Если девушка и прыгнула с моста Риальто, записки она не оставила. Или же бумажку украли, как и предсказывал капитан. Они со Штайном поспешили в городской госпиталь, однако тело еще не доставили. Не привезли его туда и позже. Час спустя, городской патруль обнаружил затопленную гондолу. У одного стражника шея была разрублена мечом, другого свалили ударом дубинки по голове, и он ничего не помнил. Утопленница исчезла.
Горралл рвал и метал. Подчиненные, все до единого, были отправлены на поиски похитителей трупов, обнаглевших настолько, что отважились напасть на ночную стражу. Капитан клялся, что когда он их изловит, они дружно отправятся на галеры, до конца жизни петь фистулой под кнутом надсмотрщика. Однако его поиски успехом не увенчались. Похолодало еще сильнее, и эпидемия плевритов прочно привязала доктора Штайна к стенам госпиталя. О девушке он не вспоминал до тех пор, пока неделю спустя к нему не явился капитан.
Она жива, сообщил Горралл. Я ее видел.
Скорее, другую, очень на нее похожую, на мгновенье доктор Штайн подумал о своей дочери, бегущей ему навстречу с раскрытыми объятиями. Я не мог ошибиться. Пульс отсутствовал, в легких была вода, а телохолодно как камни, на которых оно лежало.
Ну, значит, она разгуливает по городу мертвой, сплюнул Горралл. Вы хорошо помните, как она выглядит?
Как сейчас вижу.
Она была дочерью парфюмера, некоего Филиппо Ромпиязи, члена Большого совета. Хотя там имеют честь состоять аж две тысячи пятьсот человек, Ромпиязи, по моему мнению, наименее значительная фигура. Отпрыск благородной фамилии, так низко павшей в трудные времена, что им пришлось научиться торговать.
Англичанин ни в грош не ставил многочисленную венецианскую аристократию, которая, по его мнению, слишком увлекалась интригами для получения преференций от республики, вместо того, чтобы играть свою роль в управлении.
И все же, Горралл задумчиво поскреб бороду и искоса глянул на доктора Штайна, мне не по душе, что дочь венецианского патриция бродит по округе после того, как была официально признана мертвой осмотревшим ее врачом.
Мне ведь за это не платят, напомнил Штайн.
А зачем платить тому, кто не в состоянии отличить живого от мертвого? Горралл вновь сплюнул. Докажите, что я ошибаюсь, и я заплачу вам из собственного кармана. Имея в качестве свидетеля такого уважаемого хирурга, я смогу наконец распутать это проклятое дело.
Девушка находилась в доме у одного шарлатана, именовавшего себя доктором Преториусом, хотя Горралл не сомневался, что это не настоящее его имя.
В прошлом году его изгнали из Падуи за занятия лечебной практикой без лицензии. Перед тем данный персонаж успел посидеть в миланской тюрьме. Я положил на него глаз этим летом, когда он прибыл в порт на прусском угольном балкере. Месяц назад Преториус исчез из виду, я уж было понадеялся, что он стал головной болью капитана стражи какого-нибудь другого города, однако чертов мошенник опять всплыл на поверхность. И теперь нагло заявляет, что девушкачудесный пример эффективности его нового метода излечения.
Шарлатанов в Венеции хватало. Каждое утро и вечер на площади Сан-Марко собирались пять или шесть этих типов, туманно расхваливающих невероятные достоинства своих странных аппаратов, порошков, эликсиров, декоктов и тому подобной чепухи. По мнению доктора Штайна, Венеция привечала подобных безумцев по причине гнилостных миазмов с близлежащих болот, одурманивающих разум горожан. Которые, ко всему прочему, были самыми тщеславными людьми из всех, коих ему доводилось встречать, поэтому они с готовностью клевали на обещания продления жизни, молодости и красоты.
В отличие от мошенников с Сан-Марко, доктор Преториус предпочитал тайно принимать поклонников своего таланта. Он снял пустующий винный склад у прусского фондакогостиного двора в той части Венеции, где корабли теснятся в узких каналах, а каждое второе зданиекупеческий склад. Даже проходя здесь рядом с капитаном городской стражи, доктор Штайн тревожился, чувствуя множество глаз, шарящих по желтой звезде, которую он носил на своем сюрко по местному закону. Как раз на днях напали на синагогу, а мезузу на дверном косяке одного почтенного банкира измазали поросячьим дерьмом. Рано или поздно, если похитителей трупов так и не поймают, толпа примется громить дома состоятельных евреев под предлогом поисков и уничтожения мифического Голема, существовавшего, разумеется, лишь в их воспаленных мозгах.
В сопровождении по крайней мере пяти десятков человек, в основномбогатых старух со слугами, Горралл и Штайн перешли через высокий арочный мост, под которым тихо текла темная вода. Заплатили негодяю в будке по сольдо с каждого за оказанную им высокую честь и, миновав ворота, оказались во дворике, освещенном чадящими факелами. Будочник запер за ними ворота на ключ, и в высоком дверном проеме, украшенном красными лентами, появились две фигуры.
Первая принадлежала высокому мужчине во всем черном, зато с пышными белой шевелюрой. Позади него находилась женщина в светлой одежде, полупогруженная в некое подобие ванны, заполненной колотым льдом. Ее голова была склонена, лицо совершенно скрывали свесившиеся пряди. Горралл толкнул доктора Штайна в бок и шепнул, что это и есть та самая девушка.
По-моему, она мертвее мертвогораз может не трястись от холода, сидя в полной льда ванне.
Не торопитесь, сказал Горралл, закуривая вонючую сигариллу. Понаблюдаем еще.
Поприветствовав собравшихся, седовласый доктор Преториус разразился сумбурной речью, к которой Штайн не особенно прислушивался, уделив основное внимание самому оратору. Преториус был тощим, смахивающим на птицу человеком с умным морщинистым лицом и темными глазами, прячущимися под кустистыми бровями. Эти брови сходились на переносице, когда их обладатель старался особо подчеркнуть какую-то мысль. Он то и дело пожимал плечами, похохатывал над собственной беззастенчивой похвальбой и имел привычку тыкать в аудиторию длинным указательным пальцем. Доктор Штайн заключил, что этот Преториус сам не верит своим словам. Странная черта для шарлатана.
Если вкратце, речь Преториуса гласила, что он имеет честь представить собравшимся истинную Невесту моря, недавно скончавшуюся женщину, которую ему удалось вернуть к жизни благодаря древней египетской мудрости. Путь к овладению тайным знанием был долог и опасен, но он, Преториус, его преодолел, чтобы принести людям плоды науки. Оратор заверил, что усовершенствованная им метода способна победить не только смерть, но и старость, ибо что есть старость, как не медленная победа смерти над жизнью? На этом месте Преториус щелкнул пальцами и предложил публике собственными глазами убедиться, что в данный момент Невеста моря мертва. Ванна, будто послушно подчиняясь его приказу, двинулась вперед, под свет факелов.
В черные волосы утопленницы были вплетены бурые ленты водорослей, на шее висело ожерелье из ракушек, каких любой может без труда насобирать на пляже в лагуне.
Я вижу, среди нас есть лекарь, Преториус нагло ткнул пальцем в Штайна. Я вас узнал, сударь. Много наслышан о вашей самоотверженной работе в госпитале Ла Пьета́, а также об удивительных новых хирургических приемах, с которыми вы познакомили этот город. Будучи человеком ученым, не окажете ли вы мне любезность освидетельствовать эту бедняжку и сообщить нам, мертва она или жива?
Действуйте, доктор, шепнул Горралл, и Штайн вынужден был выйти вперед, одновременно смущенный абсурдностью ситуации и охваченный азартом.
Итак, каково ваше мнение, коллега? Преториус льстиво поклонился, вполголоса добавив: Это настоящее чудо, вы уж мне поверьте, доктор.
Он поднес к розовым губкам девушки маленькое зеркальце, а затем спросил Штайна, видит ли тот признаки дыхания. Штайн почувствовал сильный приторный запах: смесь бренди и розового масла.
Нет, не вижу, признал он.
Громче, доктор, чтобы все эти добрые люди вас услышали.
Штайн повторил.
Прекрасно, а теперь возьмите ее за запястье. Бьется ли сердце?
Рука девушки была холодна как лед, в котором она лежала. Если пульс и имелся, то настолько слабый и медленный, что за отведенное ему время доктор Штайн не мог его обнаружить. Отстранив Штайна, Преториус сам взял запястье девушки и с тщательно демонстрируемым усилием проткнул ее кисть длинным гвоздем.
Смотрите! возопил он с неуместным воодушевлением, потрясая пронзенной рукой. Все смотрите! Крови нет! Нет! Ну, что вы на это скажите? Может ли живой человек бесстрастно вынести подобные мучения?
Судя по всему, сам Преториус пришел в сильное возбуждение от опыта. Нырнув в дом, он вынес оттуда странное устройство: перевернутый стеклянный тигель, закрепленный на длинном, почти в человеческий рост, стеклянном же «стебле». Внутри тигля извивалась алая шелковая лента, чей конец спускался по «стеблю» к шпинделю в его основании. Преториус принялся нажимать на педаль ножного привода, и алая лента завертелась как юла.
Один момент, бросил доктор Преториус, глянув из-под насупленных бровей на зашумевшую толпу и продолжая яростно работать ногой. Терпение, дамы и господа, еще чуточку терпения. Аппарат следует хорошенько зарядить.
Его голос прерывался, в том числе от волнения. «Любой уважающий себя шарлатан обзавелся бы мальчиком, одетым лишь в крылья херувима, чтобы жать на эту педаль, подумал доктор Штайн. И непременно чтоб под барабанную дробь». И все же комический дилетантизм этого представления выглядел более убедительным, нежели отрепетированные спектакли шарлатанов с площади Сан-Марко.
С верхушки тигля были протянуты золотые нити к большой стеклянной банке, заткнутой пробкой и наполовину заполненной водой. Вспотевший от усердия Преториус в последний раз надавил на педаль, затем, небрежно поклонившись публике, с помощью деревянной палочки направил золотые нити прямо в лицо девушки. Раздался треск, с каким на свадьбах лопаются старые бокалы под каблуками гостей. Вдруг глаза девушки распахнулись, и она растерянно огляделась вокруг.
Теперь она ожила, но у нас в запасе всего несколько драгоценных минут, пояснил Преториус. Поговори со мной, милочка. По доброй ли воле ты сделалась Невестой моря?
Ведь это та самая утопленница, верно? прошептал Горралл, и доктор Штайн принужденно кивнул.
Достав серебряный свисток, капитан три раза коротко подул в него. Тут же через стены запрыгали стражники, некоторые старухи завизжали. Негодяй, стоявший у ворот, кинулся на Горралла, но тот стремительно выхватил многозарядный пистоль с зубчатым колесиком, укрепленным над рукоятью, и, раз, другой, третий нажав на спусковой крючок, принялся стрелять в привратника. Каждый раз колесико поворачивалось, доставляя в патронник новую пулю и порцию пороха. Бандит повалился на спину, скончавшись раньше, чем во дворе отзвучало эхо выстрелов. Горралл быстро повернулся и направил свое оружие в сторону дверного проема с красными портьерами, но там все уже было объято пламенем. Преториус и мертвая девушка в ледяной ванне исчезли.
Подчиненные Горралла потушили пожар и обыскали винный склад. Единственную улику нашел доктор Штайн: раздавленную ракушку рядом с неприметным люком. Крышку подняли, под ней на глубине нескольких локтей чернела вода. Как определил Горралл, там был проход, ведущий к каналу.
Мертвая девушка не выходила из головы доктора Штайна: ее ледяная кожа, внезапное пробуждение к жизни и замешательство в глазах. Горралл полагал, что это была лишь видимость жизни: мол, тело наверняка сохраняли от тления дубильными веществами, блеск глазследствие капли глицерина, а розовый цвет губпигмент, вроде пудры, изготовляемой венецианскими аптекарями из толченых жуков.
Публика уже готова была поверить, что увидит ожившую девушку, и в колеблющемся свете факелов всем начало казаться, что она действительно движется. Надеюсь, вы выступите свидетелем обвинения?
Я же дотрагивался до нее, возразил Штайн. Она отнюдь не была забальзамирована, кожа оставалась мягкой.
Зимой мясо прекрасно сохраняется в снегу, парировал Горралл. А еще говорят, что в далеких индийских странах существуют факиры, умеющие впадать в такой глубокий транс, что не подают никаких признаков жизни.
Она не из Индий, капитан, и мы оба это знаем. Меня больше интересует, зачем ему понадобился тот аппарат, столь грубо сработанный, что выглядел настоящим.
Я этого Преториуса из-под земли достану, пообещал Горралл, и у нас будут ответы на все вопросы.
Однако когда пару дней спустя они встретились, и доктор Штайн поинтересовался ходом расследования, англичанин только покачал головой:
Меня отстранили от этого дела. Отец девочки завалил жалобами Большой совет, но друзей у него там не оказалось. Больше я ничего не могу вам сообщить, Горралл сплюнул и с горечью прибавил: Вот так-то, любезный Штайн. Служишь им двадцать пять лет верой и правдой, может быть, тебя даже когда-нибудь сделают полноправным гражданином, но они никогда не подпустят чужаков к своим секретам.
Видимо, кто-то из сильных мира сего поверил утверждениям Преториуса.
Хотел бы я сказать то же самое и о себе. А вы-то верите ему, доктор?
Разумеется, нет! воскликнул доктор Штайн, однако покривил душой.
Он решил во чтобы то ни стало сам докопаться до истины. Ему нужно было знать правду. Вовсе не потому, что когда-то перепутал ту девушку со своей дочерью, говорил он себе. Интерес был чисто профессиональным: если смертьявление обратимое, тогда Преториус сделал бесценное для врачебной практики открытие. А дочь тут совершенно ни при чем.
Сначала он осторожно расспрашивал коллег по городскому госпиталю, затемв гильдии врачей и в недавно открывшемся госпитале Арсенала. Именно глава последнего, единственный из всех, не отказался поговорить на эту скользкую тему, приватно предупредив Штайна, что у человека, которого тот разыскивает, имеются могущественные покровители.
Я об этом слышал, ответил доктор Штайн и безрассудно добавил: Мне бы только узнать, кто они!
Глава госпиталя был напыщенным выскочкой, занявшим должность благодаря интригам, а не собственным научным заслугам. Штайн хорошо видел, что его так и распирает от желания похвастать своими связями, но в итоге глава сказал только:
Знаниеопасная штука. Если вы, тем не менее, хотите что-нибудь разузнать, начните с низов, а не с верхов. И не переоценивайте себя, доктор.
Штайн вскипел, но сдержался.
Всю ночь он обдумывал эту сложную задачу. Венеция была городом тайн, а онбесправным иностранцем, да еще и прусским евреем в придачу. Начни он розыски, его легко могут принять за шпиона, и тогда даже Горралл не сможет его выручить. К тому же провал с арестом Преториуса вряд ли расположил начальство в пользу бравого капитана.
Но лицо утопленницы постоянно стояло у него перед глазами. Он вспоминал, как под действием клубка золотых нитей она начала шевелиться и открыла глаза. Мучимый нескончаемыми видениями, в которых он находил могилу Ханны и воскрешал дочь, доктор Штайн ходил из угла в угол по кухне, пока, уже под утро, не понял, что глава госпиталя дал ему дельный совет, пусть даже невольно.
Утром Штайн продолжил розыски, так и не сказав жене, чем теперь занимается. Он сообразил, что Преториусу для его ремесла понадобятся травы и тому подобные вещи. Доктор Штайн, одного за другим, обошел всех аптекарей, описывая им приметы шарлатана. К вечеру, в скромной лавочке на calle близ площади с расписной, недавно возведенной церковью Санта Мария деи Мираколи, он нашел свидетеля.
Аптекарь был молод и хорош собой, впечатление портили только маленькие жадные глазки. Взглянув на доктора из-под свисавших на лоб немытых черных прядей, он с таким жаром принялся отрицать свое знакомство с Преториусом, что Штайн сразу понял: врет.
Одно сольдо развязало юнцу язык. Он признал, что у него действительно имеется клиент, похожий на человека, описываемого доктором Штайном.
Не покупал ли он у вас квасцы и масло? поинтересовался доктор.
Он ведь врач, а не кожевник! удивился аптекарь.
Да-да, конечно, поспешно согласился Штайн, чувствуя, как в душе разгорается надежда.
Отдав еще одно сольдо, Штайн получил возможность лично доставить заказ Преториусу: бутыль серной кислоты, оплетенную соломой.
Следуя указаниям аптекаря, Штайн, преодолев лабиринт calli и площадей, оказался во дворике размером с чулан, образованном высокими зданиями. Никакого другого выхода, кроме той крысиной норы, через которую доктор туда попал, не было. Он было решил, что окончательно заблудился, но не успел повернуть назад, как за его спиной раздался шум, и чьи-то грубые руки сжали ему горло. Штайн попытался вырваться, уронил бутыль, но, благодаря удаче и соломенной оплетке, та не разбилась. Доктор вдруг обнаружил себя лежащим на спине под лоскутом серого неба, который внезапно с огромной скоростью начал удалятся, пока не сжался в микроскопическую звездочку