Анаис ту Эринима, императрица Сарамира, стояла возле буфета из красного дерева, прислонившись к стене. В руке женщина держала серебряный кубок, наполненный янтарным вином. Пушистые светлые волосы падали на плечи, обрамляя прекрасное лицо. Анаис стояла в черной шелковой ночной рубашке. Босые ноги мерзли, ощущая холод пола, выложенного плитами. Этот камень ценился за то, что не нагревался в жару, и помещение оставалось прохладным.
Императрица отпивала вино маленькими глотками и ждала, вскармливая ярость.
Как же она ненавидела мужа. Мало того что выносить выходки императора было всегда нелегким испытанием, в отношении к Люции проступила его истинная омерзительная сущность. Всю злость, все раздражение он вымещал теперь на ней. Дурун и раньше часто напивался и в такие моменты не контролировал свое поведение, но в последнее время как будто сошел с ума от пьянства. Император устраивал пирушки, орал и вел себя самым непристойным образом, так что даже приятели чувствовали себя неловко в его компании. Отъезд на охотунередко поспешный и внезапныйприносил короткое облегчение, но при этом он испытывал терпение ожидавших его важных гостей, а возвращался порой в еще худшем состоянии.
При мысли об этом Анаис закипела от негодования. Небольшой местью супругу было хотя бы то, что его род поддержал на совете Люцию. Хотя их поддержка была палкой о двух концах. Если бы этого не случилось, она могла бы с легкостью аннулировать брак с Дуруном. А теперь приходится страдать и терпеть его выходки, поскольку сейчас без поддержки рода Бэтик не обойтись. Дурун слишком упрям и вспыльчив, чтобы перетянуть в этом вопросе семью на свою сторону. Император и его отец, обладавший таким же взрывоопасным темпераментом, орали друг на друга почти каждый день. И эта открытая вражда лишь отдаляла Дуруна от семьи и ставила его в невыгодное положение перед обществом. После каждой выходки сына глава рода прибывал к Анаис и просил прощения, обещая постоянную поддержку семьи по всем вопросам. Императрица знала, как трудно ему преодолеть гордость, и не могла отказать. Но это нисколько не уменьшало ее гнева.
Интрижки Дуруна с придворными дамами уже давно ни для кого во дворце не были секретом. Обычно он предпочитал молоденьких особ не слишком знатного происхождения, приезжавших на балы и приемы. Польщенные вниманием императора, они, как правило, даже не задумывались о последствиях. Бывало, Дурун вступал в связь со служанками, которые в силу своего положения, просто не осмеливались отказать ему. Иногда во дворец привозили продажных девок из борделей. Поначалу такое случалось крайне редко, и Анаис закрывала глаза на выходки мужа. Их брак состоялся не по любви, а из политических соображений. Но постепенно Дурун перестал осторожничать, и тут же поползли слухи.
Анаис чувствовала себя оскорбленной и униженной. Она считала, что достаточно хороша собой и искусна в любовных играх, чтобы удерживать супруга в своей постели. Но ни тогда, ни сейчас у нее не было возможности развестись с мужем, отказавшись от поддержки его семьи. Прочность императорского брака была обусловлена интересами династии Эринима. И даже после того как Дурун нарушил все супружеские обеты, несчастная женщина все равно не могла расторгнуть этот союз.
В конце концов Анаис перестала обращать внимание на скандальные выходки, позволив императору делать все, что ему хотелось. А главное, муж больше не интересовал ее как мужчина. Только лишь изредка, когда Дурун направлял яркое пламя своей страсти на достойную и заслуживающую внимания кандидатуруили, что бывало еще реже, на законную супругу, императрица видела перед собой человека, за которого хотела выйти замуж. Но подобное случалось так редко, что только расстраивало ее. Супруг растрачивал себя на идиотские интрижки, драки, выпивку и шлюх.
И все же сегодня Дурун зашел слишком далеко.
Император вернулся с охоты уже пьяным и устроил во дворце пирушку для приятелей. Все упились до поросячьего визга, особенно Дурун. На охоте ему повезло убить кабана с первого же выстрела, и он, потеряв голову от счастья, повел себя совершенно непристойно: схватил прислуживавшую ему девушку, обыкновенную и ничем не примечательную, недостаток ума и красоты у которой восполняла непропорционально большая грудь, и завалил ее на стол, разбрасывая блюда с едой и кубки с вином. Горничная, посланная с запиской к императору, застала его между ног девушки. Груди служанки торчали из разорванной рубашки. Она хрипло втягивала в себя воздух при каждом толчке, когда император входил в нее, а приятели Дуруна, собравшиеся вокруг, подбадривали его криками и улюлюканьем. Горничная, вернувшись, сообщила хозяйке о происходящем в зале, не вдаваясь в подробности, чтобы не причинять императрице еще больших страданий.
Анаис побледнела, как мел.
Слухиэто одно. Можно притвориться, что ничего не замечаешь. Но то, что случилось сейчас, было просто невыносимо. Император Сарамира повел себя словно животное, удовлетворив похоть прямо в зале, полном слуг и членов благородных семейств. Анаис больше не могла это терпеть.
Тяжелые, нетвердые шаги, раздавшиеся у двери, объявили о прибытии мужа-гуляки. Дурун практически ввалился в спальню жены. Даже в своем нынешнем состоянии он держался гордо и надменно. При виде Анаис император откинул назад длинные черные волосы, склеившиеся от жира и вина, и удивленно поднял бровь.
Жена, мне кажется, ты сердишься.
Анаис в три шага пересекла комнату и выплеснула вино ему в лицо.
Твое поведение недостойно мужчины! прошипела она.
Дурун, что-то бессвязно бормоча и не отдавая отчета в своих действиях, выбил серебряный кубок из ее руки. Бокал упал и с грохотом покатился по полу. Императрица, не в силах больше сдерживаться, ударила мужа по щеке. Он отпрянул, больше от удивления, чем от боли. Анаис ударила еще раз, на этот раз намного сильнее, подсознательно понимая, что такое поведение недостойно императрицы, но вино и ярость сделали свое дело. Ее охватило непреодолимое желание отомстить мужу за измену. И Анаис награждала неверного супруга все новыми и новыми пощечинами.
Дурун оправился от первоначального замешательства, как только боль от ударов просочилась к затуманенным выпивкой мозгам, и перехватил вскинувшуюся в очередной раз руку. Она попыталась ударить другой рукой, но безуспешно. Императрица отчаянно боролась, пытаясь вырваться и убежать. По безумному взгляду мужа Анаис поняла, что зашла слишком далеко. Дурун был намного крупнее и сильнее.
Отпусти меня! задыхаясь, прошептала она. Ублюдок!
Темные глаза пронизывали ее насквозь, и императрица отворачивалась, пытаясь вырваться. Внезапно Дурун приподнял жену и прижал к стене так сильно, что у нее перехватило дыхание.
Вот это темперамент, Анаис, прохрипел он. Ты уже давно не была со мной такой любезной.
А затем поцеловал, яростно и жестоко, прикусывая губы и язык. Императрица продолжала бороться, злобно фыркая, и он еще раз встряхнул ее, стукнув о стену.
Ну, что, теперь ты будешь себя хорошо вести?
Анаис выгнулась.
Ублюдок, прошипела она еще раз, но в ее словах уже не было прежней ненависти.
Дурун отстранился и отпустил жену. Какое-то время Анаис всматривалась супругу в глаза, мрачные и настороженные одновременно. О, Боги, она действительно ненавидела его, но одновременно и желала. Пусть его сердце и душа порочны и темны, но когда Дурун возвышался над нею, императрица ощущала себя беспомощной и слабой, а он выглядел сильным и опасным, таким, каким Анаис и желала видеть мужа. Настоящим мужчиной, а не ленивым бездельником и гулякой, что достался ей наяву.
Так почему же не взять свое и не получить удовольствие от собственного супруга? Ей нужна лишь самая малость. Анаис нуждалась только в его теле
Шагнув вперед, императрица обхватила его голову, вцепившись пальцами, словно когтями, в затылок мужа и впилась в губы так же сильно и жестоко. Анаис ощутила в дыхании Дуруна запах вина, но это не смогло охладить внезапно пробудившееся желание. Император снова прижал жену к стене, и на этот раз в замутненном алкоголем взгляде сквозило животное влечение. Он хотел не ее, он просто жаждал обладать женщиной, любой женщиной. Анаис это устраивало. Она тоже хотела просто мужчину, и Дурун вполне подходил для этой роли.
Ухватившись за ночную рубашку, император рванул тонкую ткань. Анаис попыталась запахнуть одеяние на груди, но Дурун, перехватив ее руки, снова прижал жену к стене и еще одним сильным рывком сорвал остатки шелка. Побледнев, она стояла перед мужем, беззащитная в своей наготе. Маленькие твердые груди трепетали от учащенного дыхания. И тогда супруги упали в объятья друг друга.
Слияние было грубым и яростным, каждый пытался использовать тело партнера, не задумываясь о нежности. Анаис сорвала одежду с мужа так же грубо и нетерпеливо, как и он, лихорадочно проводя ладонями по мускулистому телу, слегка заплывшему жирком вследствие чрезмерных возлияний и обильных пиршеств. Никто ничего не спрашивал и не просил. Дурун с силой входил в женщину снова и снова, точно пытаясь расплющить. Анаис пыталась занять удобную для себя позицию. Так любовники катались поперек кровати, сминая и сбрасывая на пол шелковые простыни. Наконец, сверкая сузившимися зрачками, императрица оседлала супруга, и он сдался.
Да, Дурун много пил и гулял, у него можно было найти массу других недостатков, но он все еще мог удовлетворить женщинув отличие от большинства других мужчин. И Анаис неистово раз за разом опускалась на его разгоряченную плоть.
Утром супруги снова будут ругаться и говорить друг другу колкости. Но сейчас, измученная тяжким бременем государственных проблем и собственных забот, императрица отдалась страсти, которой жаждала так отчаянно и безрассудно, не думая о последствиях.
Анаис все еще хотела сказать, что ненавидит мужа. Но, подхваченная волнами наслаждения, на пике страсти, произносила совсем другие слова.
Глава 14
Когда спускалась ночь, Азара выходила на охоту.
Благодаря попутному ветру путешественники прибыли в порт Пелис до заката. На фоне алого заходящего солнца виднелись лишь силуэты стоящих в гавани кораблей. Тени удлинились, а вечернюю тишину разрывали похожие на ругань крики чаек. И хотя присутствие вездесущих грузчиков и шумных моряков ощущалось здесь, как и в каждом торговом порту, разгрузка шла в спокойном и неторопливом ритме, словно из почтения к надвигающемуся сумраку. Освещенные фонарями таверны и провинциальные магазинчики пустовали в ленивом тепле умирающего дня. Наступало время влюбленных парочек, которые прогуливались рука об руку в поисках укромного местечка.
Кайку была очарована атмосферой этого места еще до того, как «Летний ветер» со скрипом пришвартовался в порту. Несмотря на небольшую удаленность от материка, жизнь на острове Фо протекала совсем по-другому. И даже чужеземец мог заметить разницу с первого взгляда. Азара не раз бывала здесь прежде, и у нее имелись основания не любить Пелис. Кайку сразу заметила эту неприязнь. Тихое спокойствие гавани было мучительно для Азары, и она с нетерпением ждала, когда они отправятся дальше, в более дикие части Фо, где жизнь течет не так гладко и размеренно.
После того как путники высадились на берег, Азара объявила, что им нужно выступить в путь не позже завтрашнего утра. Бывшая служанка посоветовала приобрести оружие. В том месте, куда они отправляются, ей необходима защита. Кайку взволновали эти слова. Она всегда была превосходным стрелком, но давно не практиковалась. Вместе с Тэйном Кайку отправилась в магазин, чтобы купить припасов на дорогу и оружие.
Азара, как обычно, предпочла остаться одна.
Самым простым и безопасным способом добраться до цели была поездка с торговым караваном, направляющимся в Хайм. В свои прошлые посещения острова Азара научилась определять, с кем можно отправляться в дорогу. Теперь она выглядела совершенно по-другому, и никто не смог бы узнать ее. В то утро в Хайм отправлялся всего лишь один караван, но зато он хорошо охранялся и подходил их требованиям. Азара подошла к владельцу каравана во время погрузки товаров. Купец запросил за проезд относительно невысокую цену.
Азара легко манипулировала мужчинами. Она хорошо знала, как влияет красота на сильный пол, и кокетничала напропалую, улыбалась и хихикала, наклонялась к собеседнику и дотрагивалась до него, в душе умирая от скуки. Несколько таких обольстительных приемов, и жертва с радостью и надеждой заглатывала приманку. Иногда в сценарий приходилось добавлять кое-какие детали, но обычно все проходило гладко.
Азара вздохнула и отошла от купца. Соглашение было достигнуто. Мужчины виделись ей безмозглыми животными, готовыми, словно собаки, стоять на задних лапах за угощение. Азара не испытывала уважения к сильному полу, а редкие исключения лишь подтверждали правило. Она полагала, что женщины обладают большим набором достоинств, чем самодовольные, но ограниченные мужчины.
Покончив с делами, бывшая служанка встретилась с Тэйном и Кайку. Молодые люди сообщили, что остановились в тихой гостинице при храме. Азара хорошо знала это заведение и одобрила выбор. Приказав спутникам возвращаться и отдыхать, она пообещала присоединиться к ним позже, сославшись на то, что ей необходимо уладить перед отъездом кое-какие дела, Кайку и Тэйн молча выслушали спутницу, отлично понимая, что все расспросы бесполезны. Хотя вопросов накопилось множество: куда исчезли ожоги, от которых Азара пострадала? Почему она так изменилась? Тэйна же больше всего поразило исчезновение с ее руки татуировки императорского посыльного. Он заметил это, когда она вышла на палубу корабля в рубашке с коротким рукавом. На том месте, где раньше находилась татуировка, темнел большой синяк. А на следующий день следов вообще не осталось. Но Азара не собиралась удовлетворять любопытство своих спутников.
Девушка шла по узким, живописным улицам. Стемнело так быстро, словно кто-то вылил на город банку чернил. Ария и Нериногромная жемчужина и ее крошечная зеленая сестрамертвенным блеском освещали небо. Самой яркой луны Иридимы не было видно. Наверное, сегодня она освещала другую часть Сарамира. В бледно-зеленом сиянии Азара блуждала по узким переулкам, бесцельно убивая время, проходила мимо таверн и ресторанов, в окнах которых мелькали силуэты, слышался шум голосов и смех. Но все эти люди казались ей чужими, и она чувствовала себя ужасно одинокой. Город сохранил обаяние старины, с ее балконами, коваными металлическими перилами и узкими улочками, но даже это не трогало сегодня Азару.
Постепенно Пелис погрузился в сон. Но девушка чего-то ждала, как паук, притаившийся в углу своей паутины. Она уже выбрала жертву на сегодняшнюю ночь, которая, ни о чем не подозревая, ковыляла впереди. Обычно Азара предпочитала женщин. Ей нравились чувственные изгибы тела и приятный аромат. Но встреча с хозяином каравана возбудила иное желание, и теперь она искала мужчину, толстого и отвратительного. Избранник торговал рыбой, о чем можно было судить по запаху, и жил в неприметном доме на углу тихой улочки. Обычно, прежде чем напасть, охотница тратила немало времени, чтобы присмотреться к избраннику и изучить его привычки, по крайней мере убедиться, что жертва живет одна. Но сегодня Азара позволила себе небольшое безрассудство. Кто знает, когда снова представится такой шанс. Ей выпал удобный случай позабавиться, и пропустить возможность было бы досадно.
Ружье Азара спрятала в кустах, чтобы не мешало. Она еще какое-то время побродила по улице, пока не убедилась, что за ней никто не наблюдает, затем перешла дорогу, прижалась к стене и медленно пошла вдоль нее. На первом этаже хозяин наглухо закрыл окна, поэтому Азара передвигалась без опаски, но на втором ярусе ставни были распахнуты, позволяя летнему ветерку беспрепятственно гулять по дому. Девушка ощупала стену. Крепкую каменную кладку выложили довольно грубовидно, строители торопились и особо не заботились о красоте, поэтому выступов, чтобы схватиться рукой или поставить ногу, было предостаточно.
Азара еще раз осмотрелась и полезла вверх. В четыре скачка она достигла окна и заглянула внутрь. Комнату ярко освещал зелено-перламутровый лунный свет.
Внутри дом так же отличался простотой убранства. На полу, выложенном плиткой, валялась скомканная грязная одежда торговца рыбой. Сам хозяин дома лежал в углу на циновке, ворочаясь во сне из стороны в сторону. Жирное тело прикрывала простыня, которая то и дело соскальзывала с живота. Грязные, засаленные волосы торговца, доходившие ему до плеч, спутались и слиплись от пота. Мужчина крепко спал, и все же Азара выждала еще две-три минуты прежде, чем влезть в окно.