Пляж заканчивался, впереди виднелся брошенный городок.
Высокие дома, разломанные по полам, молча лежали у ног более мелких, словно кланяясь им.
Ему нужно было подняться наверх.
Слишком высокий склон, чтобы сделать это на своих двоих.
Понадобится веревка, но где ее достать он не знал.
Верфь унесло в океан, но уровень воды, видимо, упал, так как иначе люк убежища затопило бы водой.
Он грустно поглядел на свою одежду и начал распускать нитки, нет он не надеялся, что веревка, свитая им за два часа из пяти кофт выдержит его вес, но поначалу, если сорвется она смягчит удар.
Он отыскал застрявший в песке металлический прут, обвязал самодельным канатом, прицепил к спине и полез.
Веревка не помогла.
Удачный бросок хоть и закрепил основание, но когда мальчик перебросил свой вес полностью на канат, тот порвался.
Он ударился о песок и долго сидел, не имея сил встать.
Наступила ночь и со стороны воды подул холодный ветер, заставив тело содрогнуться в непроизвольных судорогах.
Он шел вдоль склона, пока не очутился у подобия пещеры. Сел спиной к выходу, накрыл спину мешком, зажег свечу, подержал в руках, согревая промерзшие ладони. Достал керосиновую лампу единственное, что могло помочь согреться сильнее.
Тени от домов лежали как влитые, и не шелохнулись при появлении света. Его это сильно впечатлило. Когда он жил в убежище, то там они убегали от любого яркого источника. На поверхности же властвовал мрак, не поддающийся ужимкам.
Он не спал всю ночь, а на утро, покачиваясь на окоченевших ногах, заставил себя подняться и начал делать зарядку.
Он опасался простуды.
Заболей сейчас, он так и останется здесь, неизвестно где Сознание подбросило «неизвестно кем».
На карте его место нахождения обозначено водой.
Вернувшись назад, он взял остатки веревки, до которых смог дотянуться, и пошел дальше.
Пол дня ходьбы, и он увидел выступы.
Это торчали обломки заводских труб, напрямую сливавшие отходы в океан.
Из некоторых капала синяя жидкость, но в основном воняло пробивающимся сквозь фильтры противным, застоявшимся воздухом.
Он медленно поставил ногу на самую нижнюю трубу, аккуратно подтянулся, не торопясь перекинул вторую ногу.
В таком неторопливом темпе он поднимался наверх.
Если он пораниться, то начнется заражение, а таблетки тратить крайне глупо. Причем многие из них были просрочены
Последний подъем.
Он подтянулся на дрожащих от напряжения руках, вылез головой и огляделся слои асфальта разрезались грунтом.
Забросив тело, он стянул маску, чтобы отдышаться.
Никто не проходил по застывшему городу и его опустелым улицам.
Ни мародеры, ни разведчики, ни тем более шпионы.
Да и не кому было тут проходить. Слои пыли, перегнивающих водорослей и асфальтовой крошки хранили единичные бессвязные следы.
Всюду лежали мумифицированные трупы, у оснований домов в пробках застряли множество паровых машин, в стеклах которых навечно глядели в небо застывшие чужие и одновременно столь знакомые глаза.
Как их не растаскало воронье?
Он со страхом и с любопытством разглядывал каждого, сглатывая от мерзостного запаха.
Смерть уже не воротила его.
«Я повидал достаточно в убежище» так он считал, но все равно торопился преодолеть участок за участком.
Коегде паровые машины врезались в раскуроченные локомотивы это водители старательно искали обход застрявших поездов.
Краска давно сползла с корпусов, обнажая железо и проводку.
Он вспомнил, что отец рассказывал, будто правительственным войскам или чиновникам железнодорожных служб был отдан приказ слить топливо при пересечении магистралей, чтобы приостановить поток к эвакуационным шахтам.
Дорогу перегораживал лежащий боком, паром.
Выброшенный бурей он постепенно разваливался. В распоротой носовой части чтото глухо перетекало. А борта закрывали анти-штормовые листы, копирующие форму днища вплоть до рубки.
Обойти его не получалось слишком узкое пространство между домов подверглось завалам, а первые этажи были забетонированы.
Только лезть наверх.
Он поискал по машинам веревки, одергиваясь на каждый скрип дверок, но нашел старый гарпун. За запотевающими стеклами рельсомобилей нередко прятались полуразлагающиеся трупы. Отдельные салоны со временем законсервировались, и вскрыть дверные замки не представлялось ему возможным. Шёл дух зловония, и он остерегался сближения с ними. У части машин были побиты стекла. Потратив день, он раскопал в одном из салонов крюк к нему.
Аккуратно вытащив, он соединил составляющие гарпуна.
Он оказался достаточно легким даже для слабой руки ребенка.
Мальчик навел его в землю. Щелчок спусковой механизм не работал, но из дула вывалились крюк и веревка.
Он обмотал ей гарпун и бросил с размаху крюк.
Перемахнув на другую сторону, тот зацепился.
Для надежности мальчик подергал веревку и приставив ноги к рифленой крыше парома полез.
Подняться к рубке ему мешала скользящая в руках веревка. Упершись в выступы он дернул её сильнее и вместе с крюком к нему вылетела оторванная голова.
Он завопил и покатился по обшивке, выронив гарпун и цепляясь за выступы, пока его пальцы не сомкнулись на фальшборте. Судорожно сжав их, он свисал ногами за пределом бортов. Чудом удержавшись, он забрался на бок, подполз к рубке, и не глядя на мертвецов в ней, пробежался по оконной раме. Он скатился по анти-штормовому листу и спрыгнув, бежал вперед, до изнеможения, пока легкие не издали хрип.
Как же так. Ведь не могло это произойти с кемни будь другим, именно его гарпун зацепился за чьюто голову! И попёрло его лезть!
Придорожные кусты разрослись, из маленьких лепестков торчали еще более маленькие шипы.
Они не выглядели опасными, но он не сомневался в их ядовитости. Пышные облачка от растений то и устремлялись к его носу.
Город раскинулся пред ним, великий и мрачный.
Всюду ощущалось присутствие прогресса. Эти неумолимые стены, возносящиеся над головой, паровые машины, могучие механизмы-шестеренки, на которых строились фундаменты, поезда
Мальчишка был впечатлен свидетельствами силы человечества, но Все было настолько однотипным.
Одни заводы, да мало отличимые дома встречались на пути.
Бетон сменялся бетоном, в редких случаях железом.
Ни шедевров архитектуры, ни изящества стилей, ни живописных строений, а простецкая необходимость, повсеместное господство нужды, поставленной во имя прогресса. Поезда напоминали передвижные клетки, а бульвары из ржавых сухих стволов, олицетворявших застывшую агонию земли.
В конце улицы виднелся дом, имеющий вместо стен стекла, но все они были побиты или погодой, или рукой человека. «Как потоп не смыл город?» подумал мальчик, и подошел к дому, намереваясь поближе рассмотреть каркасы поездов. «Это завод!»
В подошву угодил резец.
Он оступился.
Обувь не столь крепкая, не выдержит.
Перспектива рассечь ноги о стекло его не привлекала.
Он медленно обошел дом, но не нашел входа, поэтому полез через приоткрытую отдушину.
Плюхнулся вниз.
Раздался легкий шум сдуваемого матраса и снова все погрузилось в тишину.
Ктото подволок сюда кровать. Старый след, оставляемый ржавыми ножками вел в проем.
Солнце скрылось за тучами, и он разглядывал сквозь теневое освещение, идущее из окна, обстановку.
Чемто здание напоминало торговый ряд с картинки.
Мальчик встал и начал обходить первый этаж.
Он не решился заглянуть в туалет, но побывал в кладовой.
Винтовая лестница вела на второй этаж.
Ступени под ногами капризно скрипели, готовясь обвалиться в самый неподходящий момент.
Успешно миновав лестницу он увидел большую надпись: Склад.
Непроглядная темнота рассеивалась от открытой двери.
Подумав, он вернулся назад и стал заглядывать в кабинеты.
Отчим вводил его в курс по размещению оборудования на предприятиях, и он вспоминая его лекции и чертежи, полуощупью искал энергетический узел, пока наконец не нашел нужный.
Запаянные решетками вытяжки прогоняли ледяной воздух, и он ощутил, как тот заполз в подмоченные ботинки.
Он развязал горлышко мешка и зажег свечу.
Осветился проход места пустели, свет отбрасывался в лужах. Миновав опрокинутые столы он подошел к рубильнику и дернул ручку вниз.
Шум, вибрируя приближался. Треснул пол, и часть здания начала оседать.
Спохватившись он перебежал к проходу и оседание прошло.
Тогда он вернулся к складу.
Изнутри шел свет.
Получилось, реактор какимто чудом работал.
«Реакторы основаны на нагревающемся масле» говорил ему его отчим. Подробности мальчику слушать было не интересно, поэтому он пропускал мимо ушей все остальное, его забавили машинки, отрыгивающие дым, и он прикидывался, что слушает.
Огорчение было велико, когда он свернул за поворот.
Все полки были завалены деталями, смазочными материалами, схемами, но ничего, чем он смог бы воспользоваться или приложить свой крохотный ум.
Подойдя к ближайшей схеме, единственное, что он понял это название и номер.
Вот и все, на что хватало его знаний.
Здесь наверняка было все, чтобы починить искусственную вентиляцию в убежище и восстановить систему жизнеобеспечения.
Мальчика взяла досада.
Так близко было необходимое, и одновременно так далеко, и уже давно упущено.
Отчим уповал на этот город.
«Если мы соберемся, то враз отремонтируем лифты и заживеееем!»
Но поход откладывался и откладывался, пока он вовсе не позабыл о нём.
В следующем ряду были маленькие каркасы паровых машин, он прошел к стеллажам части для дирижаблей.
Гуляя по складу он отметил, что большинство деталей выглядело новыми.
На потолке слабо работал кондиционер, собранный из десятка турбин, спаянных резиновым швом.
Противогаз снять он не решился. Дыхательный мешок засорялся, и он вспомнил, что его надлежало беречь от попадания масляных пятен.
Склад подходил к концу, и там была другая дверь, подпертая палкой, он отодвинул ведро в сторону, убрал палку, и потянул ручку на себя.
В фильтры дунуло затхлостью и обвалившийся краской, он увидел рычажок в углу, потянул за него, и комната осветилась.
Был ужасно сухой воздух.
Ему сразу пришлось снять фильтр и подключать баллон с кислородом, вытряхивая из первого пыль.
Затем он снова одел его, и начал разглядывать облупившиеся стены.
Ничего не обнаружив он хотел было уйти, но в самом углу, на полу стояло радио.
Небольшого размера находка сливалась с белым цветом стен.
Он поднял радио и покрутил ручку как его учил «отец». Надавив на рычажок он добился фоновых помех.
«Работает» восторженно подумал он.
Радио было такой редкостью, что даже в убежище стояло всего два коробковых устройства.
Вытерев устройство о куртку, он положил его в мешок.
«Здесь оставаться нельзя. Надо найти место, где можно переночевать».
Фильтры изрядно засорились. Он не особо умел их чистить. Отчим учил его на скорую руку, хотя и сам был далеко не мастер в подобных делах.
Мальчик спустился на первый этаж по лестнице, и вылез через окно, так же, как и залез сюда часом ранее.
Темнело, и ему становилось страшно идти.
От обуви раздавался громкий звук, который разносился по размытому асфальту. Он ощутил бьющееся сердце.
Когда он свернул по указателю к Темплстеру, на город наползла непроглядная темнота.
Он шарахался от шорохов, но продолжал идти вперед придерживаясь центра дороги.
Идти рядом с домами было чрезвычайно опасно. Он еще помнил, как осел этаж. В любой момент здание могло обвалиться.
Свернув налево на очередном переулке, мальчик достал половинку свечки, и убрав ногтями воск, зажег её спичками.
Приблизил карту к лицу, поглядел на нее немного, и пошел дальше, задув свечу и рассовав по карманам все назад.
Карта попортилась, вероятно, когда он отсиживался от собак. Расплывались названия и улицы, он протер ее о куртку, но лишь размазал и без того трудно разборчивые зигзаги до каракуль.
Отчим не додумался поискать влагостойкую бумагу.
«Прогнал его и умер!» тихое отчаяние душило ребенка.
Он пробирался как улитка, не видя дальше двух шагов.
Его приманил звук перетекающей воды. Идя на ее шум, он пришел к берегу и зажег керосиновую лампу.
Земля резко шла под откос. Он склонился ниже и разглядел занесенные тернистыми водорослями квадраты, темнеющие под водой.
Крыши домов!
Должно быть, это стартовая площадка для дирижаблей прошептал мальчик.
По проекту в низине предлагалось снести постройки, и запустить воду, поставив дамбы.
Но город соскользнул до того, как инженеры осуществили свой замысел.
Сориентировавшись на местности, он следовал вдоль обрыва, у то и норовящих съехать домов.
Так мальчик нашел, что искал тюрьму для заключенных.
Окна в решетках, ров вокруг, копья за переломанным забором, на которые насаживали головы казненных.
Из приоткрытых тюремных ворот выглядывала cобака. Не та, что со стаи.
Он миновал мост и заглянул в башню не подняться. Лестницы обкрошились.
Пса нигде не было видно.
Мальчик медленно прокрался внутрь и претворил дверь, дабы ветер не вводил его в заблуждение касаемо тишины.
Но, когда он отошел к пропускным пунктам, та вновь заскрипела.
Пропускные пункты граничили с будками. Кто ставит их за воротами? Или это для того, чтобы у заключенных не имелось и мыслей о побеге?
С плоских столов смели все, что не забивалось гвоздями.
Уцелела счетная машинка, экранчик которой пищал, когда открывалась дверь.
Сорванная от упавшего шпиля кровля шуршала под его стопой.
У потолка висел план, освещенный лунным светом.
Наметив для себя столовую, мальчик хотел вначале пойти туда, но потом, еще раз оглядев его, увидел небольшое ответвление в сторону.
Зарисовывая на оборотной стороне карты расположение помещений, он подумал, что план приклеили туда неспроста.
Не дотянуться, не поправить неточность.
Он разглядывал указания и раздумывал как скорректировать маршрут, пока не услышал голос:
Смотри ниже.
Мальчик машинально последовал совету.
Едва запекшаяся кровь. План перетаскивали!
О ногу потерлось чтото влажное
Не хочешь побегать? спросил голос мягко, и когда он хотел было ответить, то голос продолжил
Беги.
И мальчик рванулся, а человек обвязанный шарфами смеялся, когда пес скакнул чрез стойку за ним.
«Куда?!» ребенок панически шарахался по коридорам.
За входным проверочным пунктом из разваливающихся от касания стоек и баррикад шли камеры.
Он надеялся запереться в какойлибо из них, но мимолетный взгляд на почерневшие обглоданные фигуры, заставил его передумать.
Пес увяз лапами в липкой жиже, и на время погоня приостановилась.
Мальчик протиснулся чрез преграду из мебели, и рванул пуще прежнего.
Напоровшись на возникшую дверь он забил в нее руками.
Пот струился по шее. Его хватануло назад.
Пес вгрызся в мешок и оторвал лямку, а с ней и горку паштетов, тут же впиваясь в еду.
Вот и дары города. Каждый вошедший обязан чтото отдать, или город забирает жизнь. Смотри не простынь, кашель привлекает Слепцов сказал человек и подманив пса, переносившего в пасти отобранное имущество, пара вышла из тюрьмы, подложив снаружи подпорку.
Темнота давила на душу. Он обмочился, и мерз. Дрожащие руки соскальзывали с ручки, и он не мог сообразить куда давить. Дверь покрывали царапины, а в деревянных досках под замком остались вмятины и застрявшие ногти. Её пробовали открыть.
Мальчик надавил. Она расшатана. Их усилия не прошли даром. Если качать ее тудасюда, то она будет не сложным препятствием. Но шум
Он услышал приглушенный стук. По кровле ктото шел, неуклюже и спотыкаясь.
С разнообразными мыслями он просто рванул ее на себя.
Дверь поддалась, он вывалился, из дыры в мешке сыпалась снасть.
Открытая площадка. Место для отдыха заключенных, а вот и виднелась труба водонапорной башни с ответвлениями за пределы тюрьмы.
Оторванный люк лежал рядом со входом.
Мальчик попытался поднять его, чтобы задвинуть за собой, но не хватило сил.
Он залез в трубу и начал карабкаться к городу. Доползая до перекрестка, он сел в тупике.