Зимой, после битвы под Москвой, стало ясно, что блицкриг умер, и что перед Рейхом во весь рост встал призрак долгой и изнурительной войны на два фронта, перспектива победы в которой весьма проблематична. С этого самого момента в Германии начинаются усиленные работы над созданием «Wunderwaffe»над всем, что так или иначе подходило (или хотя бы могло подходить) под категорию «чудооружия».
Над чем только не ломали голову военные инженеры, подгоняемые почуявшими запах жареного генералами и вождями Третьего Рейха!
Сверхтяжёлые танки и танки радиоуправляемые; планирующие бомбы и многоствольные миномёты; ракеты и реактивные истребители; «шнорхели» для работы дизелей субмарин в подводном положении, на перископной глубине, и «истинно подводные» лодки Вальтера с энергетической установкой на перекиси водорода, способные переломить ход битвы за Атлантику; самонаводящиеся акустические торпеды и торпеды, управляемые человеком (в отличие от японцев, немцы отнюдь не торопились ступить во врата Валгаллы, и поэтому их «биберы» представляли из себя своеобразную этажерку: к верхней торпеде, на которой сидел прикрытый прозрачным колпаком водитель, подвешивалась нижняя, боевая).
Были и вовсе экзотические проектывроде электромагнитных пушек для метания тяжеленных снарядов через ЛаМанш или даже пресловутых «Хлучей», якобы способных останавливать в воздухе моторы вражеских аэропланов и тем самым прикрыть территорию Германии от опустошительных воздушных налётов.
Коечто из этого обширного и далеко не полного списка применялось в деле с той или иной степенью эффективности, коечто не вышло из стадии опытных образцов, а чтото так и осталось прожектами на бумагена всё не хватило ни времени, ни возможностей.
Самым известным образчиком «Wunderwaffe» стали ракеты «Фау1» и «Фау2». Если первые по скорости и высоте полёта почти ничем не отличались от обычных самолётов (англичане довольно скоро отыскали противоядие и сбивали «фаупервые» истребителями и зенитками), то вторые падали на головы обитателей Британских островов громом среди ясного небанеожиданно и неотвратимо.
Но и это оружие скорее можно было отнести к разряду психологического (с военной точки зрения куда более полезными оказались фаустпатроны, успешно поджигавшие и советские «тридцатьчетвёрки», и американские «шерманы») - ну развалили десятокдругой строений на английской земле, ну пошатнули веру островитян в собственную недосягаемость Тысяча килограммов взрывчатки в ракете «Фау2»величина, конечно, впечатляющая, но отнюдь не ошеломляющая. Вот если бы к какойнибудь из этих ракет была привинчена атомная бомба
Однако в длинном перечне «чудооружия» места для неё не нашлось .
Германское военное руководство почемуто решило, что ядерное оружие хотя и осуществимо в принципе, но актуальным не является, поскольку не может быть создано и использовано до конца войны и, следовательно, не может определить её исход. Решение о бесперспективности попыток повлиять на ход войны с помощью ядерного оружия, принятое германским военным руководством в сорок втором году, было окончательным . Никтони среди военных, ни в германской промышленности, ни в нацистском правительстве, ни даже сами учёныене верил , что атомная бомба может быть создана и использована во второй мировой войне. Это решение никогда не подвергалось серьёзному пересмотру. И это притом, что работы в области ядерной энергетики продолжались с целью создания атомного реактораисточника энергии для всё тех же подводных лодок.
Учёные не верили? А как же Гейзенберг, ещё год назад считавший, что «перед ними прямая дорога к атомной бомбе " и заявивший Нильсу Бору о своей «глубокой уверенности в возможности военного применения» внутриатомной энергии? А руководители Третьего Рейха? Германия распыляла усилия по очень многим направлениямзачастую не имевшим принципиального значения или попросту эфемернымвместо того, чтобы сосредоточиться на «Урановом проекте», сулящем невиданное. Утопающий хватается за соломинку, а ведь Гитлер был азартным игроком
* * *
Итак, господа,подвёл итог имперский министр вооружений Альберт Шпеер,мы имели удовольствие заслушать господина Вернера фон Брауна, ясно изложившего нам весьма впечатляющие перспективы применения ракетного оружия в войне, которую ведёт Рейх против союзников. Далее
«Тёзка просто поразил всех своим красноречием и живописанием тех неисчислимых бедствий, которые обрушат на головы англичана потом и американцевего ракеты,с завистью подумал главный теоретик «Уранового клуба».Он своего добился: теперь любая возможная помощь его проекту гарантирована».
слово предоставляется господину Гейзенбергу.
Вернер Гейзенберг хорошо подготовился к выступлению. Перед ним на столе лежала коричневая кожаная папка, набитая исписанными листами бумаги: цифры, цифры и ещё раз цифры. Не математические уравнения, отнюдь, но расчёты сроков завершения отдельных этапов работы, сметы и прикидки требуемого количества инженеров, техников и рабочих. Шпеер человек дела, и в его оценке очень эмоционального выступления фон Брауна прозвучала определённая доля иронии.
Убедить такого человека могут только бесстрастные цифрыконечно, подкреплённые уверенностью человека, приводящего эти цифры, в конечном успехе его замысла. Такая уверенность у профессора Вернера Гейзенберга была, а сроки завершения проекта напрямую зависелипрежде всего!от того, какие средства будут выделены, то есть насколько серьёзно будет воспринята высшими иерархами Рейха идея небывалого сверхоружия. И свою задачу Гейзенберг сейчас видел в том, чтобы убедить далёких от науки военных и промышленников в абсолютной реальности задуманного.
Мы слушаем вас, господин Гейзенберг,напомнил министр вооружений.
«Они смотрят на меня так, как, наверно, смотрели инквизиторы на закоренелого еретика!подумал вдруг Вернер Гейзенберг.Почему? Я не понимаю, что происходит»
Он помедлил ещё пару мгновений, и внезапно с леденящим душу ужасом ощутил, что вся тщательно подготовленная им стройная система убедительных доказательств рушится, как карточный домик. Нобелевский лауреат совершенно неожиданно почувствовал себя не выучившим урок первоклассником, стоящим перед строгим педагогом. Язык сделался непослушным и словно прилип к нёбу. Знаменитый физик смешался, потерял нить.
«Как кружится голова».
Доклад получился мятымособенно по сравнению с тем, что и как говорил фон Браун. Гейзенберг видел, как Шпеер, чуть склонив голову, барабанит пальцами по столуверный признак раздражения. И действительно, тратить драгоценное время на не доведённые до ума полуабстрактные рассуждения! Совещание такого уровняне научный диспут о перспективных и неперспективных направлениях в науке! «Это катастрофа»
Скажите,напрямик спросил имперский министр,а когда конкретно можно ожидать создания бомбы в металле, готовой к тому, чтобы быть подвешенной к тяжёлому бомбардировщику?
Я полагаю эээ что при условии бесперебойного снабжения и финансирования, потребуется, скажем несколько лет напряжённой работы и в любом случае на итоги нынешней войны бомба повлиять не сможет. «Боже, что я несу! Какого чёрта»
И по тому, как дрогнули тонкие губы Шпеера, научный руководитель «Уранового клуба» понял: интерес к его предложению утрачен начисто. Бомбу делать не будут.
После того, как было принято решение отказаться от планов создания атомной бомбы и сосредоточить ресурсы на другом «чудооружии», ракетном проекте Вернера фон Брауна, вожди рейха к этому вопросу более не возвращались .
На совещании в Берлине 4 июня 1942 года Вернер Гейзенберг не сказал того, что он должен был сказать, что он собирался сказать и что он хотел сказать.
Германия не перевела процесс создания ядерного оружия на промышленные рельсыв отличие от Соединённых Штатов Америки, выделивших на Манхэттенский проект двадцать процентов всех ассигнований на научные исследования и задействовавших в работе над бомбой усилия ста пятидесяти тысяч человек. Германия тоже могла сделать подобный шаг,над ракетами «Фау», например, трудилось сто тысяч человек, от ведущих специалистов до слесарейсборщиков (несколько десятков теоретиков «Уранового клуба» не идут ни в какое сравнение с этой гигантской цифрой),однако не сделала .
В любом тоталитарном государстве мнение Вождя имеет решающее значение. Вмешайся Гитлер в «Урановый проект» или хотя бы заговори о нём Но фюрерза все оставшиеся «тысячелетнему рейху» три года жизнидаже не коснулся этой темы. Любое тоталитарное государственное образование очень уязвимо именно изза этой особенности: изза наибольшей весомости слова одногоединственного человека, стоящего у руля. А на сознание одногокак уже упоминалосьможно воздействовать
И ещё одна мелочь: бойцы норвежского Сопротивления провели успешную диверсию против германского завода по производству тяжёлой воды, находившегося на территории оккупированной Норвегии. Как удалось партизанам, вооружённым чуть ли не охотничьими ружьями, обмануть бдительность многочисленной охраны и взорвать столь важный объект? Ни на одном из бесчисленных военных заводов Третьего Рейха, ни на одной базе подводных лодок, ни на одной стартовой площадке ракет диверсий не было . А завод тяжёлой воды взлетел на воздух Но это просто избыточный довесок к уже достигнутомутак, на всякий случай.
Глава фратрии Ночи материнского домена Звёздной Владычицы ЭнРиэнанты Маг Грольф разорвал контакт и расслабился. Дело сделано.
* * *
Итак, Селиана?
Противопоставленная страна не дотянется до рукояти Меча Демонов, однако Носители Разума на Третьей его получат. Целесообразность такого события признана. Учитывая сохраняющуюся высокую степень агрессивности Дракона, мы пришли к выводу, что наличие у незараженных оружия, основанного на принципе распада, может послужить серьёзным сдерживающим фактором.
Положим, абсолютно незаражённых в этом Мире нет.
Бесспорно, но я имею в виду прямые последствия Проникновения чёрных эсков. Захваченная страна ещё способна трансформироваться во вселенскую угрозу. Хранители Жизни не могут этого допустить, Королева.
* * *
Ранним утром 16 июля 1945 гола над каменистой безжизненной пустыней близ Аламогордо, что в штате НьюМексико, родился слепящий свет. Поток его плеснул сквозь толщу бронестекла, щедро приправленного свинцом, и выхватил из полутьмы подземного бункера лица людей, словно фотовспышка.
На лицах военных не отразилось никаких эмоций, кроме жадного профессионального интереса, техникиоператоры видели одни лишь показания приборов, колонки цифр и причудливой формы кривые, ложащиеся на ленты самописцев, а вот учёные Пожалуй, только сейчас они поняли, какого демона вызвали. Губы Роберта Оппенгеймера шептали строки из индийского эпоса «Махабхарата»: «Свет ярче тысяч солнц во тьме родится Детей в утробах матерей убьёт»
Генерал Лесли Гровс повернулся к физикунаучному руководителю проектаи сказал с улыбкой:
Эта штука очень не понравится ни японцам, ни русским. Теперь надо испытать её в деле.
Оппенгеймер не ответил. Он смотрел, как клубящееся облако поднимается всё выше и выше, втягивая в себя тысячи тонн пыли, праха и раскалённого пепла и образуя исполинский гриб на извивающейся ножке
* * *
Касты воинов одинаковы во всех Мирах. Обретя новый меч, они прежде всего стремятся узнать, насколько жадно он будет пить кровь.
Ты считаешь, что эти тоже должны попробовать? Но количество жертв
Жертв будет неизмеримо больше, если План Чёрных Разрушителей осуществится в полной мереты знаешь это не хуже меня. Правителю Захваченной страны требуется предметное подтверждение масштаба той мощи, которой располагают его противники. Это будет сделано именно для него, а вовсе не для воинственных генералов СтранымеждуОкеанами. В противном случае действия Обращённого малопредсказуемы: вдохновлённый победой своих армий над Противопоставленными, он может сделать очень опасный шаг. В этом гипотетическом случае число жертв также окажется гораздо более значительным.
А где это оружие будет применено? Островная Империя?
Да, именно там. Ситуация стандартнаяОстровная Империя и СтранамеждуОкеанами находятся в состоянии войны. И кроме того, Принцип Кармического Воздаяния: ведь именно отвага воинов Островной Империи в немалой степени способствовала тому, что Выбранная страна стала Захваченнойеё поражение в войне с островитянами стало тем самым камешком, который сорвал лавину и инициировал возможность успешного Проникновения Несущих Зло. А Долги надо платить
* * *
В конце войны погибать никому не хочется: ни победителям, готовящимся досыта насладиться плодами победы; ни побеждённым, надеющимся выжить. Перспектива гибели во время военных действий никогда не является такой уж заманчивой для Носителей Разума, а перед самым их окончаниемтем более. Всем хочется жить.
Летние ночи над океаном в тропиках поособенному темны, и лунный свет только подчёркивает густоту и вязкость этой тьмы. Тяжелый крейсер военноморских сил США «Индианаполис» рассекал влажный мрак ночи с 29 на 30 июля 1945 года, неся на борту тысячу двести человек экипажа. Большинство из них спали, бодрствовали только вахтенные. Да и чего мог опасаться мощный американский военный корабль в этих давно очищенных от японцев водах?
После сокрушительных поражений сорок четвёртого годау Марианских островов и на Филиппинахяпонский императорский флот, некогда наводивший ужас на весь Тихий океан, просто перестал быть. Подавляющая часть его боевых единиц легла на дно, а несколько уцелевших крупных кораблей умерли под бомбами и торпедами самолётов с авианосцев 5го флота в гавани военноморской базы Курэ. Краса и гордость Японии, символ её морской мощи и всей нациивеликолепный «Ямато», самый могучий из всех когдалибо созданных человечеством линейных кораблей,потопила авиация адмирала Марка Митчера 7 апреля 1945 года во время последнего боевого выхода линкора к берегам Окинавы, где высадился американский десант. Почти четыре сотни торпедоносцев и бомбардировщиков 54го оперативного соединения клевали японскую эскадру около двух часов. И заклевали: вместе с суперлинкором на дно ушли лёгкий крейсер «Яхаги» и четыре эсминца. «Ямато» не спасли ни необычайно толстая броня, ни конструктивные особенности, делавшие этот гигантский корабль очень труднопотопляемым, ни двести зенитных стволов, превращавших небо над ним в сплошную огненную завесу.
Что же касается японских ВВС, то их никто уже не принимал всерьёз. Ветераны, разгромившие ПёрлХарбор, погибли у Мидуэя и Соломоновых островов, а неоперившиеся лётчикиновички становились лёгкой добычей для куда более опытных и гораздо лучше обученных пилотов американских истребителей. И, конечно, подавляющее численное превосходствоамериканская экономическая мощь задавила японскую. Война неумолимо катилась к своему победоносному для США завершению.
Оставались, правда, лётчикикамикадзе, бестрепетно таранившие корабли, но сквозь воздушные боевые патрули и плотный зенитный огонь к цели пробивались единицы, так что воздействие этого оружия было скорее чисто психологическим. Один такой смертник врезался в палубу «Индианаполиса» во время боев за Окинаву, ну и что особенного? Возник пожар (который быстро потушили), коечто было разрушено или повреждено и всё. Не обошлось без жертв, но остальные члены экипажа отнеслись к этому с равнодушием закалённых солдатведь крейсер в результате этой атаки отправился на ремонт в СанФранциско, где простоял два месяца вдали от войны. Куда приятнее пить виски и тискать девчонок, чем ожидать, когда тебе на голову свалится следующий сумасшедший азиат. И война вотвот кончится, а подыхать под занавес обидно вдвойне.
Существовала, конечно, вероятность напороться на какуюнибудь шалую субмарину противника,по данным разведки, какоето количество этих морских волководиночек всё ещё рыскало в Тихом океане в поисках незащищённых объектов для атаки,но вероятность такой встречи исчезающе мала: гораздо меньше, чем риск угодить под колёса автомобиля при переходе улицы в НьюЙорке. Тем более для быстроходного боевого корабля.
Впрочем, подобные мысли мало кого занимали на борту «Индианаполиса»пусть голова от этих проблем болит у того, кому такая хвороба по штату положена. У капитана Маквея, например.
Командир крейсера кэптен Чарльз Батлер Маквей в свои сорок шесть был опытным моряком, вполне заслуженно оказавшимся на командном мостике тяжёлого крейсера. Он встретил войну с Японией старшим офицером крейсера «Кливленд», имея звание коммандера, участвовал во многих боях, в том числе в захвате островов Гуам, Сайпан и Тиниан и в крупнейшем в истории войн на море сражении в заливе Лейте, заслужил «Серебряную Звезду». И в эту ночь, несмотря на поздний часодиннадцать вечера,он не спал. В отличие от большинства своих подчинённых, Маквей знал гораздо больше любого из них, и знание это отнюдь не прибавляло ему спокойствия.