Но девушка, уверившись в чистоте помыслов странного батюшки и в относительной безопасности, теперь внимательно рассматривала странного целителя.
- А вы как? Я сама видела. Он же животное, вас два раза в живот. Каламбур какой-то. Он, главарь этот, сказал типа "телевидение мне, освободить всех мусульман из тюрем в честь праздника". Потом сказал, что торговаться не будет и покажет, что не шутит. И вас вывели.
- Не говорите много. Дайте лёгкому чуть покоя. Молчим. Не отвлекаемся.
- Но я не могу А вы батюшка?
- Потом. Умоляю, полежите тихонько.
- Странный батюшка. Слушаюсь. Но как только смогу встать
- Я обещаю вас отпустить.
Они оба затихли. Она неожиданно для себя впав в полусон - полузабытье. Он - сосредоточенно ловя лучи не вовремя заходящего солнца, преобразуя их в своё целительное поле и соединяя кружева девичьего лёгкого. Почему-то затихли там, в храме. И там - за оцеплением. Максим пока над этим не задумывался. Надо было как можно быстрее хотя бы " подлатать " девушку и идти на выручку остальным. По зловещей тишине он чувствовал, вот - вот разразится беда. На этот раз - настоящая.
- Теперь потерпишь, дождёшься помощи. А мне пора. - Он встал и, пошатываясь, направился к храму. Никто не стрелял, а когда Макс подошёл, ему даже отрыли двери. Это на сообщение о том, что "тот самый поп идёт" Шакал коротко бросил: "Впустить". Уж очень необычным был этот поп. Чтобы Давлет и промахнулся? Время ещё терпело. А разбираться надо. Нет сигнала. Тот же Давлет и шестеро, что были наверху - вдруг, после первых же выстрелов. И повреждений никаких - только ужас на мёртвых лицах, словно с самим шайтанов свиделись. Что за оружие у неверных? Вот этого странного попа и поспрашиваем. Ух, как поспрашиваем! Поэтому и улыбался Шакал, пока его ребята разбирали часть завала - лишь бы приоткрыть дверь. А вошедший "странный поп", не обращая внимания на предводителя боевиков, вперился в полумрак своими чёрными глазами. Кого-то ищет? Выясним!
Произошедшая за этот небольшой промежуток времени перемена в людях поразила Максима. Видимо, осознание неизбежности повлекло начало распада личности у многих из заложников. Несколько пожилых людей лежали без сознания. Возле одних кто-то суетился, возле других - нет. Многие уже не стояли на коленях, а сидели на полу. Часть истово молилась, некоторые явно ушли в себя, и лишь отдельные, помоложе, взглядами по сторонам, всё ещё отыскивая хоть щёлочку к спасению. В том числе жених, крепко прижав к себе свою суженую, время от времени поглядывал по сторонам.
- Ну, добро пожаловать, - вновь осклабился главарь. Тээк, Давлет не сплоховал, попал, куда надо. Просто у святого отца бронежилет под рясой, да? - нашёл он приемлемое объяснение. Но в этот момент раздался звонок, перевернувший все планы террориста. Шакал прижал трубку к уху и просиял.
- Есть сигнал! Все по местам. Сейчас начнётся! Этого - к остальным попам.
- Слава Богу, вы живы! - искренне обрадовался Максу тот самый пожилой священник. - Если бы вы знали, что я пережил! Я уже исказнил себя за свою слабость, думая, что Вы погибли вместо меня. А Вы, Господи, да что это такое, - увидел он дыры от пуль на залитой кровью рясе.
- Это потом. Вы можете передать своим эээ, нашим коллегам, чтобы те успокаивали как его да, прихожан, когда начнётся.
- А что начнётся, сын мой?
- Они наверняка взорвут храм.
- Спаси и помилуй нас Господи!
- Подождите молиться. Слушайте! В это время надо сохранять спокойствие. Молодым открыть эти запоры, а остальным проконтролировать, чтобы люди не задавились на выходе.
- Я сам Меня послушают! Об остальном передам братии.
- Переговорите быстренько, пока эти отморозки заняты.
А террористы были действительно заняты. Поняв, что о телевидении больше не придётся и мечтать, Шакал высунулся в верхнее окно с мегафоном. В наступившей тишине пустой оцепленной площади его голос был слышен очень далеко. Он сообщил, что "правоверные мусульмане начинают джихад против неправоверных, что первым шагом будет уничтожение церквей и "христианской заразы во всех её формах". Что люди, принявшие ислам будут их братьями, а не принявших ждёт печальная участь.
- Ну, теперь ждём штурма. Все - к бою. Ещё успеем отправить к Аллаху нескольких гяуров, - заулыбался в свою бороду довольный главарь. Во! Аллах акбар! - воскликнул он, услышав выстрелы откуда-то из подвала.
Что происходило снаружи ни Максим, ни заложники не видели. Но потому, как достали откуда-то люди Шакала длинные трубы с набалдашниками (мужчины знали - "РПГ") стало ясно - двигалась какая-то бронетехника. Двоих Макс успел обезвредить. Перед и за остальными сидели люди и юноша боялся зацепить их своими лучами смерти. Террористы ударили залпом из четырёх гранатомётов. Усиленный церковной акустикой и без того жуткий грохот оглушил заложников. А струи пламени прожгли огромные дыры в деревянном декоре и обуглили каменные стены. И тут же всё занялось огнём. С пронзительным криком сорвалась и кинулась в сторону дверей невеста. И чисто рефлекторно выстрелил в сторону быстрого движения Шакал. Тотчас страшным контрастом на белом платье начало расплываться кровавое пятно. Девушка ещё падала, когда к ней метнулся Максим.
- Сволочь! Что же ты делаешь, сволочь? - закричал он, с содроганием ощущая страшную рваную рану в животе несчастной жертвы. Если бы он мог сейчас оторвать взгляд от девушки, он убил бы гада, даже рискуя ударить своим гневом кого из заложников.
- Уходим! - крикнул Шакал.
- Куда они уходят? - закричал Максим тоже склонившемуся над девушкой, схватившемуся за уши, знакомому священнику. В поднимающемся вое уже приходилось кричать.
- У нас здесь через подвал есть старый подземный ход. Наверняка, туда, - морщась от звона в голове, ответил тот.
" Значит, они знали. И предвидели, что наши тоже узнают. И штурмовать будут оттуда. И устроили засаду. А теперь уходят, тем же ходом. Значит Бедные ребята! Если бы я знал! Простите, я думал - минируют или ищут что А вообще-то, недодумал"
Самобичевание юноши было прервано несколькими взрывами, повалившими всех на землю. Под жуткий, рвущий душу скрежет, центральный купол храма приподнялся, разделился на несколько кусков и начал рушится вниз. Занятый оплакиванием омоновцев и исцелением невесты, Максим пропустил момент подрыва. По проводам он был передан, или радиосигналом, уже из подземелья, было теперь неважно. Макс вскочил и как некогда под самолёт, подставил под обломки купола свои плечи. В это же миг он одним импульсом, одной вспышкой, исцелил раны несчастной невесты. Всё! Теперь само заживёт. Не задавая никаких вопросов схватил свою нареченную на руки жених.
- Теперь пора! - прохрипел Максим священнику. - Выводите быстрее людей.
Святой отец тоже встал и неожиданным для Макса басом обратился к готовой взорваться хаосом толпе.
- Спокойствие! Господь с нами! Сейчас будут открыты двери. Пропустим жён и детей наших! Останемся людьми в храме Божьем!
В это время несколько служителей церкви разбирали завал. К ним метнулись на помощь, и в мгновение ока проход был расчищен. Словно луч надежды ворвался снаружи свет мощного прожектора. Но ещё быстрее к людям подбирался огонь. Казалось, уже горело всё, что могло гореть. Страшно было смотреть, как лизало пламя иконы, и обугливались, с укором глядя на людей, лики святых. И ещё страшнее - на медленно оседавшие обломки купола - у Максима быстро иссякали и без того не восстановленные толком силы.
- Быстрее, быстрее, быстрее, - шептал он, почти физически ощущая страшную давящую на него тяжесть. Но торопить было незачем - люди и без того плотной струёй выбрызгивались из ставшей вдруг такой узкой двери. Вот уже и жених с девушкой на руках вырвался из огненного ада. Удивительной была тишина - лишь гудение пламени, да прорывающейся снаружи вой сирен - это уже на площади выстраивались автомобили Скорой. А в храме люди молча двигались в очереди, лишь всхлипывая при каждом скачке купола вниз. Это Макс, понимая, что не в силах удержать гигантские обломки, медленно, шажками опускал их. Медленно, как казалось ему. А люди, находившиеся в конце очереди, всё с большим ужасом смотрели вверх. И когда, казалось, всё же сорвётся в панике этот порядок, Максимов знакомец - священнослужитель запел. Громко, басовито, торжественно, но в тоже время прочувственно. Это вновь успокоило людей.
- Ну, ну, ну! - подстёгивал себя Максим. Определив, что в дальнем углу храма уже никого нет, он сузил своё защитное поле до места, где ещё находились люди. Раздавшийся грохот упавших обломков встряхнул всё помещение и подтолкнул выходящих.
- Давайте уже и Вы, - простонал Макс всё ещё поющему возле него старику.
- Пока не уйдёт последний
- Правильно, но идите уже туда к последнему.
- Я же сказал, после тебя.
- Идите же, ради Бога! Я больше не могу! Вот, видите, - кивнул он на упавшие поблизости глыбы.
- Иди сын, мой, ты. А я должен искупить свой грех.
- Да идите же! Я не могу! Я же держу! Со мной ничего Умоляю, быстрее!
- Буду за тебя молится, сын мой, - сдался, наконец, священник, исчезая в дыму и пламени в сторону выхода.
- И скажите, чтобы никто не заходил. Потому, что сейчас - ещё прокричал в огонь Максим. Он не переставал держать давящие на него обломки. На всякий случай. Попробовал черпать силы из пламени пожара, - но пока это не удавалось. А когда огонь сжёг одежду и, полыхнув в лицо, - все накладные волосы, сознание юноши отключилось. Но вместо желаемой выси он провалился в темноту, услышав ещё, как вновь задрожала от падающих обломков земля.
Глава 13
А уже утром в развалинах сновали спасатели. Уцелевшие стены не давали возможности использовать традиционную технику. И полковник, которого это послесловие вроде бы и не касалось, грозными матюками подгонял установку высокого башенного крана. А на руинах сидел седой священник.
- Я не уйду отсюда, пока его не найдёте, - отвечал он на просьбы спасателей. - Я не буду помехой.
- Я тоже не уйду, не уйду, не уйду! Пустите меня! Лапы прочь! - визжала, пытаясь высвободиться, странная девушка в больничном халате.
- Но дочь моя, ты же раненная! - пытался урезонить её священник.
- Не уйду, пока не найдут! Пусть ищут, если раненных жалко! А то бродят со своими бобиками. - Вот эту штуку поднимайте! Какой ещё техники нет? Ну! Вот так! - девушка вырвалась - таки из рук спасателя и взялась за здоровенный обломок. Но сил уже не было и она опустилась на битые кирпичи.
- Дочь моя, мы ищем одного и того же человека. Я отсюда никуда не уйду, пока его не найдут. Живого или мёртвого.
- Ой, да не говорите так! Он жив. Я знаю. Я чувствую
- Хорошо, дочь моя. И я тебе обещаю, как только найдём, я тебе сообщу. Первой.
- Ладно, - сдалась девушка. Только пусть его в эту же больницу. Где я, а?
- Этого не обещаю.
- Но попросите?
- Хорошо, попрошу.
- Вот видите, обманываете. А как вы сообщите, если даже не знаете, кто я и где?
- Дочь моя, в этом грехе я не замечен. Знаю, тоже новости смотрю. А чего недосмотрю, мне расскажут. Так что, не переживай, и Бог с тобой, - напутствовал крестным знамением старый священник уже уносимую спасателями девушку.
- Я тоже не уйду, пока не найдём его, - обратился к священнику подошедший полковник.
- Это ваш человек? - поинтересовался епископ у полковника. - Герой! Воистину муж без страха и упрёка.
- Ну врать не буду, не наш. Со мной был, но не наш. Сам в храм рванул.
- На смерть пошёл. И когда меня умыслили заступился. Это тогда, у храма - его вместо меня. Главарь их сказал, что у него бронежилет
- Ничего такого я ему не давал. Не знаю, где он даже рясу взял.
- Ряженый, - усмехнулся священник. - Я это сразу понял, когда он меня "батюшкой" назвал. Далёк он от церкви был.
- Зачем вы так, святой отец? Он же спасать вас кинулся.
- Я сказал "от церкви", а не "от Бога". И то, что он сделал Не знаю, - задумчиво покачал он головой.
- По рассказам очевидцев, Вы с ним оставались последними.
- Он! Он остался последним. И только Вам скажу - он держал свод храма. До последнего. До меня то есть.
- Это как " держал свод"?
- Не знаю. Но держал. И никаких там "счастливых случайностей". А провидение Господне только в том, что Он направил этого воителя к нам. Буду ждать здесь, чтобы воздать ему почёт по заслугам. Вон там он должен быть.
- Ну, тот фрагмент они поднимут только с помощью крана.
- Буду ждать здесь.
- А меня вызывают. Но к подъёму приду обязательно.
Полковник присел рядом, закурил.
- Наш. О сути - наш, - вернулся он ко всё той же мысли. Мы с ним не так давно и знакомы. Он одного моего парня с иглы снял. Скажите, вот, к примеру, чудеса исцеления - они просто так им не даются?
- Кому «им»?
- Не знаю. Не силён в Библии. Ну, чудотворцам. Вот он, когда моего офицера от наркоты Ведь больно было, видел. Да и меня хоть и сказал, что мелочь
- Думается, что это испытание для него. Было бы великим соблазном просто походя людей исцелять. А так - выбор. Подвиг, если хотите. Я вам скажу там, в храме Божьем. Испугался и он, когда схватили. Но предводителю ихнему в лицо кровью своей плюнул. Потом перекрестился и пошёл. На казнь пошёл. А я вот, - старый священник тяжело вздохнул.
- Знаете, он у нас цыган от одной заразы вылечил. Слепли они. Ну, барон и не пожадничал. Так Максим все эти деньги перевёл в наш фонд. Уже смогли довольно многим ребятам помочь. И вдовам. И сиротам. Такой ненавязчивый упрёк. И мне, зрелому мужику теперь просто стыдно. Ведь мог бы и я, правда? Так нет: «Государство отвернулось!». А сам?
- Вы сказали, слепли? - прервал размышления полковника митрополит.
- Да. Потом он нашёл место, где они эту заразу подхватили. Уничтожил мерзость. Один.
- А от чего эта болезнь? То есть, откуда?
- Этого я вам сказать не могу. Даже на исповеди. А про Максима Знаете, чем он меня привязал? Обещал наших калек исцелить. Даже но я в это а как хотелось бы верить!
- Верьте! И я буду молиться, чтобы сбылись его намерения. И ежели ежели вам ещё придётся общаться с ним, просите его свершать добро, не вовлекайте во зло, которое можете творить и сами.
- Я не вовлекал его в эту операцию! Он просто может подчинить. И, кроме того, как я понял, вы бы, святой отец, уже были мертвы.
- Может, оно и к лучшему, - тяжело вздохнул священник.
- Глупости говорите! Простите. Может, мученическая смерть вам и к лицу. А остальные? А что бы сейчас началось? Вы понимаете, от какой резни он нас всех спас?
- Понимаю. И извиняю вашу горячность. Но если он погиб в этом огне
- Да не погиб он. Не мог. Просто не мог, понимаете? И мы с ним ещё - голос офицера дрогнул. - В общем, вот мой телефон, если найдут в моё отсутствие, немедленно звоните пожалуйста.
А Максим лежал в темноте. Боль, боль, боль. Она пришла, когда он закончил борьбу с весом громадины и осевшая глыба раздавила его. Или раньше, когда он держал эту махину своим полем? Неважно когда, но боль была жуткая. Но он не умирал, хотя, кажется, не дышал. А ещё к нему пришли. Какие-то мерзкие чёрные твари, повизгивая, окружали его.
Умммну, ха-ха, - начала одна. И первое " уммм" начиналось басом, затем "ну" переходило на повизгивание, потом короткий смешок. И всё сначала. Ей начала вторить ещё одна тень, затем третья, четвёртая. "Очень похоже на стаю гиен", - подумалось Максу.
- Умммну, ха-ха!
- Это меня, что ли умнёшь, сволочь? - поинтересовался Максим у ближайшего черного пятна. По уколу - вспышке очажка боли на общем болевом фоне он понял - его. Только не тело. Вроде, как откусывают кусочки его второй сущности.
- Ну, нет, так не пойдёт, шпана, - обозлился он. Нужна энергия - ударить. А её почти и нет. Хотя постой. Тогда, когда я отдавал всю, я отключался. Значит, ещё не вся. Сейчас. Он представил себя шокером, набирающим энергию в один импульс. И когда понял - вся, ударил. И ещё услышал, как испуганными мартышками заверещали, сжимаясь в обугленные капли, странные гиены. И гневный вскрик боли кого-то более могучего где-то вдали.
- Это тебе аванс, - подумал Максим, вновь проваливаясь в беспамятство.
Развалины очистили в первом приближении на третий день. В принципе, можно было не торопиться - спасатели заявили, что живых нет. Да и осторожность соблюдать следовало - вдруг ещё какой "гостинец" рванёт. Но не уходил оттуда старый епископ и устраивать длительные перекуры было как-то неудобно. Тем более, что пообещал он работягам кое-какие премиальные и из церковной кассы. Под завалами было пусто. И только когда подняли огромный фрагмент купола с места, указанного священником, увидели тело в обуглившейся рясе. И епископ поспешил туда.
- Жив! Честное слово, живой! - опередил его кто-то из рабочих.
Добравшись до места, епископ с изумлением уставился на незнакомое, в сплошном ожоге, лицо. Но ожог был старый.
- Не он! Ищите ещё! А этого - немедленно в больницу.
Но найденный открыл глаза и епископ узнал тот самый чёрный взгляд. Он ненадолго задержался на священнике и замер на осеннем солнце.
- Господи! Благодарю тебя! - искренне воздел к небу руки епископ. - Прости, сын мой, не признал.
Но тот не отвечал. И даже не отвёл взгляда от солнца. Только вдруг покатились из глаз слёзы.
- Да у него нет ни одной целой кости. Вы же посмотрите! - прошептал дежуривший здесь же по приглашению митрополита врач. И, действительно, тело найденного походило на желе, удерживаемое кожей.
- Немедленно в машину и поехали! - решился священник. В машине скорой помощи Максима незамедлительно подключили ко всем этим прибабахам типа кислородных трубок в нос и капельниц в вену.
- Пульса и давления практически нет. Удивительно, что он ещё жив. А сидевший тут же митрополит уже договаривался о спецсамолёте. Следует признать, что терракт значительно добавил ему и популярности, и искреннего уважения, и когда "Скорая" въехала в аэропорт, лайнер уже начинал лениво раскручивать свои винты.
- Ну, что скажете, - спросил епископ возле трапа у врача спецавиагруппы.
- Ничего не понимаю. Без рентгена - никак. На ощупь - какое-то размягчение всего скелета
- Ещё бы - под такой громадиной всё, небось раздавило И ещё те ранения Состояние?
- Стабильное Пока Пульс ненормально редкий. Даже сказал бы, аномально
- Доктор, вы должны сделать всё. Понимаете, всё возможное. Нам бы его только до места С Богом. И мне тоже пора, - заспешил он от самолёта. Но тут же вернулся, тяжело отдуваясь, взобрался по трапу и кинулся внутрь.
- Ты мне смотри! Не вздумай умирать. Потерпи немного. А когда прилетишь, там мы тебя с Божьей помощью быстро поставим на ноги, - наклонился священнослужитель над Максом.
- С Богом! - перекрестил он юношу, а потом, не выдержав, ткнулся с поцелуем, пощекотав своей бородой это обожженное лицо.
Они летели в разные стороны, но настоящий священник прилетел быстрее священника ряженого.
- И я взял на себя ответственность отправить этого героя в наш госпиталь.
- Вы поступили опрометчиво.
- Но он спас паству, спас меня и от смерти, и от позора, - настаивал на своей правоте знакомый нам митрополит. Его визави в споре недовольно поморщился.
- От какого такого "позора"? - просипел он.
- Когда потянули меня на смерть, каюсь, страх обуял. Начал сопротивляться, проситься. Сам себе оправдание нашёл, что нужен пастве в эту страшную минуту.
- Но это же так и было!
- Было не так. Этот юноша за меня заступился и его вместо меня на смерть повели. И когда там, за стенами прозвучали два выстрела, я думал, сгорю со стыда. Как я мог Всё же без испытаний даже наши души становятся
- Не надо "даже наши". Страх, он есть проявление сущности человеческой. И страх смерти, особенно насильственной, не есть грех. А вот преодоление его - и есть проявление веры. Согласен. Сытая жизнь веру не укрепляет Но далее что?
- Я тогда решил - если ещё кого на казнь затребуют - сам пойду. Но перед тем обращусь к пастве с прощальным напутствием.
- Обратился?
- Нет. Но не потому, что опять струсил. Стыд выжег страх. События уж очень быстро развивались. А потом Потом отворили дверь и опять появился этот отрок. Ряса в крови, две дыры в ней на животе. Но живой
Когда епископ закончил рассказ об известных событиях, Владыка, насупив мохнатые брови и хрипя с каждым выдохом, долго молчал.
- Говоришь, он не из клира?
- Наверняка.
- А не подстроено ли всё это, чтобы выведать нашу тайну?
- Нет, Владыко. Слишком много крови для "спектакля".
- Но все же спаслись!
- Ещё осталась раненная девушка. И нашли обгоревшие тела террористов. Да и сам он При мне из-под глыбы достали. Чудом не погиб. Да и мы все чудом
- Чудом. Чудом. Много чудес в последнее время.
- Не знаю
- Зато я знаю!
- Но разве чудеса Господни
- То Господни! А я о других, о прелестях диавольских. Впрочем Хорошо. Благословляю. И посмотрим, что из того получится.
- Вам бы и самому, - осторожно начал епископ.
- Пока не убежусь в том, что это угодно Господу, и не подумаю. Может, не известно тебе, что произошло с теми, кто попытался с помощью мощей этой воительницы исцелится.
- Известно. И это - тоже одна из причин. Этот муж излечил неких цыган, которые вдруг начали слепнуть. А потом нашёл и обезопасил место, где эта напасть затаилась.
- Совпадение?
- Возможно. Но откуда она оказалась там, неизвестно. По умолчанию собеседника понял - не обошлось без спецслужб. И эта воительница тоже ими была передана?
- Это заслуживает внимания и проверки.
Патриарх встал, считая аудиенцию законченной, протянул для поцелуя руку.
- О ходе лечения будут сообщать. Сами туда не наведывайтесь. По крайней мере, пока не уляжется эта непотребная шумиха. А что журналистам-то скажем? - спохватился Патриарх.
- Благословите на это меня.
Выйдя после аудиенции на площадь, митрополит решил узнать о состоянии своего протеже. Не успел. Завизжали тормоза и священника вежливо, но решительно усадили на заднее сидение довольно солидного мерса.
- Ну, за тобой не угнаться, ваше это святейшество - начал разговор непосредственный, как все новые русские незнакомец.
- А какая нужда за мной гоняться?
- Не большая и не малая, - расхохотался собеседник. - Просто нам как-бы по дороге.
- Как бы? - уточнил митрополит.
- Ну, я кумекаю, ты в аэропорт? Вот мы тебя в аэропорт. Со всем нашим уважением. А по дороге и побазарим. Ты, святой отец, своих обещаний не выполняешь. А это как бы и нехорошо, а?
- Постойте. Кому? И что? - растерялся митрополит.
- Знаешь, не будем. Там, у вас на площади, это как бы моя сестра, ну, которую эти ублюдки ранили. Сечёшь? Ты ей обещал сказать, если найдут того попа. И даже к ней в больницу положить. А?
- Он в очень тяжелом состоянии. Сейчас направил его Должны уже прилететь. Можно, позвоню?
- Давай, святой отец. А потом - адрес. Я за тобой больше гоняться не буду. Ради сеструхи не посмотрю - уже начал неопределённо угрожать собеседник.
" Светлая девочка и такой" - подумал священник, вновь набирая номер.
- Как там наш страждущий - осторожно поинтересовался он после взаимных приветствий.
- Преставился.
- Как преставился? - И поплыло, поплыло всё перед глазами старого митрополита. Не выдержало сердце. Трудно сказать, чего. Может, всех этих непривычных для размеренной жизни переживаний. А может, стыда за малодушие? Бог его знает.
- Что? Помер? Это что, наверняка? - услышал сообщение " как бы брат". - Послушай, а Не, погодь, ты это чего? Э, ну-ка стой! - толкнул он водителя. Не! Давай пулей в какую больничку.
Потрясённый и озабоченный хозяин машины, тоже не расслышал ответ по сотовику на последний вопрос митрополита:
- Исповедовался, причастился и преставился. А новый ещё жив, с Божьей помощью.
Глава 14
"Новый" был не только жив. Едва начав шептать, Максим попросил: "Солнца!" и жалюзи на окнах были раздвинуты. И хотя наступал вечер, юноша успел впитать немного лучей края малинового диска.
- Пусть остаётся. Потом луна будет, - более связно попросил он.
- Если можете разговаривать, скажите, где болит, - подсел рядом врач.
- Везде. Кроме головы, - слабо улыбнулся пациент.
- Вы не против потерпеть некоторые эээ процедуры. Нам крайне необходим рентген.
- Не против.
Через некоторое время в рентгенкабинете врач, перекрестившись, что-то прошептал и позвал коллегу.
- Это же невозможно! Сквозь него лучи не проходят!
Коллега тоже посмотрел на снимок.
- Может, аппаратура? Сбой какой?
- Вы не против, если мы повторим? Это не повредит.
- Конечно не против, давайте.
Максим понял, что организм для восстановления стал поглощать любую энергию. И вторая порция ещё больше взбодрила юношу. Чего нельзя было сказать о рентгенологе.
- Везите назад, - распорядился он, всматриваясь в абсолютно чёрные пластинки.
В палате Максим, вновь подключённый ко всевозможной, явно новейшей аппаратуре, уснул. Но на этот раз хорошим сном выздоравливающего больного. Вроде бы всё шло своим чередом. Но когда в окно заглянула полная луна, сиделка - монашка с ужасом увидела, как начало вдруг чернеть лицо её подопечного. И лежащие поверх одеяла руки. Крестясь и повизгивая, она кинулась к дежурному врачу.
- Он чернеет, Господи спаси и помилуй! Он он
- Что? Умирает? - бросился в палату врач.
Он немедленно включил свет, бросился к аппаратуре и облегчённо вздохнув, посмотрел на Максима. Всё, вроде, нормально. Стабильно. Даже с положительными тенденциями.
- Чего начитались, сестрица? Или прикорнули?
- Да нет. Он лежал-лежал, а потом чернеть начал.
- Глупости какие. От вас никак не ожидал.
Пристыженная монахиня заняла свой пост. Немного почитала, опасливо косясь на безмятежно спящего больного. Судя по укоризненным взглядам в сторону вахты, мысленно возражала врачу. Затем осмелилась - пошла к выключателю. Погасив свет, посмотрела на пациента и вновь, повизгивая, рванулась к врачу.
- Вы вы только свет не включайте и сами увидите.
Врач быстро, но более спокойно направился к палате. Он переживал только за состояние здоровья своих подопечных. Всякие там превращения его не особенно волновали. Правда, в палате он невольно ахнул, увидев почти чёрное тело, лежащее на месте его пациента. Щёлкнул включателем. Всё нормально. Вновь выключил свет - чернота.
- Просто какая-то странная реакция кожи на лунный свет. Какая там кожа - ожог один. Может, специфический вид какой аллергии. Случай очень интересный. Но не такой ужасный, чтобы визжать на всю больницу.
- Павлович, ВыВы
- Всё. По местам.
Успокоенная монашка проводила доктора теперь восхищенным взглядом и вновь заняла свой пост. Но свет больше не выключала. Наверное, её бы не успокоило полностью и разъяснение о том, что тело Макса впитывало сейчас лунные лучи без остатка, не отражая, что и вызвало эффект "почернения" кожи. Но и главврач поначалу согласился с выводом дежурившего Павловича об аллергии на утреннем совещании.
- Он же на солнце не чернел?
- Уже закат был.
- Ладно. Как состояние? Какие показания? Предварительный диагноз?
- Судя по тому, что нам сообщил
- Пожалуйста, судя потому, что вы сами установили, а не вам сообщили.
- Сами? Пожалуйста! Первое: вчера пальпированием определили минимум шесть переломов! Больше просто не могли. В таком состоянии пальпирование могло вызвать болевой шок. Внутренние органы практически расплющены, а печень - раздроблена. Следы заживления двух пулевых ранений. Сквозные. Входные - в области брюшной полости выходные - в тазовой области. Что ещё, не знаю - рентгена нет!
- То есть как?
- Да вот так! - показал рентгенолог снимки.
- Аппаратура?
- Вот! - протянул он другой снимок. - На себе проверил.
- У вас нет паталогических изменений, - автоматически отметил главврач, возвращая снимки. - Далее?
- Далее - кровь анализу не поддаётся.
- Да вот так. При попадании любого реактива тут же испаряется без остатка.
- Да вы что тут все - поднялся со стула главврач.
- Но самое странное и не это.
- ???
- Сегодня утром он встал и поковылял в другую палату. Сейчас беседует с отцом Афанасием.
Главврач, потрясённый, сел.
- Как же вы диагностировали эти переломы? Вы, опытнейший во всей стране травматолог?
- Да я Я репутацией своей могу ручаться. Были эти переломы!
- Ну и как он тогда
- Николай Павлович, придётся признать, что это - чудо.
- Или какой-то дьявольски изощрённый трюк, - не сдавался главврач.
- Но вы знаете, по чьей рекомендации он здесь. И что произошло
- Именно поэтому будем предельно внимательны и осторожны. Лечение - как обычному больному То есть - спохватился он, - конечно, без гипса и операционного вмешательства. Хотя, заманчиво было бы воочию убедиться, что там раздавлено или раздроблено Шучу. Пойдёмте. Посмотрю на этого феномена.
Не знавший содержания этого совещания, Максим стойко переносил повышенное внимание и такое всеобщее "пульпирование" с восклицаниями: "Нет, вы посмотрите сами" или "А вот здесь, чувствуете"?