Голова болит отдышаться бы.
Дыши, дыши, дыши завыла старуха, и Фома подчинился, вдохнув полные легкие дыма.
Спи, спи, спи уговаривали колокольчики.
Так-так-так поддерживал бубен. Спать-спать-спать
Нельзя. Он не знает, что с ним сделали, но спать нельзя, старуха может обидеться, если он заснет.
Нет-нет-нет, позвякивали браслеты на тощих запястьях. Спи-спи-спи
На голову ледяным кольцом легли руки, заставляя повернуться влево, и чей-то голос скомандовал.
Погляди на меня
Белая пленка лопнула, выпуская черноту, та расползалась, разлеталась, смешиваясь с дымом и звоном, и проникала внутрь, чернота глядела на Фому, и не было сил отвести взгляд а потом все исчезло и тот же голос повелел:
Спи и тихо добавил, кто бы ты ни был
Вальрик.
Вывели как обычно, двое по бокамблаго коридор достаточно широкдвое сзади. Любое резкое движение и удар под колени, упадешь, а подняться не дадут. Точнее дадут, но в таком состоянии, когда и дышать самому тяжело, не то, что бегать.
Сегодня ведут не в лабораторию. Коридор, несколько поворотов, лестница. Новый конвой. Эти бьют сразу, просто на всякий случай. Пускай, ему все равно. Дверь. Комната. Разделена на две половины решеткой. Прутья толстые, не выдрать, а дверь, тоже железная? Ну хоть стула нет.
Лицом к стене! приказ из тех, перечить которым нет смысла. Вальрик подчиняется, но один из конвоиров прижимает шею резиновой дубинкой, да так, что вдохнуть нельзя. Зато наручники снимают черт, неужели все и поэтому снимают наручники?
Сумасшедшая радость заставила забыть о благоразумии, Вальрик позволил себе пошевелиться, не дожидаясь приказа, но наказания не последовала, только старший тихо, но внятно предупредил:
Попробуешь отлипнуть от стены раньше, чем выйдем, ногу прострелю. Жди.
Ждать приходится недолго, дверь закрылась с громким лязгом, щелкнул, повернувшись, ключ в замке. В комнате почти пусто. По обе стороны решетки стоит по стулу. Да нет, не стоитстулья намертво прикручены к полу, а стены обиты мягкой тканью. Вальрик ударилне пробить, и звука нет, будто подушку пнул.
Дверь на другой половине комнаты открылась без единого звука, или он был слишком занят исследованием комнаты, а потому и не заметил? Главное, что когда раздался тихий спокойный голос, Вальрик вздрогнул от неожиданности.
Человек. Здравствуй.
Здравствуй.
Девушка. Совсем молодая, наверное лет пятнадцать, может, чуть старше, болезненно-хрупкая, полупрозрачная в этом нелепом балахоне. Кончики пальцев выглядывают из рукавов, а плечо-уголок норовит выскользнуть в чересчур широкий ворот.
Не бойся, человек. Сядь, человек.
Волосы сбриты, из-за чего черты ее лица кажутся слишком резкими: узкий нос, четко очерченные губы, перевернутые треугольники скул и чуть раскосые внимательные глаза.
Совершенно нечеловеческие глаза.
Сядь, человек. Повторила девушка.
Ты кто? Вальрик опустился на стул, пытаясь сообразить, как поступать дальше.
Внешний модуль контролирующей структуры, которая известна вам под звукокодом "Великая Мать" либо синонимичным названием "матка". Уточняю: ни один из терминов не отражает истинной сути контролирующей структуры, поэтому не является возможным для описания либо самоидентификации.
Понятно, Вальрик потер подбородок, щетина отросла, наверное, длиннее, чем волосы у этой этого существа.
Уточняю. Данный модуль является внешним и способен функционировать без физиологического включения в основную структуру.
А
А также после контакта подлежит уничтожению, как представляющий биологическую опасность.
Бред. Или сон.
Контакт представляется необходимым для выяснения степени достоверности полученной информации. Объект: представитель основной расы вида Homo sapiens, возраст двадцать два стандартных года, физическое состояние в пределах нормы, повреждения незначительны, получены существо вопросительно посмотрело на Вальрика.
Споткнулся.
Объект выдает заведомо ложную информацию. Руки чуть приподнялись, точно она хотела коснуться стальных прутьев, но потом передумала.
Как тебя зовут? поинтересовался Вальрик, вопрос поставил девушку в тупик, несколько минут молчания, закрытые глаза, неестественно вывернутая на бок голова.
Самоидентификация невозможна. Но объект может обращаться к модулю, используя звукоиндекс материнской структуры. Киа.
Киа Великая мать Киа? Сама? Это то, чего он добивался? Осталось сделать последний шаг, сосредоточиться, вызывая в памяти последовательность символов, которая теоретически запустит некую химическую реакцию цепь реакций, а в результате
Вирус "Allosto" смертелен для Третей расы. Однако физическая гибель внешнего модуля не повлияет на функционирование контролирующей структуры.
Она даже улыбнулась, почти по-человечески улыбнулась, будто могла оценить и прочувствовать всю глубину провала.
Неудачник, черт побери, какой же он неудачник! Вальрик рассмеялся
Коннован.
Темный шелк влажно поблескивал в свете ламп, ткань казалась почти живой, она нежно касалась кожи, точно уговаривала не бояться. А я и не боюсь, просто непривычно и все. Неловкое движение и платье ожившей шелковой волной соскользнет вниз.
Позор.
Ну не умею я носить платья. И туфли тоже.
Ровнее шаг, Карл улыбается уголками губ. И выше подбородок, смотреть вперед надо, а не в пол, в конце концов, Конни, ты же женщина, у тебя в крови это должно быть.
Не знаю, не хочу знать, каждый шаг дается с трудом, страшно оступиться, страшно зацепиться этим каблуком-кинжалом за ковер, страшно растянуться на ковре и опозориться.
Вот так, спину прямо, и улыбайся, милая, улыбайся.
Улыбаюсь. Скулы сводит от напряжения, а глаза слезятся: свет здесь чересчур яркий для меня. Вокруг толпа, никогда прежде не видела столько да-ори в одном месте, в голове возникает крамольная мысль, что если сейчас взорвать замок, то Империя без особых потерь выиграет войну. Хотя, конечно, глупость, этот замок так просто не взорвешь
И вообще зачем думать о войне, когда все вокруг такое невоенное. По бледно-бежевым стенам причудливыми реками извиваются золотые узоры, куполообразный потолок, поддерживаемый белоснежными колоннами, кажется недостижимо высоким, почти как небо, он и похож на неботемный, с серебряными звездами и узким серпом луны.
И засмотревшись на потолок, я споткнулась, к счастью не упалаКарл вовремя подхватил под локоть и укоризненно так прошептал на ухо:
Кони, зайка моя, расслабиться, конечно, надо, но не до такой степени.
Послушно киваю, параллельно пытаюсь рассмотреть свое отражение в одном из многочисленных зеркал. Нет, это не я, я не могу быть настолько красивой? Хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности происходящего, а заодно стекло потрогатьвдруг зеркало ненастоящее
Коннован? Это ты, глазам своим не верю! Мика в огненно-красном, ей идет. Черное и красноевыгодное сочетание.
Ты так изменилась, она вздыхает, словно сожалея об этих изменениях.
А ты нет. Все такая же красивая.
Улыбаюсь, как и учил Карл, при этом стараюсь, чтобы улыбка выглядел как можно более искренней. В конце концов, я ведь не имею ничего, против Мики: она мила и приветлива. Стерва, конечно, ну так не мне же с ней жить.
Ни за что не поверила бы, что ты можешь быть такой женственной, комплемент в ответ на комплемент, что ж, этикетвеликая сила. Честно говоря, я опасалась, что ты не придешь.
Почему?
Действительно, бормочет Мика. Ну те давние события ты была обижена и потом Рубеус сомневался, а я как-то привыкла доверять его мнению. Но я бесконечно рада тебя видеть, надеюсь, тебе понравится.
И я надеюсь.
Стоило ей упомянуть Рубеуса, как мое настроение моментально испортилось. Надо же, до сих пор болит.
Давай я тебя познакомлю, Мика берет меня за руку, как ребенка, внешне жест выглядит дружеским и безопасным, но мне неприятно, хочется вырваться, сбежать из-под этой навязанной опеки. Но вместо этого киваю и иду следом. Главное, не споткнуться, Микане Карл, поддерживать не станет.
Кстати, а где Карл? Куда он исчез? Впрочем, какая разница, я уже взрослая, сама должна проблемы решать
Интересно, сырье доставили вовремя или снова, отговорившись бомбежкой, назад состав повернули? А если доставили, сумел ли Брик организовать разгрузку? Главное, чтобы он на людей не слишком наседал, те и так на пределе работают. Ничего, послезавтра вернусь и все узнаю, Карл прав, не рухнет же производство за какие-то несчастные четыре дня.
А шрамы почти исчезли, щебечет Мика, вот на шее немного осталось и на правой щеке, но едва заметно. Хочешь, можно пудру подобрать в тон.
Нет, спасибо, я уж как-нибудь без пудры обойдусь.
Мика смеется.
А ты все такая же колючая но платье великолепно. И жемчуг за этим вежливым восхищением прячется вопрос, что ж, можно и ответить.
Карл подарил.
Ах, Карл тогда понятно вы же с ним
Связаны.
Я не лгу. И Мика улыбается, так искренне, что начинаю сомневаться, а вправду ли она такая стерва, как я решила. Вообще Мика очень подходит этому месту: роскошная, изысканная. Мне такой не стать.
Ну и слава богу.
Мы о чем-то болтаем, Мика не отпускает меня ни на шаг, с кем-то знакомит, о ком-то рассказывает, о чем-то спрашивает, она вовсю старается быть гостеприимной хозяйкой, а яблагодарной гостьей.
Идиллия.
Идиллия длиться недолго, хотя я уже почти настроилась провести весь вечер в компании Мики.
Милый, Мика тянется вверх и кому-то машет. Не хочу даже оборачиваться, потому что знаю, кому она машет и кого называет "милым". Верхнее сердце тревожно сжимается, оно уже почти отвыкло от боли, а теперь
Коннован, неужели ты не хочешь поздороваться, это неприлично, вот теперь ее улыбка по-настоящему искренна. Мика знает, что я не хочу с ним здороваться, я видеть его не хочу, но оборачиваюсь. Вежливо киваю и замечаю.
Тебе идет костюм. Здравствуй, Хранитель.
Здравствуй.
Спиной ощущаю настороженный Микин взгляд. Кажется, она рассчитывала на другую реакцию, ну да к черту ее вместе со всеми расчетами.
Но почему он молчит? Неужели сказать нечего?
Ты изменилась.
Это я уже слышала.
О да, выглядит просто великолепно, Мика ловко просачивается между нами, вижу перед носом завитки черных волос, и открытую спину с бледными острыми треугольниками лопаток, вижу несколько измятую красную ткань, и золотую цепочку, которая стекает вниз, по позвоночнику. А вот лица не вижу. Жаль.
Жалость мимолетна, мне нет дела до Мики и до него тоже. Я сама по себе. Я просто отдыхаю.
Рубеус.
Ее волосы, ее глаза, ее ресницы, светлые, почти белые. Ее манера смотреть чуть насмешливо, будто она знает о собеседнике что-то такое, что неизвестно больше никому. Он уже успел отвыкнуть от этого взгляда. И от нее самой.
Мика нервничает, ноздри гневно раздуваются, а пальцы поглаживают длинную ножку бокала. Коннован же улыбается.
Как дела? Вежливый вопрос, вежливый тон, вежливый взгляд, все такое ненастоящее. А Рубеус даже не знает, что ответить. Как дела
А действительно, как? Война. Огонь. Смерть и кровь.
Кажется, он что-то отвечает, какие-то глупости, а Мика поддакивает.
Так много нужно сказать, но не здесь, не сейчас, слишком много вокруг любопытных глаз, да и обстановка не самая подходящая. А жемчужное ожерелье на шее Коннован похоже на ошейник. Аркан.
Думать об Аркане неприятно, а представлять Аркан на ее шее еще неприятнее.
К ее шее хочется прикоснуться губами, ощутить нервное биение пульса и от подобных мыслей стало жарко, а Мика, видно почувствовав что-то неладное, вцепилась в рукав и ласково так сказала:
Настоящая красавица, Карл может гордиться и опасаться. После сегодняшнего вечера у него появятся соперники.
Карл? Соперники? От ревности темнеет в глазах. Какие, к дьяволу соперники, когда Коннован принадлежит только ему? Принадлежала. Был шанс, только Рубеус не воспользовался. У Мики подрагивают пальцы, и шампанское в высоком бокале расцветает тысячами пузырьков. А Коннован молчит.
Потанцуем? Микины пальцы на рукаве кажутся неуместными, стряхнуть, избавится, изгнать ее из замка жизни только бы не видеть и не слышать, но не вежливо. Нельзя так поступать с женщиной, некрасиво, и Рубеус, мысленно проклиная себя за глупость, соглашается.
Он плохо танцует, во всяком случае, Мика хмурится. Или это не из-за танца?
Она все еще нравится тебе.
Коннован?
А кто еще? ее недовольство расчерчивает лоб морщинами, сближает брови и обрисовывает неприятные складки вокруг рта. Ты все никак не успокоишься ладно, если уж она так тебе нравится, то переспи. Раз, два, три столько, сколько тебе надо нельзя же душить свои желания. Только ради бога, назад в замок ее не тащи, ладно? Ну не место ей здесь. Мешает.
Кому?
Мне. Нам.
Заткнись.
Сердишься нет, ну ты в своем праве, все-таки Хранитель, можешь оказывать знаки внимания но хочу напомнить, что вряд ли это понравится Карлу. Ты же не хочешь ссориться с Карлом?
Конкретно в данный момент времени Рубеусу было глубоко плевать и на Карла, и на Микины рассуждения.
Смотри, мое делопредупредить. А вообще я не понимаю, что вы в ней нашли, подумаешь, принцесса только и умеет, что
Если ты сейчас не замолчишь, то
То что? Мика остановилась. Ты меня ударишь? Поднимешь руку на женщину? Такой правильный и благородный? Или вышвырнешь вон из Замка? Повода не хватает, да? Ты ведь давно хочешь, я знаю. С самого начала, как она появилась, ты сразу все и решил, только смелости до конца пойти не хватило. Верно?
Музыка вдруг куда-то исчезло и резкие слова эхом повисли во внезапной тишине.
Господа, рад видеть вас всех, Марек стоял на ступеньках, засунув руки в карманы потертой кожаной куртки. Прошу простить за опоздание и вид не совсем уместный в данных обстоятельствах
Абсолютно сумасшедшая улыбка. На светлых волосах блестит вода, мятые брюки из плотной ткани синего цвета щеголяют рваной бахромой, а притороченные к поясу ножны выглядят совсем уж нелепо.
Я ненадолго
Мы рады приветствовать вас, Мика непостижимым образом умудрилась просочиться сквозь толпу. Какого лешего ей надо? Грациозный поклон, одновременно и выражение покорности и демонстрация собственной красоты, смотреть на это со стороны противно. Надо бы подойти, но
Мы? переспросил Марек. Царская привычка говорить о себе во множественном числе, впрочем, тебе простительно красивым женщинам вообще многое прощается.
Он любит дразнить, тихо сказала Коннован. Когда она подошла? Не важно, главное, что здесь, рядом. И на публику играть тоже любит.
А еще искать слабые места.
Удивленный взгляд, легкое пожатие плечами. Треклятое платье скользит по телу, обрисовывая каждый изгиб. В этом зале не просто жарко, здесь дышать нечем
Бесконечно счастлив сообщить всем собравшимся Марек окинул взглядом зал. Что в результате долгих двусторонних переговоров было достигнуто некое соглашение о разделе сферы интересов и невмешательстве или, говоря проще, о мире. Военные действия между Диктатурой, Святым Княжеством и Великой Империей Кандагар должны быть прекращены в течение трех месяцев начиная с сегодняшнего дня. А теперь, прошу прощения, но вынужден вас покинуть
Он серьезно это сказал? в глазах Коннован вопрос, на который нет ответа. Серьезно? Скорее всего, да, с подобными вещами даже Марек не станет шутить.
А условия?
Рубеусу тоже хотелось бы знать, и условия, и линии новых границ, и что делать с заводами, армией, возвращение которой к мирной жизни несет целый ворох проблем. Черт, ну неужели нельзя было иначе?
Где здесь поговорить можно? вместо приветствия Карл вежливо кивнул и, кивнув головой в сторону опустевших ступенек, поинтересовался. Ну и как тебе этот балаган?
Никак. Совершенно никак. Ну не верится, что война может просто взять и закончится, мифические три месяцы, прекращение боев да на западе кандагарцы в землю вросли вместе с окопами и техникой, на Волчьем перевале постоянные битвы, в Карше уже больше крови, чем воды
В библиотеку не проникал шум из общего зала. Между стеллажей с книгами обитал сумрак, который после яркого света Большого зала казался весьма и весьма уютным.