И все же все же де-жа-вю где я могла его встретить?
Нигде.
Прошу вас, братья, разделить сию скромную трапезу Володар обвел рукой стол, накрытый, как я поняла, специально к приезду дорогих гостей. Небось, изголодались в дороге-то?
Господь заботится о детях своих, неопределенно ответил Меченый.
Антипка! рявкнул Володар. Рассади гостей, да смотри у меня, чтобы довольны остались! Вас брат
Рубеус, подсказал монах.
Вас брат Рубеус прошу сюда, совет держать будем.
Теперь Меченый оказался по правую руку князя, а я стояла слева. Как-то подобная близость не слишком радовала. Ко всему прочему от святоши изрядно несло конским потом. Нет, ошиблась я, определенно, ошиблась.
Вовремя вы приехали, братья, против обыкновения, князь начал издалека.
Господь сподобил, брат Рубеус обмакнул куриное крылышко в соус, интересно, а как же пост?
Странные дела у нас творятся
Я вижу. Нечисть за одним столом с князем.
Володар фыркнул. За столом кто тут за столом, они жрут, а я, как собака, нюхаю. Нет, не как собака, той хоть кости достанутся, а мне разве что каша. И то, если Антипка не забудет.
Негоже, князь. Нечисть истреблять должно! "Днем Господним и во тьме, Создателю не подвластной, в жилище твоем или в месте, где несть души человечей". Меченый с размаху вонзил нож в столешницу, тонкое лезвие возмущенно зазвенело, а Володар недовольно поморщился. Вот, значит, как. Интересные перспективы открываются передо мнойосиновый кол в грудь и по шее топором. А потом, кажется, они еще и сердца вырезают. Или живот набивают чесноком. Мерзость какая.
Это святой Лукиан говорил, подал голос мальчишка, я ожидала, что старший рыкнет на наглеца, но брат Рубеус сдержанно улыбнулся.
Верно, Фома, святой Лукиан.
Ну, со святыми спорить не хочу, только от нечисти этой пользы больше, чем от всех книжек вместе взятых, буркнул Володар, без видимых усилий вытаскивая нож из столешницы. Нынешней ночью лазутчика захватить сподобились, а он вещи интересные поведал. Остроухая, изложи святым братьям!
С превеликим удовольствием, только ради того, чтобы посмотреть, как у Меченого его постная рожа вытянется.
И объясняй, как мне объясняла! Давай, не молчи! Подстегнул князь.
Не молчи, знать бы с чего начать.
Пленный не является человеком. Это тангрпредставитель третьей расы.
А первые две? влез с вопросом мальчишка.
Первая расалюди. Втораяда-ори вампиры то есть, пожалуй, так им понятнее будет. Тангрытретья раса. Они появились позже нас.
Вообще-то, это была китайская попытка повторить американо-русский проект. У русских получились вампиры, у китайцевтангры, но эти детали присутствующим знать не обязательно. Все равно переубедить, что нас создали люди, а не Диавол, не выйдет.
Танграм удалось создать совместную цивилизацию с людьми. И теперь они собираются расширить территорию и напасть на крепость, кажется, ничего не забыла. Князь усмехнулся в усы.
И когда? осведомился Меченый.
Скорее всего, этой ночью.
Почему ночью?
Тангры не переносят солнечный свет, а без них люди нападать не станут.
И сколько их?
По словам пленногона том берегу ударный отрядполтора улья.
Что такое улей? А брат Рубеус настоящий командир, сначала дело, а потом уж эмоции. Может, обойдется и без осинового кола? Да и глупо как-то, отправлять людей в дальний путь только за тем, чтобы казнить несчастную вампиршу, тут одного гонца хватило бы.
Во главе улья стоит матка. Онацентральный мозг и сердце улья. Матка также отвечает за поддержание численности, ее выделениями кровью подпитываются советники, которых в улье от трех в мирное время до десяти, когда срочно нужно поднять численность. Советники проводят инициацию. Это
Я знаю, что такое инициация. Дальше.
За советниками идут командиры, младшие командиры и солдаты. Чем сильнее матка, чем большее количество советников она способна поддерживать, тем больше улей. Во время последней войны уничтожались ульи, насчитывающие двадцать-тридцать тысяч тангров. В этом по моим прикидкам тысяч пять.
С пятью тысячами Вашингтон как-нибудь справится, усмехнулся Меченый. Не вижу проблемы.
Это только тангры. Улейверхушка. Они управляют, а воюют люди.
И сколько их?
В десять раз больше.
Невозможно!
Да ну? Это он мне говорить будет, что возможно, а что нет? Интересно было бы узнать, на чем сия уверенность базируется.
Если людей в десять раз больше, тогда почему они терпят над собой этих тварей? спросил Меченый.
Вас в сотни раз больше, чем вампиров, почему же вы терпите?
Его аж затрясло от злости, видать, ненароком на больной мозоль наступила.
Ну-ну, остроухая, не балуй! строго повелел князь, хотя, по-моему, не слишком оскорбился.
Они привыкли подчиняться.
Тварям?
Тварям. Нелюдям. Кому угодно.
И, неужели, пойдут воевать?
Пойдут.
Врешь, тварь! рявкнул Меченый. Не может такого быть, чтобы люди на людей шли в угоду нежити!
Конечно, кто бы спорил. Не может, значит, не может. Все люди братья, вся нежитьвраги.
Пускай лучше про этих как их там
Тангров? подсказала я.
Во-во, тангров, пускай расскажет, попросил толстяк. Надо же, слушал, а мне казалось, он занят исключительно поглощением еды, которую сгребал в тарелку без всякого стеснения и представления о хороших манерах. Князь махнул рукой, разрешает, значит.
Они похожи на нас, не внешнефизиологией ну, тем, что внутри. Не выносят свет, серебро ядовито, и без человеческой крови долго не могут. Физически сильнее человека, но слабее вампира. И живут они меньше. Простой солдат существует лет двадцать.
А потом? мальчишка разве что на месте не подпрыгивал от нетерпения, в глазах горел огонь познанья, понятно, книжник. Я улыбнуласьродная душа, как никак.
Дальше либо в младшие командиры пробиваютсяэто еще лет десять, либо умирают. Срок жизни не ограничен лишь у матки.
А советники?
Достоверных данных не существует, может, двести, триста, четыреста. Честное словоне знаю.
Вопрос следовал за вопросом, я старалась отвечать. Говорила. Убеждала. Просила. Они были слишком уверены в собственных силах, даже князь, и тот не хотел верить, что крепость не выстоит. А она не выстоит, это стало понятно с первых слов пленника.
Успокойся, остроухая, Володар хлопнул по столу. Вашингтон не одну сотню лет стоял на этом месте. И стоять будет! А улей этот уничтожим к чертовой матери!
Один, может, и уничтожат. Если очень повезет. Но, на место этого улья придет следующий. Или два. Или три. Если все обстоит так, как рассказывал пленник, то в Кандагаре сотни ульев и сотни тысяч воинов. Грядет новая война, которая перевернет этот мир. А я даже не могу предупредить своих, Карл бы понял, Карл бы поверил, Карл придумал бы что-нибудь, способное остановить грядущую бойню.
Карл в Орлином гнезде, а яв крепости Вашингтон, среди людей, которые не желают меня слушать, потому что не верят, будто какой-то твари есть дело до людей.
Есть.
Тангрынаши враги, еще со времен Последней войны. Это сильнее меня, сильнее разума, сильнее желания быть свободнойвзаимная ненависть заложена в генах.
Они расселяются. И, сколько бы людей не полегло у стен крепости, они пригонят еще. Сто тысяч, двести, триста столько, сколько понадобится
Володар нахмурился, бесполезный спор начал раздражать его. И повинуясь гневному взгляду, я замолчала. Будь, что будет, я так сделала все, что могла.
Но на душе было гадостно.
Ваша светлость, ваша светлость! в залу влетел мальчишка, один из тех, кто бегает по замку, выполняя мелкие распоряжения. Там в оружейной зале Тамдрака! И это того Там Вальрик господ убивает!
Мальчишка втянул голову в плечи и на всякий случай отступил к двери. А князь если до этого момента взгляд его светлости я называла мрачным, то теперь кажется, я не доживу до начала войны. Вальрик, Вальрик, черти бы тебя побрали, другого времени не нашел!
Володар с такой силой грохнул кулаком по столу, что один из кубков опрокинулся, покатился по столу, оставляя темно-красный, винный след, очень похожий на кровь.
Что стоишь? Иди, разбирайся со своим приемышем!
Повторять приказ не потребовалось.
Ну, Вальрик! Убью паразита, если кончено, спасти успею.
Фома
Вампирша сорвалась с места и выскочила за дверь, и мальчишка-провожатый за нею. И Фома дернулся было, но встретившись взглядом с братом Анджеем, сел на лавку. Ну да, верно, негоже ему, посланнику Святого Отца по крепости бегать.
А вампирша она. Женщина. Девочка.
Странно, отчего-то Фома другого ждал, ну воина, зверя, чтоб как в книгах клыки и ярость, чтоб серой пахло. Хотя, может, он стоит далеко, оттого и запаха не чует.
Занятные дела творятся у вас, князь, брат Рубеус налил себе вина. Нежить, которую взаперти держать следует, свободно по замку гуляет
А ты меня поучи еще! Молокосос. Приехал. Рассскомандовался! Володар наливался нездоровой краснотой, смотреть на него было страшно, а ну как прикажет взять и расстрелять их, вот прямо тут, в зале.
Детей не пугай, пробурчал Морли. Князь, ты ж меня знаешь. И я тебя знаю. Если так оно, то значит, оно так надо. Верно?
Верно.
Вот и я говорю, что верно. А брат Рубеус, он у нас в вере силен бывает.
Прошу прощения, но, кажется, я уже поел. Не соблаговолит ли светлейший князь дать мне провожатого. Отдохнуть хочу. С дороги. Брат Рубеус говорил нарочито громко, и от каждого его слова Фома вздрагивал все сильнее.
Соблаговолит, отозвался Володар. Акимка! Проводи! А ты это не сердись, ни к чему распри, ну как и вправду войне быть? Чего уж теперь.
Рубеус молча покинул зал. На некоторое время воцарилась тишина, гулкая, неприятная.
Эээх, Морли вздохнул. И потянулся за цыплячьей тушкой.
Крутоват он. Прям не по годам крутоват. Раньше-то помнится, попроще был, князь подвинул блюда с кусками беловатой, рассыпчатой рыбины, украшенной мочеными яблоками. Взлетел, загордился. Птица важная, прям спасу нету!
Да не, онпарень простой, гонору нету. Это из-за твари твоей сердится.
А чего сердится? Спокойная она, языкастая, правда, не в меру, а так ничего князь брал рыбу руками, долго выбирал мелкие косточки, а крохкое мясо складывал на кусок хлеба, прикрывая сверху зеленым листом салату. Да и толку-то с нее поболе, чем с Рубеуса твоего. Позабыл уже, небось, кто его тут выхаживал и про сопли свои кровяные, и про кошмары н-найденыш!
Найденыш? Это он про кого, про Рубеуса что ли?
Анджей, позвал Морли, отодвигая в сторону бокал, ты б Фому проводил-то, чай, утомился
С дороги, подсказал князь.
А перечить Фома не осмелился. И Анджей тоже, только, когда за дверь вышли, тихо так сказал:
Не прав он.
Кто? Фома не то, чтобы совсем понял разговор, просто интересно стало.
Володар. Ты его не слушай. Ты меня слушай и все буде добро! Анджей широко улыбнулся и похлопал по плечу. А нежить-то какова не, ну чтоб баба пятеро инкивзиторов одну бабу волокут.
Сопровождают, поправил Фома.
Во-во, сопровождают, Анджей расхохотался. Точно этим, как его, кортежем
Вальрик
Время свернулось в спираль, тело двигалось само, независимо от желания Вальрика. Уйти от удара, захвати Айвор покатился по полу. Теперь пригнутсяремень просвистел над головой. Прыжок в сторонуметаллические бляшки высекли искры из каменного пола. Вперед, пока Грег отводит руку для замахаи по колену
Сапоги боевые, со стальными пластинами на носах.
Неприятный хруст и крик боли.
На этом везение закончилосьудар сзади сбил Вальрика с ног. Больно. Будто из груди весь воздух вышибли, а пол грязный почему здесь настолько грязный пол? Трещины в камне крестом пересекаются
Вальрику почти удалось подняться.
Почти
Следующий удар пришелся по ногам. Потом по ребрам. Потом потом все тело превратилось в один сплошной комок боли.
Я убью этого сучонка! рев Айвора доносился откуда-то издалека. Вальрик хотел ответить, честно, но рот наполнялся кровью, и слова тонули. Он сам, наверное, утонет в горячем соленом море
Невкусная.
Что здесь творится? голос, пробившийся сквозь пелену боли, походил на яркую солнечную вспышку.
Тварь.
Коннован.
Она пришла спасти его
Стыдно.
Глава 8
Коннован.
Черт! Нет, тысяча чертей! В первый момент я не узнала Вальрика. Даже тангр после многочасовых трудов Ратомирки выглядел более целым, чем княжий отпрыск, который из-за врожденного упрямства и несказанной дурости ввязался в драку с четырьмя здоровыми отморозками.
Ну почему он никому ничего не сказал?
А эти четверо уродов в человеческом обличье здесь же, смотрят так с вызовом. Ну, яне Вальрик, быстро на место поставлю, и плевать на княжеский гнев, в конце концов, Володар сам приказал мне разобраться.
Пауза затягивалась. Я не могу помочь Вальрику, пока они здесьнепременно ударят в спину. Не из-за ненависти, а потому, что разошлись, распробовали забаву и жаждут продолжения.
Предлагаю вам уйти.
Стараюсь быть вежливой, а они принимают вежливость за слабость, переглядываются, думают, оценивают, насколько я опасна. А Вальрик-то молодец, кое-чему научился. Вон один, кажется, его Айвором зовут, руку осторожно придерживаетникак, перелом. А второй, который с ремнем, за колено держится. С двумя справилсяуже прогресс. Ничего, когда-нибудь и четверых одолеет. И шестерых. Если выживет, конечно.
Иди отсюда, велел Серж. Этого я хорошо знаю, еще тот урод моральный.
Только после вас.
Ты тут не больно-то!
Не больно что? я шагнула вперед. Они попятились. Странно, обычно победа пьянит, заставляет забыть об опасности, что ведет к неадекватной оценке следующего противника. Они не должны отступать, они должны нападать, и я почти хотела, чтобы это произошло. Они нападутя отвечу.
Это видела? самый крупный из четверых продемонстрировал кулак. Впечатляет. Особенно дворовых девчонок, которые, должно быть, при виде подобной силы млеют.
Силища.
Он зарделся, точно маков цвет.
Слышишь ты, тварь, вперед выступил Серж, убирайся отсюда. Зачем тебе лишние проблемы? На четверо, а ты одна если вдруг что случится, то никто нас не упрекнет, что слегка нежить покалечили, когда от нее же защищались
Слушай сюда, мальчик. Яне Вальрик. Я вам руки ломать не стану, это непродуктивно. Я вам сразу шеи сверну. Понятно?
Не посмеешь.
Хочешь, поспорим?
Я вытащила из-за пояса стилет, и зажав между пальцами трехгранное лезвие, переломила пополам. Фокус несложный, но впечатление производит.
А шею еще проще. Только звук немного другой. Ну да не мне вам рассказывать, с каким звуком кости ломаются, вы же у нас в этом деле специалисты. Итак, с кого начать? С тебя, Серж? Или с тебя Айвор?
Поединок можно было считать состоявшимся. Вернее, поединка не будетпобелевшие лица и неуверенные взгляды, которыми обменивались братья, свидетельствовали о наличии некоторого разума или скорее не разума, а здравомыслия. Но если начнут упрямиться, я охотно продемонстрирую теорию на практике, даже знаю на комСерж. Зуб даюэта проделка его рук дело.
А ты наглая тварь. Я таких люблю, он ощерился, вытер раскровавленную щеку рукавом. Упрямых ломать приятее. Когда-нибудь я тебе покажу, обещаю
Идет. А теперь убирайтесь.
Они ушли, а я получила возможность заняться Вальриком, не опасаясь удара в спину.
Дышит, но без сознания. Оно и к лучшему: обезболивающих в этом мире пока не придумали. В зал заглянул мальчишка, тот самый, что донес о потасовке князю.
Ты. Как тебя зовут?
Он испуганно съежился, но ответил.
Али, госпожа!
Али, ты знаешь, где Ильяс живет? Или Фалько?
В угловой башне. Князь их вместе поселил!
Хорошо, Али. А теперь сбегай-ка туда и позови скажи, мне нужны двое, пусть еще плащ захватят. Понял?
Да, госпожа. Двое и плащ! Мальчишка метнулся исполнять поручение.
Вальрика перенесли в общий зал. Оказывается, Володар от щедрот своих выделил группе отдельное помещение, где все и обитали. Все, кроме Вальрика, у которого имелись собственные покои. Ничего, пускай сначала выздоровеет, а потом переселяется, куда захочет. Если захочет.
Ильяспринеси теплую воду. Крайчистое полотно. Ингарсходи за отцом Димитриусом, скажи, чтобы травы свои захватит. Еще мне нужны ножницы, острый нож и тонкая игла. Быстро!
Ребята поняли правильно, и спустя минут пять у меня под рукой было все необходимое. Эх, отправить бы мальчишку в Орлиное гнездо, там у Карла такая лаборатория, что мертвого на ноги поднять можно. А тутнож, корыто с водой, и травы с братом Димитриусом в придачу. Толстяк ахает, охает, путается под ногами и порывается сделать Вальрику кровопусканиеместную панацею ото всех болезней.
Брат Димитриус, вы пока присядьте. Нарем, подай его святейшеству стул.
Нет, вы не понимаете! сидеть монах отказывался, он нервно заламывал руки, и тянулся к ножу. Дурную кровь нужно выпустить обязательно! Во избежание горячки!
Ему уже столько крови выпустили, что не понятно, как еще жив.
Дурная кровь обязательно следует выпустить дурную кровь, а то горячка
Брат Димитриус. я изо всех сил старалась не сорваться на крик, вместо того, чтобы оказывать помощь парню, мне приходится возиться со священником, впавшим в истерику. Сядьте, пожалуйста, вон туда, и побеседуйте с Наремом о высоком, он в последнее время сильно о душе беспокоится, а Вальрика оставьте мне. Клянусь, если вы будете мешать, и он умрет, то, прежде чем князь открутит голову мне, я проделаю ту же процедуру с вами. Понятно?
Да.
Вот и хорошо.
В целом, все оказалось не так и плохо. Пара сломанных ребер, двойной закрытый перелом левой руки, вероятное сотрясение мозга, сломанный нос, рваная рана на голове и ушибы. Очень много ушибов. Всякий раз, стоило мне прикоснуться к княжичу, как брать Димитриус тут же вскакивал со своей табуретки, и нерешительно потоптавшись на месте, снова садился. Нервный он, однако.
А Вальрик молодец. Очнулся почти сразу, но, стиснув зубы, терпел. Даже когда рану зашивала, и то не пикнул. Упрямый.
Здесь пока поживешь.
Он кивнул.
Князю сама доложу.
Он снова кивнул.
Ильяс, пригляди за ним, я скоро вернусь. И еще. Никакого кровопускания! Понятно?! Оскорбленная физиономия брата Димитриуса стоило того, чтобы на нее полюбоваться.
А что мне делать?
Молитвы почитайте.
За упокой? Толстяк был настроен пессимистично.
Только если сами упокоиться хотите.
Шутка моя монаху не понравилась, он запыхтелни дать, ни взять, еж возмущенныйи, перекрестившись, благочестиво воздел глаза к потолку. Губы его шевелились, но наружи не прорывалось ни звука. Ох, святой отец, есть у меня такое нехорошее предчувствие, что в скором времени вам придется читать много заупокойных молитв. Дай-то Бог, в которого мы, да-ори, не верим, но продолжаем надеяться, чтобы я ошибалась.
Князь ждал меня. Князь был зол. Нет, не так, князь кипел, переполненный яростью, и прямо-таки жаждал дать этой ярости выход. Похоже, его версия произошедшего несколько отличалась от моей. Зато монахи куда-то исчезли.
Ну? Кустистые брови сошлись на переносице, а усы грозно встопорщились. Ты можешь объяснить, как этот мальчишка посмел поднять руку на собственных братьев?!
Могу.
Этот мальчишка лежит сейчас пластом и мучается от боли, а оскорбленные братья, небось, заливают горе вином из запасов заботливого папаши. Одна надеждау его светлости хватит терпения выслушать мой вариант событий.
У него выхода не было.
Неужели?
Их четверо и с оружием
Деревянные игрушки!
Оружие. Дубина тоже из дерева, а кости ломает. Они воины. Вальрикмальчишка.
Он мог убежать!
А вы хотели бы, чтобы ваш сын бегал от неприятностей?
Князь возмущенно фыркнул, отметая крамольную мысль, и задумался. И чем дольше он думал, тем спокойнее мне становилось. Володарне идиот, сообразит, что Вальрик не стал бы затевать драку сразу со всеми, а, если бы и стал, то уж об оружии позаботился бы.
Сильно пострадал?
Жить будет. Но да, сильно.
Чего они не поделили? Князь тяжело опустился на деревянный трон, и я впервые увидела, насколько он стар. Руки почти одного тона с темным деревом, глубокие морщины шрамами, а в волосах полно седины. Вино будешь?
Буду.
Мы пили молча, я рассматривала апартаменты, а Володар меня.
Ладно, можешь идти.
Я поднялась.
А он молодец. Двоих бы одолел, как ты думаешь?
И четырех. Просто у него опыта не хватает.
Вальрик спал, а брат Димитриус, обеспокоено склонившись над ложем, шептал молитвы. Похоже, я ошибаласьне такой уж он и равнодушный, наш святоша, вон как беспокоится за мальчишку, почти как за родного сына.
Все в порядке?
Ильяс кивнул.
Как бы лихорадки не было! поделился своими опасениями брат Димитриус. Ох, и достал же он меня со своей лихорадкой. На всякий случай я пощупала лобхолодный.
Святой отец, все будет хорошо.
Он кивнул, хотя по глазам вижуне верит.
Я умею лечить.
Между прочим, чистая правда, Карл сам меня учил. Сначала лечить, потом убивать.
Вы бы лучше с братьями его поговорили
Их души закрыты для меня. Вздохнул монах. Я еще посижу здесь?
Сидите.
А я, пожалуй, отдохну. Лечь пришлось в общем зале, так спокойнее, а то кто знает, какая дурная мысль залетит в головы прибабахнутых братцев моего подопечного?
Разбудили меня человеческие голоса. Нервный шепот, движение воздухадолжно быть говорившие жестами восполняли недостаток слов, и тихий свист.
Так, что воевать будем? Это Селим, он тянет звуки и слегка шепелявит.
Будем, Ингар. Или Край. Нет, скорее все же Ингар.
А она?
И она будет, куда денется.
Надо же, какие мы категоричные. Куда я денусь а и правда, куда я денусь?
А верно, что у них в войске одни вампиры?
Вот те крест! Своими глазами виделздоровые, страшные, кожа зеленая, а во лбу рога!
Интересно, я бы тоже на такое диво поглазеть не отказалась бы.
Тогда это не вампиры, огорчился Селим. Вон у нее, глянь, рогов нету. И кожа белая.
Ух, ты, какой наблюдательный.
А она не слышит?
Нет. Они когда спят, ничего не слышат и не видят.
Не может быть!
Может!
Вы еще подеритесь, я села, ох, чует мое сердце, сегодняшняя ночь будет очень долгой. Что тут творится?
Ну с Ингара моментально слетела вся его спесь. Это Война!
Давно?
Солнце село, так они и поперли!
Спрашивать, отчего меня не разбудили, бесполезно. Приказа не было, вот и не разбудили. Сама виновата. Зато выспалась. И вообще, если бы Володару нужна была помощь, или хотя бы консультация, он стесняться бы не стал. Посему выходит, что пока люди справляются сами.
Как Вальрик?
Живой.
Без вас знаю, что живой. Чувствует себя как?
По тому, как ребята нахмурились, я поняла, что до пресловутого единства в отряде еще жить и жить. Вальрик не любит их, они отвечают взаимностью.
Чего с ним возиться! пробурчал Селим, он ни к кому не обращался, сам с собой разговаривал, но я услышала.
Он один из вас. Понятно?
По глазам вижу, не понятно. Вальрик слишком долго отделял себя от остальных, чтобы одна моя фраза могла стереть эту границу. А я не находила слов, чтобы объяснить им, что скоро привычный мир рухнет, они увидят настоящую войну, кровь, дым и боль, что тангры сословных различий не знают. Им все равно, ктокнязья, священники, воины, крестьяне. Тангры пришли сюда жить и не отступят.
Третья раса.
Мои враги.
Думаю, они тоже не забыли
Фома
Приказа отдыхать Фома ослушался, причем сознательнокак можно думать об отдыхе, когда вокруг произошло столько всего! Даже если тот странный разговор Морли с князем опустить, то за какой-то час вампирша рассказало больше, чем Фома узнал за годы, проведенные в Храмовой библиотеке! А ведь память недолговечна, и кто знает, сколько важной информации пропадет навеки лишь потому, что один несознательный послушник, поддавшись лени, лег спать, вместо того, чтобы исполнить свой долг. Нет, не бывать тому. Анджей тихо сопел в кровати, а Фома, склонив голову над чистым листом бумаги, размышлял.
Он скорее умрет, чем позволит хоть одной частичке драгоценного знания кануть в небытие. Итак, с чего начать? Про крепость он уже написал. И про князя тоже, а вот про вампиршунет.
"Она есть порождение извечной Тьмы, существо, обделенное Господом, ибо душа ее умерла в тот миг, когда тело покорилось зову Диавола. И метка Рогатого видна каждому, кому открыт свет истинной веры
Ее кожа бледна, как лепестки ночной лилии, что зовется в народе вампирьей благодатью или вампирьим цветком. Если верить святому Дамоклу, известному глубиной своих познаний, лишь горячая человеческая кровь способно вдохнуть краски в белый мрамор ее щек".
Фома перечитал написанное, выходило красиво, но не слишком правдоподобно. Вапмирша и в самом деле здорово отличалась от нормальной женщины, но никаких особых меток рассмотреть не удалось: ни отпечатка дьявольского копыта на челе, ни хвоста, ни раздвоенных копыт. Даже обидно.
Единственно, что необычного разглядел: белую кожу да глаза, похожие на два колодца в бездну.
Но про глаза уже писали до Фомы
Зато сколько всего она рассказала! Третья раса! Существа, подобные вампирам, но не вампиры. Существа, затерявшиеся в человеческом море. Проклятые повелители! Да, именно так. Фома попробовал словосочетание на вкус, и записал:
"Без сомненья, на Земле остались люди, которых не коснулся еще свет Истины. Несчастные, забывшие о Боге, есть пример того, в какие бездны способен низринуть душу человеческую Сатана. Слуги его создали Империю, и, возрадовавшись, нарекли себя Повелителями овец Господа нашего, а людей же сделали пищей. Имя проклятым повелителямТангры"
Как ни глянуты все пишешь. брат Анджей зевнул, поспал бы лучше, а то, глядишь, и вправду завтра воевать придется
Воевать? Воевать Фома не хотел. Да и князь же говорил, что бояться нечего ну да, с Божьей помощью и пушками, упрятанными в толстых стенах Вашингтона, можно спать спокойно. Или не спать, тем более, что ему еще работать и работать.
И Фома снова склонился над пергаментом.
А вот про разговор тот непонятный помеж Морли и Володаром записывать? Наверное, следует упомянуть, тем паче, Святой отец отдельно подчеркнул, что записывать нужно все.
"Однако не могу умолчать престранную беседу, невольным свидетелем которой я стал"
Карл
Земля остывала, это первый признак приближения ночи. Скорей бы. Вынужденное бездействие угнетало, да и в целом в дневных стоянках мало приятного. Корни, черви, холод и вода, а сверху неукротимое солнце, как призрачный меч.
На лирику потянуло сейчас и стихи напишутся. Что там с мечом рифмуется? Свеч? "Сверху меч, игра не стоит свеч" Ну вот опять.
Стоит, более чем стоит. А пока время есть не лежать надо, а восстановиться, выйти из полусна. Сначала дыханиевоздуха почти нет, но он и не нуженорганизм да-ори хорошо приспособлен к подобным "неудобствам". Теперь кровь, основное сердце начинает биться чуть быстрее, два других включаются в ритм Мышцы Органы чувств
Люди и сами до конца не поняли, насколько совершенную машину им удалось создать.
Кажется, солнце село. Карл выждал еще с полчасарисковать он не любил, потому дожил и до этой войны. Все. Можно. На то, чтобы пробить тонкую полоску земли, отделявшую его от поверхности, ушла доля секунды. Ночной лес зашелестел, приветствуя нежданного гостя. Ночной лес выражал свое беспокойство и негодованиеслишком много чуждых существ собралось нынче на берегу реки. Существа рубили деревья, убивали других существ и загадили чистый воздух запахами металла, оружейной смазки и пороха. Ночной лес жаловался единственному, кто был способен его слышать.
Армия Кандагара двинулась в наступление.
Карл ласково погладил морщинистый ствол, где-то в глубине, под толстой корой, укрывающей нежное нутро, подобно тому, как стальная кольчуга защищает тело воина, билась жизнь. Люди, самоуверенные существа, считавшие себя хозяевами мира, не умели чувствовать жизнь так, как да-ори, созданные для того, чтобы убивать.