Спрашиваешь!
В её голосе звучал вызов.
На улице было даже холоднее, чем грозились накануне синоптики. Ветер вгрызался в любую полоску неосторожно обнажённой кожимежду перчатками и краем рукава, между шапкой и воротником, наотмашь хлестал по лицу. Кэндл, проклиная всё на свете, до самого верха застегнула молнию и надела капюшон, но уже через пару минут покрылась неестественным румянцем. Иногда порывы стихали, но спустя несколько секунд ветер снова бил тугим воздушным кулаком, словно пытаясь вытолкнуть чужаков с площади.
Часовая башня была огорожена яркими оранжевыми конусами, а между ними трепетали туго натянутые полосатые ленты.
А это ещё что такое? выкрикнул Морган, стараясь заглушить завывания ветра.
Так она уже сто лет как аварийная! проорала Кэндл в ответ. Глаза у неё слезились, на щеках стыли чёрные разводы от поплывшей туши. В том году куском штукатурки женщину ранило!
Угу, кивнул Морган, чтобы показать, что он расслышал, и пригляделся к башне. С одного бока к ней примыкала мастерская по ремонту обуви, а с другогожался к брусчатке длинный и плоский магазин канцелярских товаров, который никто и никогда не видел открытым. В промежутке торчали из густых шиповниковых зарослей чахлые сливы, а позади виднелась глухая стена какого-то серого от времени здания.
Кэндл бросила взгляд искоса, сунула руки в карманыи ломанулась прямо сквозь заросли, отворачивая голову от колючих веток и ругаясь сквозь зубы. А потомзамерла разом, нелепо зажав ладони подмышками. Не выдержав, Морган бегом кинулся к ней, оставляя на шипах нитки из джинсов.
За башней ничего не было.
то есть не совсем ничего, мысленно поправился Морган. Та же брусчатка, наледь и снег, а поодальвысокий кованый забор и стеклянная крыша разгромленного розария, запущенные сады, одинаковые дома, гаражи и пожарный гидрант.
Не слишком похоже на пустырь, заметила Кэндл разочарованно. Ветер снисходительно фыркнул; Морган тут же обернулся, так резко, что шея заболела, но успел заметить лишь человекоподобный силуэт, растворяющийся в тени, и отблеск золотого сияния.
Погоди минутку
Он с трудом вырвался из цепких объятий шиповника и, на ходу выкусывая из перчаток глубоко засевшие шипы, пробежался обратно к башне. Около фундамента брусчатка была разворочена так, словно в неё экскаватором вгрызались. Густая, смолисто-чёрная тень падала почти отвесно и смыкалась с полумраком в щели между старинной кладкой и кирпичной стеной, торцом обувной мастерской. Морган сравнил мысленно свои мерки с шириной щелии боком втиснулся в неё, молясь о том, чтоб куртка не зацепилась за какой-нибудь выступ.
На другом конце мучительно узкого проулка сиял светкуда более тёплый и яркий, чем бывает обыкновенно в конце декабря, глубоко за полдень.
Стиснув зубы, Морган начал рывками продираться между стен. Некоторые камни неровной кладки были выдвинуты настолько, что ощутимо проходились по рёбрам. Ноги путались в сухих ежевичных плетях. Но зато свет впереди становился всё ярче, и сочился теплом, и проступали в нём постепенно очертания громадной поляны под бездонным синим небом, и сизая трава колыхалась от размеренного дыхания лета, и горели золотые цветы у изножья колючих зарослей
Горячая, жёсткая ладонь появилась словно ниоткуда и накрыла Моргану рот. На разомкнутых губах появился тут же привкус морской соли и травяной горечи.
Морган Майер, шёпот Уилки стекал по шее расплавленным свечным парафином. Возврата не будет, Морган Майер.
Это было физически больно. Как если сгрести в кулак белого лабораторного мышонка, чтобы снаружи торчал один хвост, и слегка сдавить. Морган покрывался испариной, еле держался на ногах и чувствовал себя той самой мышью в чужой ладони.
возврата не будет, мой друг.
Когда мягкое, но чудовищное давление исчезло, Морган прерывисто вздохнул, насколько позволял узкий проулоки начал пятиться в зиму, путаясь в ежевике. Лето медленно таяло на щеках запахом травы и моря.
Кэндл ждала на площади, пританцовывая от холода.
Ну, как?
Ничего, буркнул он, стараясь на неё не смотреть. Давай лучше другие места посмотрим. Что там ещё есть на карте?
Вскоре выяснилось, что затерянный остров на Мидтайне можно разглядеть со смотровой площадки, если использовать крайний слева телескоп. Там тоже царила зима. А танцевальная школа близ центра города замерла в вечной осени, и в окнах плавно покачивались цветные огни и человекоподобные силуэты. От музыки, хриплой, как на старых граммофонных пластинках, под ложечкой начинало тянуть, а голову заполнял сладкий и бессмысленный туман. Подходить ближе Морган не рискнул и Кэндл не позволил. Последнее потустороннее место располагалось по другую сторону того холма, где жили Костнеры, и аккурат напротив старого дома миссис Льюис. Это был просто фрагмент улицы между двумя глухими стенами, затянутый поверху густо переплетёнными ветвями рябин. Проходя под ними, Морган встал на цыпочки, сорвал целую горсть обмороженных ягод и спрятал в карман. Ягоды не таяли, и это оказалось единственное чудо на той улице.
Как насчёт кофе? поинтересовалась Кэндл беспечно. Взгляд у неё был пьяным, счастливым и испуганным одновременно. У меня уже голова кругом. Черти-сковородки, чтоб я сдохла Это ж прямо рядышком, я каждый день мимо ходила, и никогда, никогда
Я не против кофе, мягко перебил её Морган. Не передумала насчёт этого? и он кивнул на дом Льюисов.
Прикалываешься, что ли? огрызнулась она. Я завелась только. И есть у меня одна мыслишка Идём. Папаша в участке, а моя старушка ещё нескоро вернётся. Прислуги у нас нет, так что стучать будет некому. Если что.
Это если что не слишком воодушевляло, но делать было нечего.
Морган действительно хотел кофе.
Глава VIII
Огромный дом Льюисов насквозь пропах кошками.
Но это была не мерзкая кошачья вонь нечищеных туалетов и сухого корма, а нежный, молочный запах чистой шерсти и розовых подушечек на лапах двухмесячного котёнка, запах нагретой постели и войлочных шаров, набитых котовником. На всех углах здесь висели когтеточки: из мешковины, картонные, деревянные и верёвочные. В нишах по стенам вместо помпезных китайских ваз эпохи Цинь грудились разномастные подушки и меховые одеяла. Почти на всех подоконниках стояли горшки с травой.
Много у вас теперь питомцев? рассеянно поинтересовался Морган и, присев на корточки, принялся гладить по выгнутой спине поджарую бенгалку. Кошка в ответ урчала и ластилась так отчаянно, словно он растёр ладони корнем валерианы. С верхней ступени лестницы подозрительно щурился белый мейн-кун.
Двенадцать пушистых тварей, хмыкнула Кэндл и босой ногой отпихнула в сторону надоедливую кошатину. И чего ты в них находишь, а?
Я в детстве был одинокий и недолюбленный, невинно ответил Морган, глядя снизу вверх. Кэндл фыркнула и наклонилась, трепля его по волосам:
Ух ты, моя лапочка! Пойдём, угощу тебя чем-нибудь вкусным и утешу А нет, иди лучше сразу в кабинет к моей мамаше, начинай рыться в столе. Кофе я принесу сразу туда. Помнишь маршрут?
У Льюисов Морган был в последний раз года два назад, но кабинет Деборы и, главное, огромный стол в этом кабинете помнил прекрасно, а потому кивнул. Кэндл превентивно пнула по-прежнему ластящуюся кошку и сбежала из холла в боковой коридор. За ней устремилась и любвеобильная бенгалка, и, спустя некоторое время, заносчивый мейн-кунсперва степенным шагом, а затем вприпрыжку. Пробегая рядом с Морганом, он зловеще сверкнул разноцветными глазами.
Не ревнуй её ко мне, дурачок, ласково посоветовал Морган. Мы же просто друзья.
Кот замер, оглянулся и недоверчиво мявкнул; затем, видимо, счёл беседу с каким-то человечишкой ниже своего достоинства и огромной белой тенью понёсся по коридору, высоко задирая хвост. А Морган направился вверх по лестнице, нащупывая кончиками пальцев знакомые выщерблины в мраморных перилах.
Странно. Когда едешь вниз на заднице, они кажутся больше.
Насколько экстравагантна была Дебора, настолько обыденным и аккуратным выглядел её кабинет. Деревянные шкафы у стены, где за стеклом по-солдатски ровными рядами стояли коричневые и зелёные папки с личной перепиской; подшивки законодательных актов графства и города за последние сорок лет; справочникиюридические, телефонные, по садоводству и этикету; переплетённые по двенадцать штук ежемесячные журналы ФорестаГримм и Вестник; подборки статей из Форест Сан, вклеенные в альбомы Самые важные документы хранились в сейфе на свободной стене, за натюрмортом, а простая текучкав ящиках монументального стола из морёного дуба. Ящик запирался на ключ, а ключ лежал в шкафу, в крохотной фарфоровой вазе, расписанной сиренью и ландышами.
Кое в чём Дебора была ужасно старомодной.
В верхнем ящике лежал ноутбук. Его Морган аккуратно переместил на стол, не снимая перчаток; ниже пряталась папка со свежей корреспонденциейпочти все электронные письма Дебора распечатывала. Он успел мельком проглядеть верхние бумажки, когда в кабинет, согнав с порога любопытного абиссинца, вошла Кэндл.
И удобно тебе так? кивнула она на его шерстяные перчатки.
Не особенно.
Тогда сними, интимным тоном посоветовала Кэндл. Моя старушка не станет играть в детектива и вычислять по пальчикам, кто порылся у неё в столе. Она и так знает, что это я.
Часто балуешься шпионажем?
Она пожала плечами и бросила ему ключ.
Кодгод моего рождения. На тебе сейф, на мне ноутбук, попадётся что-то интересноесвистнешь.
Массивная стальная дверца поддалась с первого раза. На верхней полке лежали два пистолета, почерневшее надкушенное яблоко, бутылка ликёра и детская фотография Кэндлугрюмой восьмилетней девочки с толстенной косой, перекинутой через плечо. На средней, самой просторной, громоздились шкатулки с украшениямиобычные плоские деревянные коробки самого утилитарного вида, стоящие одна на другой. Морган осмотрел несколько наугад, но внутри действительно были только драгоценностини флэшек, припрятанных среди серёг и колец, ни подозрительных конвертов под крышками. Он погладил по шершавой спинке золотого паука-брошку с чудовищными турмалиновыми глазами и потянул с нижней полки объёмистую папку-коробку цвета цементной пыли.
Это оказалось именно то, что нужно.
Аккуратность Деборы не заканчивалась безупречным порядком на рабочем столе. Документы внутри были рассортированы по темам, каждый комплектв отдельном файле или пластиковом конверте. В основном здесь хранились финансовые отчёты, банковская документация, несколько подозрительных дарственных с подколотыми чеками, документы на недвижимость, протоколы заседаний городского совета и с десяток подборок частных писем. Но когда Морган скользнул взглядом по шапке очередного занудного отчёта, то едва не выронил всю папку целиком.
Стилизованный монстр жрал человека, а чернота брызгала в стороны жутким комковатым месивом.
Запоздалое понимание накатило спустя секунду или две: это был просто логотип. Из-за дефекта распечатки казалось, что одна фигурка поедает другую, более мелкую, но художник наверняка задумывал что-то вроде материнских объятий на фоне восходящего солнца. Справа и слева от картинки угадывались витиеватые буквы Н и М.
Новый мир.
Морган вынул увесистую пачку листов из растянутого файла и принялся внимательно читатьподряд, стараясь не упустить ничего.
У меня тут расписание заседаний совета этого грёбанного фонда. И список участников. Надо? глухо поинтересовалась Кэндл, не отрываясь от компьютера.
Давай.
Чем дальше Морган читал, тем явственнее ощущал холодок между лопатками.
Судя по распечаткам, на счета фонда ежемесячно переводились головокружительные суммы. Дарителями выступали, как правило, частные лица, но огромные потоки вливались также из городского бюджета. Немало денег шло и из совета графстване так часто, раз в три-четыре месяца, зато сразу по пятьдесят тысяч фунтов. Несколько раз мелькнула подпись Годфри на приказах о перечислении средств; цели даже на дилетантский взгляд казались более чем подозрительными, хотя на документе имелись все нужные визы. Ближе к середине стопки Морган наткнулся на протокол заседания, на котором обсуждалось распределение сумм на текущее полугодиеи увяз в полузнакомых адресах. Из документов выходило, что для строительства какого-то бизнес-центра и нескольких его филиалов требовалось снести в ближайшее время полтора десятка ветхих зданий на левом берегу Мидтайна.
Заброшенный частный дом. Старый, ещё довоенный госпиталь, якобы оккупированный бездомными. Давно не функционирующий склад близ объездной дороги. И
Морган перечитал этот абзац четыре раза, не в силах осмыслить с первого
часовую башню на площади.
Бред, пробормотал он. Не может быть. Она же наверняка включена в реестр памятников, и
Что там у тебя? бесцеремонно поинтересовалась Кэндл, перегибаясь через стол. Выхватила у Моргана бумагу, пробежала глазами; он притянул к себе на колени отирающуюся у ног бенгалку и запустил пальцы в мягкую шерсть. Что должно быть включено в реестр памятников?
Часовая башня, еле слышно откликнулся Морган и зажмурился на мгновение. Под пальцами у него было тёплое, мурчащее, живое; в памятисинее небо, надвое расчёркнутое чёрным изломанным силуэтом, сизоватые ежевичные плети, вьюн и золотые цветы. Это же чёрт знает какая древность, её не могут снести просто так.
Кэндл нахмурилась:
Погоди секунду. Я кое-что видела, и снова отвернулась к ноутбуку. Защёлкала мышкой, а через полторы минуты заговорила вновь, и голос её был задумчиво-мрачным:Так и знала, что здесь что-то не то. Я нашла среди переписки по фонду перечень объектов недвижимости. Пять столбцовномер, адрес, стоимость, правоустанавливающий документ, владелец. С госпиталем понятно, эту чёртову рухлядь давно под снос пора отправить. Причал на Мидтайне Наверно, тоже, я его вообще не помню. Но теми двумя объектами владеет город, а насчёт башни Смотри сам, в общем, и она развернула к нему экран.
Нужную строчку Морган отыскал почти сразу.
Номер: 41.
Адрес: Тайм-аут сквер, 4.
Стоимость: 9 000 (девять тысяч) фунтов.
Правоустанавливающий документ: свидетельство о приобретении городского имущества через аукцион (подписано Р. Уэстом).
Владелец: мисс Кристин Хангер.
Эта мерзавка
Кто? Кэндл с любопытством развернула экран обратно к себе. Хангер? Ты её знаешь? Что за птичка?
Крыска, машинально поправил её Морган и прикусил язык. Для Кэндл встретиться с Кристин было бы слишком опасно. Не бери в голову. Сможешь сделать мне распечатку списка?
Недвижимости? Легко, как на лысину плюнуть, пожала плечами она.
Спасибо, тепло улыбнулся Морган и потянулся за телефоном, чтобы сфотографировать протокол заседания Нового мира, а заоднонесколько подозрительных счетов.
Что-то ему подсказывало, что неплохо бы показать их Джину.
А что до башни Я обязательно расскажу Уилки, решил Морган.
И добавил мысленно: Потом.
Потом.
Понедельник начался так лихо, что впору было заподозрить в нём тщательно замаскировавшуюся пятницу, тринадцатое.
Ещё рано утром, в самом начале приёма, в зал ворвался тощий и черноглазый парень с выбритой головой и кустистой, неопрятной бородкой. Прежде, чем охранник догадался отложить свой пакет с картошкой фри и колу, бородатый швырнул в стойку дымовую шашку, вопя что-то об обесчещенной сестре.
Сработала пожарная сигнализация.
Пока дебошира скрутили, выволокли из зала и передали полиции, Морган успел наслушаться о себе такого, что все грешники ада в сравнении казались невинными агнцами. Из причитаний вперемешку с угрозами выходило, что несчастную сестру по меньшей мере изнасиловали всем отделом, а затем жестоко насмеялись над её верой и происхождением. И лишь затем с трудом удалось выяснить, что речь идёт о той многодетной восточной диве, для которой несколько дней назад им пришлось выправлять документы на пособие.
Ты ей сказала что-то особенное? тихо спросил Морган у Кэндл, пока два охранника пытались удержать на месте извивающегося дебошира.
Ну, намекнула, что детки у неё, похоже, от разных папаш, а побрякушки явно не карману для честной эмигрантки, так что лучше бы ей прикусить свой длиннющий язык и прекратить истерику. Раз уж мы так добры, что пытаемся всё-таки оформить нужные бумажки, кисло улыбнулась Кэндл. Глаза у неё покраснели от едкого дыма и до сих пор слезились. Она там попыталась что-то задвинуть про честную женщину и пятерых сильномогучих братьев
И ты?
Морган уже догадывался, что случилось дальше.
И я ей рассказала, какой срок дают за проституцию, а какойза угрозы представителям власти, пожала плечами Кэндл. Кто ж знал, что у неё действительно такой братишка имеется поехавший.
Договорить она не успелана втором этаже раздался вопль.