Он понимал логику происходящего, и его симпатия к так называемым нейтральным звездным нациям, которые проявили свою враждебность, приняв сторону Манти и их друзей, была ограниченной. Но он также знал, что Флот Солнечной Лиги - его флот - намеренно выбирал жертв специально на основе того, кто мог - или не мог - дать отпор. Что его флот начал систематическую кампанию вандализма, потому что не осмеливался встретиться лицом к лицу со своими врагами в бою. И поэтому всякий раз, когда он думал о "Флибустьере", его охватывал стыд.
И особенно в этом случае, мрачно подумал он, усаживаясь в командирское кресло. Это не враждебный "нейтрал". Это звездная система - все эти люди... бывшие Соларианцами всего две недели назад. Вот чью инфраструктуру мы сейчас взорвем к чертям собачьим... и одному Богу известно, скольких из них, еще находящихся на борту.
Его желудок скрутило судорогой, но он был внимателен с выражением своего лица. В конце концов, он должен был поддерживать достоинство Флота. И он полагал, что, учитывая добавление такого варианта, как Парфянский Выстрел, он не должен быть так уж удивлен расписанием вице-адмирала Хайду.
Надо убирать отсюда свои задницы, пока не появились эти мерзкие Манти. Мы же не хотим встретиться с ними лицом к лицу, не так ли? Так что вместо этого мы убьем несколько сотен тысяч Солариан - извините, бывших Солариан - и уберемся к черту, пока все идет хорошо.
"Я не думаю, что капитан Эбшир была в восторге, нет, сэр - сказала Риба в ответ на его вопрос. Она покачала головой. Если уж на то пошло, Сэр, мне, наверное, не следовало бы этого говорить, но я также не рада, что Торговец Март получил это задание. Я знаю, что это должно быть сделано, и я бы не возражала разбить несколько Манти, но это
Она покачала головой, и Эхолс одобрительно хмыкнул. Он действительно не должен был позволять ей делать такие замечаниями, находясь на службе, но было бы лицемерием наказывать ее, когда все, что она сделала, это сказала вслух те самые вещи, о которых он думал. Произнесенные слова, вероятно, были более вредны для дисциплины, чем личные мысли, но ни то, ни другое не было чем-то таким, над чем бы посмеялись Устав и Флот.
Что-нибудь с флагмана?" - спросил он вместо этого, и Риба снова покачала головой.
Нет, сэр - и ее тон - как и его - сказал больше, чем простые слова.
Понятно - ответил он, наклоняя командирское кресло под более удобным углом. Так что Хайду больше не собирался продлевать ожидание. Ну, у него никогда и не было такой возможности. В конце концов, он уже дал Гипатии дополнительные двенадцать часов. Насколько великодушным может быть палач?
Прекрати это! - строго сказал он себе. Ты получил свои приказы. У него есть свои, и он твой командир. Так что заткнись и делай свою чертову работу, Мэдисон!
Легче сказать, чем сделать, - подумал он. Легче сказать, чем сделать.
И все же он с чувством вины сознавал, что согласен с Рибой относительно того, на кого пала эта обязанность. Он полагал, что на самом деле не имеет значения, чей корабль перевозил ракетные капсулы, которые должны были быть использованы с такой безжалостной непринужденностью, но, по крайней мере, он мог цепляться за иллюзорную невинность, утверждая, что они прибыли не из его грузовых трюмов. И правда заключалась в том, что Хайду был довольно скуп в своих расходах на боеприпасы. Не то чтобы они вообще нуждались в таком их количестве. Усовершенствованные лазерные головки Катафрактов были предназначены для уничтожения крупных кораблей; то, что они сделают с незащищенными промышленными платформамии жилыми комплексами; не забывай об этом, Мэдисон, услышал он свой собственный голос в глубине мозга,будет за гранью разрушения.
А что будет с Гипатией, когда все эти обломки начнут сходить с орбиты? Он даже не пытается принять превентивные меры. Я думаю, что это не его дело, учитывая, что единственные люди внизу - предатели. Немного жаль их детей, но кто там на Старой Земле сказал, что нельзя приготовить омлет, не разбив яиц? И потом, есть еще одна очаровательная мудрость о вшах.
Он закрыл глаза. Он должен был прекратить это дерьмо. Либо так, либо ему придется просить об освобождении от должности и уйти в отставку, но, несмотря ни на что, он еще не был к этому готов. Ещё нет. Но если все и дальше будет идти в таком духе...
"Сэр, я уловила кое-что немного странное.
Глаза Эхолса широко распахнулись, и он с благодарностью повернул кресло к лейтенанту Федосею Кастелло, офицеру по электронике Трубадура. Офицер по электронике" было несколько двусмысленным термином, особенно в случае Трубадура. Он не был вооружен, поэтому на борту не было тактического офицера, и он не была оснащен даже рудиментарным РЭП или пассивной защитой, поэтому у нее не было и офицера радиоэлектронной борьбы. Если бы у него была хоть одна из этих вещей, лейтенант Кастелло отвечал бы за них. Поскольку этого не было, он стал одновременно офицером связи и офицером слежения, делая все возможное с помощью ограниченного сенсорного набора Трубадура.
Это была неблагодарная работа, но Кастелло было всего двадцать три года, и он был достаточно молод, чтобы сохранить изрядную дозу щенячьего энтузиазма по отношению к своим обязанностям.
"Что значит "странное", Федосей?" - спросил Эхолс, взглянув на план-график.
Торговец Март и КФСЛ Стивидор, третий корабль снабжения ракетами вице-адмирала Хайду, дрейфовали в строю на расстоянии около пяти тысяч километров друг от друга, практически друг над другом в космическом пространстве. Значки боевых кораблей оперативной группы 1030 были почти все между грузовозами и планетой, и он не видел абсолютно ничего на дисплее, что могло бы соответствовать выбранному Кастелло прилагательному.
Я не совсем уверен, Сэр. Это почти похоже... О Боже!
Эхолс все еще вскакивал из своего кресла, когда обнаружил, что ему все-таки не удастся разобраться в своих чувствах по поводу операции Флибустьер. У него было всего мгновение, чтобы увидеть, как иконка Торговца Марта внезапно исчеза с дисплея.
А потом КФСЛ Трубадур, и все мужчины и женщины на его борту, сделали то же самое.
* * *
КФСЛ Кэмпердаун
Система Гипатия
Что, черт возьми, только что произошло?
Я не знаю, сэр!" - призналась Дафна Купман, ее карие глаза были расширены от шока. Всего секунду назад они были там...
"Прошу прощения, Адмирал - прервал ее другой голос, и Хайду Гьезо повернулся к коммодору Хоноратусу Валентини, своему штабному офицеру радиоэлектронной борьбы.
"Ну?" - потребовал он, и голос его снова стал почти нормальным.
"Мне кажется... я думаю, я знаю, что произошло, сэр.
Ну, не держи это в секрете - сказал Хайду и понял, что, как бы ни звучал его голос, его собственное потрясение все еще росло. И это неудивительно. Прошло меньше десяти секунд с тех пор, как примерно двадцать миллионов тонн его кораблей перестали существовать.
"Сэр, я думаю, это был дрон. Дроны, много дронов, я имею в виду.
"Дроны?" - повторил коммодор Бригман. Ты серьезно?
Я знаю, что это звучит безумно," - сказал Валентини начальнику штаба. Но как раз перед тем, как Торговец Март... развалился, мы обнаружили импеллерную сигнатуру. Совсем маленькую. Она появилась из ниоткуда, и ее было ужасно трудно локализовать даже после того, как мы ее увидели. У нас было всего около восьми секунд, чтобы отследить ее. А потом она исчезла... вместе с Торговцем Мартом. Я думаю, что это, должно быть, был сильно заэкранированный разведывательный дрон, вероятно пришедший по баллистике, который поднял свой клин для окончательного маневра как раз перед тем, как пойти на таран.
Хайду уставился на своего офицера РЭБ, и мысли его понеслись вскачь. Это было просто смешно! Никто не использовал дронов в качестве убийц кораблей, ради Бога!
Но даже когда он думал об этом, он понимал, что нет никаких причин, по которым кто-то не мог бы этого сделать. На самом деле, большинство современных ЗУРов использовали свои собственные импеллерные клинья для уничтожения атмосферных целей, таких как истребители. Проблема заключалась в том, что противоракетная оборона любого военного корабля могла уничтожить любой дрон задолго до того, как он достигнет дальности тарана, и это был единственный способ, которым беспилотник мог атаковать что-то. Но даже при том, что его максимальное ускорение могло составлять всего лишь десять или пятнадцать процентов от ускорения ударной ракеты, импеллерный клин дрона был вполне способен уничтожить любой когда-либо построенный звездолет... если бы он смог пробиться.
А они не маневрировали - у них даже клинья не были подняты. Они были грёбаными сидящими утками, и я был так чертовски уверен, что держу в руках все карты, что просто позволил грёбаным Гипатийцам убить пару сотен моих людей и вынести весь мой припрятанный запас ракет.
Он стиснул зубы так сильно, что заболела челюсть, и глубоко внутри него запульсировала ярость с красными клыками, но он заставил себя сделать глубокий, успокаивающий вдох.
Он был взбешен, но даже в своей ярости, краешком сознания понимал, что ни один разумный человек не смог бы обвинить Гипатийцев в том, что они нанесли ответный удар любым доступным им способом. Да, они были предателями, и, да, он, черт возьми, отлично расстрелял бы их всех за это. Но если бы у него была возможность причинить вред людям, готовящимся уничтожить орбитальную инфраструктуру его собственной звездной системы, и убить миллионы своих сограждан, он бы, черт возьми, тоже использовал ее.
Но откуда, черт возьми, они взяли эту способность? - внезапно спросил его разум. Мы никогда этого не предвидели, но мы же не просто сидели здесь! Наша сенсорная сеть поднята, так где же, черт возьми, Гипатия взяла что-то - по крайней мере три штуки - что прошло через наши сенсоры совершенно незамеченным? Это же не...
"Атака!" - внезапно рявкнула Купман. "Ракетный след - множественные ракетные следы! Дальность запуска - четырнадцать целых шесть десятых миллиона километров. Начальная скорость сближения - пятнадцать тысяч километров в час. По нашим оценкам, приблизительно триста пятьдесят ракет приближаются на сорока пяти тысячах пятистах g. Время полета двести двадцать пять секунд!
* * *
КЕВ Фантом
Система Гипатия
Все три цели уничтожены, Сэр! - торжественно объявила коммандер Илькова.
"Превосходно!" - ответил контр-адмирал Котоуч. "Отличная работа, Маркета. Теперь давайте посмотрим, насколько хорошо сработает остальная часть плана.
"Да, Сэр!" Илькова решительно кивнула, но ее сине-зеленые глаза удовлетворенно блеснули. И не без оснований, подумал Котоуч.
По крайней мере, пока.
Он надеялся, что, когда вице-адмирал Хайду смягчился и в первый раз продлил лимит, что Солли все-таки разрешат полную эвакуацию. Бросать жизни своих людей на весы, чтобы спасти только" промышленные платформы и дома Гипатийцев, было бы еще более трудным решением. Он мог бы это сделать в конце концов, но если бы Хайду просто подождал достаточно долго, пока прибудет Вукодлак и другие обещанные подкрепления, ему бы это не понадобилось. При таких обстоятельствах Солли, возможно, лучше было бы совершить акт бессмысленного и масштабного разрушения. Всегда было легче принять правильное моральное решение, когда кто-то ждал, чтобы выстрелить тебе между глаз, если ты этого не сделаешь. Так что, да, Хайду мог бы решить оставить Гипатию в покое, если бы он увидел Мантикорскую эскадру, несущуюся на него с чем-то похожим на супердредноут во главе.
Не то чтобы Котоуч действительно рассчитывал на это. Если Хайду был готов хладнокровно убить несколько миллионов Гипатийцев, которые просто не успели вовремя убраться с его пути, то с тем же успехом он послал бы такой мощный ракетный залп, какой потребовался, чтобы обеспечить разрушение инфраструктуры системы, прежде чем он исчезнет в гипере. И если бы Вукодлак не пришел точно по правильному вектору, даже Мантикорские компенсаторы не смогли бы помочь ему перестроиться до того, как он пересек гиперграницу и сбежал.
Но это было бы здорово, подумал он почти с тоской. Я всегда восхищался Эдвардом Саганами, но никогда не хотел им быть.
Часть 2-2
КФСЛ Лепанто
Система Гипатия
На флагманском мостике КФСЛ Лепанто было очень тихо. Тишина шока и ошеломления, абсолютного неверия, подумала коммодор Сандра Хаскелл в коконе собственного оцепенелого непонимания. Как начальник штаба эскадры линейных крейсеров 4012, она имела наилучшую информацию, и все еще не могла понять, не могла даже начать обдумывать то, что только что произошло.
Вся схватка длилась меньше восьми минут. Как такое вообще возможно? Как могла Оперативная группа 1030 начать сражение с девяноста восемью линейными крейсерами, сорока крейсерами и тридцатью двумя эсминцами и оставить всего девяносто три боевых корабля, в общей сложности, менее чем через восемь минут?
И все же это произошло...а нынешняя боеспособная численность оперативной группы была еще ниже: двадцать девять эсминцев, тридцать шесть крейсеров...и одиннадцать линейных крейсеров. Она была почти уверена, что четыре крейсера и три эсминца, которые они потеряли, были случайными. Концентрация манти на линейных крейсерах была очевидной, сокрушительной и смертельной. Все боеспособные выжившиеза исключением КФСЛ Хамиди и самого Лепанто-получили по крайней мере некоторые повреждения. Технически, было еще семнадцать, чьи корпуса можно было бы починить, если бы был какой-то способ вернуть их домой. Но его не было. А это означало, что они были мертвы, как Трубадур, Стивидор и Торговец Март.
И как вице-адмирал Хайду Гьезо.
Эта мысль заставила Хаскелл оторвать взгляд от тактического дисплея и посмотреть на высокого, крепко сложенного мужчину, сидевшего в командирском кресле в центре флагманского мостика. Контр-адмирал Мартин Гогунов, командующий эскадрой линейных крейсеров 4012. Кроме Лепанто, из восьми первоначальных кораблей Гогунова уцелели только два: КФСЛ Королева и КФСЛ Месть.
И несмотря на шестидесятипроцентные потери, в эскадре Гогунова было больше выживших, чем во всех тринадцати эскадрах линейных крейсеров Оперативной группы 1030.
Девять кораблей, подумал Хаскелл, глядя на человека, который только что унаследовал то, что осталось от оперативной группы вице-адмирала Хайду. Они сделали это девятью кораблями.
Она мысленно встряхнулась. Да, манти сделали это только с девятью кораблями, но этих смертоносных восьми минут было достаточно, чтобы выпустить девятнадцать залпов в пространство, прежде чем ужасный пуск Оперативной группы 1030 снял их с доски. Семьдесят пять сотен ракет были едва ли шестью процентами от огня, который получили манти, что делало соотношение потерь еще более гротескно несбалансированным, но Хаскелл думала как тактический офицер. Наблюдая за этими ракетами, наблюдая за их РЭБ, чудовищными глушилками и невероятными ложными целями, наблюдая, как их профили атаки изменяются и корректируются, она поняла, что в управлении огнем манти действительно есть компонент сверхсветовой связи. Это был единственный способ, которым они могли так быстро адаптироваться или поддерживать телеметрическую связь так долго, и если ей нужны были какие-то доказательства, то это было то, что случилось с последними атакующими залпами..
Не осталось никого, кто мог бы снабдить их дополнительной тактической информацией, и их точность, и особенно, выбор цели заметно снизились, и это при том, что сеть противоракетной обороны Оперативной группы 1030 была разорвана в клочья предыдущими пусками.
Так что, если уж на то пошло, неудивительно, что кто-то с таким радиусом действия, таким превосходством в РЭБ и сверхсветовой связи выбил из нас все дерьмо. Особенно когда вы добавляете в уравнение полную и абсолютную неожиданность.
Несмотря на ее шок, несмотря на ее холодное осознание того, какая технология показана здесь, несмотря даже на потерю по крайней мере ста пятидесяти тысяч жизней космонавтов ФСЛ, она чувствовала невольное восхищение этими манти. Она ненавидела то, что вице-адмирал Хайду сделал с теми, кто остался в живых на борту их кораблей, и сожалела об этом еще больше, размышляя о том, какое мужество потребовалось всего лишь девяти кораблям, каким бы большим ни было их тактическое преимущество, чтобы противостоять ста семидесяти.
Они не могли знать, как сильно ранили нас, едва ли. Они, вероятно, ожидали, что наши потери будут тяжелыми, но не могли ожидать, что они будут так тяжелы. И что бы они ни думали сделать с нами, они чертовски хорошо знали, что не вернутся домой.
И это была даже не их звездная система.
Ей даже не хотелось думать о том, что это может означать в будущем. Ее не волновала неизбежная реакция Великого альянса " на нарушение Оперативной группы 1030 Денебских соглашений. Соглашения были чертовски конкретны о том, чтобы не стрелять по явно поврежденным кораблям, пока они эвакуируют свои экипажи. Конечно, иногда такое случалось. Часто было просто невозможно прервать атаку на корабль, как бы он ни был поврежден, особенно с помощью ракет. Но здесь произошло совсем другое. Залп, который прикончил калек манти, был произведен только после того, как стало очевидно, что они полностью выведены из строя.