меня?"
Даниэль сел прямо, обе брови поднялись. Большая часть внушительной ударной мощи Большого Альянса была собрана в его Большом Флоте, который в настоящее время размещен в Мантикоре, и одна мощная оперативная группа выдвинулась в Беовульф. Или, скорее, прикрывала терминал Беовульфа Мантикорского тоннельного узла и оставалась в стороне от орбиты Беовульфа, чтобы избежать любой видимости принуждения в приближающемся плебисците звездной системы. Несмотря на это, где-то около трети всех кораблей стены союзников было распределено, прикрывая их домашние звездные системы против повторения атаки Ойстер Бэй Согласия или более успешного повторения попытки Массимо Филареты атаковать двойную систему Мантикоры. Если бы они могли созвать и сконцентрировать все эти дополнительные корабли стены...
"По сути, Майкрофт представляет собой обновленную версию хевовской системы Мориарти с предварительно развернутыми ракетными подвесками и рассредоточенным комплексом станций управления," - ответил Чернышев. "Но похоже, что они соединили эту концепцию с Аполлоном манти и их проклятыми платформами Призрачный Всадник. Я уверен, что вы сами можете понять, что такое управление огнем и, скажем, восемьдесят или девяносто тысяч ракетных подвесок системной защиты могут сделать с любыми атакующими силами."
Челюсти Дэниэля сжались. Он действительно мог понять это. Такие слова, как "аннигиляция", приходили на ум с большой готовностью.
"Сейчас, я знаю, мы не планируем в ближайшее время сунуть носы обратно в Мантикору или Хевен, даже с кораблями с паучьим приводом, но солли собираются сделать именно это. Идея Кингсфорда о коммерческом рейдерстве была хороша, хотя я думаю, что наш скромный вклад в оперативное мышление Флибустьера вскоре укусит его в задницу. В конце концов, однако, им придется снова отправиться в защищенное пространство, и если они получат очередной разгром Одиннадцатого флота, война может закончиться намного раньше, чем нам хотелось бы. Поэтому, когда я сказал об этом Коллину, он предложил мне подойти сюда и поделиться этим с вами."
"Он думает, что нам нужно объединить то, что мы знаем - а солли нет - о технологиях манти, с этой новой информацией и придумать какое-нибудь средство против этого, а затем передать его Технодайну?"
"Именно так. И на этом чипе есть также некоторая информация, которую я попросил людей Бенджамина вытащить для меня - довольно подробное описание того, что манти придумали против Мориарти. Они назвали это "Омела", и Бенджамин считает, что это может быть хорошей отправной точкой для некоторых из тех мозговых штурмов, которые вы упомянули несколько минут назад."
Башня Тардуччи
Город Аппродо
Система Дженовезе
"Итак, адмирал," - сказал комиссар Хирокичи Флойд, когда его дворецкий налил послеобеденное вино, поставил бутылку рядом с ним и удалился. "Полагаю, вы хотите уйти и продолжить это дело?"
"Во всяком случае, мы готовы, комиссар," - ответил вице-адмирал Хайду Гиозо. Он поднял свой бокал и отпил, затем поставил его обратно с довольно напряженной улыбкой. "Смена целей в такой поздний срок представляла собой некоторую проблему, так как все наше планирование было сосредоточено на Экзапии. Но на самом деле параметры операции не сильно изменились." Он пожал плечами. "Больше дел было с вводом новых имен и адресов, чем с противостоянием любым новым угрозам или проблемам логистики. Мы завершили все наши приготовления и предоперационное планирование, и мы уйдем в четверг в ноль семь тридцать. А потом?" Он снова пожал плечами.
"После этого, адмирал," - Флойд сверккнул пронзительными зелеными глазами, "Флибустьер научит чертовых манти и их жополизов, что, как говорил мой дядя Чоджиро, когда ты трахаешься с быком, ты получаешь рога."
"В самом деле."
Адмирал Хайду снова улыбнулся. Это было нелегко, потому что на самом деле он хотел закатить глаза. В отличие от Флойда, который был произведением одной из мегаполисных башен Старой Земли, Хайду родился и вырос на планете Кришул Негру на коровьем ранчо площадью двенадцать тысяч гектаров. Он скорее сомневался, что "дядя Чоджиро" имел какой-либо личный опыт общения с разгневанным быком в результате какого-то сексуального извращения, и - лично не раз имея дело с очень разгневанным, генетически улучшенным быком Кьянина весом в две тысячи килограмм - он всегда ненавидел это конкретное клише и людей, которые, казалось, так его любили.
С другой стороны, племянник дяди Чоджиро заслуживал ненависти.
"Высокомерные ублюдки заслужили это," - продолжил комиссар. Он осушил свой бокал в один глоток и наполнил его из бутылки, даже не отводя взгляда от Хайду. "Бог знает, сколько людей они уже убили!"
"В самом деле," - повторил Хайду. Он обнаружил, что этот уклончивый ответ полезен при общении с людьми, которые обязательно истолкуют его как согласие с тем, что, черт возьми, они только что сказали.
"Я с нетерпением жду вашего отчета после операции, адмирал." Флойд показал зубы. "Хотя я не думаю, что кому-то в Мантикоре понравится читать его!"
"В самом деле," - сказал Хайду еще раз и мысленно покачал головой, когда повторения не насторожили Флойда. Это было еще одно, для чего это слово было хорошо. Количество повторов, которое можно было сделать без ответной реакции, было верным барометром глупости аудитории. И несмотря на вводящее в заблуждение впечатление острой мысли, производимое сверкающими глазами комиссара, адмирал подозревал, что он может установить новый рекорд с Флойдом, если постарается.
Комиссар лишь широко улыбнулся ему, но Хайду напомнил себе, что тот факт, что Флойд был глуп, не означал, что он не мог быть опасен в византийской борьбе окопавшейся бюрократии Солнечной Лиги. Кто-то с его выдающейся некомпетентностью не смог бы удержать губернаторство сектора, даже такого бедного, как сектор Дженовезе, если у него не было правильных инстинктов подковерной борьбы и покровителей на высоком уровне. Он был не из тех, с кем благоразумный флаг-офицер стал бы ссорится. А жаль, учитывая его послужной список.
Я согласен с ним в том, что манти нужно дать пинок или даже три, подумал Хайду, улыбаясь в ответ. Я не в восторге от изменения целей нашей группы, как и некоторые из моего штаба, но я не собираюсь проливать много слез из-за этого. Все приятели манти, которых я перееду по пути, должны только посмотреть в зеркало, чтобы увидеть, кто наклеил мишень на их спину, и забота об их интересах нигде не описана в моих инструкциях. Я не больше стремлюсь уничтожать звездные системы, чем любой человек, но я - соларианский офицер. Я предан Лиге и ее жизненным интересам, а не их интересам, и то, что заставляет сторонников манти - любых их сторонников - переосмыслить свои позиции, не может быть плохим.
И что бы я ни думал о Флойде, он прав относительно этой операции. Ноздри Хайду чуть-чуть раздулись - изменение выражения, в котором его штаб тотчас признал бы его эквивалент ненормативной лексики - при этой мысли. Нейтральные неоварвары - это одно, но тот, кто решит нанести удар Лиге в спину, когда он обязан представлять ее, заслуживает все, чего ни получит. Пиками.
В то же время даже этот кретин должен понимать, что не только манти теряют людей. Манти могут и нажимать на курок, это справедливо, губернатор. Это такие идиоты, как ты - и некоторые другие идиоты в Старом Чикаго - продолжают толкать наших людей перед собой, когда манти это делают!
Справедливости ради, Флойд еще не убил никого ... пока. Не потому, что не пытался. И хотя никакой реальной крови не было пролито, было много других последствий, включая внезапный конец карьеры одного из друзей Хайду. Лиам Пьюн заставил Флойда выглядеть плохо пять месяцев назад, проявив моральное мужество не подчиняться прямым (и самоубийственным) приказам губернатора в системе Занкер, а в Солнечной Лиге ставить в неловкое положение начальника - особенно того, кто это заслужил - был поистине непростительный грех.
Я уверен, что он хотел бы, чтобы мы отправились обратно в Занкер, чтобы выбить манти, которые помогли унизить его, но, возможно, даже он достаточно умен, чтобы понять, что реальная основа для выбора цели - ударить манти, не сталкиваясь с ними один на один.
Не сейчас, во всяком случае.
"Полагаю, я не должен был говорить этого, адмирал," - продолжил комиссар, как человек, доверяющий близкому другу, "но есть часть меня, которая действительно надеется, что они будут настолько глупы, чтобы отказаться от ваших требований. Я не хочу, чтобы кого-нибудь убили, но" - он сильно постучал указательным пальцем по столу, чтобы подчеркнуть: "в это чертово время люди должны понять, что есть последствия от поддержки таких преступных режимов, как Мантикора."
"В самом деле," - ответил вице-адмирал Хайду.
КЕВ Фантом
Оперативная группа 110
Система Беовульф
"Я только что разговаривал с адмиралом Трумэн," - сказал контр-адмирал Ян Котоуч мужчинам и женщинам за столом комнаты брифингов на борту КЕВ Фантом.
Линейный крейсер класса Ника, которому едва исполнилось семь месяцев, построенный компанией Верфи Пардубице в их модуле на станции Гефест, был 2,5 миллионами тонн смертоносности, самым быстрым и сильно вооруженным кораблем в галактике. Королевскому флоту Мантикоры было нужно в десять раз больше таких, чем было на самом деле, и при других обстоятельствах он имел бы большинство из них. К сожалению, почти восемьдесят таких кораблей умерли мертворожденными, когда Удар Явата разорвал Гефест и Вулкан на части.
Котоуч даже лучше, чем большинство из них, осознавал ужас потери этих мертвых кораблей, поскольку он должен был командовать целой эскадрой из них. Однако эта эскадра погибла вместе с Гефестом, а также со слишком многими мужчинами и женщинами, с которыми он уже познакомился. Восемьдесят пять процентов шеститысячного персонала эскадры находились на борту кораблей или в другом месте Гефеста, готовясь забрать свои новые корабли у рабочих верфи.
Никто из них не выжил.
Заколдованный корабль, подумал он, глядя на окутанную призрачную фигуру на гербе Фантома, установленном на переборке. Во всяком случае, так его называют. А кто знает? Они могут даже быть правы.
В отсутствие других Ник в эскадре Адмиралтейство построило ему замену из Саганами-C и Саганами-B с упором на последних. Чарли были почти такими же востребованными, как и сами Ники, и его предупредили, что ему повезет, если он увидит хоть один полный дивизион из них. К сожалению, пройдет еще как минимум две T-недели, прежде чем он узнает, сколько из них он получит. Хотя он был официально назван командующим(временно), оперативная группа 110.2, которая в конечном итоге должна быть карманной оперативной группой - для одной части кармана большого размера - на данный момент у него были только Фантом и крейсеры Саганами-B класса Чинкуэда, Шикомидзу и Тальвар, поддерживаемые одним эсминцем класса Роланд, КЕВ Арнгрим. На прошлой неделе он должен был получить НЛАК Вукодлак, но за две недели до этого он пострадал от аварии в главном инженерном помещении импеллера, и верфям Беовульфа понадобится еще как минимум десять дней, чтобы вернуть его в строй. Фактически, десять дней были бы чем-то вроде чуда, учитывая, что они должны были заменить не менее четырех из ее кормовых бета-узлов.
Таким образом, на данный момент он был командиром оперативной группы всего с пятью кораблями под его командованием.
"Адмирал," - продолжил он, "только-что закончила разговор с государственным директором Лонгакре, а государственный директор Лонгакре только что закончил разговор со специальным представителем Ламброу и специальным представителем Цакабикоу. По этой причине адмирал Трумэн говорила со мной и по той-же причине я говорю с вами."
Он улыбнулся без особого юмора.
"У нас есть приказы о передвижении, люди," - сказал он, и несколько его офицеров застыли в явном удивлении.
"Приказы о передвижении, сэр?" - повторил капитан Джим Кларк после кратчайшей паузы, и Котоуч улыбнулся чуть шире.
"Приказы о передвижении," - подтвердил он. "Очевидно, президент Вангелис изменил свое мнение о присутствии союзников в его звездной системе."
Кларк откинулся на спинку стула с поднятыми бровями, и Котоуч пожал плечами.
"Нетрудно понять, почему его администрация не хотела, чтобы мы были там с самого начала, Джим," - отметил он. "Мы тщательно следили за тем, чтобы не размещать какие-либо подразделения флота на орбите Беовульфа во время дебатов по поводу референдума. У правительства Гипатии были еще более веские основания избегать каких-либо сообщений о том, что их голосование на референдуме было вызвано иностранными военными кораблями."
"Согласен, сэр." Кларк кивнул. "Мне просто интересно, что изменилось?"
"По словам Ламброу и Цакабикоу, изменилось то, что наиболее вероятные результаты референдума стали совершенно ясными."
Контр-адмирал остановился и оглядел комнату, пока каждая голова не кивнула. Брэд Ламброу и Софрония Цакабикоу были назначены гипатийскими "специальными представителями" в Беовульфе. Технически, они были просто наблюдателями на плебисците в Беовульфе. Фактически они были послами Адама Вангелиса в звездной системе, с которой он намеревался заключить формальный политический союз, как только его референдум подтвердит его намерения, и закончится более поздний плебисцит Беовульфа.
"Очевидно," - продолжил Котоуч, "что-то новое было добавлено в смесь в Гипатии."
"Может быть этот разговор между МакАртни и Абруцци, сэр?" - спросил лейтенант Альбамонте, офицер радиоэлектронной борьбы Котоуча. Весть о просочившемся звуковом обрывке - и первые намеки на резкую реакцию Гипатии на него - достигла Беовульфа более Т-недели назад.
"Похоже на это." Котоуч пожал плечами. "Никогда не стоит недооценивать чистую ярость, которую могут породить подобные разговоры, Пол, независимо от того, есть ли за этим серьезные намерения или нет. Я действительно сомневаюсь, что даже Макартни или Абруцци думали, что им удастся как-то осуществить обезглавливание правительства Гипатии. Но имейте в виду, что они солли - и мандарины, если на то пошло - так что все возможно. Но я совершенно уверен, что, если даже это их голоса, они никогда не собирались следовать этой чуши в реальной политике. Однако никто в Гипатии, похоже, не склонен сомневаться в этом, что с нашей точки зрения не так уж плохо. Моральное возмущение - очень... проясняющая вещь. Если бы у меня был доллар за каждый раз, когда эмоция была главной причиной - или, если уж на то пошло, стояла за причиной и адски толкала ее - я был бы Клаусом Гауптманом."
Несколько человек усмехнулись, и он улыбнулся. Затем выражение его лица стало серьезным.
"Было ли это упоминание о интервенционных батальонах или что-то еще, Ламброу и Цакабикоу сказали директору Лонгакре, что больше не вопрос, как пройдет референдум. Даже не вопрос, будет ли это внушительная победа. Единственный реальный вопрос в голове у Вангелиса сейчас - насколько победа внушительна.
Во всяком случае, он достаточно уверен в результате - и, я думаю, этот обрывок разговора заставил его достаточно нервничать по поводу того, как мандарины, вероятно, отреагируют, когда услышат общий результат, - что он решил пойти дальше и пригласить нас прямо сейчас. Референдум назначен на следующую среду. Если мы уйдем в течение сорока восьми часов, мы попадем в Гипатию где-то в четверг. Это будет держать нас вне системы до тех пор, пока не будут подсчитаны голоса - или до тех пор, пока не будет подсчитано достаточно, чтобы, во всяком случае, точно спрогнозировать результат - но также закроет окно, в котором солли могут просто прогуляться в Гипатию без сопротивления."