Я женюсь, Софи, напомнил он беззлобно.
Ай, она махнула рукой, сколько у меня таких бывало, ваша светлость. Сначала на прощание порезвиться приходили, мол, женюсь, больше не вернусь. А потом через месяц-другойснова у меня, только разве что браслет на запястье блестит. Но Софи умеет не навязываться. Я сейчас же уеду, не буду вас беспокоить. Спасибо за вашу доброту, лорд Клевер. Вы действительно хороший человек.
Она подалась вперед, обвила его шею руками и прижалась пухлыми губами к губам в сладком многообещающем поцелуе. По спине скользнул холодок, но Люк даже позволил себе пару мгновений баловства, прежде чем отодвинуть женщину от себя. Не то. Совсем не то.
И тут же понял, что чутье орет об опасности. В кабинете похолодало, от порога раздался сдавленный звук. Кембритч выругался и застылв дверях стояла Марина, бледная как снег, и глаза ее стремительно светлели. Рот принцессы был открыт, она пыталась что-то сказать, но не могла; одна рука дернулась к горлу, другая стянула маску, и Марина судорожно запрокинула голову, хватая ртом воздух.
Люк рванулся к нейа она наконец-то вздохнула, и его обожгло, оглушило ледяным ударом. За спиной вскрикнула Софикрик получился глухой, оборвался. Кабинет стремительно покрывался узорами инея, а перед герцогом, снова дернувшимся вперед, возник тонкий щиткак тогда, когда в него стреляли. За спиной третьей Рудлог, охая, ковылял подальше Ирвинс.
Принцесса снова судорожно вздохнулаи щит Люка мгновенно покрылся слоем льда. В кабинете потрескались стекла, начали взрываться лампочки на люстре, разлетелся кувшин с водой. Кембритч колотился изнутри об ледяной купола Марина, вытирая слезы, на мгновение бессильно прислонилась к двери, провела по инеистым узорам рукойи бросилась прочь.
Драгоценные минуты утекали, и Люк, разбив кулаки в кровь, все же сломал ледяную скорлупу. ОглянулсяСофи, серая, сжавшаяся, лежала на полу и стонала. Герцог, вытирая кровоточащие кулаки о рубашку, бросился по коридору к лестницеи остановился, услышав на улице знакомый рев мотора. Не поверив своим ушам, распахнул окноего «Колибри», вихляя как безумная, неслась, ускоряясь все сильнее, по узкой дороге от замка к шоссе. И была она уже очень далеко.
Краем глаза Дармоншир увидел, как из-за угла коридора кто-то осторожно выглядывает.
Ирвинс! рявкнул Люк, распахивая вторую створку окна и забираясь на подоконник. Дворецкий схватился за сердце. Виталиста срочно в кабинет!
И средь бела дня, на глазах опешившей охраны, Леймина, застывшего в ужасе, и слуг, убирающих двор перед замком, его светлость прыгнул из окна, на лету оборачиваясь в огромного змея воздуха, и рванул за уносящейся машиной.
Глава 2
Марина
Дура, какая же ты дура, твердила я, до боли сжимая руль в руках. Машина неслась по дороге, подпрыгивая и почти взлетая на ухабах. Доверчивая, влюбленная, безмозглая дура! Люди не меняются поверила, что изменится для тебя, поверила, да?!!
Я резко вывернула на шоссе, чуть не потеряв управление, «Колибри» занесло, машина завизжала, пошла юзом, вырывая руль из рук, и я, мгновенно покрывшись холодным потом, кое-как удержала ее, понеслась дальше вдоль черных деревьев. На дороге лежал вязкий грязный снегвидно было, что ее чистили, но с тех пор, видимо, прошел снегопад. Машин было очень мало. И к лучшемуне хватало еще устроить аварию.
«А история-то повторяется! Опять ты бежишь, опять на его машине»
Я всхлипнула раз, другой, изо всех сил сдерживаясь, и слезы хлынули потоком, выворачивая меня изнутри. Ну как же так? Что это за банальная, пошлая нелепица? Как мне забыть это, не видеть, вернуть ощущение нетерпения, страха и счастья, когда я осторожно приоткрывала дверь в кабинет; как вернуть невозможную нежность к этому мужчине, мое доверие вопреки всему разумному?
Я вытерла мокрые щеки и сильнее вдавила педаль газа. Рано или поздно должен мелькнуть указатель на Иоаннесбург. А не будет егоотъеду до ближайшего города с телепорт-вокзалом и уйду к себе домой. И больше никогда, никогда никому не поверю.
«Ты и в прошлый раз это себе обещала».
Память услужливо подкинула картинку увиденного в кабинете, и я зарычала сквозь зубы. Ведь в первые секунды я даже не поняла, что происходит. А потом пришло осознание, в глазах потемнело и стало не хватать воздуха.
Горло сдавил спазм; я рванула из ушей тяжелые рубиновые серьги, со злостью бросила их в стекло машины и снова тыльной стороной ладони вытерла слезы, которые и не переставали течь. На руке остались разводы туши и помады. И белый мой плащ весь был в черных мокрых пятнах.
Как хорошо, что на улице стояла машина и я оказалась избавлена от унизительного выяснения отношений. Не хочу слышать его, не хочу видеть, ненавижу! Как хорошо, что я сообразила: телепорт мне никто не откроет, и решила бежать. Как хорошо, что в замок зажигания были вставлены ключи.
На «Колибри» меня точно никто не догонит, даже если Кембритч поднимет в погоню всю полицию герцогства.
«А как ты вернешься домой? Что скажешь родным?»
Вася обещала, что не будет меня заставлять, пробормотала я. Скажу, что поняла: он не мой человек. А там решим. Главное сейчасдобраться домой.
«Колибри» летела по шоссе вдоль моря на пределе моих возможностей. Я еле справлялась с управлением и не могла заставить себя сбросить скорость. В зеркале заднего вида что-то мелькалоя сощурилась, пытаясь понять, что вижу, и выругалась. Почти над самой дорогой, метрах в двадцати, за мной несся огромный крылатый змей. И он, черт бы его побрал, меня догонял.
Не хочу, не хочу, не хочу!!! я прибавила скорость. Змей сложил крылья и рванул следом, как молния, как хищная птица, падающая на добычу. Там, где он пролетал, останавливались машины, люди выбирались из них, показывали вслед пальцами.
Нет! заорала я, чувствуя, как меня накрывает истерика, и впиваясь ногтями в ладони, обхватывающие руль. Не хочу!
В голове вдруг наступила тишина и ясность. Змей был уже почти надо мной и снижался, выставив кривые лапы, и я, понимая, что лучше умереть, что не вынесу ни разговора, ни звука его голоса, что случившегося слишком много для меня, в каком-то жутком спокойствии дернула руль влево и вылетела с шоссе в воздух с обрыва, у подножия которого кипело ледяное море.
Меня вдавило в сиденье, я увидела, как стремительно приближается ледяная каша морской поверхности, и, вцепившись в руль, зажмурилась от страха и завизжала. Автомобиль дернуло, меня подбросило вверх. Я открыла глаза: вокруг клубился, завывал, гудел ураганный ветер, и машина дрожала так, будто кто-то в ярости тряс ее, пытаясь сломать.
Так и было. Я неслась в клубах ветра над морем, а «Колибри» скрипела от разрушающей ее бури. Металл стонал и гудел. Покрылись трещинами стекла и рассыпались, в одно мгновение унесшись наружу. Загудела и рванулась вверх крышая задрала голову, щурясь от слез, холода и яркого солнцаникого там не было, кроме ветра. Он не касался меня, но буйствовал, со злостью рвал на клочки машину, терзал хлопающие двери, пока не оторвал и их.
Прекрати! закричала я зло. Прекрати, Люк! Ты достаточно сегодня натворил!
Ветер взвыл с такой яростью, что я сжалась. Лопнул ремень безопасностименя выдернуло наружу, в воздух, а под моими ногами летела вниз, в море, красная измочаленная машина. Я даже двинуться не могла: тело сжимали невидимые жесткие руки, и ураган нес меня обратно к берегу, и я орала ругательства, выплескивая весь страх, всю горечь, всю ненависть к человеку, который в одно мгновение уничтожил меня.
Меня опустили на дороге недалеко от замкаи, пока я приходила в себя, переживая тошноту и головокружение, вокруг перестали со скрипом и грохотом валиться от ветра высокие дубы и тополя, а передо мной из туманных струй соткался Люк, и глаза его горели белым. Он был одет.
Я размахнулась и врезала ему по лицу. Он перехватил мою руку, сжал плечи, затряс, заорал как сумасшедший:
Дура бешеная! Как ты посмела!!! Как ты посмела!
Одной бабой меньше, одной больше, какая тебе разница! крикнула я в ответ, чувствуя, как сдавливает горло. Ненавижу! Не смей меня трогать, не смей, Люк!
Ненормальная! он еще раз тряхнул меня и вдруг прижал к себе так, что я застоналадышать было нечем. Поверить не могу! Понимаю, почему твоя семья держит тебя под арестом, ты сама для себя опасна, Марина!
Не смей орать на меня! прошипела я, давясь слезами. Отпусти!
Он отстранился, словно оглушенный, помотал головойглаза его приобретали нормальный цвети снова до боли сжал мои плечи.
Дурочка, яростно процедил мне в лицо, какая же ты дура, Марина. Разве хоть кто-нибудь стоит твоей жизни? Как тебе вообще в голову это прийти могло?
Я не выдержаларазревелась, и стояла, обмякнув, захлебываясь слезами и ненавистью, и выплакивала свой страх и свое дурное решение свести счеты с жизнью, и думала о том, что я могла быть сейчас уже мертва, как и ни в чем не повинный ребенок внутри, если бы не Кембритч.
Люк так и сжимал меня и молчал, пережидая мою истерику, и первый всплеск эмоций проходил, оставляя опустошение.
Отпусти, приказала я прерывающимся голосом, когда наконец смогла говорить. Ты мне противен, Люк. Отпусти! Разойдемся по-хорошему. Ты прав, я сделала глупость, непростительную глупость. И когда решила быть с тобой, и когда дернула руль в море. Спасибо, что уберег меня. Спасибо. Я должна тебе жизнь. Именно поэтому я ничего не расскажу родным. Просто разойдемся, и все.
Кембритч чуть отстранился, взглянул мне в глаза.
Детка, проговорил он почти спокойно. Я виноват. У меня достаточно бурное прошлое. Но я не изменял тебе, клянусь. Если хочешь, проверь меня менталистом.
Я молчала. Я больше не верила ему. Мне было противно и едко.
Женщина, которую ты видела, вдова моего партнера. Раньше мы были близки, но потом все прекратилось. У нее двое детей, ее мужа убили, я обещал ей защиту и поэтому поселил в замке. И разговор у нас шел о том, что ей нужно переехать. Я не хотел, чтобы ты хотя бы на каплю усомнилась во мне.
Твои руки у нее на заднице очень способствовали моему доверию, как и твой язык у нее в горле, не выдержав, процедила я. Скажи, что она сама на тебя набросилась. А ты отбивался.
Звучит смешно, но это правда, с раздражающей и немного растерянной иронией подтвердил Люк. Мы уже прощались, она от избытка чувств решила меня поцеловать. Я опешил поначалу, потом отстранился. Марин это недоразумение. Клянусь. Черт я очень виноват. Прости, детка. Пожалуйста.
Я задумалась, прислушиваясь к своим ощущениям. Кембритч был очень убедителен. Я знала, что он умеет быть убедительным.
Знаешь, проговорила я, больше не делая попыток отстраниться, а мне уже все равно, хотел ты ее или нет, любовница она тебе или нет. Достаточно того, что я видела. Я, может, и желала бы забыть и простить, но не смогу больше с тобой быть, Люк. Мне будет противно целовать тебя, у меня сейчас вызывают отвращение твои прикосновения, я передернула плечами, глаза его сузились, и голос мой снова стал прерываться от сдерживаемых слез. До этого я шла сказать, что выйду за тебя, Люк, но теперьнет.
Марина, сказал он потерянно, ты обижена, я понимаю.
Я раздавлена, честно призналась я. Уничтожена, Люк. Была любовьи нет. Мне жаль, что это случилось. Мне жаль и тебя, и себя. И ребенка жаль.
Он непонимающе моргнул, затем сглотнул, опустил виноватый взгляд на мой живот. Руки стали мягче.
Ты беременна.
Да, всхлипнула я жалобно.
Поэтому ты хотела согласиться?
Я бы согласилась в любом случае, Люк. Но не теперь.
Я ведь тебя не отпущу, Марина, уверенно сказал он. Я нервно засмеялась.
А что ты сделаешь, Люк? Будешь держать меня силой? Заставишь выйти за себя? Так за моей спиной Рудлог. Начнется война. Попробуешь уговорить? Что ты можешь мне сейчас еще сказать? Да и вообще, горечь моя переливалась через край, и желание сделать больно было нестерпимым, с чего ты взял, что это твой ребенок? Что ты у меня был единственным мужчиной?
А я не был? внимательно спросил Люк, глядя мне в глаза. Я не смогла совратьопустила ресницы, отвернулась.
Я иду домой, Люк.
Стань моей женой, Марина, проговорил он настойчиво. Несмотря ни на что. Мы переживем эту ситуацию. Я сделаю все, чтобы ты забыла.
Я засмеялась, оглянувшись на него.
Ты меня не слышал? Я не могу, Люк. Мне противно.
А как же ребенок? Ты думаешь, я позволю своему наследнику расти без отца?
Не переживай, сказала я, ядовито улыбаясь, ты себе еще сделаешь, а я найду хорошего мужа и ребенкупрекрасного отца. Любой аристократ Рудлога сочтет за счастье взять меня в жены даже с десятью детьми.
И ты пойдешь? снова проницательно спросил Кембритч, не реагируя на мой яд, и я дернула головой и зашагала по дороге в сторону замка. Мне было так плохо, что хотелось только сбежать, и никакие слова не могли заставить меня остаться.
Марина, позвал Люк. У Луциуса есть наши фотографии из Эмиратов.
Я, холодея, обернулась.
Если мы сегодня не поженимся, вечером снимки будут во всех газетах Инляндии.
Боги, простонала я, сразу представив последствия. Как ты как ты допустил?
Я виноват, снова сказал он, играя желваками, и я словно воочию увидела, какими глазами на меня посмотрят Василина и Мариан, и что они будут мне говорить, и как начнут в народе сплетничать и про Ани, и про меня, и про всю семью Рудлог. Сжала кулаки, застонала от отчаяния.
Все из-за тебя! Все из-за тебя, Кембритч! Боги светлые боги
Я опустилась на корточки, пачкая платье и белый плащ в грязи, закрыла лицо руками и снова заплакала. Услышала шагименя потянули наверх, и я зарычала, молотя Люка кулаками, куда попадала. Он перехватил мои руки, снова прижал к себе.
Я не хотел, чтобы тебе стало известно, Марин. Не хотел. Детка ты же знаешь, что я люблю тебя.
«Да, любишь. Но это ничего не меняет».
Я и без этого добивался бы твоей руки
Он много говориля не слушала, я рыдала. Потом слезы кончились, и я обессиленно прижималась щекой к его груди, принимая решение. Мне казалось, прошли часыа Люк не шевелился.
Я выйду за тебя, сказала я сипло ему в грудь и вдохнула его запах, а сейчас мне нужно привести себя в порядок и сообщить родным. Они ждут и хотят присутствовать на обряде. Ты можешь пригласить близких со своей стороны.
Я рад, Марина, с облегчением проговорил Кембритч.
Но ты больше не прикоснешься ко мне, Люк, спокойно продолжила я и подняла голову. В глазах его была усталость. Я буду тебе женой, буду растить нашего ребенкаи на этом все. Надеюсь, у тебя хватит ума не афишировать своих любовниц. А к себе я тебя больше не подпущу. Не могу, Люк. Все. Все разбито. Брак наш будет либо на таких условиях, либо его не будет, и пусть все катится к чертям.
Он долго смотрел на меня, потом невесело усмехнулся, отошел.
Я сейчас соглашусь на это, детка. А потом поговорим. Я сумею тебя переубедить.
Нет, Люк, грустно сказала я. Не сумеешь.
В замок мы возвращались рядом, не касаясь друг друга. По пути нам встретился какой-то страшный старик с выпученными глазами, поклонился мне, подал маску. Я отбросила еекакая уже разница?
Леймин, проговорил Люк, проследите, чтобы о случившемся не болтали.
Старик что-то буркнул, кажется, «уже сделано».
Вы не находили случайно мой телефон? Мне нужно позвонить матери.
Леймин молча достал из кармана трубку и протянул Люку. Он нажал на кнопки.
Матушка, услышала я, я сегодня женюсь. Да не волнуйся. Потом все расскажу, времени нет. Жду тебя через час в Вейне. Захвати Маргарету и Берни. Церемония будет камерной
Дальше я не слушала, ускорившись. Передо мной распахнули дверь замка. В холле было тихо и пустынно, будто все слуги попрятались. Ирвинс, бледный и тревожный, проводил меня в огромные, вычищенные, шикарные покои с монументальной кроватью в спальне.
Это семейные герцогские покои, госпожа, тихо объяснил он. Сейчас сюда придут горничные и замковый маг. Платье мигом почистят, вот увидите!
Он ушел, а я в ожидании горничных пошла в ванную комнату, напоминающую большой позолоченный музей. Умылась, сняв макияж и темные подтеки с лица и рук. Посмотрела на некую счастливую невесту, красноглазую и серую, в зеркало. И, твердо пообещав себе, что ни взглядом, ни словом не дам родным повода для беспокойства, позвонила Василине.
Венценосная сестричка на звонок откликнулась сразу, будто сидела у телефона.