Что ты Вячеслав обернулся, но мужчины в комнате уже не было. Чертовщина какая-то пробормотал он, почесав седеющую голову. В дверь тактично постучали. Заглянули профессор Цукерман в своих очках-половинках.
Вячеслав Сергеевич, простите. Но нам нужно мониторить сердечный ритм, следить за состояниемМы конечно все понимаем, но
Состояние стабилизировалось, коротко бросил Заславский, кивнув на монитор, быстрым шагом покинув спальню дочери.
А Цукерман так долго и не мог взять в толк, как такое могло случиться.
ГЛАВА 11
Солнце сквозь плотную роспись морозных узоров на холодном стекле лизнуло мне щеку, потом забралось на нос, коснулось ресниц, согревая теплым добрым светом. Я проморгался, открывая заспанные глаза. Все тело ломило и болело. Расстроенный разговором с женой я уснул прямо за кухонным столом. Рядом, под рукой, стояла переполненная окурками пепельница, чуть правее недопитая чашка кофе. Потер опухшее лицо, разминая затекшую шею и поясницу. Да ужденек у меня был вчера еще тот.
Из ванной доносилось бодрое журчание льющейся воды, значит Яна уже тоже проснулась. На смешных часах с фиксиками стрелки показывали половина двенадцатого. Это во сколько же меня сморило? Я щелкнул чайником. Мне срочно нужно было кофе, много кофе, почти литр! Пошарил по шкафам, но кофе так и не нашел.
Что-то потерял? прислонившись к дверному косяку, позади меня стояла Красовская. В шелковом черном коротком халатике с драконами. Ее светлые волосы были еще влажные после душа и немного всклокоченные.
Кофе смутился я, потупив глаза.
Кофе у меня дома нет, только зеленый чай, она отодвинула меня от столешницы и показала коробку с душистыми листьями.
Извини, но я чай не пью
Тогда могу предложить она задумалась на секунду, пошарила по ящичкам и вытащила пакетик растовримого Нескафе. Только это!
Сойдет, кивнул я. Чайник забурлил, выбросив облако пара, громко щелкнул выключателем.
И какой у нас план на сегодня? лениво помешивая чайные листики в чашке, спросила Красовская.
Ты вчера упоминала Саржин Яр после глотка обжигающего напитка мне немного полегчало. Я начал проспыаться, еще бы сигаретку сейчас. Я прикурил, выдохнув струю дыма.
Именно с ним харьковские легенды связывают переход в потусторонний мир, призраки, непонятные видения и прочая ерунда, Яна сделал пару бутербродов, но я отказался от своего. Утром мы со Светой никогда не завтракали, лишь наслаждались кофе. Мысль о жене больно кольнула в сердце. Я скучал! Я ее любил! И не мог вернутьсяА журналистка с аппетитом съела оба.
Тогда туда надо обяхательно наведаться, решил я, только дай мне пару часов, чтобы решить кое-какие дела
Я тебя сильно вчера подвела? участливо спросила Яна.
Мне пришлось промолчать. Иначе слишком много пришлось бы рассказывать. Затушив окурок в переполненной пепльнице, я сделал последний глоток кофе. Оделся в прихолжей, накинув пуховик.
Значит в половину третьего возле часов? уточнила она, следуя за мной с еще только наполовину отпитой кружкой.
Да, я подхватил сумку, но поймал ее насмешливый взгляд, что?
Ты так и собираешься бродить по городу с сумкой? улыбнулась журналистка. Оставь ее здесь, никуда она не денется.
Ну ты же сама сказал, что одна ночь
Иди отсюда, Дворкин! вздохнула Красовская, замахнувшись на меня рукой. Не трепи мне нервы.
Я быстро спустился вниз, проигнорировав старенький дребезжащий лифт, который, кажется, остановился, как раз на моем этаже. За ночь в Харькове выпал снег. Вокруг было белым бело. На потемневших ветках деревьев висели пушистые снежные гроздья. Где-то лаяла собака. Бабушка тянула закутанного с ног до головы в теплый вязаный шарф внука на санках. Запеленутый очень плотно он даже не мог пошевелиться, лишь качаться втакт снежным ухабам, улюлюкая на своем младенческом языке. Я вежливо поздоровался и побежал на остановку. По дороге забежал в киоск, купив пять белых роз, только-только раскрывшихся, именно таких, какие Светка и любила. Сел в полупустой троллейбус и покатил в сторону ее работы.
Надо было попробывать вымолить прощение. Мне было трудно без нее, тяжелоТем более если Мишка видит призраков, то ее способности врача в этом случае вряд ли помогут. Он в опасности, а я должен быть рядом с ними, чтобы защитить, оберечь.
«На круге» вышел с последним пенсионером из троллейбуса, проскочил рынок и подошел к зданию роддома. У входа стояло несколько машин. Счастливые папаши суетливо поправляли гирлянды шариков, хлопало шампанское. Тут всегд такКто-то кого-то встречает, в чьей-то семье праздник.
Минуя, компанию, настырно предлагающую мне выпить за здоровья первенца, я скользнул в холл и подошел к охране.
Добрый день, мне бы увидеть доктора Дворкину из дневного стационара, если можно
Секундочку, ответил охранник в пятнистом комбезе. Прошел к регистратуре о чем-то поговорил. Поманил меня рукой.
Вы по какому вопросу?
Я поблагодарить за сына! кивнул на розы и чуть смущенно потупился. Говорить, что муж было нельзя. Иначе обиженная Светка никогда не спуститься.
Минуту обождите кивнул охранник на ряд стульев у окошка с надписью регистратура. Со вздохом я стал наблюдать за коридором, ведущим в дневной стационар. Молодые мамаши с огромными животами сновали туда-сюда. Их мужья заботливо кружились рядом, готовые выполнить любой каприз своих жен. Белые халаты мелькали по коридору непрерывно с какими-то карточками, бумажками, направлениями на анализы. От этого радостного мельтешения рябило в глазах. Я отвернулся к окну.
Дворкин?! на выходе из коридора, ведущего в корпус, стояла бледная невыспавшаяся Светка с черными кругами под глазами. Ты?
Света я вскочил со стула, с грохотом упавшего позади меня. Подожди!
Весь роддом оглянулся на меня. От расстерянности я забыл на стуле цветы, вернулся за ними, а жены в начале коридора уже не было. Ее розовый халат мелькнул уже далеко на лестнице.
Светик! я бросился за ней, но путь мне перегородил тот самый охранник с вахты.
В корпус запрещено! уперевшись ладонью мне в грудь, твердо сказал он.
Да это моя жена! замахал я руками.
Хоть президент, но без допуска нельзя.
Света! Светуля! заорал я. Все вокруг глядели на меня, как на сумасшедшего.
Давай иди отсюда, тут шуметь нельзя, упираясь мне в грудь, охранник выдавливал меня к выходу.
Да отвали ты! я психанул, отбил его руки в сторону. Светка ушла. Теперь даже ее розового халата не было видно.
Сейчас полицию вызову, опасливо косясь на меня, честно предупредил охранник.
И тут из меня, будто спустили воздух. Я поник головой и согласно кивнул.
Не надо полиции не хватало, чтобы из-за меня с главврачом у жены были проблемы. Я сам уйду.
И побрел к выходу. Мимоходом запихнув в мусорный бачок белые розы «в рубашках», как она всегда любила. В сердце образовалась пустота, словно все, что было уменя дорогое и ценное в жизни рухнуло в один миг. Мелькнула мысль, что она меня никогда больше не простит. Кошмар!
На крыльце меня встретили овацией. Я расстерянно огляделся и заметил, что следом за мной выходит счастливый папаша, держа в руках краснолицого младенца, завернутого в теплое одеяло Полилось шампанское, закричали. Кто-то подхватил меня под руку, что-то объясняя, в руках оказался пластиковый стаканчик.
А она представляешь целых 3600! возбужденно шептали мне наухо, но все слова прорывались ко мне, как будто сквозь туман. В ушах плотная вата, лица и фигуры плывут, а в голове лишь мысль, что она ушла
Кое-как продрался сквозь толпу встречающих. Встал в сторонке, закурил, наблюдая за счастливой семьей. Я тоже был счастлив до того момента, пока не впутался во все это дурно пахнущее дело. И зачем мне нужен был этот призрак в метро? Ну и что, что Мишка его увидел? Все бы забылось, стало на круги свояНо я сам себя обманывал. С момента, когда на коммунальном рынке я купил зеркало у Калиновской, попав в плен в Зазералье, у меня уже ничего не будет в жизни, как прежде
Огляделся по сторонам. У решетчатого забора притаилось такси с белой шашечкой и красно-черной надписью «3040». Искать другое не хотелось. Я без спроса сел на переднее сиденье, поймав удивленный взляд шофера.
До Саржина Яра.
Сто пятьдесят, заранее ломовую цену озвучил водитель, но я только кивнул, продолжая смотреть на счастливую семью, рассаживающуюся по машинам.
И так каждый день! сообщил мне таксист, пытаясь завезти разговор. Помню свою забирал
Поехали! нервно поморщился я, отвернувшись к окну. Шофер обиженно замолчал и до самого конца дороги не промолвил ни слова.
Саржин Ярместо отдыха многих харьковчан. Тут расположен источник минеральной воды, беседки, лавочки, красиво убранный парк, каменные дорожки и огромные часы-будильник, возле которых мы с Красовской договорились встретиться. Проскочив улицу Рязанскую, таксист остановил мне возле небольшого спуска, молча взял деньги и укатил, отравив воздух напоследок выхлопными газами.
Журналистка уже стояла на месте, переминаясь с ноги на ногу, в тонких черных колготках и такой же неизменной юбки. Иногад мне казалось, что она ходит даже в самые лютые морозы именно так. Подошел, поздоровался.
Ну как дела? осторожно спросила Яна.
Нормально буркнул я в ответ, подавая ей руку. Пройдемся?
Было бы неплохо! А то я тут совсем закоченела.
По зимнему времени людей в парке было немного. Несколько «воскресных» отцов с малышами, бабушки-пенсионерки, увлекающиеся скандинавской ходьбой, да дворники, сгребающие снег с дорожек.
Знаменитый минеральный источник, выполненный в виде какого-то непонятного летательного аппарата из нашего далеко будущего, был накрыт политиленовой пленкой. На ней скопился снег, а один из рабочих его стряхивал. Деревья качались в такт легкому ветерку. Янкины шпильки цокали, как подковы у лошади. Цокцокцок И этот настойчивый звук раздражал, стучал в висок. Я вдохнул морозного воздуха. Голову от притока кислорода немного повело. Мы углубились в парк, оставив по правую руку медленно текущую речку, с выложенными природным камнем берегами и переходами. Цокцок Цокцок стучало в висках.
Дворкин? С тобой все в порядке? перед моим лицом возникло встревоженные глаза Красовской. Она помахала ладошкой передо мной. Дворкин как зажеванная кассета прошипело мне откуда-то издалека. На виски даивло. В ушах непрерывно цокали каблучки. Да остановись же ты! Зажмурился, отгоняя наваждение. Цокцок
Посторонись! громко заорали над ухом со малоросским акцентом.
Я отшатнулся. Яны рядом не было. Я стоял посреди заснеженной улицы Харькова. Мимо меня проплывали кареты и фаэтоны. По тротуарам чинно прогуливались дамы, а их кавалеры вежливо раскланивались со встречаными знакомыми.
Ваше благородие раздался за мной возмущенный голос. Я ж вас со всем уважением прошу посторониться
Я оглянулся. Позади меня стоял пузатый офицер с длинными запорожскими усищами в каскегребешком, которую раньше носили пожарные. Позади него медленно тащилась повозка с бочкой, а рядом с ней покачивались в такт меланхоличной лошаденке несколько солдат.
Простите потерянно извинился я, делая шаг в сторону. Я был одет в теплый плащ с пелериной, высокий черный цилиндр, брюки и остроносые туфли. В руках у меня повисла трость с небольшим серебрянным набалдашником.
А что собственно случилось? вдогонку спросил я у пожарного.
Ясное делоПожар случился! Едем тушить!
Я потер виски. Неужели опять? Снова какое-то зазеркалье? Или хуже тогоперемещение во времени? Огляделся. Судя по всему, я был на Бурсацком спуске. Все правильно! Вот она Академия культуры, ныне театральный, раньше в нем был духовная семинария, отсюда и бурсацкий спуск. А этоЭто главная площадь Харькова, только изменившаяся до неузнаваемости. Дома старые, солидныеПожарные укатили уже достаточно далеко. Я рванулся за ними, следуя какому-то инстинкту, ведущему меня вперед и не прогадал.
Небольшой двухэтажный особняк полыхал оранжевым пламенем. Во дворе суетились дворовые, пыатясь сбить огонь, но от притока кислорода тот разгорался еще больше. Где-то недалеко слышался плач. Хриплый голос хоязина, который метался перед горящим домом в одной рубашке.
Посторонись! все так же бодро прокричал усач-пожарник толпе зевак. Солдатики спрыгнули с телеги, стали смотреть вместе со всеми. Разрезая толпу, перед пожарниками возник молодой офицер на коне. Породистый орловец прядал ушами, пена срывалась с его мундштука, он закусывал удила, перебирая копытами на месте. Вот-вот станет на свечу.
Вас когда вызвали, вашу мать! орал он на старшего пожарного, размахивая руками. вы где были? Запорю!
Неожданно что-то под копытами коня один из камней брусчатки провалился вниз, следом за ним другой, а потом они обрушились разом. Конь всхрапнул и оказался вместе с наездником под землей. Грохот падения тел сопровождался тонким возгласом боли неизвестного мне офицера. Круг диаметром метров десять вдруг исчез под землей.
Помогите! На помощь! заорали из образовавшейся ямы. На помощь!
Я первым ринулся к обрыву. Заглянул вниз. На рыхлой земле в огромной пещере лежал прижатый своим собственным конем молодой офицер, а животное с открытыми переломами копыт сучила всем телом, негромко постанывая совсем по-человечьи.
Ничего себе! ахнула какая-то барышня рядом, прикрыв глаза атласным платочком.
Лошадь пристрелитемучается ведь посоветовал кто-то из напирающей на меня толпы.
Раздался выстрел. Конь дернул головой и затих, глядя наверх своим огромным лиловым добрым взглядом.
Корнет, вы живы? над ямой наклонились несколько офицеров. Тот самый мужик в одном исподнем, бегающий ранее вокруг горящего особняка, оказался рядом. На меня пахнуло запахом дорогого вина и сигарет.
Сынко, ты как?
Вытащите меня отсюда, орал корнет!
А пещеры-то непростые проговорил кто-то за моей спиной. И тут крыша горящего дома рухнула. Все обернулись, а я задумчиво покусал нижнюю губу. Пещеры под Харьковом? Вот это новость!
Не успели, печально заключил усач-пожарник, почесывая затылок. Раздался отчаянный женский плач. В одной шелковой ночной рубашке полноватая румяная барышня с расстрепанными косами ринулась к горящим обломкам. Ее еле успели перехватить у самого огня. Она билась брыкалась, но крепкие мужские руки не отпускали бившуюся в истерике.
Со стороны городской плоащди, расталкивая толпу широкими локтями к обвалу продвигался огромный мужик в каракулевой шапке, шинели, туго перетянутой кожаным ремнем. На поясе у него виднелась сабля, а на шее висел обычный свисток.
Городовой
Городовой идет! послышались голоса. Я с любопытством обернулся. Впечатление орган провопорядка производил ужасающее. Страшен и силен был, как черт. Не хотел бы я попасть к нему на дознание.
Аким Митрофаныч, бросился к нему барин, чей дом только что рухнул под напором красного пламени, миленький, да что же это такое делается-то?! Только отстроилисьтолько жить стали.
Разберемся! отрезал городовой, пройдя к обвалу, который теперь его интересовал намного больше, чем пожарище. Он оглядел провал, потом трясущегося корнета, которого дровые мужики уже вытащили на ремнях из ямы. Непорядок тихо промолвил городовой, оглядевшись по сторонам. Кто что знает про эти пещеры? обратился он к толпе, положив руку на саблю, напустив на себя начальственный вид.
Батюшка, а как же я? Где мне ночевать-то теперь, горе мыкать? заискивающе заглянул ему в глаза погорелец, но был сурово отодвинут в сторону.
Кто знает про пещеры?
Да бабка моя, царство ей небесное, все говорила, что все под землей изрыто ходами. То от татаров спасались, то сокровища прятали понурив голову сказал один из холопов, вытаскивающих корнета, стонущего от боли в переломанной ноге.
Все изрыто? почесал седую голову городовой.
И где конец им никто не знает! воскликнул молодой парнишка в легком овичнном тулупчике. По виду типичный мещанин.
Ой, да на кого ж ты нас покинул! За что нам такая напасть?! ревела женщина, потерявшая дом, дергая себя за черные, как смоль волосы.
Непорядок снова промолвил городовой. Это что ж выходит? Такой обвал в любом месте может теперь случиться? Раз пещеры под всем Харьковом раскиданы. Так до генерал-губернатора дойдет, не дай Бог! он набожно перекрестился. Вообщем такКто проверит эти ходы, тому рубль золотой дам и личное послабление, если грешки какие за душой имеются