Не самый худший вариант, мир человеков, добавил Клен, но и не самый лучший.
Да, продолжил Серебряный, поясню. Худший вариант, если бы нас затянуло к Кургану, в Сумеречную Землю. Лучший, если бы мы остались там, где были. На склоне Холма. Тогда бы нам помогли. А так, боюсь, остается рассчитывать на свои силы или на незнакомку.
Своими силами присвистнул отец Иван и грустно посмотрел вверх. Хорошо хоть целы остались.
Ты мне весь бок отбил, пожаловался Дмитрий.
Прости, брат, кто знал. Ребра-то хоть целы?
Дмитрий пощупал ребра:
Вроде целы.
Сейчас мы попробуем позвать на помощь, кого-нибудь из наших, сказал Клен. Дело непростое, нужна полная тишина. Ну и, надеюсь, не привлечем пришельцев.
Серебряный и Клен опять погрузились в медитациюи снова пропали все звуки. Прошла вечность (как теперь показалось Дмитрию и отцу Ивану), необычная и густая тьма, похожая на едва уловимый для глаз черный туман, медленно поднялась со дна ямы. В голове у Дмитрия все помутилось, он едва не потерял сознание от внезапно накатившего удушья. В себя его привел голос отца Ивана. Голос казался отдаленным, как бы звучащим из другого мира, но на самом деле батюшка шептал Дмитрию на ухо:
Душно как здесь и нехорошо. И стражи странно себя ведут. Очень странно
Со стражами действительно творилось что-то неладное. Они уже вышли из медитации и теперь таращились испуганными, детскими, ничего непонимающими глазами на Дмитрия и отца Ивана.
Не получается ничего, тихо, с усилием прошептал Серебряный, наша магия бессильна, мы в ловушке мы Серебряный запнулся, словно забыл все человеческие слова. Прощебетав что-то на своем языке, он стал энергично махать руками, как крыльями. Помахав так несколько минут, он свернулся на дне ямы клубком и заснул.
Мы бессильны! воскликнул Клен неожиданно тонким, детским голосом и с ужасом посмотрел на спящего Серебряного. Мы обречены на медленную смерть, Клен вдруг заплакал.
Это было как удар грома. Дмитрий и отец Иван вытаращили глаза. Разум отказывался понимать увиденное: они нас разыгрывают, они дурачатся, успокаивал себя Дмитрий. Примерно об этом же думал и отец Иван.
Это казалось невозможным! Стражиневозмутимые солнечные создания, бесстрастные, веселые и тут Но с каждой секундой Дмитрий и отец Иван убеждались, что с их светлыми друзьями происходит что-то страшное. Серебряный на глазах становился белым. Дышал он очень редко и с трудомэто было похоже на какое-то глубокое оцепенение, а не на сон.
Клен напоминал смертельно перепуганного ребенка. Потрогав Серебряного, он завыл от отчаянья:
Мы пропали, мы пропали, помогите, кто-нибудь, помогите! Клен кричал в пустоту перед собой. Дмитрия и отца Ивана он почему-то не воспринимал или не видел.
Больно и душно, как невыносимо душно, они убили лес, деревья умерли и мы умираем, четко и раздельно сказал Серебряный, не открывая глаз. И опять погрузился в свое «мертвецкое состояние».
Слова Серебряного произвели на Клена уничтожающее действие. Испустив крик, полный запредельного отчаянья, Клен забился в самый дальний угол ямы. Он мелко дрожал, его плач стал переходить в страшный хрип, похожий на скрип сухого мертвого дерева. Клен задыхался. Дело приобретало совсем дурной оборот.
Дмитрий с отцом Иваном заметались по дну ямы, не зная, что предпринять. Вдруг Дмитрий от отчаянья, сам не понимая как, стал громко читать стихи. Это был Блок, когда-то Дмитрий очень любил его поэзию. Пописывал и сам стишата. Потом они превратились в песни. Даже рок-группа своя у него была. Но все это было так давно, в какой-то другой жизни. Уже больше пятнадцати лет он не писал стихов и не интересовался поэзией. И тут его прорвало:
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
читал Дмитрий громким, немного торопливым голосом, но внятно,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою!
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче!
Дмитрий ощутил чувство полноты: как-то одновременно ему вспомнилось и давно забытое романтическое, восторженное ощущение надмирной красоты от чтения хорошей поэзии; это чувство совместилось в нем с воспоминанием о том, как девять лет назад он стоял на северном склоне Холма, залитый беспредельным Светом:
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели!
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам, плакал ребенок
О том, что никто не придет назад!
Чтение стихов подействовало на стражей магически. Клен перестал хрипеть, а Серебряный медленно открыл глаза. Стояла полная тишина. И тут послышался голос снаружи ямы, женский голос, он что-то напевал, но слов было не разобрать.
Слышите! воскликнул Дмитрий, слышите? Это идет она, незнакомка.
Игуменья идет нас спасать, сказал Клен и засмеялся.
Что мы стоим? Надо действовать. Девушка! Ау! Помогите! Мы здесь! Помогите! закричал отец Иван.
Пение смолкло. Послышались осторожные шаги. На фоне небесной голубизны возникла фигура девушки с любопытным, немного испуганным лицом:
Как вы там очутились?
Дмитрий и отец Иван пожали плечами.
А вы неопасные? в голосе незнакомки мелькнула тревога.
Нет, что Вы! воскликнули Дмитрий и отец Иван в один голос, а Клен смешно закивал головой. И даже Серебряный, еще бледный, улыбнулся девушке и помахал рукой.
Странные вы, чудные, подытожила незнакомка и рассмеялась чистым и звонким голосом. Дмитрий тут же вспомнил, как видел все это в зеркале Принца.
Я знаю, как вам помочь, подождите. Незнакомка скрылась. Через несколько минут на дно ямы опустился конец веревки.
* * *
Капитан падал. Как молния он прорезал Курган. Прошил насквозь сложные лабиринты, что тянулись на многие километры под Курганомнепреступные темно-серые бастионы тюрем и рядом с ними, словно в насмешку, разноцветные балаганы, аттракционы, гигантские карусели, мигающие тусклыми огоньками огромные, тихо позвякивающие странные машинырадость и наслаждение для послушных жителей Кургана.
Мелькнули багрово-лиловые плантации с плесенью забвения на краю бесконечной серо-пепельной пустыни, с молчаливыми, монументальными останками чего-то, похожего на руины фантастического завода.
Вот и загадочные нагромождения исполинских камней, на берегу беспросветно черного, неподвижного словно ртуть, моря. Капитан условно называл это нагромождение «Городом», но что это, так и не успел узнать.
Область, находящаяся непосредственно под Курганом и вблизи от него, была изучена сносно. За девять лет, прошедших после первого похода с Дмитрием и отцом Иваном к Истоку, ему неоднократно доводилось спускаться под Курган, инкогнито, со светлым Вожатым. Последний раз он был здесь с Белодревом, и они как раз видели эти глыбы, только издалека. Капитан не помнил, спрашивал ли он у Белодрева про Город Впрочем, сейчас это уже неважно.
Теперь он один, и его затягивает дальше и глубже. Вот и Город исчез. Вокруг него непроглядная тьма, в которой угрожающе вспыхивают красно-багровые молнии. Где-то там впереди Нечто (он это точно знает) огромное, неописуемое: без формы, образа, лица, размера. Нечто втягивает его в себя, всасывает. Вот уже ничего нет, кроме ледяного ужасавпереди сама смерть, абсолютная тьма, безвозвратное небытие.
Внезапно все пропало. Капитан неподвижно висел в темно-сером пространстве. Не было ничего, никаких ориентиров, верха и низа; только темно-серая пустота. Из этой пустоты медленно соткалась человеческая фигура, без лица. Фигура напоминала черную кляксу на грязно-сером листе пространства.
Зови меня Инспиратор, сказал голос внутри Капитана.
Капитан попытался собраться с мыслями: Инспиратор? Кто он? Важный демон? Начальник пришельцев? И где я? Зачем я здесь?
Почти угадал, монотонно сказал Инспиратор (голос звучал прямо в голове Капитана). Вот ответ на вторую часть твоего вопрошания, надеюсь, он тебе понравится. Где ты? Ты в своем новом вечном доме. Твое глупое путешествие закончено.
Как закончено?! Почему?! Капитан в отчаянье дернул в пустоте ногамигде все остальные?!
Сколько сентиментальности, продолжил Инспиратор. Очень трогательно. Где же наши деревянные друзья? Смотри сюда, глупец. Черная фигура махнула рукой. Прямо из пустоты возникла картинка: Клен и Серебряный лежат на дне глубокой ямы с бледными, как бы бумажными лицами. Они мертвы, или кажутся мертвыми. Но самое страшное не этона их лицах четко выражена печать безумия.
Но отца Ивана и Дмитрия на картинке Инспиратора почему-то нет. Капитан это сразу заметил. Их отсутствие вселило в него смутную надежду (это значит, что их, возможно, нет в планах главного демона).
Капитан постарался больше не думать на эту тему, чтобы скрыть от Инспиратора свои мысли и чувства.
А вот тот камушек, который вы так прятали от людей, спокойно продолжил Инспиратор. Хотели камушком людей облагодетельствовать? Глупцы.
На картинке появился Живоглаз. Сверху на нем лежало что-то мохнатое. Нечто вроде кошачьей лапы.
Скоро он будет принадлежать вот этому человеку. Так что я сделаю вашу работу за вас. Облагодетельствую человечество.
Из клубящейся мглы медленно выплыла фигура, закутанная в черный кокон, как в паутину. Наружу торчала только голова, человек был в глубоком сне. Капитан чуть не вскрикнул от изумленияэто же отец Борис!
Узнал? Инспиратор торжествовал. Он не из моего отряда, но послужит мне. И за это я дам ему возможность поиграть с вашим камушком. Пускай играет. Главное не менять правила игры. А ты и твои деревянные друзья, жалкие бунтари, хотите своей детской идеей Союза посеять в людях хаос. Нет, этого не будет. Поэтому ваше Золотое Веретено мы уничтожим, как вещь для людей лишнюю. Я об этом позабочусь.
Ты лжешь! Я тебе не верю! Не верю! Не верю! Капитана охватила ярость, но ярость была от отчаянья. Он прекрасно понимал, что ничего не может противопоставить Инспиратору. Одна надежда на Дмитрия и отца Ивана, может быть они доведут дело до конца.
Я никогда не лгу, сказал Инспиратор. Я всегда объективен. А ты, глупец, жестоко пожалеешь о своих словах. Я разобью тебя на мелкие кусочки. Осколки твоего жалкого «Я» будут бесконечно метаться в серой пустоте, пребывая в нескончаемом ужасе смерти и распада. Это не пустые слова. Ты уже как-то испытывал состояние раздвоения, вспомни?
Капитан тут же вспомнил, как давно, в бурной молодости он, экспериментируя с расширением сознания, пережил мучительное раздвоение собственной личности. Он даже не предполагал, что это так мучительно.
А теперь тебя будет не два и даже не четыре. Тебе понравится.
Он потянул руки к Капитану и вдруг в ужасе отпрянул. Тут только Капитан заметил, что его обвивает тонкая, едва видимая серебряная нить, которая сразу натянулась. Капитана резко бросило назад. Мгновениеи он очнулся на склоне Холма. Он лежал, зацепившись ногой за чудом выросшее здесь маленькое Серебряное Дерево. Его лицо было обращено к Кургану.
Курган молчал, затаившись, словно зверь перед прыжком.
Внучка колдуна
Какие вы все-таки странные, еще раз повторила незнакомка, огладывая стражей и людей.
Мы, это, гуляли, многозначительно сказал отец Иван.
Ага, подхватила Незнакомка, гуляли и в яму упали.
Незнакомка засмеялась чистым и звонким смехом. Дмитрий посмотрел на свои «пятнистые», некогда белые джинсы, теперь заляпанные глиной и грязью, на помятого отца Ивана, бледных и еще не до конца пришедших в себя стражей и подумал: ну и вид же у насгрязные, подозрительные типы с бородами. Стражи вдвойне подозрительно выглядят, словно ряженные актеры из сумасшедшего дома. Серебряный, например, сейчас мне напоминает обезумевшего Льва Толстого, как если бы великий писатель зачем-то покрыл свою бороду серебром. И Кленэтот его плащ, он в нем как колдун из дешевого фэнтезийного блокбастера. И эти «пушкинские» бакенбарды Весьма, весьма подозрительная компания!..
Стражи почти пришли в себя, вид у них был усталый, но живой.
Разрешите поблагодарить Вас, прекрасная незнакомка, сказал Серебряный и, сняв соломенную шляпу, почтительно склонил голову. Простите, что не знаю Вашего имени.
Лариса мое имя, сказала незнакомка и немного покраснела, как бы от небольшого смущения. А Вы похожи на Гендальфа, извините, вы тут не в ролевые игры играли?
Гендальф, повторил Серебряный, здорово, мне нравится.
Но Вас же не Гендальф зовут? возразила незнакомка.
Да, меня зовут Сер Сергей, Сергей Серебрянович.
Какое странное отчество, сказала Лариса.
Да, папа моего папы был большой чудак, нашелся Серебряный.
Клен, видимо, уже успел разобраться в человеческих именах-отчествах. Откинув капюшон, он поклонился и сказал:
Николай Николаевич, к Вашим услугам.
К моим услугам? переспросила Лариса и рассмеялась. Нет, вы точно еще в игре, благородные жители волшебного мира. Вот Николай Николаевич очень напоминает благородного фавна.
И Пушкина, добавил Дмитрий.
Точно, Пушкина! воскликнула Лариса.
Тут уже засмеялись все. Серебряный, подмигнув Дмитрию и отцу Ивану, поднялся.
Прошу прощения, обратился он к Ларисе, мы тут немного отлучимся, а Вы посидите в компании с благородным фавном Николай Николаевичем.
А, понимаю, кивнула головой девушка, но Вы не слишком долго, вдруг мне скучно станет с вашим благородным фавном Николаем.
Серебряный, Дмитрий и отец Иван поднялись на небольшой пригорок, огляделись. На юг и юго-восток однообразная и пустынная местность плавно взбиралась на очень пологий, почти незаметный холм. На вершине холма торчали ржавые остовы каких-то металлических конструкций. В юго-западном направлении они увидели Браму, не меньше чем в полутора-двух километрах. Вокруг не было ни души, даже птицы не летали, стояла гробовая тишина. На север тянулась такая же непаханая степь, только чересчур вздыбленная и дикаяредкие купы кустов, еще более редкие кривые деревца; нагромождение овражков, пригорков, ям. В отдалении, по лесополосе, угадывалась трасса на Черноморку. На северо-востоке виднелся темный холм с усеченной вершинойКурган Тьмы. Люди и страж с минуту молчали. Первым заговорил Серебряный.
Друзья, сказал он, вам тоже огромное спасибо. Считайте, что час назад, в яме, наш союз стал еще более зримым. Дерево уже по-настоящему пошло в рост. Теперь это никаким силам тьмы не остановить. Серебряный положил руку на плечо отца Ивана и Дмитрия. Я счастлив, хоть и смертельно устал.
Мы тоже смертельно устали, ответил отец Иван. Я ведь еще и к Капитану пешком шел, а потом этот переход, яма; я удивлен сам себе, удивлен, что еще стою на ногах. Но пока стою, задам вопрос: что с вами было в яме, это серьезно, не игра?
Серебряный помрачнел, а потом внезапно расхохотался:
Друзья, во мне взошло Солнце, как бы я хотел разделить его с вами и с прекрасной Ларисой-незнакомкой Глупцы, сказал он вдруг в сторону Кургана Тьмы и вновь засмеялся, все ваши просчитанные схемы дали обратный результат, теперь мы многое понимаем Но по порядку. И давайте покинем это открытое место.
Они сошли с пригорка и сели на теплую, прогретую солнцем землю, лицом к Браме. Серебряный продолжил:
За свою долгую жизнь я имел много битв с пришельцами. Несколько раз был на волоске от смерти, один раз был пленен, но то, что было со мной и Кленом в яметакой ядовитый росток я вижу первый раз Понимаете, нас можно убить, и вы видели смерти Брата и Белодрева, а я видел гибель целых селений и садов; нас можно пленить, это труднее, но можноно свести с ума?! Мы ведь были на грани безумия. Друзья!
Серебряный внезапно схватился за голову, как от резкой мучительной боли.
Что же вышло из этой их черной затеи? тихо продолжил он. Выяснилось, что вы, человеки, вы, такие податливые на лесть темных, на их искушения, почти не восприимчивы к их прямой магии! Мы с Кленом как только это поняли, сразу взяли весь фокус на себя. И они вас вообще не увидели!
Так вы все-таки подыграли немного! воскликнул Дмитрий.
Ну, да, простодушно признался Серебряный, но сходили мы с ума по-настоящему. И очень здорово, что ты, Дима, не растерялся, запел такую песню, что она ослабила путы темных.