При звуках этого голоса трупы вновь возбужденно зашелестели, очередной стон вырвался из их истлевших губ.
Однако их почтение неподдельно, продолжил посетитель.
Интракис не узнал его по голосу, но, судя по звукам ветра снаружи, судя по использованию высокого дроуского, ультролот мог догадываться о том, кто это был. Он тщательно подбирал следующие слова:
Трудно оказывать надлежащее почтение, когда я не знаю, с кем говорю.
Смешок.
Думаю, ты знаешь, кто я такой.
Мрак слегка рассеялся, достаточно, чтобы глаза Интракиса могли видеть сквозь него. Звуки тоже вернулись, и завывания ветра зазвучали вновь.
На базальтовом столе Интракиса восседал мужчина-дроу в маске, болтая в воздухе ногами, не достающими до пола. Тени попеременно светлели и сгущались вокруг гибкой фигуры дроу, окутывая то одну, то другую ее часть тьмой, чтобы в следующий миг снова сделать видимой. На поясе дроу висели короткий меч и кинжал, из-под безупречного плаща с высоким воротом выглядывал кожаный доспех. Худое лицо с мстительным выражением обрамляли длинные белые волосы с красными прядями. На тонких губах мужчины играла надменная улыбка, но она не отражалась в провалах его глаз, которые были видны даже под черной маской.
Интракис отметил магическую силу, исходящую от оружия и доспехов дроу, от самого его тела. Он узнал это воплощение, и это было именно то, что он подозревал.
Вараун, произнес он и был раздосадован тем, что не сумел скрыть благоговейного страха, прозвучавшего в голосе.
Он глядел на Варауна, Господина В Маске, сына Ллос и ее врага. Сердца его стучали пуще прежнего, нога ослабели, хотя он сумел не показать этого. В мелькании теней вокруг дроу он сумел заметить, что у воплощения отсечена кисть. Из обрубка на стол капала кровь.
Интракис не собирался размышлять, каким образом бог мог получить такую рану. Равно как и гадать, с чего бы вдруг Варауну появляться в Пристанище Мертвецов. Интракис редко сталкивался с дроу, живыми или мертвыми, смертными или божественными. Души темных эльфов обычно не попадали в Кровавую Расселину.
Вараун соскочил со стола и втянул носом воздух. Его темные глаза сузились.
Здесь даже воздух воняет пауками, заявил бог.
Интракис ничего не ответил на это. Он не осмеливался говорить, не узнав в точности, что происходит. В мозгу у него проносилось множество вариантов, и все они были нежелательными.
Мне нужна твоя служба, юголот, сказал Вараун, и шепот его зазвучал жестко.
Интракис напрягся. Не любезность, не просьбаслужба. Это было даже хуже, чем он опасался. Он провел длинным раздвоенным языком по губным складкам, пытаясь сформулировать достаточно расплывчатый ответ.
Тьма поглотила Варауна, и в следующее мгновение воплощение божества уже стояло перед Интракисом, жарко дыша ультролоту в верхнее левое ухо.
Ты откажешь мне? спросил Вараун, и в его тихих словах таилась угроза.
Нет, Господин В Маске, ответил Интракис, хоть сделал бы именно это, если бы мог.
Хотя юголоты бывали наемниками, даже для них существовали некие пределы в том, что касалось нанимателей; Интракис не имел желания быть втянутым в некий божественный конфликт, что бы там ни произошло между Варауном и его матерью.
В следующий миг Вараун был уже не рядом с ним, но на другой стороне комнаты, возле одного из книжных шкафов Иитракиса. Трупы от близости бога отпрянули назад, насколько позволяли их изуродованные формы. Мертвые глаза с ужасом смотрели из стены.
Даже те мертвецы, чьи руки образовывали книжные полки, попытались вжаться обратно в стену, и пара десятков бесценных томов полетела на пол. Вараун глянул на них и шикнул.
Хотел бы Интракис знать, каким видят Варауна его трупы. Уж явно не мужчиной-дроу.
Прислушайся, велел Вараун и склонил голову набок. Глаза его сделались холодными. Слышишь?
Ветер снаружи поднялся и утих, неся призыв к Избранной Ллос. Трупы возле Варауна снова застонали. Интракис кивнул:
Я слышу, Господин В Маске. Йор'таэ. Там звучит слово: «Йор»
Вараун зашипел и, подняв руку, заставил Интракиса умолкнуть. Глаза трупов в стене широко раскрылись при этой демонстрации божественного недовольства.
Одного раза достаточно, ультролот, бросил Вараун. Итак, ты слышишь слово, но знаешь ли ты его значение?
Интракис медленно кивнул, в душе его нарастал страх, но Вараун продолжал, как будто ультролот ответил отрицательно.
Йор'таэ это избранный сосуд для Паучихи. И это, все это с пугающей внезапностью божество вновь оказалось возле Интракиса, сердито шипя тому в ухо, в то время как крепость содрогнулась в очередной раз, это результат попыток Королевы Паутины Демонов призвать свою Избранную и трансформироваться.
Интракис сглотнул, чувствуя ярость бога, ощущая опасность, в которой оказался.
Вараун снова появился в полумраке на другой стороне комнаты, и Интракис позволил себе дышать. Вараун протянул здоровую руку и пробежал пальцами по телам в стене. Те снова принялись корчиться и стенать. Вараун убрал сверкающую руку и улыбнулся.
Чего вы хотите от меня, Господин В Маске? спросил Интракис, хотя и знал, что ответ ему не понравится.
В одно мгновение Вараун оказался рядом с ним, зубы его оскалились, лицо исказилось от ярости.
Чего я хочу, ты, жалкая букашка, это чтобы сердце моей матери сожрали демоны и потом гадили им мне на потеху. Чего я хочу, ты, тварь, он взмахнул обрубком руки перед лицом Интракиса, чтобы подобострастные мозги Селветарма выбило из его поганой башки и я смог бы пустить его пустой череп под ночной горшок.
Интракис ничего не сказал, он лишь смотрел, стоя неподвижно и сдерживая дыхание. Он был на волосок от смерти. Даже трупы затихли, словно были слишком запуганы даже для стонов.
Вараун глубоко вздохнул, явно успокаивая себя, и одарил Интракиса лицемерной улыбкой:
Но в первую очередь, ультролот Интракис, вот что. Будем говорить прямо: существуют три возможные кандидатуры на роль Йор'таэ. Взгляни на них.
Погодите, Господин В Маске
Но Вараун не стал ждать. Божество закрыло глаза, и мозг Интракиса пронзила боль. Сквозь эту боль в его голове возникли образы трех женщин-дроу и три имени: Квентл Бэнр, Халисстра Меларн и Данифай Йонтирр.
Боль утихла, но образы остались, запечатленные в его сознании божественной волей.
Каждая из трех пытается отыскать дорогу в город проклятой Паучихи. Моя мать зовет их, ты слышишь, притягивает их к себе, а по пути испытывает их. Одна станет Избранной, одна будет ее
Ветер в очередной раз взвыл, и Уровень снова сотрясла дрожь. Слово «Йор'таэ» вновь заполнило комнату.
Да, подхватил Вараун, и его веко дернулось в нервном тике. Он уставился на Интракиса. Что мне нужно от тебя, это чтобы ты убил всех трех.
И снова Вараун внезапно оказался на другом конце библиотеки, за большой кафедрой.
Интракису ничего другого не оставалось, и он кивнул. В глубине души он недоумевал, почему Вараун не мог убить трех смертных дроу сам.
Ответ стал ему очевиден в следующий же миг: после так называемого Смутного Времени Верховное Божество запретило остальным богам лично причинять вред жизням смертных. Таким образом, Вараун нуждался в союзнике, не связанном эдиктом Верховного Божества, в союзнике небожественном.
Наемник в Интракисе начал брать верх над страхом. Он увидел шанс и ухватился за него.
А что я получу за это, Господин В Маске? спросил он с должным почтением.
Вараун исчез из-за кафедры, чтобы возникнуть возле него. Интракис смотрел прямо перед собой, не осмеливаясь глядеть в лицо богу.
Извивающиеся тени окружили их обоихчерные змеи, скользящие по жесткой коже Интракиса. Вараун поднес здоровую руку к лицу ультролота, и Интракис увидел, что рука эта по самый локоть нематериальна, точно тень. С улыбкой Вараун засунул руку внутрь его тела и стиснул одно из трех сердец ультролота. Оно разом остановилось.
Агония пробежала по телу Интракиса; дыхание его прервалось, мускулы судорожно сократились. Он выгнул спину дугой, стиснул зубы, но не осмелился отодвинуться или протестовать.
Ты? прошептал Вараун ему в ухо. А ты получишь вот что: мою признательность, которая воистину бесценна.
Вараун сжал второе сердеце Интракиса, остановив его.
В глазах Интракиса помутилось. Он отчаянно пытался вдохнуть.
О, добавил Вараун, и еще уничтожение Кекксона и твое продвижение на место ойнолота и командующего.
Услышав эти слова, Интракис не смог сдержать усмешки.
Вы очень великодушны, Господин В Маске, сумел прошипеть он, несмотря на мучительную боль.
Не переставая улыбаться, Вараун снова запустил сердца Интракиса, легонько подтолкнув их указательным пальцем, и убрал руку, которая мгновенно обрела материальность. Интракис ухватил ртом воздух, обмяк и удержался на ногах благодаря одному лишь самолюбию. Придя в себя, Интракис отыскал взглядом Вараунаснова за кафедрой на другом конце комнаты.
Сколько войска мне лучше взять с собой, мой повелитель? спросил он.
Армию, насмешливо отмахнулся Вараун. Собери ее в новой Паутине Демонов, на Эрейлир Вор, Равнинах Пылающих Душ. Моя мать еще не совсем пришла в себя, чтобы собрать собственное войско и остановить тебя.
Интракис поколебался, прежде чем спросить:
А как насчет Селветарма, Господин В Маске?
Лицо Варауна исказилось от злости. Он не причинит тебе неприятностей. Моя мать перенесла Дно Дьявольской Паутины с его законного места в мироздании и закрыла его от вторжения любого божествалюбого. Теперь все происходящее там вне досягаемости для остальных богов. Я не могу попасть туда, чтобы уничтожить ее, но не может и Селветарм, чтобы защитить ее. Если только он не догадался о моем замысле, презрительный тон Варауна свидетельствовал о том, что, по его мнению, Селветарм не в состоянии догадаться даже о том, сколько будет дважды два, то ты будешь иметь дело лишь со смертными.
Интракис осмелился задать еще один вопрос:
Что произойдет, если Йор'таэ доберется до Паучьей Королевы?
Глаза Варауна сузились.
Поскольку она до нее не доберется, ответил он, этот вопрос неуместен.
Интракис ничего не сказал, но воспринял слова Варауна как знак того, что даже бог не знал, что тогда произойдет. Это не сулило ничего хорошего.
Он поклонился:
Я буду рад
Вараун исчез без всяких лишних слов.
Красный отсвет Кровавой Расселины снова заполнил комнату. Интракис несколько раз глубоко вздохнул. Даже трупы в стенах, казалось, испытывали облегчение. Единственное, что осталось в комнате после явления Варауна, пятна крови на базальтовом столе и кафедре. Интракис призвал невидимого слугу, вооруженного тряпкой, заставил его собрать кровь и телепортировал тряпицу в свою лабораторию. Он был уверен, что сумеет использовать божественную кровь для того или иного заклинания. Это занятие помогло ему успокоиться.
Он сосредоточился и приготовился известить своих командиров, чтобы они объявляли войскам сбор. Вараун велел собирать армию. Интракис использует свои лучшие ударные части, отряд Черного Рога.
Несмотря на подспудный страхчто будет, если он подведет Варауна, ультролот испытывал и определенное возбуждение. Если он добьется успеха и если Вараун сдержит словоа это еще большой вопрос, Кекксон будет сокрушен и Интракис сбросит его с поста главнокомандующего Кровавой Расселиной.
Пока эти заманчивые мысли бродили в его мозгу, некий благоразумный голос нашептывал предостережения. Ему пришло в голову, что все замыслы Варауна могли быть частью плана Ллос. Господин В Маске сказал, что Ллос испытывает своих жриц, призывая их в Паутину Демонов. Может быть, Интракис и Вараун должны стать не чем иным, как очередным испытанием на пути Йор'таэ? Или, возможно, Вараун ошибся и ни одна из трех жриц вообще не является Йор'таэ?
«Может быть», подумал Интракис и вздохнул.
Однако он знал, что ему, очутившемуся между двух богов, не оставалось ничего, кроме как повиноваться. Он будет делать то, что повелел Вараун, потому что поступить иначе означает верную смерть. Или даже хуже.
Ветер за окнами призывно завывал.
ГЛАВА 2
Вереница душ дроу тянулась взад и вперед от Халисстры насколько хватало глаз, лента из мертвецов Ллос, плывущая в бескрайнем, однообразном сером небе Астрального Уровня. Теперь, когда сила Ллос, очевидно, вернулась, души обрели наконец свободу плыть к Уровню Паучьей Королевы, где им предстояло обитать вечно.
Одна за другой души пролетали мимо, ровным строем, точно солдаты на марше. Стройность их рядов поражала Халисстру своим странным несоответствием, ведь они направлялись во владения богини, которая была воплощением хаоса.
Только что эти души были такими же безжизненнотусклыми, как серое небо, по которому они плыли, но пробуждение Ллос обрушило целый шквал силы на их вереницу, на Астральный Уровень и, возможно, на все другие Уровни тоже. Ожившая Паучья Королева раскрасила мертвецов в цвета, напоминающие о жизни, пробудила души, так же как и сама Ллос пробудилась от своего Молчания. Вернув им краски и цель, она продемонстрировала, что каждая душа безвозвратно и всецело принадлежит ей.
Эти слова тревожно отдавались в сознании Халисстры: «безвозвратно и всецело принадлежат Ллос»
Паря в том же самом сером небе, такая же бесприютная, как проплывающие мимо души, Халисстра глядела на свои тонкие черные руки. Она видела на них кровь бесчисленных стенающих жертв, принесенных ею во имя Ллос. Не означает ли эта кровь, что и Халисстра так же безвозвратно принадлежит Ллос, как и души вокруг? Не слишком ли замарана ее душа этими кровавыми пятнами?
Она сжала кулаки и перевела взгляд с душ в серое ничто. Те же самые руки, которые убивали именем Ллос, должны держать Лунный Клинок Эйлистри. Им Халисстра должна убить Ллос.
Убить Ллос. Эта мысль и возбуждала ее, и отталкивала.
Халисстра ясно видела лежащий перед нею путь, прямой, как вереница душ, и все же у нее было ощущение, будто она заблудилась. Ее отметила богиня, даже две богини, и в этот миг она не была уверена, кто из них ей предпочтительнее.
Она стыдилась этого чувства.
Она ощущала, как и Ллос, и Эйлистри толкают ее в противоположные стороны, тянут ее к себе, отчего она становится тонкой, как лист пергамента. Возродившаяся Ллос пробудила в ней нечто такое, что, как считала Халисстра, умерло в серебристом лунном свете Верхнего Мира, когда она дала обет Покровительнице Танца.
Но оно не умерло, вовсе нет. Да и могло ли умереть? Остались ее неизъяснимое влечение к Ллос и мучительные, притягательные воспоминания о могуществе, крови и власти. У Халисстры была лишь детская вера в Эйлистри, чтобы защититься от того, чему она училась всю жизнь. Она не знала, будет ли этого достаточно. Не знала, хочет ли она, чтобы этого было достаточно.
Всю жизнь она провела в служении Паучьей Королевеубивая, правяи меньше двух недель назад вдруг отвернулась от всего этого. Могла ли такая перемена быть истинной? Она была лишена Дома, ее город уничтожен, все, кого она знала, исчезли. Обращение к Эйлистри было лишь порывом, почти бездумным, вызванным страхом перед неясным будущим.
Разве не так?
Она не знала, и эта неуверенность терзала ее.
Хотя голова Халисстры была занята молитвами к Эйлистри, она ловила себя на том, что жадно следит за проявлениями пробуждающейся силы Ллос, струящейся в бесконечный сумрак Астрального Уровня.
После того как сила Паучьей Королевы нахлынула на череду душ и оживила их, весь Астральный Уровень просто взорвался хаосом. Тут и там в небе возникали водовороты разноцветной энергии, образовывались свирепые смерчи, которые стремительно вращались на протяжении нескольких мгновений или часов и исчезали, рассыпаясь яркими фонтанами разноцветных искр. Зазубренные стрелы черной и красной энергии в несколько лиг длиной периодически пронзали пустоту, на миг разрывая ее на части и заставляя волосы на голове и руках Халисстры вставать дыбом. Уровень был буквально насыщен силой Ллос.
И сила эта была иной, чем помнила Халисстра, более исполненной жизни, но в то же время какой-то незавершенной.
Халисстра воспринимала хлещущие потоки силы как мучительное подтверждение мощи Паучьей Королевы, как заманчивое напоминание об иных молитвах, об ином поклонении. Сила Ллос была повсюду вокруг нее. Казалось, это сама Ллос была повсюду, испытывая ее, искушая, нашептывая ей.