Нара, осторожно произнес он. Вид у Тиана был такой жалкий, что мне уже расхотелось его ругать. И так ему, бедолаге, плохо. Голова болит, мутит, да еще всю ночь на полу провел, небось все тело теперь ломит Прости меня.
За что? глупый вопрос, но ничего умнее придумать не сумела. Бедный он, бедный надо было все-таки тюфячок попросить.
Тиану, кажется, стало еще хуже. Чем там люди лечат похмелье?
Я я напугал тебя там, у хижины. Я я не хотел. Прости. А глаза в пол. На меня не смотрит. Вину чувствует? Или, наоборот, не хочет, чтобы я увидела: раскаяние егонапускное.
Не знаю, что на меня нашло. Хотя, нет, знаю. Перед моими глазами снова встала горящая хижинаи раненный крестьянин возле нее, и бледный от страха мальчишка, и маленькая девочка, которая так гордилась, что сегодня ее назвали Воином.
Я подскочила к своему человеку и со всех сил влепила ему пощечину. Тиан не сопротивлялся, не пытался уклониться. И получил по морде второй раз. Что-то странное у него с лицом. Я должна была уколоться о двухдневную щетину, а ощутила гладковыбритые щеки и краешек бороды. А, ну да. Иллюзия.
Нара, снова начал мой человек, но я не дала ему договорить.
Значит, ты думаешь, что испугал меня, Тиан Берсерк? Ты думаешь, это причина для того, чтобы меня бросить, так?! Отвечайтак или нет?! накинулась я.
Ты не понимаешь, я ведь я ведь мог причинить тебе вред! с отчаянием.
Ах, ты мог причинить мне вред! Ах, какой ты страшный Воин! Ты призвал Огнь, ты перепугал этих бедных крестьян, а потом сказать тебе, что ты сделал потом?! Ты сбежал! Смылся! Бросил меня, как последний трус! Вчерашняя злость, оказывается, никуда не делась. А я-то думала, простила своего непутевого человека. Но нет, он мне за все ответит! Я ему все выскажу, будет знать!
Но я попытался вставить слово Тиан, но я ему не дала.
Ты знал, что один из крестьян ранен?! Он пошел за тобой, Тиан Берсерк, потому что ты взял с собой его сына! И ему нужна была помощь! Ты можешь это понять, ты, Воин?! Тебе когда-нибудь приходило в голову, что не все битвы заканчиваются поголовной смертью сражавшихся? Что бывают еще и раненые? Ты хотя бы представляешь себе, какого этотащить на себе человека, который вдвое тебя тяжелее и истекает кровью?! Когда ты еле идешь и боишься одноготолько бы он не потерял сознание! Потому что тогда он уже не сможет передвигать ноги! Ты понимаешь, какого это, когда у тебя всех помощниковперепуганный мальчишка и девчонка, которая еле тащит тяжеленный топор, потому что мужику он чем-то очень дорог?! Ты это понимаешь?!
Нара, беспомощно пробормотал мой человек и прислонился к стене, скрещивая руки на груди, запрокинув голову. Заходили желваки на его скулах. Быстро двигался под кожей кадык.
Тебе не приходило в голову, да, Тиан Берсерк, что быть Воиномэто нести ответственность! А не смываться, пока тебя не поколотили разозленные крестьяне! Ты хоть представляешь, какую встречу мне устроили в этой паршивой деревне?! никак не могла остановиться я. Понимала, что пора бы уже, но не могла. Даже если я перегнула палку, даже если я сейчас совершаю непоправимую ошибкувсе равно не могла. Слишком много накипело, слишком тяжело мне пришлось. Слишком плохо мне было вчера без него.
Но Лис сказал Одно упоминание имени этого этого породило новую волну злости, захлестнувшую меня с головой.
Ах, тебе Лис сказал! А он случайно не сказал, что нарочно настропалил этих людей, чтобы они забрали себе мои вещи?!
Нет. Человек выглядел ошеломленным.
Значит, нет, Тиан Берсерк? И ты поверил той лжи, которую он тебе подсунул?! Поверил Листопаду? Лису? Фейри? В деревне меня чуть не убили! А тебя не было, Тиан, не было! Ты где-то шлялся по лесу и страдал от того, что мог бымог бы, Тиан! причинить мне вред! Уж не сомневайся, ты его причинил! Еще какой! Тебе хоть не стыдно, что меня от своры разозленных мужиков защищала спасенная тобой девочка, а, Тиан? Или это в порядке вещей у вас, Воинов? Ты посвящаешь ее Огню, и она в благодарность тут же делает за тебя твою работу? Ты всю дорогу трясся над каждым моим шагом, Тиан, ты меня этим измотал! А когда ты был нужендействительно нужентебя не было! Ты ушел! Скрылся! Струсил!
Мой человек схватился за голову. Кажется, я слишком громко кричала. Надеюсь, меня никто не слышал снаружи глупая надежда. Тиан поднял на меня страдальческий взгляд.
Ты не понимаешь, с усилием произнес он.
Ну так объясни мне, глупой бань бабе, чего я такого не поняла, издевательски предложила я. Хаос, опять оговорка! Остается надеяться, что люди не знают, как зовется мой народ и на эту оговорку никто не обратит внимание.
Нара, я не ты не представляешь, что я мог с тобой сделать! Я не мог не должен был оставаться рядом! Я опасен для тебя! И вновь отчаяние в голосе. Горькое, безнадежное.
Со мной сделать? не поняла я. Тиан покраснел. Я действительно не понимала. Он чуть было не ушел в Огнь навсегда, едва не оборвал мою жизнь. Вот тогда было страшно. Вот тогда я испугалась. Но об этом человек никак не мог знать! О чем же тогда он говорит? Какой вред он мне принес? Ударил меня? Хаос, да какая разница! Ну, да, больно, неприятно, обидно, но все лучше, чем, спотыкаясь, вести через лес раненного человека. И даже такое испытание лучше, чем умереть вместе с Родом. Я начинаю уже забывать главноея не смертная, истинный мой облик почти что неуязвимведь я бесплотна. Удары не имеют значения, при всей их болезненности. Надо как-то это объяснить, не раскрывая главной тайны
Тиан, все это не имеет значение. Мое тело принадлежит тебе. Кажется, я что-то не то сказала, мой человек аж задохнулся от возмущения. Ну, вот где я опять ошиблась?! Надо, наверное, высказаться точнее. Я подошла ближе, обняла Тиана, притянула его голову к своему плечу и прошептала в самое ухо, чтобы проникся:Я живу только потому, что ты живешь. Я существую только ради тебя. Пойми это. Помни это.
Тиан замер под моими руками. От него пахло перегаром, а еще свежим пивом и огуречным рассоломвидимо, выпил, когда выходил из комнаты, кажется, похмелье лечат именно так. У него были широкие плечи и твердые мышцы под одеждойслишком приятной на ощупь для его старой куртки. Ах, да. Иллюзия. Я провела пальцами по его волосам. Длинные, они доставали до самых лопаток. На затылке волосы стягивала лента. Лента, которой не видно. От нее так и несло магией Осенних фейри. Брр! Вот уж нашел, что напялить!
Это все было неважно. Ушел страх, ушло раздражение, ушла усталость, с которой не сумел справиться ночной сон. Не имел значения даже мерзкий запах перегара. Ничего не имело значение. Важным было только это ощущениемой человек рядом со мной. Близко. В моих объятьях. Только рядом с ним мне спокойно. Хорошо. Правильно.
Тиан, наконец, перестал стоять столбом.
Тиан
Глупая. Какая же она глупая! Дурочка! «Мое тело принадлежит тебе»?! И как это понимать?! Она что, совсем невинна? Менестрелька-то? Знаем мы, какие в Псхове нравы! Сама-то она, может, и нетронута, не верится мне в сказку о муже, но уж совсем-то ничего не видеть и не понимать не может! Даже детии то
И обниматься лезет. Сначала наорала, пощечину отвесилаа теперь вцепилась, прижалась Не то, чтобы я возражал, но
Нара, не нужно, я уже говорил: мне не нужна плата. Тем более такая Я осторожно отодвинул ее. Потом попытался заглянуть ей в глаза.
Какая такая?! искренне не понимала она.
Ну Такая Неужели я еще не разучился краснеть? Жар к щекам прилил. Ты мнедруг. Это Огнь был, а я
Она все еще не понимала. Смотрела на меня удивленно. Застыла.
Ты о чем, Тиан? Напряженность в голосе.
Я вздохнул. Нет, все-таки рано я ее во взрослые и самостоятельные женщины записал. Но делать нечегопридется объяснять. Если она продолжит так себя вести, боюсь, не устою. Явсего лишь мужчина. Мужчина, которому мало осталось времени, который жаждет оставить после себя потомка.
Ты вообще понимаешь, что я мог с тобой сделать, почему ушел, бросил? Или действительно веришь, что я Я попытался вспомнить точную фразу:бросил тебя, как последний трус?
Она кивнула, потом, спохватившись и вспомнив, что мы, вроде, уже помирились, замотала головой. Но в глазах стояло сомнение. Я снова вздохнул. Вот ведь
Я едва не снасилил тебя там, на глазах у двух детей и раненого мужчины, признался. Опустил голову, сжал кулаки так, что костяшки побелели. Вот сейчас снова ударит, а потом Потом уйдет.
Ты Ты чего Чего-о-о?! Она хлопала глазами.
То существо в которое я превратился, начал я через силу, жаждет продолжить себя в ребенке. Оно ищет, в ком оставить семя. Ты ему понравилась. Лишь то, что в тебе нет Огня, спасло нас обоих. А потом в крик:Я тебя как сестру люблю, Нара! Но тело, это фейкино тело: ему все равно! Не могу я! Не могу так! А ты еще: «Мое тело принадлежит тебе», говоришь! Ты что, совсем не понимаешь, что мужчина после такого подумать может?!
Кажется до нее дошло Наконец-то
Я зажмурился, отвернулся.
Покажи мне, попросила она неожиданно тихо. Сними иллюзию
Я повиновался: запустил руку в волосы, стянул ленту. Рассыпались по плечам багряные пряди. Нара отшатнулась, зажала рот ладонью, прикусила ее, сдерживая крик.
Я невесело усмехнулся. Красавец! Ничего не скажешь!
Их двадцать всего было. Ты двадцать первым стал, произнесла она, отнимая руку от лица. Тысячи, сотни тысяч Воинов в Огнь ушли, но лишь два десятка истинно Великих. Их генералами зовут. Говорят, что каждыйсмертной армии стоит. Они единственные, кому Огнь плоть дает, кто даже в смерти остается внешне человеком.
Генерал? переспросил я.
Генерал. Воин, способный призывать армию в смертные земли, способный впускать Огнь в Порядок, становиться его аватарой.
Я хотел продолжить расспросы, но в дверь заколотили. Я едва успел ленту вновь завязать, как ранний гость устал ждать
Эй, голубки, чем это вы тут занимаетесь? насмешливо вопросил синеглазый наемник. Посмотрел на разворошенную кровать, на покрасневшую Нару, на меня. Рассмеялся. Вижу, жаркая была ночка. А я-то уж решил за вами, красавица, приударить. Что ж вы сразу не сказали, что заняты?
Он поклонился, и я поразился его изящным, точным движениям. Нет, я знал, чем он на жизнь зарабатывает, но не всякий наемниквоин. Кольду же, вижу, прямая дорога в Огнь. Не научиться так двигаться, это либо есть, либо нет. А еще мое внимание привлекло кольцо. Вчера его на правой руке Кольда не было: черное, с серебристыми искрами. Оно плотно обхватывало безымянный палец. Обычно так обручальные носят, но это кольцо знаком обещания не было, скорееродовое.
Нара же как-то странно отреагировала: фыркнула, отвернулась. Мы с Кольдом переглянулись. Он вопросительно приподнял бровь, я покачал головой: ничего страшного. Подуется и перестанет.
Вина выпей из той фляги, что маг тебе подарил, бросила Нара через плечо. А то голова небось трещит. Надо ж тебе было так нажраться! Как свинья просто!
Кольд вновь усмехнулся, искренне наслаждаясь наблюдением за нами двумя. Ничуть не смущаясь, он пялился на Нару, склонившуюся над кроватью, на которую она высыпала вещи из сумки. Я невольно нахмурился
Так когда мы выходим? Солнце давно встало, посерьезнел наемник.
Мы никуда не выходим, отрезала стальным, напряженным голосом Нара. Нам с Тианом попутчики не нужны.
Нара, вмешался я. Зачем ты так? Мы с Кольдом вчера договорились обо всем Он тоже в Костряки идет. Почему бы нам ни объединиться?
Это когда это вы с ним все обсудили?! За каким кувшином по счету?! Он твое золото увидел, небось, вот и решил завести куда и ограбить! А ты-то уши развесил! Она повернулась к нам, уперла руки в боки, напомнив о вчерашнем скандале Мы с Кольдом машинально придвинулись друг к другу, плечом к плечу встали
Властная она у тебя шепнул Кольд.
А то! подтвердил я с гордостью. Целую деревню способна по стойке смирно построить. А ты говоришь: бабыдуры
Когда это я такое говорил?! возмутился наемник, почему-то оглядываясь испуганно. Глядя на потолок, будто ожидал, что его сейчас поразит молния. И уже тише:Неужто говорил?
Говорил-говорил
Так я это говорю же Язык у меня без костей. Я ничего такого в виду не имел! Он запрокинул голову. Слышишь, не имел!
Оправдывайся-оправдывайся теперь!
Тиан, собирайся. Мы отправляемся, отрезала Нара, которой надоело слушать нашу шутливую перепалку. И с нажимом закончила:Мы с тобой отправляемся.
Кольд идет с нами, отставил я шутки. Неспокойно в Приграничье. Два воиналучше чем один. Да и
Я не стал заканчивать. Ни к чему ей знать, что не смогу я тот трюк повторить, Огнь призвать. Умру. А наемник поможет, если что. Вдвоем-то сумеем Нару защитить. И, в случае чего, он защитит ее от меня Вдвоем с ней я не пойду.
Тиан!
Нет, Нара. Я так решил. Резко. Зло. Бескомпромиссно. Либо мы идем втроем. Либо вдвоемя и Кольд. Тебе в Приграничье делать нечего.
Она надулась, как мышь на крупу, но возражать перестала. Кажется, поняла, что исчерпала мое терпение. Я позволил ей на меня накричать, позволил оскорблять, бить, стерпел истерику бабскую, но я все жене ангел Единого. Хватит. Всему есть предел.
Пойдем. Я схватил сумку, надел перевязь с ножнами. Ты, Нара, собирайся, а мы с Кольдом пока завтрак закажем. Ты только недолго, идти нужно, а то солнце давно встало, проспали мы
Она буркнула что-то в ответ
Кажется, я вновь впал в немилость
Нара спустилась, когда мы с Кольдом уже позавтракали. Ее порция остыла: я рискнул заказать ей то же, что ели мыгорячую кашу, обильно политую сиропом сладким. Это я вспомнил, как она на торжище сластями любовалась: решил подлизаться.
Нара молча съела кашу, даже не поблагодарив. Ни на меня, ни на Кольда она старалась не смотреть. Это молчание начинало меня раздражать. Я был благодарен, когда Кольд сломал его, спросив:
Эльфийская?
Что? недовольно уточнила Нара, неохотно отставляя чашку сладкого чая, в которую до этого пускала пузыри.
Гитара эльфийская, спрашиваю? повторил наемник.
Да, ответила она неохотно.
Видно, работа мастерская признал он, цокая языком. Сто лет такой не видел. Говорят, только у Ринэ такая. Но он-тофеечье отродье, ему свои подарили. А чужакам редко их изделия в руки даются. Видно и правда, Менестрельты.
А ты играешь? жадно спросила Нара, забыв про все свои подозрения.
Я - псховитянин! оскорбился Кольд. Разве ж бывают псховитяне, не способные взять пару нот! Дай-ка мне
Вновь подозрительность вернулась на лицо Нары. Она ревниво глянула на Кольда, будто он не гитару подержать попросил, а ночь с ним провести
Но дала. Неохотно. Едва не уронив инструмент. Дала.
Он устроился поудобней, пробежался кончиками пальцев по грифу, лаская, словно женщину. Да, для Нары инструмент был ребенком, для Кольда жевозлюбленной
Тряхнуть что ль стариной? спросил он в пространство между мной и Нарой, непонятно к кому обращаясь и обращаясь ли вообще. Давненько я не играл Все в заботах, в дороге, в крови
И он заиграл Не как Нарахуже Хуже, иначе, жестче. Он фальшивил: пальцы, загрубевшие, никак не могли справиться со струнами
Он морщился, но продолжал играть.
Разнузданный, натянуто-веселый, расхлестанный мотив. И голос: глубокий, но срывающийся. Хрипло-рокочущий.
Под дождями плачет желтых лип конвой.
Где же ты, удача, что стряслось с тобой?
Вслед каким знаменам
Ты летишь в зеленом
С непокрытой головой?
Так пейте же, враги моитриумф да будет прост!
Последний мост
Сожжен и возведен не мной.
Я вам прощаю этот тост,
Заздравный тост,
И горький дым победы
Так пейте же, друзья мои, виносвидетель уз.
Мой кубок пуст.
Я больше не союзник вам.
Случайных клятв тяжелый груз,
Тяжелый груз
Пора оставить в прошлом.
Потемневший обод брачного кольца.
Отпускает повод всадник без лица.
Битвы и обеты
Битые валеты,
Слишком хрупкие сердца.
Мы выпьем этот кубок двоея и брат-октябрь.
Под шум дождя,
По седине увядших трав
Он мне вернет свой лучший дар,
Свой лучший дар
Небьющееся сердце.
А потом резко ударил по струнам в последний раз и протянул гитару Наре, держа ее, словно ядовитую змею.