Проще говоря, прикончить, усмехнулся я.
Это самый простой способ, кивнул предводитель Цинь, но не единственный. А вообще, действуй по обстановке, ограничивать тебя я не стану. Но знай одно, подобные вещи чиновник Шинь отслеживает и старается уничтожить в зародыше, так что о твоём задании будем знать только ты и я. Согласен, это очень опасно для тебя, но другого выхода у меня просто нет. Позже, после твоего отъезда, я посвящу в детали этого дела Циня-ин, но дальше него это не пойдёт.
Лихо, усмехнулся я, ну да я к таким вещам привык. Мне уходить тайно или вы придумаете мне достойный предлог для отбытия?
Конечно, он у тебя будет, одна из редких улыбок промелькнула по лицу предводителя Циня. Я может и постарел, но маразм от меня ещё далеко.
Повод, действительно, был достойный, правда, уже не помню какой именно. Я вышел из нашего лагеря пешком направился на юг, в округ Синь-и. Дорога мне предстояла долгая и сложная, в центральных провинциях и округах уже шла настоящая война. Я обдумывал, что мне делать с этим чиновником Шинем, который активно работает именно против нас. Убивать его не слишком хотелось, хотя если придётсямоя рука не дрогнет; просто я не люблю убивать без особой надобности. С другой стороны, другого способа "вывести из игры" этого чиновника я пока придумать не мог. Ладно, буду действовать по обстановке, в точном соответствии с распоряжением предводителя Циня.
До далёкого округа Синь-и я добрался без каких-либо приключений, не смотря на бушующую по стране войну. Я рискнул войти в Лоян, справедливо считая, что меня никто не запомнил, кому нужен какой-то тяньган, чтобы ещё запоминать его лицо? Первым делом, как и положено любому путнику, я зашёл в питейное заведение средней руки и заказал ханши и чего-нибудь на закуску. Однако не прошло и нескольких минут, как ко мне за столик подсел самый тривиальный чиновник, судя по одежде не последнего ранга, лицо его казалось мне отдалённо знакомым, но вспоминать откуда я не стал.
Вижу, ты узнал меня, тяньган, улыбнулся он, щелчком пальцев подзывая подавальщицу, но имени вспомнить не можешь. ЯШинь, бывший чиновник приказа императорского спокойствия.
Я сразу напрягся, потянувшись к копью, чиновник же лишь отхлебнул заказанной ханши, не переставая улыбаться.
Не дёргайся, бросил он. Мы больше не враги, тяньган, так ведь?
Именно так, кивнул я, усилием воли заставляя себя расслабиться и положить руки на стол. Я больше не служу повстанцам, как и тыимператору. Окончанию фразы я придал несколько вопросительный оттенок.
Ты неверно понял меня, покачал головой Шинь. Я всё ещё чиновник, вот только приказ императорского спокойствия расформирован. Итигул-нойон посчитал, что в сложившей ситуации виноват именно приказ, не обеспечивший должным образом пресловутого спокойствия императора. Я теперь простой канцелярист, правда место мне дали даже с повышением, но без каких-либо перспектив.
И кто теперь обеспечивает это самое спокойствие? спросил я, отпивая ханши и заказывая ещё.
Напрямую люди самого нойона. Они не щадят ни правых, ни виноватых, людей топчут конями, сотни людей, добавил он. Довольно любого подозрения, чтобы отправить человека в Подземный мир, в тамошней канцелярии, наверное, дел невпроворот. Теперь он усмехался ещё более мрачно чем прежде.
Такие времена, пожал плечами я. Я вот прошёлся по стране с юга на север и теперь вот с севера на югидёт настоящая война. Так что жестокость каганов вполне оправдана.
Может и так, но то, что творит у нас в округе их серый шаман, он поёжился, от одних рассказов у меня кровь в жилах стынет. Дядюшка Ву, так его все называют, теперь фактически правит округом, Хатан-богатур ему едва в рот не смотрит, а нашего чиновника здесь со времён казни Хая так и нет. Лучше уезжай отсюда, тяньган, посоветовал мне напоследок Шинь, вставая.
Он вышел из питейного заведения, я же остался, за ханшой обдумывая ситуацию в округе. По всему выходит, что мне лучше всего возвращаться обратно в Боян-Обо, раз чиновник Шинь больше целенаправленно не вредит нашему делу, да и вообще, весь приказ императорского спокойствия распущен. Конечно, можно предположить, что Шинь солгал мне, но слишком уж масштабная какая-то ложь выходитеё запросто можно опровергнуть, попросту расспросив за чашечкой ханши других чиновников, куда проще ему было заявить, что он ушёл из приказа, для чего городить такой огород. Правда и сам факт роспуска приказа, ещё означает, что Шинь не ведёт со мной какую-то изощрённую игру, надо узнать какую именно или же выяснить, что таковой нет и с чистой совестью возвращаться домой.
Я снял небольшую комнату у небогатой семьи, чей дом был несколько больше чем они могли себе позволить, оставил там вещи и отправился гулять по городу. В городе царила откровенно нервозная обстановка, все то и дело оглядывались, провожали взглядами воинов-каганов, патрулирующих улицы, те же откровенно потешались над местными жителями, цепляли их, роняли в грязь и приставали к женщинам. Никто не перечил им. Каганы то и дело бросали злобные взгляды в мою сторону, однако задевать вооружённого копьём тяньгана никто не решалсярепутация моих жестоких соплеменников, терзавших сейчас своими набегами практически всех, сейчас работала на меня, а не против, как обычно. Я уж было начал подумывать, а не ввязаться ли мне в ссору с каганами намерено, но поразмыслив решил, что не стоитодному против всех мне не продержаться.
Гуляя по улицам Лояна, я понял, что совершенно не представляю, что же мне теперь делать. Выходов на агентуру, если она и есть, у меня нет, до чиновника Шиня мне никоим образом не добратьсяя даже не знаю, где он; и как же теперь выполнять приказ предводителя Циня. На меня обратил внимание сам чиновник, однако никаких последствий этого не было. Догадки, догадки, одни лишь догадки, ничего иного мне не оставалось, только догадки и предположения. А громоздить одни на другиеочень опасное занятие, они могут похоронить меня под своим весом.
Я вернулся в дом небогатой семьи и завалился спать. Утром за мной пришли.
Пятеро каганов, возглавляемые невысоким человеком в сером, которого все называли дядюшкой Ву, вошли в дом, как раз когда я завтракал со всей семьёй, у которой снимал комнату. По виду воинов было ясно, что они бы с удовольствием вытряхнули меня из дома, однако дядюшка Ву вежливо поприветствовал всех и, отказавшись от еды, предложенной хозяином, присел за стол.
Я пришёл за тобой, Вэй-ли, сказал он. Доедай и идём с нами.
Для чего тебе, Ву, спросил я, спокойно доедая кашу, эти орлы, что сейчас сожрут меня взглядами?
Для представительности, пожал плечами шаман, как-то несолидно ходить по городу в одиночку. Меня всё же почитают тайным правителем Синь-и.
А разве нет, усмехнулся я, поднимаясь. Я весь в вашем распоряжении. уважаемый Вон, обратился я хозяину дома, проследите пожалуйста за моим копьём и прочими вещами. Как только смогу, я вернусь за ними.
К-конечно, слегка заикнувшись кивнул тот.
Я попрощался с ним и его семьёй и вышел. От меня не укрылось, что меня проводили взглядами, словно в последний путь. Я усмехнулся, хотя путь и вправду мог оказаться последним.
Для начала, в точном соответствии с Наказом о наказаниях меня поместили в сырую темницу и дважды в сутки пороли ременными плетьми, вскоре должны будут перейти на розги. Мне не впервой было терпеть боль, да и палачи покуда ничего не выспрашивали, а значит, секут меня лишь для подготовки к серьёзному разговору, скорее всего, с дядюшкой Ву. Однако раньше него в моей камере нарисовался чиновник Шинь, одетый старшиной тюремной канцелярии, на поясе его весели чернильница и печать, а за ним следовали двое чиновников рангом пониже. Первым делом Шинь отослал профосов и своих починённых, сказав, что должен лично поговорить со мной. Те лишь плечами пожали, явно не ожидая подобного поворота, но перечить никто не стал.
Почему ты не последовал моему совету, тяньган? сокрушённо спросил он. Убрался бы из городацелее б был.
Я бы пожал плечами, если бы не был растянут на лавке профосами, которые перед уходом и не подумали меня освобождать, как и чиновник Шинь. Пришлось выразительно молчать.
И что мне теперь с тобой делать? продолжал престранный допрос он. Я же хотел тебе только добра. Думал даже на вашу сторону перейти, с твоей, кстати, помощью. Вот только не надо говорить мне, что ты бросил циньцевваш предводитель слишком умный человек, он никогда бы не оставил в живых столь опасного для его дела человека.
Он принялся распутывать мне руки, продолжая распекать, как нерадивого ученика.
Как нам теперь выбираться отсюда, а? Хорошо, что дядюшка Ву уехал из города на несколько дней и я сумел проникнуть сюда, не то тебя ждали бы ещё несколько периодов пыток и весьма неприятный разговор с самим Ву.
С чего это я должен верить тебе? поинтересовался я, растирая ноющие запястья и щиколотки. Ты ведь хоть и бывший, но чиновник приказа императорского спокойствия, а там предателей не держали никогда.
Пока я служил там, голос Шиня сталь холодец, как лёд с вершин Отпорного хребта, предателем и не был. Минцы предали всех нас, продали каганам, понимая, что власть им не удержать. Теперь умным людям, вроде меня надо искать подходящего предводителя повстанцев, чтобы примкнуть к нему.
И ты выбрал моего, отпираться было бесполезно и я начал играть в открытую, исключительно потому, что онпрямой потомок Циней, издревле правивших нашей страной.
Не язви, тяньган, отмахнулся Шинь, ты отлично понимаешь чем именно обусловлен мой выбор. На стороне Циня горные монахи, а эту силу не превозмочь никаким каганам.
И всё равно, слишком похоже на провокацию, даже не с твоей стороны, Шинь, а скорее от этого вашего дядюшки Ву. Слишком он непонятный тип.
В общем, так, хлопнул себя по коленям уставший от разговоров Шинь, я могу вывести тебя отсюдаполномочия на это у меня есть, а могу оставить здесь, на милость палачей и дядюшки Ву его с его новым приятелем из-за хребта, Делакруа.
Делакруа, от звука имени человека спасшего меня и желавшего проникнуть в тайну Горного монастыря меня мороз по коже продрал. Оставаться с ним наедине в этой сырой камере мне совсем не хотелось. Я готов.
Шинь кивнул мне, обмотал для виду руки за спиной верёвкой и мы вместе вышли из камеры. Профосы и чиновники косились на нас, ничего не понимая, однако возражать старшине никто не стал. Оказывается предусмотрительный Шинь забрал мои вещи и, главное, копьё у Вона и озаботился четвёркой лошадей для наспарой верховый и парой вьючных, с припасами.
Менять коней возможности не будет, сказал он, вскакивая в седло, полномочий у меня больше нет. Так что придётся беречь этих.
Я лишь пожал плечами, сжимая ногами бока своего коня.
За отъездом предателя Шиня и освобождённого им тяньгана наблюдали двое, сидевшие на стене Лояна. Это были серый шаман дядюшка Ву и загадочный даже для него адрандец Делакруа.
Итак, усмехнулся последний, Вэй-ли мы упустили, что теперь?
Проследим за ними, пожал плечами Ву, тяньган приведёт нас, в конце концов, к логову повстанцев. Предварительно он, конечно, будет устраивать Шиню проверки лояльности. Оба отлично понимают, что один не верит другому ни на грош, так что покружат они по стране изрядно.
И что же делать в это время нам? спросил Делакруа. Мне нужно проникнуть в Горный монастырь, ты ещё помнишь об этом?
Помню, Делакруа, отлично помню, кивнул Ву, но пока мы не свернули голову восстанию Циня, а вместе с ним и горным монахам, примкнувшим к нему, нам не проникнуть в монастырь.
По-моему, именно сейчас, когда большинство монахов вне монастыря, мы должны ударить по нему.
Ну, если так считаешь, равнодушно пожал плечами Ву, можешь делать, что хочешь, но до конца восстания я тебе не помощник.
Делакруа несколько коробило отношение к нему этого флегматичного серого шамана, однако однажды обломав зубы в Горном монастыре, он понимал, что без помощи столь сильного в магическом отношении человека, как Ву, ему не обойтись.
Глава 6
Я поводил бывшего чиновника Шиня по всему северо-западу страны, запутывая следы, однако никаких следов измены со стороны своего освободителя я не обнаружил, поэтому обратился за помощью к одному из мастеров Белого лао, как нельзя кстати оказавшемуся на нашем пути в Боян-Обо.
Мы повстречались с ним в городе Чиун на самой границе родного округа. Он сам узнал меня, вспомнил по сражению в монастыре, подошёл, вежливо поздоровался. Я кивнул ему, пригласив за наш столик, и тут совершенно неожиданно Шинь заговорил проверке.
Я много слышал о Белом лао, сказал он, и один из этих слухов утверждал, что мастера этого искусства могут легко отличить правду от лжи. Это так?
Да, это верно, кивнул монах, которого звали Янг. Сконцентрировавшись, я могу по виду говорящего понятьлжёт он или нет.
Тогда вы не могли бы проверить меня, предложил он. Я произнесу одну короткую фразу, а вы скажетесказал я правду или солгал.
Янг пожал плечами и, сложив руки каким-то особым образом, прикрыл глаза. Через несколько секунд он коротко кивнул, тогда Шинь произнёс:
Я полностью верен предводителю повстанец Циню и буду предан ему покуда сочту это нужным. Яне провокатор и не шпион каганов или дядюшки Ву.
Он замолчал и Янг открыл глаза.
Он говорил правду, сказал он. Лживые слова окрасили бы его губы в чёрный цвет.
Есть ли способ обмануть тебя? спросил я.
Меняесть, кивнул Янг, лаонет.
Дальше упираться было бессмысленно. Я провёл Шиня и Янга заодно в Боян-Обо кратчайшей дорогой.
В родном округе я первым делом наткнулся на похоронную церемонию. Хоронили, как выяснилось, предводителя Циня, скончавшегося за несколько дней до моего возвращения в Боян-Обо. Самым неприятным было то, что его сына, Циня-ин (хотя теперь уже без суффикса "ин", просто Циня, нашего нового предводителя), не было тогда в округе, он уехал куда-то по поручению отца, не знавшего тогда, что прощается с сыном навсегда.
Даже не переодевшись с дороги мы присоединились к процессии, слушая перезвон траурных колокольцев и заунывный скорбные молитвы жрецов лао. Хлопали на лёгком ветру алые лентыверные спутники смерти, мерно шагали людисюда, кажется пришли все, от полководца У с его воинами до простых крестьян, оставивших на время работу в поле. И лишь сына предводителя не было здесь, хотя кому же, как ни наследнику первому положено прощаться с почившим родителем. Когда тело Циня опустили в землю на родовом кладбище и все разошлись, мы с Шинем первым делом от правились к мастеру Чину. Увидев нас, он кивнул и пригласил обоих в его фан-цзы.
Мы с Шинем поведали мастеру нашу историю, тот кивал, слушал, не перебивая, даже вопросов не задавал, ни во время, ни после того, как мы закончили.
История, протянул Чин, нервно поигрывая полузаконченной стрелой, принялся прилаживать к ней оперение, очень дурная история. Зря предводитель не рассказал обо всём мне и Чжоу, уж нас-то в предатели он зачислить никак не мог, равно как и в болтуны. Не подозревал, видно, что вот так за пару дней сгорит, как свечка.
А может его?.. предположил я.
Нет, покачал головой мастер Чин, просто жизнь его и так не сахар была, а ещё и война эта, и дела, подготовка восстания. Вот сердце и не выдержало. Он к тому же и за сына очень волнуется.
А куда он его отправил, кстати? спросил я.
Не важно, отмахнулся мастер Чин, покосившись на Шиня, я в ответ покачал головой. Твой новый знакомый, значит, решил присоединиться к нам. Я бы хотел подробней узнать о мотивах, подвигших его на это.
О расформировании приказа императорского спокойствия вы уже знаете, начал Шинь. Я не мыслил своей жизни без дел, которыми занимался с самой юности. Как бы вы почувствовали себя, узнав, что теперь каганы занимаются вашим любимым делом? Да ещё и делают это столь глупым и непозволительным образом. Вы слышали что они творят? Слышали. Ну тогда, как "ночной воин" вы должны меня понять. Мы с вами играли в халинские шахматы, а они ломами и копьями вгоняют в землю людей, никого не щадя. И эти люди ещё смеют говорить, что мы не справились с поставленной задачей. Мы делали что могли, но как могут люди остановить лавину, которую спустили на страну сами же каганы своей заносчивостью и бесконечно повышающимися поборами.