Рыжая нахалка оказалась цела и невредима: она уцепилась за перекладину приставной лестницы. Берёзка облегчённо выдохнула.
Убирайся отсюда, засранка этакая!прошипела она.
Гледлид смотрела на неё снизу вверх с дурацкой ухмылкой и шальным блеском в глазах.
Ты очаровательна... Особенно когда злишься!
Я с тобой вообще больше не разговариваю,отрезала Берёзка и со стуком захлопнула окно.
Она задула лампу и юркнула под одеяло, всё ещё подрагивая от возмущения. Ещё никто и никогда не вызывал в ней такое разнообразие чувствот нежности до бешенства. Гледлид хотелось и убить, и обнятьи ещё неизвестно, что больше. Впрочем, сейчас Берёзка определённо склонялась к первому.
С этого дня она держалась с Гледлид подчёркнуто сурово и отчуждённо. Неуважительные слова навьи о её вдовьем облачении больно царапнули душу, и эта царапина ещё долго ныла, заставляя Берёзку при встрече с Гледлид поджимать губы и пресекать все попытки той завести разговор.
Огнеслава отправилась по делам в жаркие страны востокана родину роз. Вернулась она спустя три седмицы и привезла оттуда диковинкупару павлинов, самца и самочку. Павлиниха носила скромное серое оперение, лишь шейка отливала зелёным, а её нарядный супруг таскал за собой огромный яркий хвост. Только хохолки на головах у них были похожи.
Хорош, правда? А между тем этот красавецродственник обычному петуху,сказала Огнеслава.
Они же в тепле жить привыкли,задумалась Берёзка.А у нас в Заряславле зима хоть и мягкая, но всё же со снегом.
На зиму поселим их в доме,решила княжна.
Беременность Берёзка переносила хорошо: вода из Тиши и тихорощенский мёд гнали прочь любые недомогания. Высадка черешни в хозяйствах, расположенных к северу от Заряславля, прошла успешно, и теперь молодая кудесница наблюдала за ростом саженцев, наведываясь в гости к владелицам садов. В одном из сёл она увидела Гледлид, окружённую стайкой белогорских дев: та читала им огромную поэму, переведённую с навьего языка. Краем уха Берёзка слышала, что Гледлид составляет словарь пословиц и поговороксим обстоятельством, видно, и объяснялись эти её путешествия по городам и весям. Гордо и величественно восседая на каменном заборе, навья знакомила белогорских красавиц с древними преданиями своей родины, а те слушали, разинув рты и с любопытством разглядывая чужестранку. Что-то с детства до боли знакомое почудилось Берёзке в этой картинке... Поняв, что именно всё это ей напоминает, она чуть не расхохоталась: ну ни дать ни взятьпетух на плетне и гуляющие по двору курочки. Вспомнились и диковинные птицы, привезённые Огнеславой, и ей померещился за спиной навьи этакий цветистый павлиний хвост. Этому впечатлению способствовал и броский голубой наряд навьего покроякафтан и портки с золотой вышивкой и галунами. Цвет этот, следовало признать, очень шёл рыжей исследовательнице устного народного творчества.
Обида ещё не отболела, цепляла сердце Берёзки незримым крючочком, но она не удержалась и подошла, встав за спинами у девушек. Селянки в заднем ряду шёпотом обсуждали навью, и до Берёзки долетали обрывки слов.
А ничего, собою ладная...
Да ну тебя... Глаза-то волчьи! Как зыркнет имиу меня аж сердце в пятки...
Да что бы ты понимала... Ну и что ж, что волчьи? А по мнетак она на кошек наших чем-то похожа. Вон и ушки такие же... А ежели она ещё и со лба волосы сбреет и теменную прядь в косицу заплетётни дать ни взять наши оружейницы...
Да не похожа она на кошек... Сравнила тожекошку и пса! У меня от её взгляда сердце инеем покрывается!
Дурочка ты... Красивые у неё очи, синие, как небушко! И уста точно ягодки... Ох и сладко, должно быть, целуют они!
С ума ты сбрендилаоб её поцелуях мечтать?!
М-м, девоньки, а я б с ней поцеловалась...
Ага, ты ещё с нею в лес погулять сходи... Сожрёт и не подавится. Видала во рту у неё клычищи?
И что? У кошечек ведь такие же.
Гледлид сидела на заборе, изящно согнув одно колено и небрежно опираясь на него рукой с бумажным свитком. Селянки в заднем ряду по достоинству оценили и длину её ног, и покрой сапогов, обсуждая всё до мелочей. Тут у Берёзки вырвался кашель, и все обернулись в её сторону, а Гледлид вскинула взгляд от поэмы. Поперхнувшись, она качнулась и сорвалась со своего «насеста» прямо в заросли подзаборной крапивы, мощные стебли которой грозно торчали, словно копья готового к бою войска, а сверху ей на голову шлёпнулся раскатавшийся свиток. Ахая и охая, девушки кинулись на помощь, но Гледлид сама с воплем подскочила. От крапивы пострадали не закрытые одеждой частируки и лицо. Таким образом, в дополнение к пословицам навья продолжала познавать жгучие и колючие растения Яви, причём на собственной шкуре.
Летние дни сыпались из небесного лукошка спелыми ягодками. Когда в лесу подошла ежевика, Берёзка всё-таки решила взять себе в помощницы Раду с Ратиборой, понимая, что тяжёлые корзинки ей таскать не стоило. Во многих замечаниях Гледлид она находила правдуно, как правило, уже позднее, когда остывали чувства и успокаивалось взъерошенное самолюбие. Да, гладила навья против шерсти, но неизменно оказывалась права... И даже в том, что с головы до ног чёрное одеяние было Берёзке не к лицу, превращая её из девушки в маленькую старушку. Но о внешности она не задумывалась, меньше всего ей хотелось сейчас заботиться о собственной привлекательности, но обида на Гледлид растаяла, как ложка мёда в воде. Берёзка даже ловила себя на том, что ей чего-то не хватает. Да, рыжей морды и нахальных синих глаз... Разыскать Гледлид и признаться, что соскучилась? Хмыкнув, Берёзка отбросила эту мысль: гордость давила на плечи, как этот чёрный балахон.
Девочки-кошки в ответ на предложение отправиться в лес по ягоды состроили кислые рожицы: после учёбы им, конечно, хотелось поиграть.
Тётя Берёзка, у нас и в саду полно всякой ягоды,попыталась отвертеться Рада.
Садовая ягода хороша, да только дикая и свободная впитала в себя всю силу батюшки-леса и матушки-земли,терпеливо увещевала Берёзка.
Чего это мы вас уламывать должны?вмешалась Зорица.Старших слушаться надобно: сказанов лес, значитв лес. Наиграетесь вы в любое время, а ягодная поракороткая, успевай только собирать.
Она дала им с собой корзинку со съестным и наказала вести себя осторожно: коли зверь дикий встретитсясразу нырять в проход.
Впрочем, вскоре девочки поняли, что собирать ягодызанятие не менее увлекательное, чем игра. Когда стебли ежевичных кустов зашевелились, как живые, приподнимаясь и показывая богатый урожай, они рты так и разинули. Невдомёк им было, что это Берёзка тихонько волхвовала у них за спиной.
Они собирали ежевику в два лукошка: девочкив корзинку побольше, а Берёзкав ту, что поменьше. Увлекшись сбором, она набрела на малинник... Ах, какие там висели ягодки! Одна сочнее другой, в рот так и просились. Берёзка пустила в ход чары, и малина, срываясь с плодоножек, сама полетела к ней в пригоршню. Предвкушая лакомство, молодая ведунья улыбнулась... Но насладиться им не успела: из кустов высунулось улыбающееся лицо рыжей навьи. В один миг Гледлид слопала горсть отборнейшей малинывсю до последней ягодки, да ещё и нагло облизнулась при этом. Несколько мгновений Берёзка ошарашенно смотрела на свои опустевшие ладони, рот её ловил воздух, но ни одного слова не срывалось с языка: все они улетучились от этого несказанного нахальства.
Ах ты!..только и смогла она пробормотать.
Совпадением ли была эта встреча? Или, быть может, Гледлид читала мысли и знала, что Берёзка думала о ней не далее, чем сегодня утром? И что делать? Сердиться? Радоваться? Оттаскать за уши или прижаться к груди? Встрёпанный клубок чувств вырвался светящимся шариком, который отливал то золотом, то малиновыми сполохами. Он разорвался стаей суетливых искорок, которые бросились на Гледлид, будто туча голодной мошкары. Навья, отмахиваясь, отшатнулась в одну сторону, а Берёзкав противоположную. А через несколько шагов остолбенела, едва не столкнувшись с медведем, который самозабвенно лакомился малиной.
«Девочки!»леденящей молнией сверкнула мысль. Рада с Ратиборой собирали ягоды где-то неподалёку и могли наткнуться на зверя...
Из-за спины раздался громовой рёвбудто сто разъярённых медведей рявкнули в один голос. Обожжённая ужасом, Берёзка обернулась и увидела Гледлидв одежде и без шерсти, но с жутким оскалом и полными синего холодного огня глазами. Навья смотрела на зверя. Медведь вскинул морду, и их взгляды встретилисьскрестились, точно клинки. Мгновение пропело тетивойи бурый хозяин леса сдался, отступил под испепеляющим лучом ярости. Неуклюже переваливаясь, он убежал, а Берёзка вдруг не нашла под ногами земли...
Не бойся, родная, всё хорошо... Он ушёл.
Сильные объятия Гледлид подхватили её, помогли устоять. Испуг схлынул, оставляя после себя холодок и обморочную дурноту. Тут уж было не до гордостируки Берёзки сами поднялись и обхватили навью, вцепились намертво.
Родная моя,шептала та, щекоча тёплым дыханием брови, нос и щёки девушки.
Их губы встретилиськратко, мягко, с малиновым привкусом. Берёзка дёрнулась, но слабо, и Гледлид прижала её к своей груди. Сдавшись, та склонила голову ей на плечо и закрыла глаза. А в следующее мгновение снова встрепенулась:
Рада с Ратиборой! Они же там... Он мог на них наскочить!
Но девочки-кошки уже сами бежали к нимцелые и невредимые. Медведя они не видели, но слышали поистине незабываемый рык оборотня, распугавший птиц на версту вокруг.
Так, не отходите от меня ни на шаг,ещё немного дрожащим от недавнего ужаса, но уже набравшим твёрдость голосом сказала Берёзка.Где лукошко?
Корзинку девочки оставили в ежевичнике, куда они все вместе и вернулись.
Это не медведь, это тётя Гледлид показывала, как она умеет рычать,успокоила Берёзка Раду с Ратиборой.Зверей тут нет, мои хорошие.
Девочки согласились, что рычит тётя Гледлид здорово.
Стена молчания, которой Берёзка отгородилась от навьи, дала трещину, и вскоре за этой встречей последовала другая. Садовый малинник тоже ломился от урожая, и Берёзка, отдыхая после дневных хлопот, задумчиво пробиралась сквозь колючие заросли. Пуская пальцами волны волшбы, она ловила самые спелые ягодки и медленно, мягко, с наслаждением разминала их во рту языком. Столкновение с Гледлид опять было внезапным: сначала Берёзка увидела протянутую к ней руку с горстью прекрасной малины, а потом, вскинув взгляд, жарко ёкнувшим сердцем утонула в грустной нежности синих глаз.
Это тебе... За те ягоды, что я у тебя съела в лесу.
Слишком поздно было изображать суровость: улыбка против воли Берёзки сама расцвела на её губах.
Прости, если обидела тебя... Разлука с тобой невыносима. Я скучаю по тебе... Каждый день, каждый миг.Гледлид смотрела без нахальствас надеждой, виновато и смущённо.
Берёзка взяла одну ягодку из горсти, положила в рот, вдумчиво и до конца прочувствовала вкус.
Ты меня всё время бесишь,призналась она.Но я не могу не думать о тебе. И я не знаю, что делать с этим.
Они съели малину вдвоём: ягодкуБерёзка, ягодкуГледлид. Когда на ладони навьи осталась последняя, она сначала поднесла её к своему рту, но потом передумала и с улыбкой вложила Берёзке в губы.
И я думаю о тебе. Всегда. С самого первого дня, как увидела.
Вечерняя синь неба окутывала Берёзку всепрощающей лаской родных глаз, теплом которых в этой жизни ей не суждено было согреться снова. Усталость и печаль опустились сумраком на сердце, и она вздохнула.
Скажи, зачем я тебе, Гледлид? Зачем тебе вдова, чьё сердце ещё нескоро оттает и откроется? А то и никогда. Да ещё и с детьми... И в этом «кошмарном чёрном наряде».
Пальцы навьи ласково скользнули по её щекам.
Я и сама не знаю, зачем. Так получилось.Лицо Гледлид приблизилось с мягкой и светлой, чуть грустной улыбкой.Прости меня за те слова о наряде, я уважаю твою скорбь. Когда-нибудь ты его снимешь... Но даже в нём ты прекрасна, Берёзка. Ты прекрасна каждый миг. Мне потребовалось время, чтобы понять и разглядеть это, и теперь уже никакое чёрное одеяние не сможет в моих глазах затмить твоего сияния.
Эти слова шли от сердцавсезнающее, всевидящее небо было тому свидетелем. Но что могла Берёзка на них ответить? Губы не размыкались, глаза щипало от близких слёз... А может, просто прохладным ветром надуло.
Я вовсе не прекрасна. Белогорская земля полна по-настоящему красивых девушек, и ты в этом уже наверняка убедилась, когда собирала пословицы для своего словаря...
В глубине зрачков Гледлид опять взыграли рыжие комочки озорства.
Ах, вот оно что... Так ты приревновала тогда, м? Сознайся, прекрасная кудесница...
Опять весы качнулись в сторону «убить», а чаша «обнять» взлетела безнадёжно высоко. В голосе Берёзки зазвенели льдинки.
Вовсе нет. С чего мне тебя ревновать? Ты соединяла приятное с полезным.
Гледлид засмеялась добродушным, мягко-грудным, воркующим смешком.
Опять я бешу тебя, да? Но и ты в долгу не остаёшься, моя милая колдунья: со мной то и дело приключаются неприятности в твоём присутствии. Ты не замечаешь закономерности? То в колючки вляпаюсь, то земля запылает под ногами, то с лестницы падаю, то в крапиву... Да, в той деревне я вряд ли решусь снова показаться после такого позора!
В той деревнеда, вряд ли,хмыкнула Берёзка.Но есть много других мест, где можно начать всё с чистого листа. Надо сказать, девиц ты очаровываешь в два счёта.
Отвернувшись от навьи, она принялась рвать и есть висевшие в досягаемости ягодки, а те, до которых дотянуться руками не могла, подцепляла волшбой.
Ревнивица моя,нежно дохнула Гледлид Берёзке на ухо, окатив её тучей мурашек, легонько сжала её плечи.Ну всё, всё... Не дуйся. Дались тебе эти девицы!.. Даже если собрать всю их красоту вместе, и то она не сравнится с твоей. О нет, не дёргай так своенравно плечиком, милая: это не лесть, это правда. Тебя нужно разглядеть... А когда разглядишьпиши пропало. Раз и навсегда, бесповоротно и навеки. И другие становятся не нужны. Только ты. Ты разбудила моё сердце, Берёзка... И в твоей же воле его разбить.
Берёзка со вздохом повернулась к ней лицом.
Ты слишком любишь радости жизни, чтобы вечно страдать от разбитого сердца,улыбнулась она.И я на твоём путилишь временная заминка.
Губы Гледлид остались печально сомкнутыми, взгляд померк.
Не веришь мне? Хорошо, как скажешь. Больше я тебя не побеспокою.
С лёгким шелестом она исчезла в малиновой листве, а Берёзка осталась с холодным грузом огорчения и недоумения на сердце. От слов навьи повеяло утратой, а душа Берёзки так устала терять... Отыскав в саду старое черешневое деревоиз самых первых, посаженных ещё Зденкой, она обняла ствол и дала волю слезам.
Что мне делать?шептала она, обращаясь к темнеющему небу, на котором уже проступали блёстки звёзд.Что мне делать, Светолика?
Небо молчало, и Берёзка прильнула мокрой щекой к шершавой коре. И вдруг, словно в ответ на её мольбы, позади раздался родной до боли в сердце голос:
Берёзонька! Вот ты где... Уже поздно, пора отдыхать. Ратибора не хочет засыпать, тебя ждёт.
Чтобы спрятать слёзы, Берёзка уткнулась в грудь Огнеславы, но та заметила её заплаканные глаза и подняла её лицо за подбородок шершавыми пальцами. Хоть княжна и была правительницей Заряславля, но руки её оставались руками кузнеца.
Родная, не плачь,нахмурилась она.Иди лучше к Ратиборе, сказку ей расскажи. Раду-то супруга уложила, а сиротку кто уложит, кто материнскую ласку подарит?
У Зорицы ласки на всех хватит,сквозь слёзы улыбнулась Берёзка.
Может, и хватит, да только Ратиборе твоя ласка нужна, голубка.Огнеслава мягко прильнула губами к виску Берёзки и обняла её за плечи.
Я ведь ей даже не матушка,вздохнула девушка.Даже не знаю, получится ли у меня когда-нибудь завоевать её сердечко...
Ты уже завоевала, милая.Глаза княжны грустновато-ласково мерцали в вечернем сумракеточь-в-точь звёздочки.Может, она ещё и не скоро скажет это вслух, но ты полюбилась ей. Зорица уж и так с нею, и сяк, а та ей: «Пусть Берёзка придёт». Так и сказала.
«Что мне делать?»спрашивала Берёзка у неба. Оно промолчало, но ответ всё-таки подсказало, и она всеми силами уничтожала следы слёз на лице: умылась водой из Тиши, приняла успокоительноеложечку тихорощенского мёда с молоком, после чего принесла того же самого средства и Ратиборе. Рада уже видела десятый сон, а дочка Светолики сидела в постели, теребя в руках деревянную кошку и глядя в сгущавшийся за окном сумрак.