Сияешь, красавица... Отчего довольная такая?
Пополнение в нашем семействе, радость моя.Лебедяна прижалась к груди женщины-кошки, обнимаемая её сильной рукой.Дитятко у нас будет.
Радостно шумели сосны, сверкали на солнце горные вершины, встречая зарождение новой жизни. Вдруг боль пронзила сердце Лебедяны, и она, тихо ахнув, прижала руку к груди.
Что? Что с тобой, ладушка?встревожилась Искра.
Да что-то... в груди кольнуло,пробормотала та.Ничего, ничего... Пройдёт. Это я Искрена исцелялапропустила хворь через сердце, вот там рубец и остался. Но это не страшно, матушка Лесияра меня спасла и вылечила тогда.
Пойдём-ка домой, родная,сказала Искра, подхватывая жену на руки.Беречься тебе надо, лебёдушка моя. На огороде не трудись сегодня, я приду вечеромсами со Златкой всё сделаем.
Усталая ведь придёшь,вздохнула Лебедяна, обвивая руками её плечи.
Ничего, лада.Искра шагнула в проход, и они очутились дома.Главноедитятко береги и себя.
Она уложила Лебедяну в постель и велела по дому не хлопотать, отдыхать. В груди у той ещё покалывало. Её сердцу оставалось биться недолго...
* * *
Злата таскала в огородные бочки воду из реки. К шестнадцатой весне она превратилась в статную девушку с золотой косой по колено, и молодые кошки-холостячки из Соснового увивались вокруг неё табунами: ещё бы, такая лакомая красавица! Только всех Злата отшивала, свою ладу ждала. Но кошки не теряли надежды, потому как кровь в них молодая бродила, особенно по веснеточно мёд хмельной, ударяла весна в головы. Вот и сейчас, шагая с коромыслом от реки, старшая дочь Искры неприступно гнала от себя рыжую, как огонь, Милушу, которой до брачного возраста оставалось ещё добрых лет десять.
Ну, давай я воды тебе натаскаю!не отставала та, то труся вприскочку позади, то забегая вперёд.Сколько хочешь! Все бочки налью.
Злата шла с коромыслом степенно, осанисто, пшеничная коса вдоль спины покачивалась. Девушка хмыкнула:
Не даром, небось?
Само собой, не даром!осклабилась в улыбке кошка.По поцелую за каждую бочку!
Ступай-ка ты отсюда,смерив её колким взором, сказала Злата.Знаю я вас, холостячек: сперва поцелуй, а потом...
Что ты, что ты, голубушка! Никаких «потом»!стала клятвенно заверять Милуша, встряхивая рыжими кудрями.Всё по-честному!
Я и сама справлюсь,отрезала девушка.Обойдусь без твоих услуг.
Несмотря на тонкий и гибкий стан, два больших ведра воды на коромысле она поднимала без труда. К работе Злата была привычна, могла и грядки вскопать, да и с разделкой мяса и рыбы теперь уже управлялась сама. Но Милуша всё не отставала. Перемахнув через прясло, она увязалась за девушкой в огород.
Ну, давай хоть наливать помогу!настойчиво предлагала молодая кошка.Вёдра, поди, тяжёлые!
Ничего,крякнув, отвечала Злата. Поставив оба ведра наземь, она подняла одно и опрокинула в бочку.Мне не в тягость.
С пустыми вёдрами она опять направилась к реке. Милуша, изловчившись, выхватила их у неё и сама набрала воду. Злата, возмущённая такой наглостью, упёрла руки в бока.
Так, это ещё что такое? Я тебя просила? Дай сюда вёдра и ступай подобру-поздорову!
Кошка не восприняла её возмущение всерьёз и вскинула на плечи коромысло.
Ничего, мне не трудно!хохотнула она.Для красивой девушкивсё, что угодно!
Она зашагала по тропинке, а рассерженная Злата только кулачками стучала по её спине: не отнимать же вёдрарасплещутся. Спина, кстати, у Милуши была красивая, сильная, станстройный, ногидлинные, с выпуклыми икрами. Да лицом она вышла, только уж очень огненноволоса да конопата, а глазабледно-голубые, как выцветшее от жары небо. Руки крепкие: такие обнимутне вырвешься. Перекидывалась она в рыжую кошку с белой грудью и носочками на лапах. Недурна, словом, но Злату её стати не прельщали.
Так, я кому сказала!бессильно сердилась она, шагая за кошкой.Отдай вёдра! Не надо мне твоей помощи, отстань! А то родительнице скажу, она тебя проучит!
Но Милуша уже дошла до бочки и вылила воду. Поставив вёдра и отряхнув руки, она опять разулыбаласьрот до ушей, хоть завязочки пришей:
Ну, видишь, со мной же лучше! Зачем тебе самой таскать? Ты только пальчиком поманитебе кто угодно и воды наносит, и огород вспашет!И спросила, лукаво подмигнув светлым, хитрющим глазом с рыжими ресницами:Ну, а может, всё-таки поцелуйчик, а? Чтоб мне веселее работалось!
И потянулась к девушке губами. Злата шлёпнула её по лбу:
Да отстань ты! Вот же прилипла, как банный лист!
Оставь девицу в покое!прогремел вдруг суровый голос.
У калитки стояла, сверкая кольчугой и шлемом, кошка-воин. Судя по красному плащу и того же цвета сапогамиз личной охраны самой княгини Лесияры. Её голубые глаза чуть более густого оттенка, чем у Милуши, показались Злате смутно знакомыми. Рыжая кошка попыталась показать норов, но у дружинницы был меч, который она грозно вынула из ножен на треть:
А ну-ка, пошла вон!
Против оружия Милуша поспорить не могла, а потому живенько скрылась в проходе.
Благодарю, госпожа,сказала Злата с поклоном.Ох уж эти холостячкиспасенья от них нет никакого!
Я их понимаю,улыбнулась кошка-воин, и её обычный, не повышенный голос прозвучал гораздо мягче и приятнее, без стального звона.Такую девушку трудно не заметить.
Она сняла шлем и пригладила прямые белокурые волосы, остриженные коротко, как у всех рядовых дружинниц: сверхукруглой шапочкой, а на затылке и висках едва виднелась светлая щетина. Синева её глаз была ласковой, по-летнему тёплой.
Не припоминаешь меня, милая? Ты ещё девчушкой была, я тебе зверей вырезала из дерева, помнишь?.. Мы тебя и твою матушку охраняли в горном домике. Бузинка я.
Те деревянные зверушки сохранились: часть из них лежала в сундуке, частью играла младшая сестрёнка Орляна. И ту охранницу Злата помнила, только имя из головы со временем вылетело, стёрлось, как старая надпись. Ягодное какое-то: то ли Калинка, то ли Малинка... ТочноБузинка.
Здравствуй, госпожа,поклонилась Злата ещё раз.
Грядки закачались, поплыли вокруг неё. А Бузинка, всё так же ласково улыбаясь, ответила:
Ну что ты, это мне тебя госпожой величать впору... Ты же, как-никак, нашей государыни внучка. Я тебя часто вспоминала, по сердцу ты мне пришлась.
Солнечный день невыносимо звенел, заливая лучами глаза. Дурнота сдавила виски, и Злата растянулась бы поперёк капустной грядки, если бы не Бузинка. В один прыжок очутившись рядом с девушкой, она подхватила её, обняла стан, прижала к себе.
Тихонько, голубка моя, держись... А мне ведь очи твои снились. И золото вокруг. Золотозначит, Злата. Сердце к тебе привело.
А мне ягоды бузины во сне виделись,пробормотала Злата.
Зачерпнув воду из бочки, Бузинка осторожно и ласково умыла её: набирала пригоршню и тихонько плескала, обтирала лицо девушки ладонью.
Пташка ты моя... Полегчало тебе?
Ветерок обдувал мокрое лицо Златы, холодил виски. Рука женщины-кошки поддерживала её крепко, но бережно, и была в этой бережности особая, тёплая, как её летние очи, нежность. Что-то родное, уютно обволакивающее чувствовалось в её объятияхспокойствие и надёжность. Да, и в детстве Злате было с Бузинкой спокойно и хорошосидеть у неё на коленях и смотреть, как кучерявится стружка из-под ножа, как из деревяшки проступают очертания звериной фигурки... Рассказ про медведя, который отомстил хозяевам сада, сломав две яблони и накакав на крыльцо, она до сих пор помнила. Две другие охранницы остались в памяти в виде смутных безликих образов, а вот Бузинка отпечаталась ярко. И пепельно-белокурые волосы, и эта ласковая голубизна глаз...
Да... легче,пролепетала Злата, утираясь рукавом.Голову обнесло маленько... Может, солнышко напекло.
Бузинка улыбнулась лучиками-морщинками у глаз.
А может, и не солнышко,мурлыкнула она, заправляя выбившуюся прядку девушке за ухо.Кто бы мог подумать, что я свою невесту в детстве нянчила...
Злату обдало зябкими мурашками посреди жаркого дня. Невеста... Неужеливот она, судьба? На Лаладиной седмице нынче она гуляла в первый раз, но никто её так и не выбрал. Матушка сказала: «Ну, какие твои годы, придёт ещё судьба. Всё будет». Миновали весенние гуляния, пришло лето, а вместе с ними эта гостья из детства. Впрочем, это покагостья. Зардевшись, Злата бросала робкие взгляды на женщину-кошку и пыталась понять, что творилось в сердце. Понять оказалось трудно, сердечко то колотилось бешено, то вдруг жутковато замедлялось, и грудь девушки вздымалась глубоко, неровно, прижатая к твёрдой белогорской броне, в которую была облачена Бузинка.
Матушка на работе,сказала Злата, щупая холодные стальные пластинки на кольчуге княжеской дружинницы.Но пойдём в дом, гостьей желанной будешь... Попотчую, чем богаты. Хлеб да соль...
Благодарствую, милая.Бузинка окинула взором огород.Но у тебя, вижу, ещё бочки не набраны и грядки не политы? Давай-ка помогу, раз уж пришла.
Скинув плащ и повесив его на плетень, женщина-кошка взялась за коромысло. Злата не возражала, только смущённо улыбалась, взволнованно дыша, и ходила следом за Бузинкой. Та усмехнулась:
Что ты за мной хвостиком бегаешь, голубка? Присядь в тенёк, отдохни. Я мигом управлюсь.
Студёна была горная речка, сразу поливать из неё грядки не следовало, вот и прогревалась вода в бочках на солнышке. Черпая из бочки с уже тёплой водой, Бузинка полила все грядки, а Злата не могла оторвать от неё взгляда. Особой изысканностью черты лица женщины-кошки не отличались, простоваты были, грубой лепки, но небесное тепло глаз подкупало и брало душу в добрый плен сразу же. В свою личную охрану княгиня отбирала только самых рослых, великолепно сложённых кошек, и Бузинка соответствовала своей должности по всем статьям. Злата и сама была далеко не коротышка, но едва доставала ей макушкой до плеча. Белокурая шапочка волос кошки-воина пепельно серебрилась на солнце одуванчиковым пухом, сильные стройные ноги в красных сапогах ловко ступали по дорожкам меж грядок, а Злата любовалась ею с тёплым, светлым изумлением, и казалась ей Бузинка удивительной красавицей. Кошка-воительница в сверкающих доспехах поливала грядки у неё на огородену разве не чудо?.. Злата почти беззвучно хихикнула от переполнявшего душу волнения, прикрыв губы пальцами. И вместе с тем она откуда-то знала: так и должно быть. Место Бузинкиздесь, рядом с ней.
Пока женщина-кошка поливала огород, Злата принесла ковшик воды из горного источника. Бузинка, поблагодарив, напилась и умыла чуть заблестевшее от пота лицо. Девушка проводила гостью в дом, где поднесла ей вышитое полотенце. Та утёрлась, огляделась:
А тут ничего не изменилось с тех пор.И спросила:Ты сказала, твоя родительница на работе... А где госпожа Лебедяна? Здорова ли она?
Матушка Лебедяна умерла, рожая сестрицу Орляну,вздохнула Злата.
Бузинка нахмурилась, потемнела лицом.
Вот оно как,молвила она опечаленно.Горько мне это слышать...
Молчание зазвенело тонко, грустно. Злата не знала, что сказать, но тяжкие, горестные думы хотелось гнать прочь. Бузинка заметила на полочке когда-то вырезанные ею фигурки, улыбнулась.
Надо же, зверушки мои целы...Она подошла, взяла медвежонка, подкинула на ладони и поставила на место.
В дом вбежала Орляна, которая с утра где-то пропадалавидно, носилась и играла со сверстницами из Соснового. Вернулась она, впрочем, не с пустыми руками, а со связкой рыбы.
Сестрица Злата, ты же тесто ставила?не заметив гостьи, с порога воскликнула девочка-кошка.Вот, я наловила! Пирог с рыбой состряпай, так пирога охота!..
Увидев Бузинку около полочки со зверушками, она на мгновение притихла и смутилась. Злата представила ей женщину-кошку:
Это Бузинка. Она зверей этих когда-то вырезала. Тебя ещё тогда на свете не было.И засмеялась, взъерошив золотистые волосы сестрёнки:Добытчица ты наша... Ну, давай сюда улов, будет тебе пирог! Заодно и гостью нашу накормим.
Пока она чистила рыбу и возилась со стряпнёй, Орляна знакомилась с Бузинкой.
А ты на войне была?спросила она, разглядывая с восхищением доспехи кошки-воина.
Доводилось государыню Лесияру на поле сражения защищать,ответила та.
О, так ты у самой княгини служишь?уважительно вытаращила тёмно-карие глаза Орляна.
Служу,улыбнулась Бузинка, привлекая девочку к себе поближе.Похожа ты на свою старшую сестрицу... Как две капли воды вы с ней.
И она бросила задумчиво-ласковый взор в сторону Златы, которая как раз защипала края теста и собралась ставить пирог в печь. Тот вышел большим и пухлым, и женщина-кошка, встав, взяла у девушки тяжёлый противень:
Давай, помогу...
Их руки соприкоснулись, и щёки Златы вспыхнули жаром. Приметливая и зоркая Орляна тут же лукаво прищурилась:
Сестрица Злата, а чего это ты так покраснела?
Не твоего ума дело,напустив на себя сердитый и занятой вид, буркнула девушка.От печки, наверно.
Но Орлянадаром, что дитяуже про Лаладину седмицу и суженых знала.
А-а,протянула она догадливо, улыбаясь до ушей.Поня-я-ятно всё с вами!
Хихикнув, она выскочила во двор, и запущенная ей вслед рукой старшей сестры морковка стукнулась о дверь и сломалась пополам. Бузинка тоже мягко засмеялась, легонько погладив пальцами горящие щёки Златы. У той и вовсе дыхание сбилось, разрывая грудь, и она широко распахнутым взором уставилась в приближающееся лицо женщины-кошки. Нутро то пламенело, то заливалось холодком волнения.
Не целовалась ещё ни с кем?шевельнулись губы Бузинки около её приоткрытых уст.
Едва дыша, Злата смогла только отрицательно качнуть головой. Хоть и увивались вокруг неё холостячки, но никому она поцелуя не дарила, берегла себя для будущей лады.
Горлинка моя чистая,тихо, ласково молвила Бузинка.
Она не поцеловала девушку, а только невесомо коснулась её щеки своею. Печь дышала жаром, пахло горячим мякишем и рыбой; Бузинка всего лишь нежно сжала руки Златы в своих, а у той уже и голова плыла, и сердце сладко зашлось биением. Казалось, колени вот-вот не выдержат, подкосятся...
Так матушка Искра их и засталастоящими у печки и держащимися за руки. Из-за спины у неё выглядывала озорная мордашка Орляны: видно, младшенькая успела сбегать к родительнице в мастерскую и донести радостную весть. Заслышав о гостье, та оставила работу и немедля явилась домой. На память она никогда не жаловалась и сразу Бузинку узнала.
А, помню тебя... Здравствуй. Так значит, это ты руки моей дочери просить пришла?
Бузинка поклонилась хозяйке дома.
Точно так, госпожа Искра. Сердце меня к Злате привело. У неё знак тоже был.
Матушка Искра перевела глубокий, грустновато-внимательный и испытующий взор на Злату. Та, трепеща от волнения, точно былинка на ветру, только кивнула и опустилась на лавку: ноги совсем подгибались.
Матушка Искра не спешила отвечать. Она попросила водыумыться, надела чистую рубашку взамен рабочей, сменила тяжёлые сапоги на мягкие кожаные чуни. Повела носом, учуяв рыбный пирог.
Торопиться не станем, отобедаем сперва,вымолвила она наконец.Садись к столу и ты, любезная гостья.
Пирогу нужно было ещё постоять немного, отмякнуть, а пока Злата поставила на стол пшённую кашу, кисель с клюквой и оставшиеся с завтрака оладьи.
Значит, по-прежнему у государыни на службе состоишь?Матушка Искра отправила в рот ложку каши, отхлебнула простокваши.
Точно так,кивнула Бузинка.С шестнадцати лет и по сей деньуж двадцать пять годков.
Злата посчитала в уме: значит, Бузинке сравнялся сорок один год. По кошачьим меркам это считалось молодостью; когда за сотню перевалитзрелость, а те, кому уже за двести, слыли пожилыми.
И живёшь, стало быть, при ней же, в казённых хоромах? Ну, а жену куда привести думаешь?спрашивала матушка Искра неторопливо, деловито и сдержанно.
Могу и в родительский дом, потому как своего у меня пока нет,ответила кошка-воин, отведав оладий и киселя. Ела она опрятно и тихо, не жадно.Родительницы мои большой сад держат и бортевые угодья. Мёд у них чистейший, липовый, на всю округу славится... Восемь веков уж наш род пчёл разводитиз поколения в поколение, и роща липовая столько же стоит. В доме, правда тесновато будет: три сестрицы-кошки у меня старших, все супругами и детками обзавелись. Одним большим семейством живёмв тесноте, да не в обиде. Только я одна отмежевалась, на службу ушла в дружину княгини.
Мёдэто хорошо, это славно,проронила матушка Искра.Мёд всегда в цене. И сад, говоришь?
Сад, верно. Яблони, груши, вишня и орешник.
Злата, слушая их разговор, представляла себе цветущую липовую рощу. Ей даже чудился сладкий дух, исходивший от старых благородных деревьев... Яблони, согнувшиеся под тяжестью зреющих плодов. Корзины, полные румяных яблок... Яблочная брага. Девушка встретилась взглядом с Бузинкой и опять смутилась до жара в щеках от её голубоглазой ласки.