"Это может зависеть от того, какую систему мы выберем для нашего возмездия," - возразил Белая Гавань.
"А будет ли это важно?" Хонор откинулась назад, положила голову ему на плечо и покачала головой, глядя на усыпанное звездами небо. Не думаю, что это действительно так, Хэмиш. На самом деле это не военная стратегия, а психологическая. Мы все еще достаточно хорошо знакомы с внутренней динамикой Старого Чикаго, чтобы знать, насколько отчаянными они становятся, так что, возможно, мы должны были предвидеть это.
Белая Гавань кивнул. Несмотря на Лаокоон, Большой Альянс добросовестно разрешил проход для почты, курьерских кораблей и невооруженных пассажирских судов, и Мантикора имела очень хорошие отношения с некоторыми мирами, с которыми она технически находилась в состоянии войны в данный момент. Было более чем достаточно неофициальных утечек, чтобы держать Лэндинг в курсе того, что происходит в Солнечной системе... всегда учитывая временную задержку, присущую любой петле межзвездной связи. Лично он разделял выводы как Cпециальной разведки, так и УРФ о том, что Мандарины должны были знать, что некоторые из их планетхотя, по общему признанию, не в Ядребыли слишком склонны к Мантикоре, чтобы следовать линии партии, что удерживало их от того, чтобы добиваться официального объявления войны.
С другой стороны, они должны были впасть в отчаяние. Даже принимая во внимание наименее оптимистичные оценки аналитиков, они не могли продолжать финансировать военные усилия больше, чем еще один T-год или около того. Более оптимистичные измеряли свое временное окно месяцами. А отчаявшиеся люди совершали отчаянные поступки. Вот почему Том Капарелли и его штаб постоянно обновляли планы, чтобы принять тотальную наступательную стратегию. Никто не хотел этого делать из-за реваншизма, который он должен был создать в послевоенной Лиге. Война против чудовища такого размера после того, как оно успело обзавестись соответствующим оружием, была тем, с чем ни один здравомыслящий человек не хотел бы столкнуться, но все они понимали, что ситуация может измениться таким образом, что им придется бросить кости и надеяться, что исход позволит им по крайней мере выжить.
К сожалению, в последний раз, когда кто-то сделал это в звездной системе под названием Мантикора, кости выпали Республике Хевен, и это... закончилось плохо для Лестера Турвиля и его флота.
Они хотят запугать людей, которые могут поддержать нас в нашем отступлении," - продолжила Хонор. Это же очевидно. И это имеет военные последствия, потому что они хотят, чтобы мы сделали то, что мы заставили Тома Тейсмана сделать после Плодожорки и рассеять наши силы. Распределить их по как можно большему числу потенциальных мишеней, чтобы помешать им делать это снова и снова. Если они хотят поразить Кашалот на том основании, что он просто торгует с нами, их критерии выбора цели настолько широки, что мы не можем отделить вероятные цели от просто возможных. И если мы не сможем идентифицировать их или расставить приоритеты, мы не сможем по-настоящему охватить их, даже если бы мы не поняли, что это было одной из вещей, которых они добивались.
Но я должен сказать, что в некотором смысле я почти так же обеспокоен тем, что они могут попытаться соблазнить нас ответными действиями, как и самими нападениями. Если мы начнем разрушать звездные системы Лиги, мы не будем наказывать людей, которые на самом деле заказали это начали, и мы будем отталкивать общественное мнение Лиги. Мало того, мы дадим Абруцци и остальным повод, который они могут использовать, чтобы продолжать раздувать военное безумие Солли. Неужели вы думаете, что кто-нибудь из их любимых репортеров хотя бы на мгновение предположит, что наши атаки - это ответная реакция на их атаки? Особенно когда Каприотти уже приравнял Флибустьера к Лаокоону? В соответствии с их версией реальности, мы "заставили" их предпринять Флибустьера, когда мы начали вести такую жестокую войну против "экономической жизненной силы" их граждан. Никто в Лиге не будет разбирать выпуски новостей Абруцци достаточно подробно, чтобы понять, насколько абсурдно это сравнение.
"Наверное, ты права. Белая Гавань вздохнул, запуская свою руку вокруг нее, и привлекая ее теснее к себе. "Но мы воюем с ними, любовь моя. Боюсь, что рано или поздно это превзойдет проблему "общественного мнения" в моем мышлении.
"Я знаю. И для меня это тоже верно. Но все, что мы видим, говорит о том, что женщина Солли с улицы - особенно за пределами самой Солнечной системы - все еще далека от того, чтобы быть в курсе всего этого. Или была бы в курсе, если бы у нее была полная информация о том, что происходит. И пока Лига теряет такие системы, как Беовульф и Гипатия, мы действительно не хотим давать Абруцци больший рычаг, чтобы он подтолкнул мнение в другую сторону.
Конечно." Он кивнул. "Но обратная сторона заключается в том, что если мы ничего не предпримем, наши потенциальные друзья в Приграничье и Окраине, вероятно, зададутся вопросом, потому ли это, что мы не можем или потому, что мы просто решили не делать этого. И это может... негативно повлиять на траекторию общественного мнения, как деликатно выразились аналитики Тони.
Конечно, другие системы будут удивлены," - согласилась она с отвращением. Их тоже трудно винить. Некоторые из них сделают расчеты и поймут, почему мы не можем защитить каждую обитаемую звездную систему в галактике, но сколько людей в действительности понимает, сколько обитаемых звездных систем существует? Они знают свою и, возможно, полдюжины других, которые они лично посетили или где у них есть друзья или семья. Кроме них, все остальное абстрактно... а угроза их собственной звездной системе совсем не абстрактна. Это еще одна версия операции с фальшивым флагом, которую Мика обнаружила в Талботте. Не имеет значения, является ли то, что происходит с одной из пограничных систем, нашей виной, потому что наша работа - не допустить этого, кто бы ни был "виноват" в этом! Это нелогично, это неразумно, и в некотором смысле это просто глупо, но это также в человеческой природе, и кто-то в Старом Чикаго знает об этом.
Убедительно аргументировано," - сказал он, проводя указательным пальцем по кончику ее носа. "Может быть, у мозга, стоящего за этим анализом, есть какие-то предположения? Кроме того восхитительного, который мы уже исключили, о сожжении нескольких звездных систем Солли до основания в отместку, я имею в виду?
"Вообще-то, у меня есть одна мысль," - сказала она, и его глаза сузились от ее серьезного тона. "Чин-Лу обедал на борту "Императора" в тот вечер, когда пришла первая депеша Джона Крауча, и я поделилась ею с ним.
Белая Гавань кивнул. Чин-Лу Андерман, герцог фон Рабенштранге, был двоюродным братом Императора Густава и третьим наследником андерманского престола. Он также был представителем Густава в Большом Альянсе... и личным другом некоей Хонор Александер-Харрингтон. Теоретически, предположил Белая Гавань, информация в депеше Крауча была засекречена, но она не останется засекреченной надолго, а Хонор и фон Рабенштранге имели долгую историюкоторая служила и Андерманцам, и Звездной Империи на протяжении многих летработы в обход формальных ограничений.
"Он был так же взбешен этим, как и я, - продолжала она, - и мы обсудили последствия, насколько могли, в свете того, что знали в то время. И в ходе нашего обсуждения мы пришли к мысли, которая может иметь некоторое значение.
Что за мысль?
"Ну, я не думаю, что Густав будет в восторге от того, как Мика ускоряется в Талботте, и я ожидаю, что он будет еще меньше рад, когда узнает, что мы послали Лестера, чтобы усилить ее и санкционировать операции против Мадраса. Я думаю, он считает, что наша сорвавшаяся с цепи Винтон, вероятно, также будет держать Мезу на прицеле, а ты знаешь, как сильно он хочет уничтожить Согласие сам.
Белая Гавань кивнул. Когда Густав Андерман узнал о существовании Согласияи о том, что убийство его племянника при попытке убийства его младшего брата и непосредственного наследника почти наверняка было осуществлено с помощью наноботов - убийц" Согласияне было никаких сомнений в его видении правильного ответа. В то же время у него не было никакого желания попадать в поле зрения Солнечной Лиги, хотя бы потому, что он был холодно-прагматичным практиком межзвездной Realpolitik, который осознавал потенциальные последствия для своей собственной звездной нации после того, как стрельба прекратилась и Лига замерла в ожидании решения, как сравнять счет. Это соображение в любом случае не помешало бы ему вторгнуться в Систему Мезы, если бы не то, как заявления Мантикоры и Хевена о Мезе были включены в повествование об их конфронтации с Лигой.
Было невозможно отделить Согласие от утверждений Мандаринов о том, что Мантикорский империализмусугубленный и движимый, возможно, паранойей по поводу воображаемых враговбыл основной причиной эскалации конфликта. Это означало, что любые действия Густава против Мезы будут рассматриваться как Мандаринами, так и Соларианским общественным мнением как решение с его стороны принять сторону Мантикоры против Лиги.
"Чин-Лу этого не говорил, но я думаю, что еще один фактор в мышлении Густава - это то, как Квадрант Талботта ограничивает Империю," - продолжила Хонор, и Белая Гавань снова кивнул.
Он провел довольно много времени, помогая своему брату, Премьер-министру и министру иностранных дел Лэнгтри, которые беспокоились о возможной реакции Густава на расширение Звездной Империи. Он сомневался, что кто-то в Империи действительно верил, что Мантикора хотела запереть Андерманцев в их собственном маленьком уголке галактики. Если уж на то пошло, любой, кто понимал реалии гиперпространства, знал, что не сможет никого запереть, даже если бы захотел. Но нельзя было отрицать, что недавно аннексированный квадрант Талботта лежал прямо напротив гиперпространственного маршрута между Андерманской империей и Солнечной Лигой. Учитывая, что Мантикорская туннельная сеть уже контролировала гипермосты между Андерманцами и остальной галактикой, монарх вроде Густава Андермана должен был испытывать по меньшей мере легкий приступ паранойи.
«В любом случае,сказала она,в то время, когда мы оплакивали тот факт, что Густав не может присоединиться к нашему официальному объявлению войны - и это то, чего мы действительно не хотим, чтобы он сделал, - мы начали думать о том, что ФИА мог бы сделать, не объявляя войну Лиге. И тогда Чин-Лу предложил Густаву рассмотреть возможность создания "патрулей нейтралитета" на нашем фланге Талботта.
"Патрули нейтралитета?"- повторил Белая Гавань, и она кивнула ему через плечо.
«Он думает, что даже Мандарины не хотят, чтобы Империя вошла в Альянс. С самого начала мы предполагали, что они хотят, чтобы Андерманцы оставались нейтральными. И мы призвали Густава сделать это, потому что это дает ему гораздо больше рычагов воздействия на них. Мы рассчитывали на это как на карту в финальной игре, чтобы у него была возможность вмешаться и сыграть «честного брокера», когда идиоты, наконец, осознают, что стрельба по нам ведёт к проигрышу в игре и начнут стремиться к какому-то мирному урегулированию. Но он мог бы использовать этот рычаг и для других целей. Например, он мог бы объявить список звездных систем, с которыми Андерманцы регулярно торгуют, и предупредить всех, включая Альянс, что он намерен разместить несколько крейсеров в большинстве из них - просто чтобы следить за пиратской деятельностью, конечно. И если бы он случайно назвал это «патрулем нейтралитета», Мандарины, вероятно, признали бы это растяжкой, об которую им лучше не спотыкаться.
Если мы хотим предотвратить нападение на систему, нам придется физически защищать ее, потому что мы уже находимся в состоянии войны с Лигой, и ничто не изменит этого. Но Чин-Лу считает, что Густаву не нужно было бы собирать силы, чтобы действительно защитить системы, как это сделали бы мы, потому что любое нападение на его корабли привело бы Империю к войне в качестве полноправного союзника, и Мандарины это знают.
«Вероятно, что-то в этом роде», - задумчиво произнес Белая Гавань. «А фон Рабенштранге не говорил, сколько систем, по его мнению, Густав сможет защитить таким способом?
Нет, и это потребует более тонкого расчета. Мандарины пойдут на многое, чтобы не спровоцировать Густава на объявление войны, но если он будет слишком явно работать с нами, они могут решить, что он уже фактически объявил войну. В этом случае он попадает в их перечень целей, и аспект "морального убеждения" его патруля нейтралитета вылетает в трубу.
Это имеет смысл.
Я так и думала. И есть еще один потенциальный недостаток для нас в этом предложении.
«А?» Белая Гавань повернул голову, глядя на нее, затем улыбнулся, вспомнив очень молодую, сосредоточенную коммандера Хонор Александер-Харрингтон, которая была чем-то вроде тупого предмета... и не особенно интересовалась тонкостями межзвездной дипломатии.
«Дай угадаю», - сказал он. Ты думаешь, что если Густав будет так услужлив и любезен, то он вызовет всевозможную доброжелательность в системах, которые он защищает. Своего рода доброжелательность, которая ведет к таким вещам, как, о, наиболее благоприятствующий торговый статус звездной нации, военные союзы и тому подобное.
Именно.- Хонор пожала плечами. Это игра, в которую Анди играют уже давно, Хэмиш. Это то, как они расширяли свои границы на протяжении многих лет, не завоевывая на самом деле кого-либо. Они делают себя достаточно полезными, чтобы их пригласили, и давай посмотрим правде в глаза, поскольку империалистическая стратегия наступает, и почти так же безобидно, какой и становится. У них было большая практика, и они во всяком случае стали очень хороши в этом. И такое положение вещей, которое ограничило бы системы, которые Густав мог бы законно охватить таким образом, означает, что все они естественным образом попадут в сферу влияния Андерманцев.
«К сожалению, совершенно верно. С другой стороны, - заметил Белая Гавань, - у них, похоже, гораздо больше проблем с поглощением их доли Силезии, чем у нас. Вероятно, им нужно время, чтобы переварить этот кусок питона, прежде чем оглядеться в поисках следующей порции еды.
Возможно. Но я не могу отделаться от мысли, что Чин-Луа ты знаешь, как он мне искренне нравится - видит в этом потенциальный способ накрыть на стол. И, может быть, подкупить метрдотеля, чтобы Густав получил лучшее место в доме.
И это беспокоит тебя настолько, чтобы отказаться от этой идеи?
«Я этого не говорила.» Хонор снова покачала головой. «Во-первых, потому что мы оба знаем, что Анди рано или поздно все равно отправятся ловить рыбу в этих водах. Как говорится в старом детском стишке, рыба должна плавать, птицы должны летать... а Анди должны расширяться. Мы не смогли бы изменить это, даже если бы захотели. Но настоящая причина, по которой это не беспокоит меня настолько, чтобы сказать "нет"?» Ее губы сжались. Я за все, что может остановить то, что случилось с Кашалотом, Хэмиш. Мы пережили это прямо здесь, и я не могу убедить себя, что Солли будут так же осторожны, чтобы свести к минимуму потери жизни, как Каприотти, по-видимому, был. Я потеряла слишком много людей, которых любила. Никто больше не будет переживать еще один Удар Явата в мою вахту. Нет, если я хоть что-то могу с этим поделать!
Он смотрел на нее, слыша железо в этом обещании. И лучше, чем кто-либо другой, он понимал это железо, знал, как четко она понимает каждое слово... и что она последует за теми, кто несет ответственность за Удар Явата, на край Вселенной. Когда-нибудь Хонор Александер-Харрингтон настигнет их, и то, что произойдет потом, будет так же верно, как энтропия... и так же холодно. Но Солнечная Лига никогда не встречалась с Саламандрой. Не так, как он. И он сомневался, что Мандарины имеют хоть какое-то представление о Джаггернауте, который они выпустят на волю, если другой Адмирал Каприотти не будет так же осторожен с неосмотрительным убийством каких-то гражданских лиц.
Я верю тебе, - просто сказал он и он верил.
Она сказала ему однажды, что глубоко внутри неё живет монстр, И он верил и этому тоже. Он увидел это, когда она оплакивала Эндрю Лафолле и свою семью после Удара Явата. Он осознал это, узнал, что при всем своем выдающемся военном послужном списке он даже не был в ее лиге, когда дело доходило до чистой, сосредоточенной смертоносности. Но этот монстр был скован состраданием, моральным кодексом кого-то, посвятившего всю свою жизнь защите других. Кого-то, кто нашёл применение своему монстру и принял его таким образом, что это, напротив, сделало ее одним из двух самых нежных, самых любящих людей, которых он когда-либо встречал.
"И я женат на них обеих", - с удивлением подумал он. Как человеку может так повезти?
«Что?» - спросила Хонор совсем другим тоном, нахмурив брови.
Что это за "что" такое?» - сказал он.
Такое "что", которое заставляет тебя смотреть на меня так же, как Нимиц смотрит на сельдерей,» - резко ответила она, и он рассмеялся, увидев выражение ее лица. Она прекрасно понимала, что заставляет его так на нее смотреть, напомнил он себе. Его жена буквально читала егоили, по крайней мере, его эмоции - как пресловутую книгу.