Дальше Фома не додумал и, стремясь оттянуть неприятный разговор, пришпорил лошадку, та удивленно фыркнула, но шаг прибавила. Но от Морли не убежишь.
Привал! возвестил он, останавливая своего мерина. Пришлось подчиниться. Брат Рубеус если и удивился поведению толстяка, то виду не подал.
Что тут у вас? Голос у него такой же равнодушный, как и взгляд, от этого становится еще страшнее.
Ты послушай, чего малец болтает. Давай, Фома, говори, зачем мы в Вашингтон едем.
Ну Нам надо забрать пленника и доставить его в Храм.
И что? Кажется, брат Рубеус начал сердится.
Так пленник-товампир! ответил Морли. Вампир! Это ж додуматься, притащить в Храм вампира!
Это правда?
Да.
Плохо. Рубеус смотрел не на Фому, а, как бы сквозь него. Боюсь, не выйдет.
Но нас пятеро, а он один!
Мальчик, а ты когда-нибудь встречался с да-ори? брат Рубеус печально улыбнулся. Нас всего пятеро.
Глава 4
Коннован
Князь пребывал в дурном настроенииявление более чем нормальное, с его-то характером, такого только могила и исправит. Впрочем, жаловаться мне было не на что, ибо гнев Володара сегодня был направлен на Святой престол. Ох, и выражался же он всех вспомнил, и Святого Отца, и кардиналов, и епископов, и монахов-воителей, да и святым досталось во главе с самим Господом Богом. Брат Димитриус, забившись в угол, дрожал осиновым листом. Небось, вспомнил замечательную привычку князя сажать неугодных на кол.
Бедолага.
Хотя, чего это я толстяка жалею? Сам он не одну душу загубил, ручонки по локти в крови несчастных, которым вздумалось согрешить в недобрый час. Не далее, как вчера по его указке насмерть запороли девчонку только за то, что та понесла до свадьбы. Вместо того, чтобы раскаяться и повиниться, дура указала на Айвора, старшенького отпрыска Володара, да не просто указала, а потребовала, чтобы женился и отцовство признал. Номинально она имела право, но вот отец Димитриус на суде княжеском на Библии присягнул, что все сказанноесуть ложь, клевета и попытка опорочить светлое имя будущего князя
Девочка так кричала, что что если князь вдруг захочет содрать с этой благочестивой скотины шкуру, пожалуй, предложу свои услуги.
Но нет. Володар успокоился. Швырнул серебряный кубок в стену и, выдав напоследок витиеватую фразу касательно личной жизни Святого отца и главных его советников, рухнул в кресло.
Вина!
За дверью раздался топот. Спешат, когда Володар в таком настроении, приказы лучше выполнять быстро и точно.
Ну? князь повернулся ко мне. Молчу, не зная, что ему ответить. Я понятия не имею, какая муха укусила его светлость в столь поздний час.
Чего скажешь, тварь?
Ничего. Нет, пожалуй, ответить стоит, а то еще обидится.
Нам бы в лес выйти По плану у нас очередная тренировка. И люди ждут.
Успеешь, махнул рукой князь. Садись, говорить будем.
Говорить, так говорить. Лишь бы разговор этот не закончился для меня камерой, а то уже как-то отвыкнуть успела, да и в комнатушке, выделенной Володаром, пообжилась.
Робкий стук в дверь сообщил о том, что вино принесли. Князь молча следил за белобрысым мальчишкой, сервировавшим стол. Бедняга едва сознание не терял от столь пристального внимания повелителя. Еще бы, по замку упорно ходили слухи, будто его светлость каждый вечер скармливает мне по человеку. Некоторые увеличивали счет до трех, и даже до пяти, но тут уже сами люди не верили.
Вон пш-л! Рыкнул князь, и парнишка моментально исчез. Пить будешь?
Это уже мне.
Буду.
Вино хорошее. На травках настаивают Такого, тварь, ты нигде больше не попробуешь! Все-таки людиудивительные существа. Взять хотя бы князя, называет тварью, ненавидит, а вином угощает, да еще и хвастается.
Ну, как?
Великолепно!
Его светлость не следует разочаровывать, да и напиток действительно хороший. Тягучий, ароматный, благородного рубинового цвета.
Вот скажи, остроухая, есть ли на свете справедливость?
Не знаю.
Видимо, дело и вправду серьезное, раз Володара на философию потянуло.
Нету! Нету справедливости!
Ваша светлость! брат Димитриус, приободренный спокойным тоном беседы, выбрался из своего угла. Негоже славному воителю и владыке крепости, которая есть последний бастион истинной веры пред границею ада, распивать вино с порождением зла!
Садись, буркнул Володар. Брат Димитриус неловко взгромоздился на стульчик и недовольно поджал губы.
Ты мне, святой отче, лучше вот что объясниоткуда они вообще там узнали?! А?
Толстяк побледнел, но не произнес ни слова.
Молчишь! Думаешь, побоюсь шкуру с тебя спустить? Ей вон поручу, думаю, с превеликой радостью возьмется. Хоть и тварь, а твою науку, небось, не забыла. Хочешь рассчитаться?
Хочу, я не слишком верила, что князь решиться на крайние меры, все-таки он не идиот, а Святой престол, ставший, насколько я поняла, причиной раздора, представляет весьма внушительную силу, игнорировать которую недальновидно. Хотя, это еще вопрос, будут ли святые отцы ссориться с князем из-за какого-то неудачника. Вряд ли. Им война на границе тоже не нужна, пришлют замену и с концами.
Видишь, хочет, князь почти ласково ущипнул священника за толстую щечку, тот зарделся.
Негоже содействовать порождению Диавола! взвизгнул Димитриус. Онасуть зло!
А кто мне пел, что в руках истинно верующего человека даже зло может служить великому делу?! А?
Воистину так! Святой престол
Не говори мне о Святом престоле! Володар бухнул кулаком по столу, кубки тоненько зазвенели. Они ловили? Они приручали? Нет, заявились на все готовенькое. Хорошо, хоть предупредили!
Кажется, ситуация проясняется: Святой престол узнал обо мнезуб даю, прав Володар, и о княжьей добыче доложил именно замковый священники теперь заявил свои права. В таком случае дело действительно серьезное, монахи не отступятся, и, если князь ответит отказом, быть войне.
Вот что, тварь ох, и тяжелый же у него взгляд, прям, наизнанку выворачивает. Едут за тобой. Братья святые, мать их побоку. В Ватикан повезут. Уж не знаю, на кой ляд ты им сдалась, но в общем, пока они туда-сюда, дело нам одно решить надобно. Важное. А ты, святой отче, сходи-ка помолись, самое время.
Брат Димитриус встрепенулся.
Сходи, сходи грех нынче на тебе большой, долго отмаливать придется. Да и вояки ее давно не исповедовались. А ну, как душу Диаволу запродать успели? В общем, самое время их на путь истинный наставить. Володар набожно перекрестился. А я не без наслаждения наблюдала, как брат Димитриус меняется в лице, то бледнеет, то краснеет и разобрало же его! Похоже, до сего момента его светлость не имел секретов от своего пастыря, а тут подобная недоверчивость.
Господь да поможет вам, княже, Димитриус неспешно, сохраняя достоинство, направился к выходу.
Лицемер.
И я вот не люблю таких, пожаловался Володар. Ту же кровь льют, но чужими руками. Но! Порядок должон быть! Коли люди отринут слово Господне, тьма великая на землю придет.
С данным утверждением можно было бы и поспорить, но опыт личного общения с князем рекомендовал соглашаться. Со всем.
Давай-ка лучше о деле. Хотел я, конечно, обождать, пока ты вояк моих поднатаскаешь, но, видно, не судьба. Придется так. Завтра ночью за реку поедем. Неспокойно мне, остроухая. Как подует ветер с юга, все внутри так и переворачивается. Смешно, да?
Смешно. Обхохочешься. Особенно, если учесть, что я сама испытываю нечто подобное. Ощущение опасности. Предупреждение. Легкие мурашки по коже и учащенное сердцебиение. Выходит, не показалось. Выходит, там, на юге, творилось нечто непонятное. Опасное. Нечто такое, что предупреждение Южного ветра пробилось сквозь тупую защиту зверя-ошейника.
Карты у меня нету. Ничего нету. Рекаэто вроде как граница, понимаешь? Хорошая, я тебе скажу, граница, надежная. Наша Чарушаэто не какой-нибудь ручей. Дикая, прям кипит вся, и течение такое, что переправиться можно в одном-единственном месте. С той стороны лес.
И все?
Не знаю. Я раз пять людей высылал, никто не вернулся. Будто проклято там!
Князь не так и ошибался, теперь, более-менее сориентировавшись в пространстве, я с полной уверенностью могла утверждать, что на противоположном берегу Чаруши начинается Большое Юго-Западное пятно.
Это из-за Пятна.
Что такое пятно? Спрашивает Володар.
Земли Проклятые земли Во время Последней войны люди использовали ядерное оружие Черт, а сложно, оказывается, объяснить то, чего в этом мире нет. Это, как порох, только во много раз сильнее. Взрыв уничтожает все живое на километры вокруг.
Невозможно. У меня пушки есть, так снаряд лишь яму в земле сделает, да и все! А там ямы нету!
Лучше бы была. То оружие распространяло невидимый яд, отравлявший и землю, и воду, и воздух, и все живое вокруг. Сначала те, кто жил там, просто умирали, а те, кому посчастливилось выжить, изменялись. О Пятнах мне рассказывал Карл. Одно время Истинные пытались исследовать зараженные радиацией земли, и в библиотеке Орлиного гнезда остались дневники и докладные записки, а в личной коллекции Карла имелась пара-тройка мутантовне самое приятное зрелищеа потом исследования прекратили. Почему? Не знаю, Карл не удосужился объяснить, а саму меня на тот момент пятна не интересовали.
Черт, а что меня вообще интересовало? Не знаю. Не помню.
Володар, выслушав, замечает.
Дозорные говорили, что иногда к реке выходят странные существа. Да и пару лет назад случалось, что напасть хотели, оттого дозор и выставил. Говоришь, там опасно? Ничего, тварь, мы туда и назад. Ты своих предупреди, чтоб, значит, приготовились.
Предупрежу.
Эх, остроухая, а привык я к тебе, жалко расставаться будет
Карл
Марек вежливо попросил о встрече, явно что-то замыслил, и уже тот факт, что разговаривать он собирался с одним лишь Карлом, говорил о многом. Айша взвыла бы от ярости, если бы узнала, да и Давид не обрадовался бы. Но какое дело Карлу до их недовольства? В своем замке он имеет право делать то, что захочет.
Хорошо у тебя, горы, воздух свежий Марек отряхнулся. Светловолосый, улыбчивый, молодой опасный. Легкая улыбка, вежливость и привычка насвистывать под нос давно забытые в этом мире песенки. Марекэто Марек. Первое поколение.
Да и у тебя неплохо.
Э, не скажи. Холодно, муторно, Пятно под боком, того и гляди, пакость какая вылезет
Как у меня?
Как у тебя. Что с Коннован? Не ликвидировал, верно?
Верно. Третья раса перешла в наступление. Согласно моим расчетам, они сметут крепость раньше, чем люди успеют опомниться. Коннован погибнет вместе с ними.
Знаешь, что тебя погубит? Марек, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло. Сентиментальность. Глупая привычка привязываться к тем, кто существует рядом
На Айшу намекает. И от Марековой одежды едва ощутимо тянет ее любимыми духами. Сука. Уже успела.
А вот наступлениеплохо. Мы еще не готовы, Марек заложил руки за голову, нарочито беспечный, нарочито веселый.
Мы никогда не готовы.
Зришь в корень. Эх, Карл, брат мой, мы ошиблись. Ни Айша, ни Давид, ни даже ты еще не понял, насколько мы все ошиблись! Хранители знания, смешно, право слово.
Почему смешно? удивился Карл. Если удастся договориться с людьми, третья раса проиграет. У нас имеются знания, а воевать человечество обучается быстро.
Чем воевать, Карл? Чем? Книгами? Чертежами? Автоматами, собранными вручную? Их же заклинивает после первого же выстрела!
Построим фабрики
Когда? Скажи мне, Хранитель Южных Границ, когда мы будем их строить? И кто? Ты да я? Да тангры завоюют нас раньше, чем эта фабрика первую сотню стволов выдаст. А ведь нужен еще порох, нормальный порох, а не серая пыль, которую они используют. Пули. Это минимум. О тяжелой технике я не говорю. Да, старые склады на какое-то время спасут. Но надолго ли?
Неужели, все настолько плохо? Впрочем, Карл понимал, что Марек прав. От первого до последнего слова: да-ори слишком отделились от людей. Да-ори жили сами по себе. Да-ори не думали даже о других да-ори.
Знаешь, они ведь нас обманули
Кто?
Те, кто нас создал. Помнишь, что обещал вербовщик? Силу, власть, преимущества на деле вышел ошейник и подчинение. После Катастрофы у нас было время, была свобода, были возможности, но мы все равно проиграли. Почему?
Мы выжили!
Думаешь? Это они выжили. Посмотри, в первые годы после удара их было не больше миллиона. Это меньше процента от десяти миллиардов. То есть погибло девяносто девять процентов популяции, а выжившие представляли собой стадо, беспомощную кучку перепуганных потерявших разум существ. А теперь? Шестьсот миллионов. И число их растет с каждым днем! А мы? Семнадцать тысяч. После катастрофы было почти тридцать. У нас есть знания, медицина, избыток пищи, а с каждым годом да-ори становится все меньше. Почему?
Не знаю. Под таким углом Карл проблему никогда не рассматривал. Он вообще не видел проблемы. Раньше не видел.
А я тебе скажу. Мы слишком самодостаточны. Одиночки по натуре. Даже друг с другом мы общаемся лишь в исключительных случаях. Смешно. Для людей единственный способ заглянуть в вечностьэто родить ребенка. Нам же вечность подарили.
Рано или поздно умрем и мы.
Вот именно, рано или поздно. Когда, Карл? Через сто лет? Через двести? Через тысячу? Зачем терпеть рядом с собою существо, которое в душе не вызывает ничего, кроме раздражения? Как давно на твоих землях проводилась последняя инициация?
Лет тридцать Нет, больше. Пятьдесят Около того, этот сукин сын прав, от первого до последнего слова прав. Но какого черта он раньше молчал? Не видел? Не понимал? Смешно.
А сам Карл почему не понял, что происходит?
А на моихдвести лет назад. Двести лет. За это время погибли семеро. Мы утратили интерес к жизни. Войнаэто шанс.
Если все так, как ты говоришь, это не шанс, а приговор. У тангровчисленное превосходство, вооружение, у нассоюзник, причем, это еще большой вопрос, следует ли считать людей союзниками, и знания о прошлом, которые, как выясняется, ничем не могут помочь.
Вот насчет этого я и хотел с тобой поговорить. Поговаривают, у тебя в библиотеке сохранились некоторые карты а у меня имеется информация. Хотелось бы сопоставить. Марек улыбнулся, широко и радостно.
Все-таки онпсих. Причем полный.
Фома
"Уж месяц минул с той поры, как доблестный отряд наш вышел за врата Храма, но еженощно наши души летят к сему наисвятейшему месту, дабы преклонить колени перед престолом Святого отца" Фома перечитал фразу. На первый взгляд получилось очень даже неплохо, красиво и вдохновенно. Его смутил один единственный моментесть ли у души колени. С одной стороны, святые проповедники ничего не говорили на этот счет, а, с другой, на всех иконах в Храме души выглядели точно так, как нормальные люди, только прозрачные, словно сотканные из воздуха. Следовательно, и колени, которые можно было бы преклонить, у них имелись. Решено, пускай остается так, как есть, с коленями. Неохота затирать красивую фразу.
"Каждый вечер, отходя ко сну, мы возносили молитвы Господу, благодаря за день, прожитый в мире, как и положено детям Его, а утром брат Рубеус, чье благочестие переполняет сердце мое восторгом, читал нам строки из Библии, вдохновляя на новые подвиги во имя Создателя нашего". Определенно, прав был наставник, есть у Фомы талант сочинителя, нужные слова сами ложатся на бумагу, а ему остается лишь следить за начертанием букв, чтобы аккуратно, чистенько, в общем, достойно Храмовой библиотеки. Фома даже придумал название будущего труда "Путь до крепости Вашингтон". Ну, может быть, потом поменяет, время-то есть.
Эй, Фома, снова носом по бумаге водишь? Брат Морли хохотнул, и необъятное брюхо его пришло в движение. Давай к нам.
Спасибо.
Предложение Морли заманчиво, да и надоело уже сидеть одному, на каждом привале братья-воители раскладывали два костра, один специально для Фомы, чтоб ему удобно писать было, а возле другого садились сами. Первое время уединение радовало, никто над душою не стоит, через плечо не заглядывает, с вопросами дурацкими не пристает. А потом потом стало скучно и обидно, они вместе, а Фома вроде как наособицу.
Да не за что, давай, отрывай свою поповскую задницу от земли и двигай к огню. Выражения, которые зачастую использовал брат-воитель, заставляли хмуриться не только Фому, но и брата Рубеуса, настолько они расходились с классическим текстом Святого Писания.
Эй, ребятки, подвиньтеся, к нам гости.
Послушник было испугался, что сейчас ему укажут на место, но воины пересели, освободив место для Фомы.
Пить будешь? Спросил брат Анджей.
Будет, Морли плюхнулся рядом, и Фоме на мгновение показалась, что земля вот-вот треснет, не выдержав веса брата-воителя. Что ж он, больной, али рожей не вышел, чтоб в такой-то компании не выпить? Наливай!
В руки Фоме сунули деревянный кубок с чем-то прозрачным и резко пахнущим.
Пиво?
Пиво, пиво, хохотнул рыжеволосый, точно лисица, Анджей и тут же провозгласил тост:
За здровe!
За здровe, прогудел Морли, опрокидывая содержимое чаши в свою бездонную утробу. Эх, хорошо! А ты чего не пьешь?
Фома понимал, что отказываться нехорошо, но как объяснить сим суровым воителям, которые не единожды рисковали жизнью своей во имя Господа и Святого Престола, и потому имели полное право пить, что он никогда, никогда-никогда не пробовал пива? Он вообще не пробовал ничего, крепче перебродившего виноградного сока, который брат-виночерпий приказал вылить, а Фома и еще один послушник выпили. От сока прихватило живот, и парни в очередной раз уверились, что всевидящее око Господа не пропускает ни одного, даже столь незначительного на первый взгляд прегрешения. С тех пор Фома зарекся пить, но Морли смотрел выжидающе, да и остальные братья не сводили глаз с деревянного кубка.
Пей, не бойся. Давай, одной рукой зажимаешь нос, и одним глотком О, молодец. Я ж вам говорилнаш человек!
Фома только и смог кивнуть, ибо, для внятного ответа пришлось бы открыть рот, и тогда Тогда адское пламя, которое опалило ему все внутренности, вырвется на волю, и, скорее всего, сожжет братьев. Фома не допустит этого, он умрет, ибо кишки под действием дьявольского напитка свернулись в тугой клубок, а к горлу подступила тошнота, но не позволит, чтобы пострадали другие.
Ты закусить-то дай человеку!
Э, точно, на держи, Морли протянул кусочек хлеба. Хлеб, он первое дело, ты сначала нюхни, а потом скушай. Ну, как, полегчало?
Да. Вопреки ожиданиям, из горла не вырвался язык пламени, да и внутри все успокоилось. Зато стало тепло и хорошо. А ребята милые. Добрые. И почему это Фома раньше не замечал, какие они хорошие
Жуй, давай. Вон, мяско. Закусывай, закусывай, а то заснешь!
Хорошее пиво!
Морли захохотал, и Фома, глядя на колышущееся брюхо, испугался, что брат лопнет. Возьмет и лопнет. Со смеху.
Пиво?! Вы слышали, он и вправду решил, будто пиво Ой, мамочки, не могу!
Это водка, мальчик, подал голос Рубеус. Сегодня особенная ночь. Ночь поминовения.
Я не слышал о такой.
Немудрено, Рубеус позволил себе улыбнуться, официально Храм не признает этого праздника, впрочем, как и некоторых других. Завтра, еще до того, как солнце канет в вечную тьму, мы войдем в ворота крепости. А сегодня мы вспоминаем наших братьев, всех тех, кто когда-то не дошел Мы веримих души хранят нас в пути, но лишь одну ночь они могут спустится с небес на землю, дабы выпить с живыми. Пиво не годится для Ночи поминовения. Старший замолчал, и Фома с удивлением заметил маленькие деревянные чашечки, стоящие на земле.
Да, ты угадал, этодля них. Брат Рубеус перекрестился. За тех, кто не дошел.
За них! Братья-воители снова подняли кубки, и Фома выпил во второй раз.
Вальрик
Откашлялся. Крепкое вино, не нужно было, наверное, но как откажешь, когда на тебя смотрят так так слов нету, чтоб сказать. Не нужно было соглашаться, ведь чувствовал жене случайна эта встреча на лестнице. И приглашение, его никогда прежде не приглашали "посидеть в хорошей компании".
Ну вот, молодец, Серж плеснул еще вина. Видишь, Тилли, как он изменился, сильным стал и Айвора одолел. Герой!
Тилли пробурчал что-то в ответ, слов Вальрик не разобрал, да и какая разница, о чем он бурчит. Тиллимедведь, здоровый и тупой. А Вальрикумный. И сильный. И вправду Айвора одолел и до сих пор в себя от этой нежданной победы придти не мог.
А Серж умный. И добрый. Серж предложил отметить победы и то, что Вальрик вырос возмужал. Хорошее слово. Правильное.
Ну, давай, за твое здоровье! Тяжело приходится?
Т-тяжело, язык отчего-то заплетался, да и икота вдруг пробила.
Ну да, под бабским началом всегда тяжело, Серж дружески похлопал по плечу. Ты пей, отдохни заодно расскажи.
О ком? пить больше не хотелось, но как отказаться, когда смотрят?
О нежити.
А чего рассказывать? комната чуть качалась перед глазами. Сначала влево, потом вправо и снова влево так и с лавки слететь можно. И хлеб вином отдает, и мясо тоже.
О нежити рассказывать? А чего о ней рассказывать? Она она
Мелкая, Вальрик попытался в воздухе очертить. Д-девчонка белая и глаза черные.
И с мечом управляется так, как ни один из предыдущих наставников. И Вальрик так же будет.
Вальрик? ледяной голос на мгновенье отрезвил. Ваша светлость, не пора ли вам отдыхать?
Откуда она здесь взялась? Кажется, конечно, всего лишь кажется. Примерещилось. А вот рука на загривке не примерещилась.
Кисуля, Серж широко улыбнулся, брось ты этого щенка, садись, выпей с нами.
Спасибо, не хочется.
Тогда, может, чего другого захочется? Смотри, япарень горячий. И Тилли тоже, а ты все с этим подкидышем возишься. Тебе как больше нравится? Сверху? Снизу? Может, сразу с двумя? Согреем по полной программе
Вальрик хотел ответить, что-то умное и едкое, но к горлу подкатила тошнота.
Подрасти сначала, сказала тварь. И в баню сходи, а то ненароком стошнит еще, если вдруг приблизишься.
Это точно. Стошнит. Вальрика сейчас точно стошнит. Тварь потянула Вальрика за собой. Тяжело идти, а не идти стыдно. И попасться так стыдно поверить Сержу а тот обозвал подкидышем. А про баню Вальрик не очень понял.
Собственная кровать была приятно жесткой.
Проспись, тварь стянула сапоги, и одеялом накрыла. Глупый мальчишка.
Он не глупый. Он просто поверил Сержу. Попался.
А она красивая, белая-белая и ни на кого непохожая не человек тварь но все равно красивая.
Тошнит.
Глава 5
Коннован
Глупый человеческий детеныш, самонадеянный и беспомощный. Жалко его, но жалость пришлось оставить при себе, отец Димитриус живо вытолкал меня из Вальриковой комнаты. Правильно, я же тварь, нежить, отродье дьявола и так далее, по списку.
Обидно.
И мальчишку жалко. Доведут его когда-нибудь до черты. А еще затея князя беспокоила и в результате я целый день ворочалась без сна, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Тревога. Беспокойство. Почему? Существа, обитающие на зараженных территориях, как правила, не выходят за пределы Пятен. Тем более имеется естественная преграда.
Говоря по правде, об этой местности я знаю очень мало. Вроде бы дальше к югупустые земли, степь. Климат жаркий и сухой, крайне неприятное сочетание для да-ори, да и ночи короткие, поэтому наших замков там нет. А вот люди существуют: несколько племен, ведущих кочевой образ жизни. Вот, собственно говоря, и все. Какая оттуда может идти опасность?
С другой стороны, прогулка пойдет на пользу и мне, и моим подопечным. Первая вылазка в условиях приближенных к боевым. Кстати, весьма и весьма сомневаюсь, что с той стороны нас ждет нечто из ряда вон: обыкновенный лес, ну, подумаешь, слегка мутировал под действием радиации, так это ж еще не конец света.
Это я так себя успокаивала. Предчувствовала неприятности, но, коли нет никакой возможности избежать их, придется идти вперед с гордо поднятой головой и улыбкой на физиономии. Ну и оружием в руках, естественно. По поводу оружия у нас с князем возникли определенные разногласия: одно дело, когда я в замке, под присмотром саблей размахиваю, и совсем другоеночной лес, незнакомая территория Короче, со всех милостей на мою долю выпал кинжал с узким трехгранным лезвием. Ну, да мне хватит.
О том, как мы на ту сторону переправлялись, и вспоминать не хочется. Река бурлит, ревет, швыряет хрупкую лодчонку с волны на волну, того и гляди, в водоворот затянет, и поминай, как звали. Ничего, доплыли, князь сам правил. Лично. И получалось у него весьма и весьма неплохо.
Лодку вытянули на берег, мокрый песок моментально налип на сапоги, а вплотную подобравшийся к берегу лес манил темнотой.
Не отпустишь?
Нет.
Другого ответа я и не ожидала. Ладно, пускай ребята поработают, не зря же я с ними столько возилась.
Ильясидешь вдоль берега на север, как говорили. Вальрикпрямо. Крайна юг. Времени вамдва часа.
Молодцы. Володар присел на перевернутую лодку. Лихо они у тебя, раз и нету. Точно демоны. А я думал брешет старый поп. Садись, чего стала?
Я присела. Песок влажный, холодный. Река шумит в двух шагах. Лес в трех.
Берег, как берег, князю охота была поговорить, поделится мыслями с существом, которое эти самые мысли потом во вред князю не использует. Это он так думает. Пускай.
И лес вроде нормальный. Я тут был раз, с самым первым отрядом. Целый день просидел, ожидая. Никто не вернулся. Отчего?
Не знаю.
И потом тоже, сколько народу ни посылал, никто не воротился. Пропали, будто жрет их там кто.
Может, и жрет. Если Пятно действительно настолько близко, как я думаю, то в этом симпатичном лесу возможно всякое.
Неприятно тут, пожаловался князь. Чувство такое, как как в засаду идешь. Вроде тихо все, красиво, даже птички поют, но шкурой чуешьвраг там.
А ведь он прав. Действительно, слишком уж здесь спокойно, слишком тихо. И запахи какие-то что-то в запахах меня беспокоило. Принюхиваюсь, пытаясь разложить какофонию ночных ароматов на составляющие. Хвоя. Прелые листья. Ночные лилии, которые еще зовут "вампирьим цветком". Влажная земля. Дым.
Стоп, здесь не должно быть дыма! Я принюхалась. Точно. Дым. Слабый еле уловимый аромат сожженных поленьев и жареного мяса. Черт!
Здесь люди.
Князь вздрогнул, видать, от раздумий оторвала. На всякий случайа вдруг недослышалповторяю.
Люди в лесу. Не наши.
Ты уверена?
Уверена. Ни одно животное не раскладывает костер, чтобы поджарить добычу. Это люди. Людизначит враги. Друзья не станут прятаться в чаще, где водится много опасных тварей, когда за рекой стоит крепость. Придется менять план на ходу, пока мои вояки не вляпались в серьезные неприятности.
Запрокинув голову к щербатой луне, я затявкала водяной собачкой. Есть такой зверь из новых: не то волк, не то собака, водится по берегам рек. Мои поймут, а те, которые не мои, не обратят внимания. С противоположного берега мне ответили. Надо же, за свою приняли.
Ильяс появился спустя пять минут. Крайчерез десять. А Вальрика пришлось ждать около получаса. Явился злой и недовольный, он, видите ли на след напал. Ну, а о том, что его след всем нам шкуры стоить может, он, естественно, не подумал. Убила бы.
И за вчерашнюю выходку тоже.
Я иду с ними.
Володар заколебался. Чего? Знает же, что не сбегу. Тварь на шеелучший сторож.
Ладно.
Так, Край, остаешься с его светлостью. При малейшем намеке на опасность, переправляетесь. Понятно?
Ты тут не больно-то командуй! возмутился Володар, ох, чую, завтра отыграется он за самовольство.
Вальрик, Ильясза мной. След в след. И не шуметь. Чтоб не звука!
Эти лишь кивнули.
Неужели, охота? Сердце свернулось в тугой комок, предвкушая редкую возможность полноценной схватки. Узенькая тропинка сама вела меня к чудесному запаху. Лес послушно расступался, отдергивая зеленые лапы, чтобы не помешать бегу Охотника. Я слышала сопение сзади. Люди. Даже не произнося ни слова, они умудряются шуметь.
Я остановилась. И Вальрик едва не врезался мне в спину, открыл было рот, чтобы выразить возмущение, но, наткнувшись на мой взгляд, пасть захлопнул. Молодец. Взрослеет. По моим расчетам, до стоянки оставалось метров десять, не больше. Дальше пойду одна. Ребята пробовали возмутиться, но в полном молчании не так-то просто выразить негодование, а командир все-таки я. На будущее, пускай язык жестов учат.
К стоянке подбиралась, как и подобает охотнику, то есть медленно, осторожно.