Вы плохо видите? За сближающимися всадниками высились городские стены, небо над ними было синим и веселым.
В детстве мне запрещали читать, лицо Левия стало задумчивым, но я читал. По ночам, с коптилкой, которую сделал сам. Я узнал много нового, но глаза испортил, поэтому так и не выучился стрелять. Вы помните, каким стрелком был Его Святейшество?
Помню. Адриан как-то признался в любви к оружию. Почему он стал церковником? Кем он вообще был?
Умный художник, Левий никак не мог оторваться от фрески, не унизил своего короля ни поражением, ни ложью. Замечательная вещь, жаль будет, если сотрут.
До сих пор не стерли, и дальше не тронут. А Удо тронули. Салиганова вранья оказалось достаточно, чтоб взять под стражу друга.
Слава королю! Стоявшие у двери олухи раздвинули алебарды, пропуская Его Величество.
Нам доложили о вашем визите. Королевская физиономия не сулила ничего хорошего, кардинальская была не лучше. Мы удивлены.
Мы тоже, кивнул Левий, мы были очень удивлены, узнав об аресте графа Гонта.
Кто вам донес? рыкнул Альдо. Темплтон?
Слуге Создателя не доносят, но доверяют, отрезал кардинал. Я говорил с Дугласом Темплтоном, и не он сказал мне, но я ему. Темплтон не знает, почему граф Гонт взят под стражу, более того, для него эта новость стала громом среди ясного неба, и теперь я спрашиваю тебя, сын мой.
Королей не спрашивают, набычился внучек, и короли не отвечают.
Короли и угольщики равно ценны в глазах Создателя, и я именем Его требую ответа. Альдо был выше собеседника на две головы и младше лет на тридцать, при желании он мог поднять кардинала одной рукой. Не поднял.
Граф Гонтпредатель, изрек внук, теребя толстую, впору волкодаву, цепь. Он покушался на жизнь герцога Эпинэ.
Этого Матильда вынести не смогла. Мевен знал Удо без году неделю, он мог повторять чужие глупости, Мевен, но не Альдо.
Сбесился? Если б не гимнеты у двери, вдовица схватила бы внука за шкирку. Айнсмеллеркошки с ним, но друзьями не швыряются!
Удо не друг, Альдо, надо отдать ему справедливость, говорил спокойно, и никогда им не был. Он, к твоему сведению, еще и Суза-Муза. Это он нас выставил Леворукий знает кем.
Сам ты себя выставил, Суза-Муза тебе только зеркало под нос сунул. Любуйся, голубчик! Только бы не заорать! Только бы не заорать в голос. И молодец, что сунул, иначе тебя не пропрешь. Глухарь на токовище и то больше соображает!
Ваше Высокопреосвященство, глухо бросил Альдо, мы сказали, вы слышали. Гимнеты вас проводят, а нас ждет Совет.
Никуда ты не уйдешь, возвестила Матильда, заступая дорогу. Проклятые юбки пришлись как нельзя кстати, обойти заполонившую проход копну было невозможно.
Ее Высочество права, наклонил голову Левий, заходя во фланг. Разговор не кончен. Вы обвиняете графа Гонта в покушении на жизнь герцога Эпинэ и в том, что он использовал имя Сузы-Музы, но обвинения не есть доказательства. Я настаиваю на разговоре с обвиняемым.
Нет, огрызнулся внук. Это наше дело.
Да, вздернул подбородок Его Высокопреосвященство, власть духовная превыше власти светской, отрицающий это есть еретик, подлежащий отлучению от церкви. Слуги Создателя возносят ввысь верных и праведных, и они же низвергают возгордившихся. Твоей власти, Альдо Ракан, нет и декады, она слаба и слепа, как новорожденный щенок. И ты слеп и слаб.
Это вы слепы, сжал кулаки Альдо. Раканы вернулись навсегда по праву крови. Я рожден анаксом, мне не нужны ваши советы.
Что ж, не стал спорить Левий, в таком случае я покидаю этот город. Непогрешим лишь Эсперадор, а я всего лишь кардинал. Я ошибся, возложив корону на голову еретика и безумца, и готов нести ответ за свою ошибку.
Хватит дурить! прошипела Матильда, напрочь позабыв, где она и кто перед ней. Как ни странно, это помогловнук глубоко вздохнул и улыбнулся. Виновато, как в детстве.
Ваше Высокопреосвященство, простите меня. Когда человеку веришь как себе, а он предает Я слишком верил Удо, мы все верили Его бы никогда не поймали, если б не случайность. Борна застигли за составлением очередного письма Сузы-Музы.
Левий провел большим пальцем по эмалевым крылышкам:
Я не вижу связи между нападением на Эпинэ и играми графа Медузы.
Она есть, скривился Альдо. Удо сговорился с «висельниками», Робера спасло только чудо и уменье. Онлучший из известных мне фехтовальщиков.
Хватит зубы заговаривать, пошла вперед Матильда. Может, Удо дурака и валял, но Робера он не трогал!
Постойте, Ваше Высочество. Левий просил, как приказывал. Я хочу знать, на чем держится обвинение.
Да ни на чем оно не держится, отмахнулась Матильда, вранье и есть вранье.
Ваше Высокопреосвященство. Глаза Альдо сверкали, но он сдерживался. Ричард пришел к Гонту не просто так. У него были причины.
Нашли кого послать, буркнула принцесса. Щенка безмозглого!
Ты не веришь, потому что не хочешь. Теперь Альдо говорил с ней и только с ней. Я тебе завидую, ты это можешь, я нет.
Я не верю, я знаю. Удо на подлость не способен.
Хорошо. Рука Альдо сжала ее пальцы. Но постарайся представить, что отравить нас пытайся Удо. Ты готова простить и это?
Готова. До разоренных могил, Айнсмеллера, Доры не простила бы, а сейчас Если б их с Альдо угробили еще в Агарисе, сколько б жизней уцелело.
Будь по-твоему, вздохнул внук, ничего твоему Удо не будет, но в моей стране ему делать нечего. Лошадь, деньги и провожатых до границы он получит, и до свиданья. Вернетсяпусть пеняет на себя.
Глава 5Ракана (б. Оллария)400 год К. С. 4-й день Зимних Скал
1
Ликтор ловко сворачивал бумаги и по одной передавал Мевену. Гимнет-капитан складывал подписанные королем свитки в окованный бронзой сундук, которому предстояло быть запечатанным обоими гимнет-капитанами, геренцием и цивильным комендантом. После поимки Медузы Дик полагал предосторожности излишними, но Альдо был обеспокоен больше, чем хотел показать. История с Удо и Салиганом показала, что ни дворец, ни посольская палата не являются безопасным местом.
Печать наложена, доложил Мевен.
Печать наложена. На Дэвида Рокслея смотреть было страшно, но от отпуска он отказался. Дик графа понимал: служба отвлекала от мыслей о погибшем брате и собственном бессилии.
Печать наложена. Геренций Врогг напоминал подслеповатого хомяка, но сюзерен был им доволен. В чем, в чем, а в документах барсинский ординар разбирался.
Врогг обеими руками поднял книгу-реестр и водрузил на подставку. Пора! Дик поднялся, стараясь не глядеть по сторонам. Он еще не привык, что в его честь ударяют в пол древками алебард, хоть это и было приятно. «Золото, меч, закон и этикет суть четыре камня, на которых стоит государство». Так писал Теотан Уэртский, над трудами которого сюзерен дневал и ночевал.
Врогг раскрыл свой фолиант на нужной странице и с поклоном отступил. Еще вчера Дикон не глядя приложил бы печать, но Медуза-Борн научил не доверять никому, кроме сюзерена и себя. Ричард пробежал глазами опись разобранных делвсе было в порядке. Перо легко скользнуло по бумаге, оставив черно-синий след. Затем пришла очередь сундука.
Печать наложена. Юноша отнял перстень, оставив на белом королевском воске надорского вепря. Да исполнится воля государя!
Совет окончен, устало объявил Альдо. Мы отпускаем геренция и ординаров.
Врогг поклонился и захлопнул книгу, двое гимнетов подхватили вместилище документов за бронзовые ручки, еще двое распахнули двери. Геренций и ликторы вышли следом, за ними потянулись ординары во главе с косым Краклом. Скамьи стремительно пустеликак же мало осталось в Талиге древней крови! Его Величество сжал подлокотники:
Эории Талига, мы должны сообщить вам весть, которая изрядно нас огорчила. Граф Гонт оказался недостоин своего титула и своих предков. Он был застигнут на месте преступления, его вина полностью доказана.
Преступник подлежит суду и казни, однако мы не можем забыть о былой верности Гонтов и о том, что Удо Борн оказал нам и Талигойе неоценимую услугу, разыскав раненного в бою с войсками узурпатора герцога Окделла. Учитывая ходатайство Его Высокопреосвященства Левия и Ее Высочества Матильды Алатской, мы оставляем Удо Борну жизнь и приговариваем его к пожизненному изгнанию с лишением титула и дарованной нами собственности.
Удо Борн сегодня же навсегда покинет Талигойю, и ни он сам, ни его потомство не пересекут границу под страхом немедленной смерти. Мы же во имя чести эориев велим по возможности избегать разговоров о его преступлении. Герб Гонтов мы передадим ближайшему из потомков казненного узурпаторами Рутгерта Гонта.
И пусть наша мягкость в отношении Удо Борна не станет соблазном для прочих. Тот, кто оскорбит своего короля и поднимет руку на наших верных вассалов, умрет, какими бы ни были его предыдущие заслуги и кто бы за него ни просил. Да будет так, а теперь все, кроме герцога Окделла, свободны.
2
Гица. Лаци тщательно подкрутил смоляные усы, сейчас гадость скажет. Куда ж теперь гици Удо подастся?
Я ему не бабка, огрызнулась Матильда, предвкушая хорошую ссору. Куда захочет, туда и поедет.
А чего б ему в Сакаци не поехать? закинул удочку доезжачий. Да и нам заодно?
Домой хочет. Можно подумать, Оллария, тьфу ты, Ракана поперек горла одному Ласло Надю. Принцесса мотнула стриженой головой не хуже Бочки и уткнулась в присланные внуком побрякушки. Роскошные камни оправили заново, и это было противно. Лучше б тащил как есть: грабеж честнее кражи, недаром о разбойниках песни поют, а ворье на виселицу волокут, никто и не чихнет.
Гица, не унимался Ласло, чего нам тут ловить? На гици Робера напали, гици Удо отъезжает, а мы чего?
А того, попыталась объяснить принцесса, что Альдо не до конца сдурел. Может, одумается еще. Сотвори он с Удо что-то пакостное, уехала б
Ой ли, свел брови доезжачий. Вот ведь зараза, вроде и злится, а глаза что у кота на крыше.
Чтоб меня Охотнички стоптали, уехала бы!
Альдо, паршивец, это понял, потому и сдал назад. И снова сдаст. Бабка ему нужна, значит, сидеть ей в Талиге и хватать за хвост одной рукой внука, другойРобера.
Чтоб друга за подначку прикончить, не унимался доезжачий, не сдуреть надо, а взбеситься. Друзьями на Изломе только дурной швыряется.
А он и есть дурной, топнула ногой Матильда, только внук он мне, понял? Сама такое вырастила, сама с ним и сдохну! А ты и вправду отправляйся, надоел!
Ох, гица шутить мастерица, в черных глазах вспыхнули искры, только я от гицы никуда.
А никудатерпи! велела Матильда. Любовник в ответ только головой покачал: терпел, дескать, и буду терпеть. Жаль, ночь далеко. Ее Высочество усмехнулась и высыпала дареное барахло из шкатулки с очередным Зверем. В блестящей кучке сверкнула живая искра. Ройя! Не хуже, чем у братца Альберта. Принцесса взяла холодную звезду двумя пальцами, поднесла к глазам. Краденый камень лип к рукам, к глазам, к сердцу, не отцепишься. Хозяина предал, а к ней пристал! Матильда швырнула ройю в шкатулку и встала.
Надо дурня этого проводить, а то дороги не будет.
Проводим, гица, поддержал Лаци. Только впятером дорога короче вчетверо. Сама гица, я при гице, да трое гициУдо с Дугласом да Эпинэ. Крысюк-то его истосковался весь, как бы не околел
Отстань! Доезжачий сверкнул белыми зубами и отстал. Ну и пусть, она тоже отворачиваться умеет. Ее Высочество почесала щеку и уставилась в камин. Надо было в юности удрать с Фереком, а не с Фереком, так с Пиштой или с Шани. В Алати красавцев пруд пруди, но ей белокурый голубок понадобился. Вот и огребла на старости лет!
Что-то скрипнуло, потом еще раз. Лаци ходит легко, даже в сапогах, это паркет рассохся, даром что дворцовый.
Куда собрался? Как пляшет огонь Ему все равно, где гореть. Были б дрова, и ладно.
На конюшню. Морда волчья, стал и смотрит, аж затылок горит. Коней промять.
Собрался, так иди. А вот не обернется она. Не обернется, и все!
Лаци улыбнулся, подошел к камину, присел, поворошил угли. Уходить мерзавец не собирался, а вот дверь запирать придется, чует ее сердце. Кочерга еще раз ткнула поленья.
Хорошо горят, гица. Жарко.
Жарко, согласилась Матильда. Сосна, одно слово Тьфу ты!
Двери надо запирать вовремя, особенно во дворцах. Не запер, сам виноват. Ее Высочество обернулась на стук со всей возможной царственностью. Лаци уже стоял у окна: руки сложен груди, волосы приглажены, вот ведь прохвост!
Ваше Высочество, прошу меня простстить. Гимнет-капитан Мевен торопливо преклонил колено. Белая туника с рукавами и лиловым поясом превращала беднягу в какого-то мукомола. Воля его Величества.
Что случилось? Принцесса не укусила визитера исключительно из личного расположения. Мевен был первым талигойцем, понравившимся принцессе без всяких оговорок. Вторым стал Джеймс Рокслей, бедняга
Его Величество требует к себе капитана Надя, сообщил Мевен, незамедлительно.
Это еще зачем? вскинулась Матильда. А кто меня охранять будет?
Внук может лопнуть на своем троне, от Лаци она не откажется. И от поездок в Ноху тоже.
Из Дайта прибыли щенки, понизил голос виконт. Но я вам ничего не говорил.
А я не слышала. Подарок или взятка? Взятка бабке от внука, гаже не придумаешь. И капитан Надь не слышал. Так ведь?
Не слышал, заверил доезжачий. Только зря осенний помет взяли.
Много мы с Мупой охотились. Дайтский щенок Очень много лап и ушей, и еще нос. Любопытный, мокрый нос. Уши падают на глаза, лапы путаются, передние браво маршируют, задние тянутся за передними, не успевают
Если подходящая сучка будет, предложил Лаци, можно Мупой назвать.
Мупа Изгрызенное одеяло, загубленные ковры. Ноги то и дело на что-то налетают, что-то жалобно визжит И ведь знаешь, что у тебя один щенок, а кажется, четыре. Круглое пятно на спине, вечно виляющий обрубок, девять лет жизни и «сонный камень». Со смерти дайты все и началось, со смерти дайты и избрания Эсперадора, но что же у нее в голове второй день крутится? Что-то, связанное с Левием
Кобеля возьму, отрезала Матильда, отгоняя память о теплом, мягком и неживом на смятой постели, второй Мупы не будет.
Второго не бывает ничего и никого. Все случается только раз, а теряется навсегда. Потеряла с Эсперадором, с кардиналом не найдешь.
Его Величество просил поторопиться, на помнил гимнет. Нужно успеть к приему.
Если б не Мупа, их бы с внуком не было, а те, кого растоптали в Доре, остались бы живы. Вот тебе и собачья смерть.
Лаци, скучным голосом напомнила принцесса, не забудь промять Бочку.
Я помню, гица, заверил доезжачий. Перековать бы его к зиме!
Надоделай. Уберутся они или нет?!
Ее Высочество сунула кочергу в рыжие огненные вихры. Пятый день празднеств, сколько можно Хорошо, большие приемы отменили, хотя что это она несет?! Хорошо, что погиб Джеймс, солдаты, музыканты, пришедшие за подарками горожане? Уж лучше б все жили, а Берхайма с «Каглионом» она бы вытерпела, не привыкать!
Ваше Высочество, сухопарая гофмейстерина пахла лавандой и усердием, прибыло платье к Приему Молний. Швеям нужно два часа
Не сейчас!
Ваше Высочество, прием начнется в восемь пополудни. Хозяйка Дома Раканов появляется в цветах чествуемого Дома, а швеи
Твою кавалерию, я занята! взревела Матильда. Мы заняты! Сейчас мы будем писать брату!
Принцесса подхватила бархатную юбку и выплыла из будуара в приемную. С десяток разноцветных куриц с квохтаньем взлетели с насестов. Пистолет бы сюда, заряженный. Или не заряженный, все равно разбегутся.
Шадов подарок остался в спальне, но отступать было некуда: вернешься, набегут портнихи с булавками. Матильда вздернула подбородок и с деловым видом проследовала в кабинет, где не ждало ничего хорошего, кроме остатков тюрегвизе.
Графин с танцующими журавлями был полон до краев. Жаль, полное имеет обыкновенье становиться пустым. Оглянуться не успеешь, покажется дно, а что останется? Бочка да Ласло, но один лягается, а второй лезет с тем, о чем не спрашивают.
Матильда плюхнулась в здоровенное, обитое кожей кресло, передвинула стопку бумаги, тронула не знавшее чернил перо, глянула на графин, но устояла. Часы с крылатыми девицами отстукивали минуты, приближая обед, в окно лезло зимнее солнце, письмо не писалось, а рядом тосковала тюрегвизе, и не думать о ней становилось все труднее.
3
Исповедь Эрнани не должна всплыть до суда. Глаза Альдо были усталыми и злыми. А я не могу отказать кардиналу в посещении Багерлее. Да уж, удружил нам Агарис с Левием! Голубь Создателей, как же! Явился на Совет, грозил отлучением Не голубок, а гадюка крылатая. В чем я на стороне Франциска, так в том, что он поставил святош на место.