Признаться, никогда не думал, что Джон может быть таким превосходным оратором. Но я хорошо понимал его чувства. Быть на расстоянии шага от величайшего прорыва в истории космических полетов и не иметь возможности сделать этот шагтакой пытки я не пожелал бы никому. И на его месте я точно так же сражался бы за свою мечтутолько вот беда, в нашем положении возвращаться, наверное, более рискованно, чем лететь дальше.
Когда кто-то выступает с яркой речью, люди обычно смотрят на оратораэто естественно. Но наблюдение за слушателями дает больше информации. И по старой журналистской привычке я оббежал взглядом рубку. Мне сразу же бросились в глаза сосредоточенность Сергея, смятение да Силвы и одобрительное хмыкание Эрика. Цветан хмурился, у Стива на лбу высыпали бисеринки пота, Хавьер шевелил губами, слово о чем-то говорил сам с собой. Но больше всего меня поразили Марк и капитан. Лицо Коржевского было настолько невозмутимым, что казалось каменным, но пальцы правой руки, напряженно барабанящие по краю пульта, выдавали его напряжение. Марк пытался подражать кэпу, но во время особо удачных пассажей забывался, и на его лице проявлялось страдальческое выражение. Как мне казалось, он явно с большим удовольствием заткнул бы рот оратору, но не решался употребить власть.
...Вернувшись на Землю, мы ничего не теряем даже по срокам,тем временем перешел к завершающей части своей речи Джон.Пусть даже если мы потратим на исследования и подготовку к новому полету полгода, в систему Хары мы прибудем всего лишь через тринадцать с небольшим месяцев, то есть, примерно, в то же время, что и согласно первоначальному плану экспедиции!
Закончив, Джон растерянно замолчал, опустив голову. Раздалось несколько неуверенных хлопков, так и не перешедших в бурные аплодисменты. Неловкую паузу разрядил Марк. Встав, он сообщил, что информация о предложенном эксперименте и причинах его срыва будет сегодня же отправлена на Землю на максимальной мощности нашего передатчика, а затем поспешно предоставил слово Сергею.
И Сергей, судя по всему, не обманул его ожиданий. На страстную убежденность Джона он ответил несколькими простыми доводами. Во-первых, сказал он, Джону и Эрику на Земле не поверят на слово. Чтобы осуществить эксперимент, надо будет запустить "Одиссей" в испытательный полет, а на это могут просто не выделить нужных средств. Чтобы получить право на новые дорогостоящие исследования, надо сначала вернуться с победой, то есть, продолжить экспедицию и довести ее до конца. Затем Сергей спокойно начал упирать на те самые моральные факторы, которые я вчера посчитал недостаточно вескими. Он напомнил о тех надеждах, которые возлагает на нас Земля, о нашем долге и о том, что космические экспедиции всегда сопряжены с риском, а нынешняя ситуация пока еще не является запредельно рискованной.
Сергею тоже хлопали, и прежде всего, я сам. Итак, одинодин.
Следующей была очередь Брату да Силва. Он выглядел весьма смущенным и тут же сказал, что поначалу собирался голосовать за продолжение экспедиции, но доводы Джона показались ему слишком убедительными. Поэтому теперь онза возвращение. Если можно слетать на Хару всего за два месяца, надо попытаться это сделать.
В то же время, Ив Рош и думать не хотел о повороте назад. Даже первые пять месяцев полета, заявил он, уже принесли важные научные данные о строении окраинных областей Солнечной системы, а близкое знакомство с Харой и ее планетами открывает просто ослепительные перспективы и возможности. Увлекшись, Ив начал перечислять пункты программы астрономических и планетологических исследований системы Хары и только под влиянием грозного покашливания кэпа торопливо свернул свое выступление, напоследок еще раз сказав, что онза продолжение полета.
Ну что же, все ясно: ученый-фанатик, одна штука. Итого счет: двадва. Следующий тайм открывает Мартин.
Наш доктор встал и неожиданно заявил, что даже пятимесячный полет в условиях полной оторванности от земной информационной сферы стал нелегким испытанием для всех. А так как экспедиция по плану должна еще продолжаться больше трех лет, он не может полностью гарантировать, что все члены экипажа сохранят психологическую устойчивость (Коржевский, которому довелось провести четыре с лишним года в намного более тесном, чем наш "Одиссей", "Магеллане" с пятью товарищами, демонстративно поморщился). И, раз уж появилась возможность сократить продолжительность полета до двух месяцев в один конец, надо ей обязательно воспользоваться.
Я уже начал немного волноваться, но выступившие следом Стив и Олег, однозначно высказавшиеся за продолжение полета, почти развеяли мою тревогу. Они говорили примерно о том же, что и Сергей: эксперименты с двигателемэто, конечно, хорошо, но главное для насвыполнить основную задачу. И авария ее пока не слишком затруднила.
Кэнджи... Кэнджи чувствовал себя не в своей тарелке, это было заметно. Он не любил публичности и часто терялся перед аудиторией, но сегодня дело было не в этом. Точнее, не только в этом.
Кэнджи что-то говорил о том, что поддерживает позицию Джона и считает более правильным возвращение, но я-то чувствовал, что ему просто страшно, что он стыдится этого страха, но ничего не может с собой поделать. Первая же авария после пяти месяцев беспроблемного, в общем, и благополучного полета не сломала, но надломила его.
Что-то все-таки было не так с подготовкой нашей экспедиции. Я сверился с памятью Константина: да, в экипаж отбирали по уровню профессионализма, психологической совместимости, умению переносить информационный голод, наконец. А надо было просто набрать вместо преимущественно зеленой, не нюхавшей пороху молодежи нормальных тертых мужиковкрепких и непугливых, прошедших огонь и воду и умеющих преодолевать трудности. И нечего говорить, будто в этом веке такие парни, мол, перевелись. Ведь проводятся здесь и арктические исследования, и антарктические, есть профессиональный альпинизм. Вот на "Магеллан" такой народ нашли, а на нашем "Одиссее" к подобной категории можно отнести только кэпа и Сергея, ну, может, еще и да Силву. В результате и получилось, будто простых пилотов гражданской авиации, благонамеренных членов профсоюза, привыкших спокойно возить пассажиров отсюда и дотуда, засунули в чкаловский "АНТ" и отправили совершать беспосадочный полет в Америкубез предварительной разведки маршрута, промежуточных аэродромов и связи с Землей.
Уж ни это ли имел в виду Мартин, говоря, что не может гарантировать устойчивость всех членов экипажа? Интересно, подразумевал ли он только Кэнджи или еще кого-то?...
Выступление Цветана, получившего слово вслед за Кэнджи, показало, что я зря сомневался в парне. Когда мы с ним разговаривали утром во время вахты, мне показалось, что он темнит и чего-то боится. Здесь же он раскрыл все карты, так и рубанув открытым текстом, что ему не нравится то, что происходит.
...Во время подготовки к экспедиции был принят ряд неоднозначных решений, которые сегодня выглядят спорными и даже, мягко говоря, странными,энергично задвигал Цветан.Возникает впечатление, что эти решения были навязаны кем-то извне! Причем, совершенно не обязательно, что те, кто их протолкнул, заинтересованы в несомненном успехе нашего полета. Поэтому я выступаю за то, чтобы повернуть назад. Иногда лучше потерять темп, чем сделать ход, которого ожидает от тебя противник!...
Все это время кэп так и сверлил Цветана своим тяжелым "жуковским" взглядом, а вот у меня горячность болгарина вызвала лишь грустную улыбку.
Эх, Цветан, цветок ты наш, блин, нераспустившийся, какой же ты еще пацан! Игра не просто началась, она давно идет, и соскакивать уже слишком поздно. Все, что можно еще сделать, это попытаться выиграть ее, даже не зная ее правил и не видя пока, какие тебе выданы карты...
Цветана проводили настороженным молчанием, а его место занял Хавьер. Его аргументы я уже знал. Что-то наподобие принципа космодесантников из "Полдня" братьев Стругацких: "...но если же ты не вернешься назад, кто же пойдет вперед?!"...
Тогда, утром, он приводил мне в пример португальского принца Энрике Мореплавателя, жившего в первой половине пятнадцатого века. Тогда европейцы верили, что южнее мыса Бохадор, что в Западной Сахаре, нет жизни, а тянутся бесконечная безжизненная пустыня и море, кишащее чудовищами. Принц Энрике в 1419 году основал в городе Сагреше на юго-западной оконечности Португалии навигационную школу и начал снаряжать морские экспедиции на юг. Год за годом его капитаны продвигались все дальше и дальше и, наконец, преодолели полосу пустыни, дойдя до устья реки Сенегал и обнаружив за ней богатые плодородные страны. Так в Португалии была создана школа дальнего океанского плавания, из которой вышли Бартоломеу Диаш, первым из европейцев обогнувший мыс Доброй Надежды, и Васко да Гама, проложивший морской путь в Индию, а, по большому счету, и Колумб с Магелланом.
Все это так. И, возможно, действительно более рационально двигаться к далекой цели маленькими шажками, вовремя отступая, чтобы лучше подготовить следующее наступление. Но, в отличие от португальского принца, у нас нет в запасе нескольких десятилетий, чтобы из года в год отправлять в море корабли, чтобы каждый из них прошел хотя бы на милю дальше на юг, чем предыдущий. Да и не можем мы, как космодесантники у Стругацких, делать тридцать попыток посадки на неизвестную планету, чтобы на тридцать первый раз спокойно сесть и так же без проблем вернуться на орбиту.
Эрика можно было не слушать. Он полностью поддерживал Джона, в этом не было никаких сомнений. Я начал прикидывать возможный расклад. Из одиннадцати человек семь высказались за возвращение, хотя пока не сказали своего слова ни мы с Мишей-Митчем, ни Марк с кэпом. Согласно уставу экспедиции, если голоса разделятся поровнувосемь на восемь, решающим станет слово Марка. Кроме того, капитан и начальник экспедиции вдвоем могут наложить вето на любое решение Совета Экипажа. Но как лететь дальше, если большинство желает повернуть назад?!
Дэвид выступил так, как я от него и ожидал. Он коротко заметил, что авария выявила слабее место в конструкции корабля, и тут же заверил, что вероятность ее повторения ничтожна. Гравикомпенсаторы теперь будут находиться под самым пристальным вниманием, сообщил Дэвид. Полная диагностика будет проводиться еженедельно, кроме того, к ним подключаются дополнительные датчики. Следовательно, кораблю больше ничего не угрожает, можно продолжать полет.
Итак, пятероза, семеропротив. Что скажет Миша-Митч?!
Мичиёши был краток. Наша обязанность как членов экспедиции заключается в том, чтобы выполнить задание, в этом нет и не может быть никаких сомнений, заявил он, слегка поглаживая рукоять меча, висящего у него на поясе. Но, помимо этого, у нас есть долг более высокого порядка, долг перед всей человеческой цивилизацией. И он требует, чтобы мы немедленно вернулись на Землю, потому что только на Земле можно будет задать некоторые важные вопросы и получить на них ответы.
Пятьвосемь. Мой голос, по сути, решающий. Я вышел вперед, чувствуя, как все взгляды скрестились на мне. Что мне говорить? Ведь мне надо будет не просто проголосовать за или против, но сказать так, чтобы и те, кто только что выступил за возвращение, согласились с необходимостью продолжения полета. Конечно, что-то очень убедительное, вероятно, смогут преподнести и капитан с Марком, но стоит ли перекладывать на них выполнение этой задачи или заставлять раньше времени открывать карты?!...
Стоп! А мне ведь, действительно, есть, что сказать! Я чуть не засмеялся вслух от облегчения.
Друзья! Сегодня здесь было сказано много хороших и правильных слов,поспешно произнес я, пока пауза не успела слишком затянуться.К ним очень сложно что-то добавить, поэтому я хочу поговорить о других вещах. Можно сказать, приземленных, если это слово к нам здесь подходит. Технических...
Уловив напряженный взгляд капитана и внимательный, оценивающий, Марка, я позволил себе улыбнуться.
...Уважаемые сторонники возвращения на Землю!продолжил я, изо всех сил пытаясь удержаться от иронических ноток.А вы думали о том, как именно мы можем осуществить это возвращение?! Все мы оказались невольно загипнотизированными словами Джона, который решил, что, раз мы добирались сюда пять месяцев, то и обратная дорога займет у нас те же пять месяцев. Но это не совсем так!
Мичиёши сокрушенно хлопнул себя по голове раскрытой ладонью. Он понял. Капитан широко ухмыльнулся.
Курс нашего корабля подобен прямому лучу,объяснил я для остальных."Одиссей" не может сделать разворот,я описал рукой широкую дугу,чтобы повернуть обратно. Для нас представляет нешуточную проблему отклонение даже на долю градуса. Сейчас мы летим в сторону системы Хары со скоростью в сто тридцать тысяч километров в секунду. Чтобы вернуться на Землю, нам надо сначала затормозиться, погасить эту скорость до нуля. Затем развернуть корабль, точно ориентировать его на Солнце, снова разогнать его, а потом в нужный момент опять перейти к торможению, чтобы не проскочить мимо Солнечной системы. Я не считал, сколько времени это займет, но уж наверняка не меньше пятнадцати месяцев...
Джон хлопнул себя по лбу и со смущенной улыбкой сделал вид, что посыпает голову пеплом. Да Силва, Эрик, Цветан выглядели совершенно ошеломленными.
Поэтому нам значительно проще продвигаться вперед, чем повернуть назад,я понимающе кивнул им.Если бы авария лишила нас возможности совершить прыжок, я первый проголосовал бы за возвращение, даже при таких условиях. Но выход из строя трех гравикомпенсаторов ни в коем случае не является для нас препятствием. Проблемы у нас теоретически могут возникнуть только на обратном пути, но тут я склонен поверить Дэву, который обещает, что будет холить и лелеять компенсаторы как собственные... э-э-э... собственных детей и ни в коем случае не допустит новых поломок...
Дэвид невозмутимо раскланялся во все стороны и приложил ладонь к груди. Клоун он, блин, а не профессор! Тем не менее, обстановка в рубке явно стала менее напряженной.
...Поэтому я голосую за то, чтобы положиться на волю случая и продолжать путь,улыбаясь, закончил я.К тому же, кто сказал, что случаи бывают только несчастные?! А вдруг на Харе мы встретим инопланетян, которые помогут нам с заменой компенсаторов?!...
Под всеобщие аплодисменты я вернулся на свое место.
Ну что же, думаю, вопрос закрыт,удовлетворенно прогудел Коржевский.Я тоже поддерживаю продолжение полета...
И я,вставил Марк.
...Таким образом, голоса разделились поровну и, согласно уставу экспедиции, решение считается принятым. Заседание Совета объявляю закрытым! Экипажу занять места согласно штатному расписанию и дневному распорядку! Подготовиться к запуску двигателя! Дэв, заменишь Эрика в рубке?
Дэвид согласно кивнул и сел за пульт на место вахтенного инженера.
Костя, ты остаешься?
Да,кивнул я.
Хотя на вахте сейчас был Миша-Митч, я на всякий случай действительно решил задержаться в рубке. Вообще, в этом отношении у нас был полный демократизм, если не сказатьбардак: в центре управления кораблем мог находиться кто угодно и столько времени, сколько считал нужным. Не говоря уже о том, что рубка регулярно использовалась как место для проведения общих собраний и праздничных сборищ.
Впрочем, как я успел заметить, в двадцать третьем веке очень редко что-то прямо запрещали, больше рассчитывая на здравый смысл людей и их чувство ответственности. И ничего, как-то жили.
Когда двигатель снова заработал, а на индикаторе скорости замелькали цифры, капитан повернулся ко мне.
Хорошая работа, Костя!хлопнул он меня по плечу.Жаль только, что ты оказался среди последних, а не первыхскольких проблем можно было бы избежать.
Зато все получили возможность высказаться,я философски пожал плечами.Хотя странно как-то: Марк дал столько времени на размышление, а многие приняли окончательное решение только на Совете. Такое впечатление, что никто всерьез не верил в то, что можно повернуть обратно, а тут влез Джон со своим экспериментом и всем задурил голову... Да я и сам чуть не повелся! Вовремя вспомнил.
Да,кивнул кэп.Молодец, что вспомнил. А нам теперь всегда надо помнить, что здесь, на корабле, нас всего шестнадцать, и каждый голос может оказаться решающим!
Глава H. У всякой пропасти есть дно
Ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Медленно и лениво я повернул голову. Прямо надо мной на ветке сидела упитанная темно-серая кукушка с полосатым брюшком и самозабвенно, взахлеб куковала с частотой и настойчивостью дятла.
Пожав плечами, я снова растянулся на мягкой травке. Вставать, чтобы отогнать надоедливую птицу, не хотелось, да и было совершенно бесполезно, поскольку она, как и все, что меня окружало, являлась фантомом. Настоящей, да и то довольно условно, была только травка, покрывавшая небольшую полянку посреди дремучей чащи, напоминавшей то ли реликтовую рощу секвой, то ли планету Эндор из шестой серии "Звездных войн", что в принципе было одно и то же. Вокруг меня вздымались лесные исполины, и где-то высоко-высоко в их кронах чуть поблескивало солнце, пробиваясь сквозь зелень толстыми, хорошо видимыми лучами, в которых играли бабочки и кружились мелкие пылинки. В густом подлеске, окружавшем поляну, что-то еле слышно и как-то совсем не страшно шуршало, а издалека доносился щебет неведомых птиц. Естественно, сейчас все это забивалось истошным кукуканьем.