Есть причина, заставившая меня тогда уйти, сказал Андрей, помолчав.
Я знаю. Фредерик сел рядом с ним.
Откуда?
Я сказал им, что ты здесь. Они должны знать, что ты рискуешь жизнью, чтобы спасти их. Хотя тогда они тебя прогнали.
Лучше бы они этого не знали, сказал Андрей. Возможно, на их месте я поступил бы так же.
Они просто дурачье, настаивал на своем Фредерик. Они боятся нас, потому что мы не такие, как они.
Мы? удивился Андрей.
Мы, уверенно сказал Фредерик. Я такой, как ты, а не как эти неблагодарные глупцы. Я рассказал им, что ты сделал, чтобы вернуть им свободу. Можно было думать, что они испытают благодарность, но что-то я не почувствовал этого.
Люди боятся вещей, которых не понимают. С этим ничего не поделаешь.
Абу Дун вроде бы смотрит на это иначе.
Абу Дунэто Абу Дун, сказал Андрей уклончиво. Он не такой, как большинство людей.
И ты уверен, что хочешь с ним пойти? поинтересовался Фредерик, когда Андрей рассказал ему о сделке.
Уверен? Нет, конечно же нет. Ему сразу пришло на память то, что он сделал бы охотнее. Несмотря на это, он кивнул:Так будет лучше. Ты проводишь их домой, а я приду следом. Немного позже.
Через год!
Время летит быстро. Годэто не так уж много. А для меня меньше, чем для других.
И ты веришь Абу Дуну? спросил Фредерик. Он продержит тебя столько, сколько ему будет нужно, а потом убьет.
Меня убить не так-то просто.
Можно ли тебя вообще Фредерик поправился:Можно ли нас убить?
О да, ответил Андрей.
Фредерик уже не в первый раз заводил разговор на эту тему. До сих пор Деляну обычно пресекал подобные разговоры. Фредерик слишком молод. Он мог не справиться с тем, что на него навалилось бы. Была и еще одна причина: иногда Андрей чувствовал в мальчике что-то темное, и это пугало его.
Но им недолго оставаться вместе, а между тем было еще кое-что, о чем Фредерик должен знать.
Существует много способов убить нас, Фредерик. Если тебе отрежут голову, если у тебя вырвут сердце, если тебя сожгутво всех этих случаях ты умрешь. Нельзя сказать, что мы неуязвимы, и уж во всяком случае мы не бессмертны. Мы просто он искал нужные слова, значительно выносливее остальных. Наши раны заживают быстрее.
Как у саламандры отрастают отрезанные хвост или лапа? предположил Фредерик.
Если саламандре отрезать голову, она умрет, серьезно ответил Андрей. Фредерик хотел что-то возразить, но Андрей продолжал:Никогда не используй свою неуязвимость как оружие, слышишь? Никто не должен догадываться об этом.
Это я давно уже знаю, сказал Фредерик. Кроме того, многим известна эта тайна. Отцу Доменикусу и
Он никому не расскажет, перебил его Андрей, даже после того, что ему довелось пережить, когда ты кинжалом пропорол ему горло.
Я хотел убить его, враждебно заявил Фредерик.
Возможно, он давно умер, тихо сказал Андрей.
А перед его внутренним взором предстал не беспощадный церковный сановник, а его сестра Мария, с которой он познакомился в Констанце при странных, если не сказать подозрительных, обстоятельствах. Утверждать, что Мария вскружила ему голову, было бы сильным преувеличением. Но Фредерик фактически зарезал ненавистного инквизитора Доменикуса на базарной площади в Констанце: этим поступком он хотел отомстить за своих родных, убитых или плененных, что привело к разрыву Андрея и Марии. По существу, Андрей и избалованная юная особа принадлежали к враждующим лагерям. Однако это не влияло на те все еще глубокие чувства, которые он питал к стройной темноволосой девушке.
Почти насильно оторвался он от воспоминаний.
А что будет с Абу Дуном и пиратами? Ты убьешь их, как только мы окажемся в безопасности, правда?
Нет, Фредерик, этого я не стану делать, ответил Андрей серьезно. Снова проявился тот мрак, который он временами чувствовал во Фредерике и который пугал его. В последнее время мальчик слишком много говорил об убийстве. Мы не становимся лучше их только потому, что живем дольше, чем они, и убить нас труднее. Мы не имеем права по своему желанию уничтожать людей.
Пиратов, поправил Фредерик презрительно.
Мы им не судьи, резко возразил Андрей. Ты хочешь стать таким, как воины в золотых доспехах?
Ты тоже воин. Разве нет?
Ябоец на мечах, ответил Андрей. Я защищаюсь, если на меня нападают. Я обороняюсь, если речь идет о моей жизни. Я убиваю, если вынужден сделать это. Но зверски я не лишил жизни никого.
Ты считаешь, что есть разница?
Андрей вздохнул:
Тебе надо много учиться, Фредерик.
У меня есть время для этого, мрачно сказал Фредерик. Не всегда же я буду ребенком.
Я думаю, не всегда. Я вон состарился с тех пор, как это произошло. Мы не бессмертны. Не знаю, долго ли нам жить, но когда-нибудь и мы умрем. Может, через сто, а может, через тысячу лет Андрей пожал плечами. Я не боюсь этого. Ты не всегда будешь ребенком.
Кто сказал, что я боюсь? Фредерик ухмыльнулся. Иногда даже удобно, чтобы тебя считали ребенком. Люди склонны недооценивать детей. Сразу, без перехода, он снова стал серьезным. Ты тоже будешь меня прогонять, когда заметишь это?
Андрей охотно соврал бы Фредерику, хотя бы для того, чтобы уменьшить его боль, которая и ему была слишком хорошо знакома. Но не стал этого делать.
Не знаю, ответил он уклончиво. Ты и сам это сказал, помнишь? Они боятся всего, что непонятно. Не стану тебя обманывать. Он через силу улыбнулся. Но у тебя еще есть время. Несколько лет точно, пока
Пока они не заметят, что со мной что-то не так, закончил фразу Фредерик. Что я не могу поранить себя. Что я никогда не болею. И что я не взрослею. Он пронзительно посмотрел на собеседника. Что же с нами происходит, Андрей? Это благословение или проклятие?
Вероятно, одно не приходит без другого Ты выглядишь усталым, Фредерик. Тебе надо немного поспать.
Ты никогда не рассказывал, как заметил это, продолжал Фредерик, оставив без внимания его слова. Как ты стал бессмертным?
Андрей отметил нерешительность в голосе мальчика. Фредерик хотел сказать что-то другое, но в последний момент передумал.
Таким, как сейчас, сказал он.
Я? Но я не знаю как! воскликнул Андрей. Ты помнишь ту ночь, когда я вынес тебя из горящего дома на постоялом дворе? Ты был тяжело ранен. Так тяжело, как никогда раньше.
Фредерик вздрогнул. Разумеется, он помнил. Это случилось всего несколько недель назад.
Ты долго находился между жизнью и смертью, продолжал Андрей. Со мной было так же. Дурацкий случай. Я был легкомысленным, однажды упал с лошади. Мне не повезло, я стукнулся затылком о камень. Три дня был на грани, метался, бредил. Однако я пережил это. Так вот с того дня Он пожал плечами. Я не знаю, что это Может, надо умереть, чтобы вернуться и стать бессмертным.
Умереть. Глаза Фредерика смотрели в никуда. Андрей видел, как по его маленькому телу пробежала дрожь. Я помню. Я был в каком-то темном месте. Страшном месте. Возможно мы что-то принесли оттуда.
А может быть, все было совершенно иначе, сказал Андрей. Его тоже бил озноб, но причиной на этот раз был точно не внешний холод. Слова Фредерика вселили в него страх, перед которым он чувствовал себя безоружным. Это всего лишь предположение. Мое предположение, Фредерик. Это может быть просто капризом природы.
Я в это не верю, возразил Фредерик.
Не важно, что это такое. Мы должны с этим жить, произнес Андрей как бы вскользь, не задумываясь. Знаешь, у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить об этом. Он сделал движение головой в сторону кормы. Люди не знают, что ты как я. Пусть так и остается.
А как же Абу Дун?
Думаю, он догадывается, ответил Андрей неуверенно. Но точно не знает, и я считаю, что это хорошо. Ты должен быть очень осторожен, пока находишься на борту шхуны. Имей в виду: небольшой порез может иметь роковые последствия.
Фредерик спросил удивленно:
Думаешь, раз мы практически неуязвимы, то надо особенно опасаться ранений?
Именно так я и думаю, Андрей кивнул. Может быть, это покажется тебе странным, но это жизненно важно.
В это трудно поверить, сказал Фредерик. Это смешно звучит.
Мальчик засмеялся, и Андрей поддержал этот смех. Отодвинувшись в сторону, он приподнял одеяло, которое принес ему Абу Дун.
Подойди ближе, бессмертный юноша. Ты неуязвим для людей, но не для холода. Мне это известно, поверь. Я много раз замерзал.
Фредерик юркнул под одеяло и прижался к Деляну. Он пригрелся, дрожь унялась. Скоро мальчик закрыл глаза, и его дыхание стало размеренным. Он уснул.
По крайней мере на этот краткий миг он перестал быть запуганным, замерзшим ребенком, который во сне ищет защиты у взрослого.
Возможно, это были последние дни его жизни, когда он оставался ребенком.
4
Он не хотел, но все равно заснул, хоть и ненадолго. А проснулся, когда шхуна медлительно и тяжело, со звуком, напоминающим вздох усталого кита, накренилась и направила свой нос по течению. Где-то над головой раздался тяжелый влажный хлопок, и серый свет проник через его полузакрытые веки.
Что-то грубо ткнулось в его ребра. Андрей с трудом открыл глаза и не удивился, увидев склонившееся над ним мрачное лицо Абу Дуна. На пирате снова был тюрбан, а за ремнем торчала рукоять ятагана, который он придерживал левой рукой.
Просыпайся, колдун, сказал работорговец и еще раз толкнул его ногой. На этот раз так сильно, что причинил боль. Уже наступил день. Негоже, чтобы мой телохранитель, как собака, спал на палубе.
Меня зовут Андрей, сказал тот заспанно. И я еще не твой телохранитель. Только после того, как мы достигнем цели.
На смену ночи пришел день, который и настоящим-то днем не был. Зябкая сырость окутывала шхуну, и все вокруг исчезло за серой стеной. Над водой поднялся туман, было очень холодно.
Андрей тщетно ждал, что Абу Дун возразит ему. Потом осторожно встал, расправил на беззаботно спавшем Фредерике одеяло и отошел на несколько шагов. Абу Дун последовал за ним. Он ничего не сказал, но в его глазах вспыхнули насмешливые огоньки.
Озабоченно и сердито Андрей огляделся по сторонам. Люди Абу Дуна подняли парус и работали быстро, но очень точно, чтобы направить наконец неуклюжую шхуну по течению. Они уже продвигались вперед, но берег был виден так же плохо, как ночью, хотя скрывала его теперь не темнота, а стена плотного серого тумана.
Что я должен делать, Абу Дун? спросил Деляну. Завязать несколько узлов или помочь твоим людям поставить паруса?
Абу Дун проигнорировал его вопрос. Он остановился и задумчиво смотрел на Фредерика, который во сне закутался в одеяло и повернулся на бок.
Что у тебя с этим парнем? спросил пират. Он такой же как ты?
Нет, ответил Андрей. Он был почти уверен, что Абу Дун почувствовал ложь в его словах. Однако, несмотря на это, продолжал:Фредерик еще ребенок. Я люблю его, и это все. Быть может, потому, что он так же одинок, как я. У него никого нет.
Абу Дун помолчал. Потом сказал нечто такое, что испугало Андрея:
Ты не должен привязываться к нему, Деляну. Парень он нехороший. В его душе есть что-то черное.
Выходит, ты не только пират и работорговец, но еще умеешь читать в душах людей.
Насмешка вышла довольно пресной, и Абу Дун не удосужился ответить на нее.
Он снова взглянул на спящего мальчика, потом долго смотрел на Андрея и пренебрежительно махнул рукой.
Небо проясняется, скоро взойдет солнце, сказал Абу Дун. Погода сегодня будет хорошая. Если подует попутный ветер, пройдем приличный отрезок пути. Мы должны
Он прервался на полуслове, когда один из его людей что-то крикнул ему. Андрей не понял, что именно, но по реакции Абу Дуна было ясночто-то неожиданное и даже удивительное.
Проблемы? с иронией спросил Андрей.
Абу Дун кивнул, но видно было, что он сердится.
Ничего, что могло бы тебя взволновать, ответил работорговец резко. Ты же сам говорил, что ничего не понимаешь в морском деле.
Но я отвечаю за ваше благополучие, господин, язвительно сказал Андрей. Так уж позвольте мне позаботиться о вас.
Позаботься лучше о своем языке, сердито возразил Абу Дун. И добавил:Сигнальщик на мачте увидел еще одно судно.
А что в этом необычного? поинтересовался Андрей. Я думаю так: мы плывем по Дунаю, а на больших реках должны быть и другие суда.
Ни один капитан, если он в здравом уме, в такой туман не отчалит от берега, объяснил Абу Дун. Это слишком рискованно.
Вот как!
Почувствовав в словах Андрея издевку, Абу Дун пронзил его взглядом:
Я потому и отчалил сегодня, что был уверен: никто другой не должен мне встретиться.
Кто-то поступил так же Что же тут удивительного?
Да, подтвердил Абу Дун. Вот это мне и не нравится. Отведи парня под палубу, колдун, а сам возвращайся. И захвати свой мечна всякий случай.
Андрей озадаченно посмотрел на него. Его насторожило не то, что Абу Дун, возможно, что-то от него утаил, а озабоченное выражение лица пирата.
Он молча повернулся к Фредерику и растормошил его. В тот момент, когда мальчик открыл глаза, сквозь туман донесся глухой хлопок. И сразу же последовал отчаянный крик; с мачты на палубу упал человекпримерно в метре от Абу Дуна. Пират стремительно поднялся, обнажил меч и отскочил в сторону. Он что-то кричал на родном языке, и отовсюду выскакивали пираты с оружием в руках, готовясь к обороне.
Только не было видно тех, от кого требовалось защищаться. За выстрелом, поразившим человека на мачте, не последовало других. Казалось, серая стена, окружавшая пиратскую шхуну, подбиралась все ближе, но никаких агрессоров из себя не исторгала.
Что случилось? спросил Фредерик. Андрей!
Ничего, ответил Деляну. Я и сам не знаю. Ступай под палубу, живо. И оставайся там, что бы тут ни происходило. И на этот раз изволь сделать так, как я говорю!
Минуту Фредерик упрямо оставался стоять, потом резко повернулся и скрылся в открытом люке. Андрей подождал, пока он не исчез из его поля зрения, и только теперь подошел к Абу Дуну.
Этот изолгавшийся христианский пес произнес Абу Дун сдавленным голосом. Пусть дьявол сожрет его душу!
Я надеюсь, что он уже сделал это, сказал Андрей. Если мы говорим об одном и том же человеке: об отце Доменикусе.
Взгляд Абу Дуна лихорадочно блуждал по глухой серой стене, окружавшей шхуну. Из тумана доносились звуки тихие и странно приглушенные, но несомненно принадлежавшие судну, которое приближалось.
Я должен был догадаться, что он идет за мной, продолжал Абу Дун. Никогда не доверяй христианину!
Пират смотрел на тело моряка, лежавшее около него, и Андрей проследил за его взглядом. Человек, упавший с десятиметровой высоты, должен был переломать себе все кости, но умер он не от падения. Его грудь была залита кровью: он был застрелен. А это означало, что нападавшие совсем близко. Шхуна стояла посреди реки. Даже самый лучший стрелок не мог бы с берега попасть в человека.
Вот он! Абу Дун указал направо.
Внезапный порыв ветра разорвал туман, и из серых клочьев возник огромный корабль, корпус и паруса которого блестели от влаги. На его носу, который был метра на два выше палубы пиратской шхуны, стояли три могучих фигуры. У Андрея перехватило дыхание, когда он прочитал название корабля: «Чайка».
Это был корабль отца Доменикуса.
Собака! сказал Абу Дун с ненавистью. Проклятая предательская собака! За это я убью его! Приготовьтесь! Они хотят взять нас на абордаж!
Андрей не выразил своего мнения. «Чайка» продолжала приближаться к ним. Однако, когда прошел первый страх, он увидел, что корабль совсем не так огромен, как показалось в первый момент. Палуба действительно была выше, чем у пиратской шхуны, но сам он был не особенно большим, и уж во всяком случае это был не военный корабль, а громоздкое и неуклюжее грузовое судно.
Тут что-то не так, вырвалось у Андрея.
Абу Дун гневно кивнул. Он хотел быть убийцей, но не дураком.
Видимо, он верит, что христианский Бог защитит его, сказал пират. Что ж, мы возьмем его на абордаж. Я хочу получить этого попа живым, слышите?
Последнюю фразу он прокричал, но его люди не делали никаких попыток выполнить команду. Ветер крепчал, новый порыв окончательно разогнал туман, и они увидели второе судно, гораздо больше первого, которое направлялось к ним с другой стороны.