Я твердо решил заняться историей и искусствоведением. Заявив однажды об этом домаполучил полное одобрение. Теперь я вхожу в одну подростковую краеведческую, а летом и археологическую группу. Которая сотрудничает с несколькими музеями России и Прибалтики, куда мы теперь переехали.
Только однажды я рассказал всю правду маме. Мне казалось, что это могло бы поддержать ее, но Раньше я думал, что стоит только найти вход, и немедленно увижу голубоватые, хрустальные горы, искрящийся снег, сестру. Драконы понесут нас к одному из храмов Теперь я знаю, что таких миров многие тысячи и один из них может отличаться от другого камушком или травинкой. Поэтому шанс попасть куда мне надо чертовски мал. Однажды, когда я в очередной раз попытался сбежать из дома, мама тяжело заболела, и мне пришлось при всех сказать, что никакой Джулии не существует. Я боялся, что мама умрет. И поэтому повторял слова отречения снова и снова. А произнесенные звуки падали липкими цементными лепешками, закрывая зеркала, залепляя замочные скважины. Они падали, погребая под собой надежды и мечты.
Вряд ли сестра захочет знаться со мною после всего этого. Но, боже мой, как тяжело оставаться здесь, зная о существовании Элатаса.
Герман готовится на следующий год пойти в школу.
Непрерывно думая о Джулии, я предложил отчиму сменить мне имя. Здесь в Прибалтике Кирилл звучит несколько искусственно. И он почему-то с радостью согласился. Я назвал себя Карлес.
Я люблю одну Джулию.
Мама сказала, что в древности людям полагалось иметь два имени, одно для всех и одно истинное. Когда ребенок заболевал, родители давали ему другое внешнее имя. Говоря вслух о том, что их сын умер, а это уже другой мальчик. Болезнь забирала себе старое имя, а ребенок оставался жить. Эдик спросил, будет ли Карлес в отличие от Кирилла улыбаться и играть в футбол. Я согласился улыбнуться, но от футбола отказался наотрез.
2. Проникновение
Тишина звенит. Ночь перед отъездом в лагерь юных краеведов. Я лежу с открытыми глазами, наблюдаю игру теней, блеск зеркала завораживает, в его таинственном свечении угадываются силуэты башен с развевающимися на ветру знаменами, плывут облака. На тяжелом, каменном балконе я различаю силуэт девушки с длинными волосами, она смотрит в небо, ожидая своего возлюбленного.
Интересно, знает ли она его или только мечтает встретить. Быть может, именно сегодня чудо свершится. Теплые волны подхватывают мое тело, сделавшееся вдруг невероятно легким. Я лечу раскинув руки. Вперед, навстречу теплому ветру. Солнечные кони вырываются из самого центра огня и летят по дорогам, заполняя их все.
Я отворачиваюсь от их испепеляющей красоты и просыпаюсь. Ну надо же. Как я заснул?
Потянулся, пошарил по стене наугад, ища выключатель, и сбил какую-то вазочку. Странно, наверное, мама поставила с вечера цветы. А я и не заметил. Плотные шторы на окнах совсем не пропускают света. Интересно, который час, кажется, я уснул всего пару минут назад. Приподнимаюсь, и тут где-то совсем рядом, раздаются голоса. Один из них женский:
Что слышно в Танаталатесе?
Я только что разговаривал с гонцом. Но тебя, вероятнее всего, интересует дело Трорнта?
«Да кто же это в доме, никто не встает в такую рань, тем более не принимает гостей».
Ты угадал, Фобиус.
А чего ты ожидала, после такой прорвы работы с твоей и, главное, с моей стороны? Адам Трорнт полностью оправдан. Что же ты не ликуешь? Радуйся!
Я радуюсь, и все жепочти пять лет. Твой гонец не говорил, как он?
Кто?
Ну ты же понимаешь? Как он выглядит?
Тебе следует знать, что я не интересуюсь мужской красотой.
Ага, красотой! Скажи, как он показался тебе в вашу первую встречу.
Первую и, слава богу, единственную. Ты и так меня совсем измучила, я сто раз говорилда он красив! Довольна?
Не совсем, ну, Фоб, ты же так любишь подробности, неужели не расспросил посланца, каков он теперь?
Безмозглые головы не предрасположены к седине.
Значит, он так же хорош, как прежде?
Господи! Свет клином сошелся на этом рыцаре! А он меж тем ни разу не осведомился о тебе. Так, будто тебя и не существует на свете. Господи! Ну, красивпризнаю. На этом, впрочем, достоинства и кончаются. А то, что спас тебя. Так светлейший Эльлинсинг вас обоих днем позже спас, а ты меж тем на шею ему не бросаешься. Хотя не лишнее было бы. Он хоть заботится о тебе, всегда любезен, опять жекнязь.
Но я не люблю его.
Молодость и красота твоя в пустых ожиданиях пройдут, меж тем можно и самой жизни порадоваться. Княжьей наложницей стать. А с Карлом твоимвек в старых девках просидишь.
А тебе-то что?!
Я услышал шум удаляющихся шагов.
Ну, прости меня, Джулия! Джулия! Джу-ли-я!
«ЧтоДжулия?! Значит у меня получилось». Я вскочил на ноги, пол был необыкновенно холоден. Я дотронулся рукойкамень. Теперь не было сомнения, не думая о предосторожностях, я выскочил на балкон, но там уже никого не было. На городских стенах в особых углублениях в виде гнезд сидели золотые, серебряные и платиновые драконы. Я подбежал к белой лестнице. Судя по звуку, сестра убежала в этом направлении, сердце колотилось, я набрал в легкие побольше воздуха и закричал:
Джулия! Джулия! Я вернулся!!!
Тут что-то холодное и острое дотронулось до моего горла.
Тихо, головастик.
У самого лица пахнуло перегаром и гнилыми зубами. Я не видел своего врага.
Кого это ты зовешь?
От этого голоса я покрылся ледяной испариной, человек почти волоком дотащил меня до комнаты, откуда я только что вышел. Он прикрывался мной, как если бы прятался сам.
Говори быстро, кого ты звал, а то
Он ткнул вторым кинжалом под лопатку.
Ну?
Джу
Джулию? Это рыжая женщина лет двадцати с эмблемой Храма Течений на одежде?
Я кивнул, с этим психом было бесполезно спорить.
Хорошо. Она здесь служит?
Не-ет. Я не знаю. Я
Кто ты вообще такой?
Видимо, незнакомец разглядел мою трикотажную пижаму. «Ну влип!»
Карлес.
Ты служишь здесь?
Нет. Я чувствовал что погибаю. Почему-то больше всего в этот момент меня интересовал вопрос, что следует добавить: сэр, сударь, господин? Острие у горла. Никогда еще в жизни не испытывал подобного страха. Я лепетал несуразицу, одновременно понимая, что не знаю ровным счетом ничего из того, о чем меня спрашивают.
Чего мы тут застряли, Морей?
Этого я, по крайней мере, разгляделневысокий мужчина с аккуратной, темной бородкой в коричневой одежде, похож на нашего соседа по даче.
Да вот, поймал щенка. Но он ничего толком о себе сказать не может. Зато знает Джулию. За, человеком в коричневом, поднимались еще двое.
Знаниештука хорошая, но опасная. Пойдемте, Морей, мы не дома.
А с этим как?
Кончайте, не тащить же его с собой.
Я приготовился к сильной боли, но тут начала срабатывать обратная магия. Так случается иногда, человек заходит в соседнюю комнату, а попадает в средневековье. Но поскольку волшебство произошло не по его вине, а так сказать, стихийно, то и сколько он там пробудет, никто не знает, чаще всего это длится несколько мгновений и зависит от положения глаз. Хотя многие кончали жизнь на кострах, так и не дождавшись обратного действия. Так вот, вдруг вокруг моего тела появились голубоватые искорки, Морей попятился и тут же из-за угла вылетела Джулия и какой-то парень в багровом плаще. Завязался бой.
Противник сестры упал первым, из пробитой артерии прямо на колонну хлестала кровь. Я невольно попятился, борясь с рвотными спазмами. Снизу бежали еще несколько человек. Я предупредил Джулию. На секунду наши глаза встретились. И тут же двое новоподступивших громил бросились на нее. Морей сделал ложный выпад правой рукой и тут же наотмашь рубанул левой. Лицо молодого человека, пришедшего несколько минут назад мне на помощь, стало краснее его плаща. Я юркнул за колонну, и вовремяследующий удар предназначался мне. Окровавленный меч оставил на мраморе отвратительный след. Я побежал в глубь комнаты, на ходу творя заклинание пути. Морей споткнулся о труп и растянулся по дороге.
Обернувшись, я увидел, как Джулия присела, пропуская меч, направленный отсечь ей голову, и подрубила ноги нападавшему.
Повинуясь нахлынувшему на меня потоку знаний, я вошел в мерцающее зеркало и оказался дома, перед своим еще смазанным отражением. Как в детстве.
Кровоточила царапина на шее. Я лихорадочно вспоминал слова, запечатывающие вход, но они никак не вырисовывались в памяти. На чердаке в коробке из-под видака лежали тетради отца. Я опрометью бросился вверх по лестнице.
Слава богу, все на месте. Схватил тетрадь. Не то, снова не то, «Левитация», «Поиск входа», «Весы добра и зла» Названия мелькали одно за другим, я вспотел, хотелось пить «Заклинание снов», «Рубашка удачи» А может, оставить этот вход, ну какой дурак будет ломиться сквозь зеркало? «План подземных ходов Храма Течений». Хорошо, но не сейчас. «Заклинания на дружбу и любовь», «Секрет невидимости лесного народа». О боже! «Сила Феникса», «Запечатывание прохода между мирами»вот нашел!
Я загнул страницу, и тут раздался пронзительный женский крик, и еще один, звук падающей мебели, вопль, и все стихло. На улице послышалась возня, я сел, не зная, что предпринять. Но сама мысль, что убийца найдет меня здесь среди груд старого хлама, казалась отвратительной. Я сжал в руках обе тетради и пошел вниз. Проходя мимо окна и ожидая в любой момент удара мечом под ребра, я видел милицейскую мигалку. Можно было, конечно, подождать здесь, но Морей, или кто там еще, убивал мою семью. Эдд гостил в Тарту у брата, и, значит, я был единственным мужчиной, не считая Герки.
В гостиной ни души, в детскойтот же результат. Я просто физически ощущал, как сейчас из-за угла вылетит большая острая штука, рази моя рука валяется в луже крови. Мамина комната, ну, с богом. Пусто. Ваннаянет!!! Я поскользнулся и упал на Софи. Вырвало. По ступенькам забарабанили шаги. Я поднялся, шатаясь поплелся на кухню. Мама лежала под столом у окна, и я сначала подумал, что она мертва. Но когда приблизился, расслышал стон. Приподнял ее, рана, наверное, была поверхностной, потому что она вдруг открыла глаза и назвала мое имя. Не Кирилл и не Карлес, а мое подлинное имя.
В кухню тем временем набежало полно народу. Наш соседрайонный доктор Николай Николаевич Гриновский сам перенес маму в спальню и обработал рану. Я забился в детскую. Меня еще два раза вырвало. Все это как-то не укладывается в голове. Ну ладно Джулия, все-таки она профессиональный воин. Ей легче. Она получает деньги, это ее работа. Да, она пришла на помощь и теперь, быть может, убита. Но мама, Софи, они же были безоружны В своем собственном доме. Неожиданно дверца шкафа открылась. Я вскочил, схватив первое, что подвернулось под руку, скамеечку, на которой до этого сидел.
В шкафу, среди разного барахла, скрючившись, полулежал мой младший братик. Я поставил скамеечку и, боясь снова испугать Герку, стал разговаривать с ним, постепенно его глаза, пустые и странно сухие вначале, приобретали какую-то ясность. И когда я подошел совсем близко, они вдруг набрякли слезами. Я взял братика на руки, смутно сознавая, что моя пижама вся в пятнах крови, когда мы вышли из комнаты, соседи почему-то замерли. Я хотел показать Германа врачу, и только когда Николай Николаевич с бесконечными уговорами и предосторожностями взял братика на руки, я понял, что заставило замолчать этот базар стервятников, что слетаются на чужое горе, как на изысканное лакомство. Волосы Герки, шестилетнего мальчика, были абсолютно седыми.
Меня позвали в спальню, где мама давала показания. Увидев мою пижаму, она ахнула, и я был вынужден сперва промыть ранку на шее и лишь потом вновь явился давать показания. Мама взяла меня за руку. Ее рана была действительно не опасна.
Я сказала, что буду говорить только в присутствии сына, и хочу, чтобы он ответил на ваши вопросы тоже при мне. И потом, вы понимаете, нам надо остаться все-таки одним.
Как только будет возможно, пообещал милиционер.
Мама приподнялась на подушках, все еще сжимая мою руку, и, глядя прямо в глаза, словно я должен был запомнить ее слова навсегда, произнесла:
Я и наша постоянная гувернантка Софи готовили на кухне завтрак, когда через дверь черного хода
Простите, дверь была открыта?
Да, не запертасказала она с расстановкой, ворвался мужчина в кожаной куртке черной, в джинсах.
Я вытаращил глаза.
внешность обыкновенная, неприметная, в руках его были такие большие ножи. Нет, нож, и не знаю, как правильно
Может, учебный меч? подыграл я. Мне так показалось. С полгода уже их продают, в каждом спортивном магазине. Мама с облегчением вздохнула.
Этого маловато. Можете вы, молодой человек, сообщить что-нибудь о напавшем на вас?
Я спал и проснулся от криков. Вышел из комнаты, и тут на меня напал этот.
Куда он бежал?
Мама до боли стиснула мои пальцы.
Не знаю, он ударил меня по голове
Понятно.
Я бы непременно узнала этого бандита. Мама потерла глаза.
Через два часа все успокоилось, с Германом остался сидеть доктор Гриновский. Мама пришла ко мне и тихо шепнула:
Теперь надо остановить это. Мы поднялись в мою комнату. Значит, это зеркало?
Я кивнул.
Слишком много времени упущено. Она была бледна, по очень решительна. Ты знаешь, кто это был?
Его имя Морей, он преследовал Джулию.
Опять Джулия. Мама встала напротив зеркала, сделала несколько движений руками, словно затягивала рану. Открой тетрадь Аскольда на двадцать первой странице и напомни мне слова. Я выполнил все в точности.
Ну а теперь давай, сын, поговорим. Этот вход был запечатан, как ты открыл его?
Откуда ты знаешь?
Девятнадцать лет назад я сама прошла через это зеркало. И тоже спасаясь от преследователей.
Кто гнался за тобой?
Слуги Жара Солнцеворота нынешнего короля Элатаса. Я несла тогда на руках годовалую Джулию, наше единственное сокровище. Аскольд Горицвет, ваш отец, нашел для нас малоизвестный мир.
Значит, мы оттуда.
Ты родился здесь.
Но почему ты не говорила мне об этом раньше?
Я надеялась спрятаться, скрыться, забыть о мести, борьбе, о зле и добре, и о том, что одно из них нужно выбирать каждодневными поступками Мы сбежали, потому что хотели вырастить вас. Мама присела на краешек кровати. Так как ты открыл печать?
Это не я. Оно само как-то получилось. И я рассказал о подслушанном разговоре и последующем бое. Мама слушала нетерпеливо играя кольцами на руке.
Я боюсь за Германа, сказала она наконец. Боюсь, как бы события этого утра не отразились на его психике. Она встала и закрыла дверь. Очень плохо, что события начали развиваться стихийно. Теперь я даже не знаю, чего ожидать. Во всяком случае, боюсь, что, если кто-то умудрился сломать один раз печать, он попытается это сделать снова.
Мне стало страшно.
Трорнты, я слышала о Трорнтах. Мама двигалась как во сне, голова ее слегка запрокинулась, взгляд блуждал. Если, как ты говоришь, Адам Трорнт оправдан, о Боже
Я взял ее за руки. От моих прикосновений она почти что пришла в себя.
Мама, расскажи мне все.
Все?! Она отстранилась, но тут же взяла себя в руки.
Да. Всё. Ты прав, ты должен знать Я вовсе не хочу. Я не прощу себе, если ты помимо своей собственной воли окажешься в Элатасе, не имея никаких средств сохранить себе жизнь. ДаСудя по всему, она снова начинала бредить, и я слегка встряхнул ее за плечи.
Ничего я в норме. Сейчас. Она замолчала, я ждал, за окном начинался день. Мир Элатаснаконец прошептала она так, словно отвечала урок, делится на четыре основных княжества по частям света. Существуют еще насколько делений, не совпадающих с основными границамипо сферам влияния Храмов и по торговым путям. Но это в другой раз. После войны Севера и Юга, длившейся больше пятнадцати лет (срок вполне нормальный, даже небольшой), на Северном троне в Танаталатесе сидел король Стор. Он умер бездетным. Власть перешла к моему дедушке, младшему брату короля.
Вот здорово! вырвалось у меня. Мама осуждающе покачала головой.
Когда власть переходит от брата к брату, а не от отца к сыну или дочери, всегда ползут грязные слухи. И опасность оставаться у трона в это время только возрастает. После правил мой отец. Меня и мою младшую сестру Анну-Лизу тайно охраняли в Храме Огня.
Ты прошла обучение в Храме?!
Естественно. В этот момент она показалась мне грозной волшебницей в золотой короне, увитой лилиями и змеями.
По традиции, мы скрывали свои имена, проходя обучение наравне со всеми остальными. Именно там я познакомилась с Аскольдом, который приезжал время от времени по делам своего Храма. Мы полюбили друг друга, и однажды, когда молодой маг должен был отправиться для посвящения на остров Волшебства, я бежала вместе с ним, доверив секрет сестренке. Мама закашлялась, и я вытащил из рюкзака бутылку сока, налил ей в чашку. Через год, когда испытания закончились и мы должны были вернуться, я обнаружила, что беременна. Поэтому нам пришлось задержаться на острове до рождения Джулии.