Звонок внизу от входной двери заставил немного прибавить шаг. Поскольку охранники пропустили на территорию, значит кто-то из хороших знакомых, но без ключей.
Приоткрыла входную дверь, сердце обрадованно пропустило удар.
Это как радуга после обильного дождя, красивая, разноцветная, приковывающая взгляд своим великолепием.
Это как чудо-волшебник, что аккуратно вырвал шипцами осколки из моего сердца:
- Привет, Вильмонт, я захватил твоих любимых червячков-мармеладок и вишневый сок. Как насчет посидеть на улице и потрещать обо всем подряд? - Лёнька присвистнул для наглядности. - Вспомним молодость, начнем сексом заниматься. И дождемся твоего отца, может на этот раз он мне яйца отстрелит?
Шмонт держал на весу пакет, а в другой руке небольшой букет желтых цветов. И где раздобыл в январе месяце?
Я только - только научилась просыпаться и не плакать по утрам. Последние шаги, глядя в глаза этому человеку преодолела вслепую, сквозь плотную пленку слез. Дыхание приостановилось на некоторое время.
Мне не хватало этой без башенной улыбки, мальчишки - проказника. При виде которого всегда поднималось настроение, и я могла часами смеяться. И не чувствовать тишины этой. Как только его не стало рядом - постоянно плакала.
Пакетом Ленька чуть спину не проломил, когда обхватывал, принимая в теплые, любимые объятия, где было комфортно и уютно.
- Не знал, как и подойти к тебе, - мне на ухо в волосы прошептал, а я со всей силой вжалась в его грудь. Щекой почесалась о колючую бородку, даже ради меня не сбрил. Я всегда черпала в мужчине свои силы.
Любимый, знакомый одеколон, наверное, от его резкости в глазах стало мокро. Просила ведь сменить запах, очень настырный. А Лёня тем временем продолжал шептать на ухо:
- Мне начинать развешивать сопли, как я чуть без тебя не сдох?
Те же салатовые, покрашенные стены прихожей, та же дверь входная светло-коричневая, которую я яростно ненавидела отмывать от грязи сапог. Те же плечи и шея, в которую уткнулась с благодарностью. И знала, что Шмонт никогда не причинит вреда. Я никуда больше не хочу и никогда. Это мое место, здесь с ним. И если кому отдам в подчинение свою жизнь, то только ему.
Почти сразу решили выйти на улицу. Спустились по крыльцу. Перед нами пустая земля, без травы, серое грозное небо, и на непокрытую голову падал небольшой снежок. Здесь гораздо холоднее, чем в Арзонте, правильно, там жарило солнце, а здесь его нет. Оно больше не обжигало. Нехотя отогнула рукава зимней, пуховой куртки, на запястьях больше не было ожегов, они почти сразу прошли после той ночи в Белесье, а в тот день казалось, что до костей сжег.
Хватит, Аня!
Я взяла под руку Леньку, тот ответно улыбнулся мне.
- В наше любимое место? - спросил и после молчаливого кивка с моей стороны мы отправились по тротуару из красной плитки, мимо «лысых» газонов и голых маминых любимых яблонь без единого листочка. Там в отдалении возле забора небольшая каменная беседка, для плохой погоды. А у нас почти каждый день то дождь летом, то снег зимой. Поэтому бывшая страна Гнетаэто и есть вода. Если Страдовцы -это солнце, то мы, наверное, вода.
Вечер был прекрасным. Я давно не смеялась, сидя на нашем гамаке, валялись, как дети, и ни о чем старалась не думать. Ленька первый кому удалось это сделатьотвлечь от Хаски. Или по крайне мере затолкать поглубже мысли внутрь, может они там спрячутся и больше никогда не появятся?
Так приятно покачиваться. Ноги перекинула через колени Шмонта, а он сидел, как примерный мальчик, и поддерживал конечности, чтобы я не свалилась. Ну и раскачивал нас до кучи, а я курилаплохая девочка.
И пялилась на хмурое небо и плевать на холод. Многое Ленька рассказывал, а я молчала иногда смеялась над его историями. Вероятно, они были вымыслом, но пусть так. Пустая болтовня отвлекала.
- А ты ничего не хочешь рассказать, Ань? - позвал он.
Я отвлеклась от созерцания облаков над головой. Потеряла пушистую кучку в небе, которое рассматривала. Оно было похоже на треснувшее зеркало - на горсть осколков.
- Я хочу забыть, а не рассказать. Я сама мечтаю не знать. То, что былоэто было не со мной, а с другим человеком. Не со мной, - как мантру повторяла я.
Заклинала себя этим, чтобы забыть. Забыть, как плохой сон. Мое больное воображение. Словно целый год прошел, а не неделя с момента, как я его больше не видела. Будто целая жизнь нас разделила.
- Если не хочешь - не рассказывай. Надеюсь, ты была хорошей девочкой? - с долей юмора спросил Ленька.
Я услышала подозрительную тишину между нами. Он спросил ведь о том, о чем я подумала? О моей верности????
- Молодежь, не помешал? - я вскочила с гамака с сетки, приподняв туловище.
- Вечно вы в пикантные моменты приходите, - попенял друг отца.
Я успела пока бычок затушить. Отец сопроводил мое действо очень долгим и внушительным взглядом. Да, я обещала бросить. Помню.
Второй раз видела отца с тех пор, как вернулась. Он привез от Ирины. Достал мое уставшее тело из машины и открыл дверь, больше ничего не сказал. Молчал пока мама плакала, пока Саша орала. А я стояла столбом не в силах поверить, что вновь дома и больше не увижу Хаски. Я спасена была.
Мама что-то кричала, ругалась, а я не слышала. Смотрела сквозь нее и сдерживала вновь слезы, как уже делала много раз. Сражалась с собой.
Значит мать отца выгнала!? А он не стал ничего ей объяснять, как впрочем и обычно. Слишком низко оправдываться для него.
- Пойдем в дом, - отец немного наклонил голову в бок. - Хочу с вами со всеми поговорить.
Сама серьезность. На лбу появились задумчивые морщинки. Мы с Леней озадаченно переглянулись, что не скрылось от отца.
- Ничего страшного, не пугайтесь. Пойдем, - папа приобнял за плечи и повел по тропинке.
Я не сопротивлялась, хотя раньше может быть почувствовала дискомфорт, когда отец ко мне прикасался и излишне проявлял любовь. А сейчас - с наслаждением пригрелась к его бочку. Он не такой высокий, как остальные Вильмонт. Коротышка. Конечно, со мной не сравнится, я совсем маленькая.
В зале сидела почти вся семья: Паша, Алиса, мама. Откуда взялись, ведь дома никого не было, как мы, надеялись со Шмонтом. Мама в черном, длинном платье, обтягивающем фигуру, стояла возле окна, видимо, смотрела за нашим приближением. Когда мы зашли, то обернулась, шалью закутав руки. Смотрела на меня, отца взглядом не удостоила. Пустое место.
Паша, сидя за столом, махнул рукой, улыбаясь как мальчик-одуванчик. Слащавая моська брата и особенно его аура обаяния сбивала с ног всех представительниц прекрасного пола от десяти лет до восьмидесяти. Таких людей не возможно не любить, он много болтал и всегда говорил то, что на уме. И ненавидел, когда рядом с ним кто-то грустил.
- Привет, сестренция! Почему ко мне не зашла? А с этим отщепенцем успела пообщаться? - показал Паша пальцем на Шмонта.
- А я не виновата. Он сам пришел... - направилась ко столу медленным, неспешным шагом. К брату поближе, там стулья пустовали возле стола.
- Прочь бездомный! - демонстративно Паша замахал рукой, будто прогоняя. - Ходит по чужим домам, будто своего нет.
- А как же проходитечувствуйте себя, как дома, - Леня дышал в затылок, перемещался вслед за мной, по той же траектории.
- Ни капли не скучал по тебе, бездомный, - попенял Паша. Он у меня ревнивый братец. - Вновь пропишешься у нас в доме?- брат схватил мандарин со стола перед собой и принялся его очищать чересчур старательно. Наверное, представлял чью-то голову и волосы или череп и кожу. Какие у меня кровожадные мысли.
- Как получится, - улыбнулся Шмонт и выхватил из ладони Паши увесистый кусок мандарина.
Папа неожиданно грубо прервал обоих:
- Любезностями обменяемся чуть позже. Аня? - посмотрел пристально в глаза. Я только собиралась присесть за стул рядом с братом, но остановилась. - Как твоя жизнь?
Затем отец поплотнее прикрыл двери из гостиной, давал время подготовиться к ответу. Потом присел за стул напротив Паши и меня, рядом с молчаливой Алисой.
И все взгляды, как прочные нити, растянулись от меня к ним, а я готовилась к выступлению великая актриса.
- А..аа, - это все, что могла сказать. О чем сказать? Рассказать о том во, что я превратилась? Явить это чудовище перед своими самыми близкими людьми? Никогда, я не желала, чтобы они узнали о моем страшном прошлом. - Всё отлично...как на каникулах, - подмигнула первому, кто попалсяПаше. - Никакой ответственности, сплошные гулянки.
- Ну вот...это другое дело, - брат поймал мою ладонь и по-дружески помассировал пальчики, а потом положил к себе на плечо.
- Это хорошо, - принял отчет отец, обвел сидящих людей внимательным взглядом. - Как вы поняли, на Аню было совершенно три покушения.
Мама что-то пыталась сообразить: морщила лоб, хмурила брови, но не могла понять сути. Карие глаза мелькали беспокойством слева-направо, рассматривая гостиную. Папа садист не мог ей объяснить?
Я наблюдала за материнской реакцией, пока она безотрывно смотрела и изучала мужа.
- Нападения? Три? Я думала одно, - мать подала, наконец, голос. Не выдержала. - Ничего не хочешь объяснить?
Теперь мы все переглянулись. Поиграли в гляделки. Только эти двое вели себя, как дети. Женаты лет...сколько там двадцать пять, а порой их отношения выбивали из колеи.
- Алла, с тобой мы потом поговорим, если разрешишь в комнате и без свидетелей.
Мы потупились в пол, словно предметы декора. Я ожидала бурного протеста, все-таки мой характер взят от мамы. Но к моему удивлению, она промолчала, беспомощно рухнула на стул, так что ножки заскрипели по полу. Скрип резанул по ушам, из-за чего обитатели комнаты вздрогнули.
Я до сих пор не понимала любит папа маму или нет. Иногда думала, что да, а теперь... боялась размышлять об этом чувстве. Местами да, местами нет. Мое понятие любви не совпадало с их чувствами. Хотя, кто я такая чтобы судить? Пересмотрела романтические фильмы, а на деле?
Вот она любовь, Аня. Ты любила Шмонта давно, а изменяла ему с Хаски. Хвостом крутила в Белесье перед ним. Флиртовала, вела себя, как зазнавшаяся Вильмонт, которой ножки целовали поклонники. Ведь я действительно засматривалась на Хаски до той ночи в Белесье, и мне невероятно льстило внимание мужчины. И на кухне дала себя поцеловать не сопротивлялась, и если бы не его замечание по поводу груди не смогла бы отказать. И, наверное, на том кухонном столе я бы...
Всевышние силы, о чем я думаю!?
Вернемся к теме любви
Шмонт вроде как любил меня, но своих фотомоделейколлег по работе тоже любил часто и по ночам. Таковы Аристократы. Это мои проблемы, что не видела смысла в этом лживом чувстве.
- Мне нужно узнать о дальнейших планах Ани, прежде чем улечу в Арзонт по делам, - отец оторвал взгляд от лица мамы и обратился ко мне, вернув вновь сюда на землю от раздумий. - Какие планы? Что дальше? Анна Ананина? - будто ножом пырнули в грудную клетку.
Задохнулась от наплыва воспоминаний, потерялась в них. Они ослепили и оглушили на мгновение, пока я собиралась с силами, чтобы ответить.
- Планирую поступить в Академию Права, - решение моментально сформировалось в голове, хоть и не успела поразмыслить на досуге о дальнейшей судьбе. На первом месте пока стоял вопрос выжить, а не загнуться от жалости к себе. Как и предполагалось ответ взбудоражил каждого.
- В смысле? - Паша демонстративно засмеялся. Наигранно. - Права!? На другом конце Гнетовцев? Ань, ты там была? Скука смертная...
Мне все равно: лишь бы подальше отсюда, подальше от границы со Страдовцами. Чтобы не видеть той границы. Не помнить. Забыть. Все забыть. Каждый кустик, по которому бежала, наивная дурочка, в тот деньчетыре месяца назад.
- Я помню, Паша. У меня нет амнезии, - спокойно ответила я. - Хочу заняться законодательными правами. Вы же в курсе, какой я борец за справедливость?
- А Военка? - отец удивил. Раньше был против, а теперь пошел на попятную.
- Меня не пускали в том году. Думаешь в этом году глаза стали лучше видеть? - теперь я вовсе мечтала ослепнуть. Отец неопределенно пожал плечами.
- Я могу помочь... - будто в том году, не мог помочь. Догадывалась, что это он был против поступления в институт для военных.
- Нет, спасибо, - твердо ответила. - Я не хочу никаких войн. Никаких проблем.
Рукой не заметно стала отсекать воздух вовремя произнесения речи. Эмоции взяли вверх:
- Никаких забот, никаких разборок, драк... ничего. Спокойствие и умиротворение... - голос дрогнул.
Гребаный Бастард! Только бы не разрыдаться. Как на меня не похоже.
Внимание семьи безумно напрягало, как на ярмарочного урода смотрели.
- Достаточно... приключений, - пояснила спокойно, собравшись с мыслями и собственным сердцем.
- Как пожелаешь, - не охотно отец смирился.
Даже речи не может быть, чтобы я вернулась в Арзонт. Туда, где есть он. Где могла его встретить нечаянно.
Он узнал, кто я или не узнал? В любом случае лучше перестраховаться - Анна Ананина должна умереть и об этом стоило поговорить с отцом.
***
POV Хаски
Они должны быть благодарны, что я сам пришел сюда, а не вытащил на улицустадо уродов.
Четыре ряда Бастардов выстроены ровно в линию. Сонные в воскресное утро, не умытые, кто в халате, кто в трусахмужчины. Потирая глаза, молчаливо вопрошали друг у друга о причине пробуждения.
На меня, только что поднявшегося по лестнице смотрели с подозрением и опаской. Это их залкомнатушка с телевизором два на два, вот здесь стадо и стояло. Я подпирал стену, смотря за действом.
- Чего зеваешь! - подзатыльник отрезвил одного из парней и Бастард в момент застыл, от вида разъяренного Глена.
Это имя у каждого на устах, его безжалостного, скользкого взгляда, боялись все. И Бастард не был исключением.
Утро давно светило в окна общежития, но в выходной день многие позволяли себе поспать немного подольше. Бастарды спят в разы больше нашего. Нам достаточно и четырех часов, а Ананина всегда так мило отрубалась в кровати после секса, когда устраивал ей ночные марафоны. Совершенно беззащитная, обнаженная и податливая.
Где мой Бастард? Даже стадо уродов не испортят настроение сегодня с утра.
Я до усрачки рад, что малышка сбежала от Трески. Моя девочка.
А Макс пусть поживет, меня с такой легкостью нагнуть, это достойно похвалы. Этот урод вероятно еще пригодится.
Самые позорные две сделки, которые заключил за время работы. Если отец узнает о трех процентах акций Колчака, нотаций будет много. Дело в том, что Колчакэто медицинский институт, где как раз-таки производили наших «зверят» КМД-ников. Руки пришивали мне там же.
Акции Колчака разбросаны по огромному количеству людей. У нас в общей сложности сорок девять, раньше было пятьдесят два до продажи за Ананину, но я сомневаюсь, что это станет большой проблемой.
Глен выровнял взгляд по всем рядам, окинул внимательным взором Бастардов. Я стоял сбоку, не привлекал внимания. Подчиненный, видимо, вошел в роль, отчего не заметил моего появления.
- Где Ананина? Кто последним ее видел? - Глен ходил, пока никого не выделял из толпы, тем более подруг. Минута тишины раздражала. - Я со стенкой общаюсь. Я спросил, кто видел Ананину?! - голос разрезал молчание скальпелем. В момент все вздрогнули, как от рассечения плоти.
- Эмм... я видела примерно воскресенье, она была с подругами на занятиях... - Глен подошел к девушке, вымолвившей фразу. Улыбнулся, что было несвойственно ему.
- Гениально. А полгода назад ты ее не видела? - спросил мягким тоном, а потом резко поднял голос. - Я спрашиваю, в последние несколько дней ее кто-нибудь видел?
Подчиненный прошел сквозь стройные ряды микробов по направлению к известным трем девушкам.
- Вот вы? - обратился Глен к Кристине - первой стоявшей в ряду. - Когда последний раз видели?
- Давно, - потупив взгляд в пол, ответила та.
- Когда?
- Шесть дней назад на занятиях...
- А телефон. Созванивались?
- Нет, - ответила Кристина.
Какой телефон? Глупышка оставила его в клубе.
Внезапная пощечина и дальнейший захват челюсти мужскими пальцами вывел Кристину из состояния спокойствия. Та испуганно вцепилась рукой в захват Аристократа.
- Точно? - сжимая Кристине щеки по максимуму, спросил Глен. - А если врешь? - даже не сопротивлялась, моргала голубыми глазенками.
- Т...то..чно, - промямлила девушка.
Я решил нарушить бесполезный треп, Глен их только бездумно пугал, а по сути ничего не делал:
- Как дела?
Вышел на середину зала, Глен вздрогнул, а я остановился напротив любопытной троицы.
- Не отвечают, - поведал скромно подчиненный, почти трусливо, убирая руку от щеки Кристины. - Подруги молчат.
- Кристина? - вопросительно озвучил. - Давай без насилия решим вопросы. Меня интересует местонахождение Ананиной? Хоть какие-то варианты.
При этом я не забывал включать режим обаятельного, улыбчивого человека.