Папа разговаривал с гостями, улыбался, но когда никто, кроме Витара, не видел, вздыхал и шепотом делился с сыном тем, что в женитьбе на принцессе есть свои минусы. А еще обещал узнать, кто «их всех» позвал, и оторвать доброжелателю голову. Витар подумал, что это, наверное, Лара, но отцу говорить не стал: Лара ему нравилась с головой.
Потом появился сидэ Миаллан. Вообще-то Витару, как идущему, эльф давно разрешил называть себя просто Гайли, но мальчишка пока не отваживался на панибратский тон. Пра-пра удивился, увидев среброволосого, но тот сказал, что у него отпуск, и тут он неофициально, как и величество. А Витару сообщил на ухо, что в такой ситуации доктор не помешает. Мальчик предложил сидэ Миаллану пойти наверх, но эльф рассмеялся и сказал, что он - совсем другой доктор, и внизу от него будет больше толку. Затем поинтересовался, как давно у папы проявились первые «симптомы». Витар не знал, что это такое, и Гайли перефразировал вопрос: спросил, давно ли отец ест тарталетки вместе с салфетками. Тарталетка была первая, и салфетку папа тут же выплюнул, но Витар припомнил заварник и поглядел на часы. Оказалось, что прошло всего полчаса, и мальчик сам удивился, как много всего случилось за это время, кроме самого главного.
Стоило об этом подумать, как в гостиную зашел Рин. Все повернулись к нему, и тэр Эн-Ферро спросил, все ли в порядке. Рин сказал, что нет, и гомон смолк, а папа побледнел. Тогда Рин помахал перевязанной рукой и сообщил, что она его укусила - разве же это нормально? Все облегченно выдохнули (и Витар - тоже) и на несколько голосов уверили молодого карда, что да. Рин обиженно надулся, отобрал у величества бокал, залпом выпил и снова ушел.
А Витар все-таки уснул...
10
10
Итак, ворон на дереве было три.
Эвил поглядел на них, потом - на свои носочки и скорбно вздохнул. Стянул с головы чепчик и протянул эльфу.
- Подержи пока.
Примерился к птицам, подняв над головой руку, и вздохнул снова: пальцы дрожали. То ли все еще после вчерашнего, то ли уже от холода.
- Всех не накрою, - признался он. - Разве что вместе с деревом... и к демонам в бездну!
- Не, не надо в бездну, - затряс головой Ленир. - Мне феникс живой нужен. Очень нужен.
- А мне, думаешь, не нужен? С живым фениксом и я живее буду. Матери принесу, скажу, охотился всю ночь. Может, и поверит... Если в сторону дышать.
- Матери? - переспросил принц. - Мать тебя и без феникса простит. Ну, повоспитывает немного - переживешь. А мне грозились уши отрезать...
- Полностью? - уточнил Эвил.
- В смысле?
- Ну, если не полностью и аккуратненько так... Вот тут вот...
- Отстань! - Ленир отбил что-то вычерчивающий вокруг его уха палец. - Думай, как ворон ловить будем.
- А что тут думать? Никак. Могу наугад одну сбить, может, повезет.
- А если не повезет? Нет, так не пойдет. Нужно всех. Или определить как-то, которая из них - наша.
- Поближе бы их подманить, - предложил Эвил, прыгая с ноги на ногу. - Тогда я попробовал бы. А так - не вижу.
- Сбегать к Эйли, пусть зерна даст, сыпанем им?
- Пока будем туда-сюда бегать, они улетят. Вот, гляди, уже собираются. Сейчас надо. Может, ты попробуешь их как-то?..
- Как?
- Э-э... - огневик присмотрелся к принцу. - Эльфийская магия? Говорят, вас звери-птицы слушаются. У меня книга в детстве была, там юная эльфийская дева пела песню, и к ней сбегались все обитатели леса. Слышал эту историю? Мачеха хотела ее убить, и дева нашла убежище у гномов...
- Издеваешься? - подозрительно прищурился Ленир. - Я не маг - это раз. И не юная дева, если ты еще не заметил. У меня и гномов знакомых нет...
- Но петь-то ты умеешь?
Одна из ворон громко каркнула и захлопала крыльями.
- Это последний шанс, - без единого намека на шутку продолжил Эвил. - Спой, тебе жалко, что ли?
- Петь воронам?! Я, между прочим, пр-р... происхожу из знатного семейства и пою лишь на больших праздниках, перед высочайшими гостями...
- Ленир, - вздохнул маг, - они на дереве, в десяти гиарах от земли - куда выше? Давай, сидэ, это - единственный способ. Или идем назад. Я не феникс: простужусь, умру - уже не воскресну.
Эльф сам уже оценил «свежесть» зимнего утра и мог только представлять, каково Эвилу топтаться по снегу в одних носках. Да и не убудет с него, в конце концов. Дома послушать пение наследного принца приходили те еще птицы: качали клювами и каркали невпопад - терпел же.
Ленир откашлялся, вернул магу чепчик, взобрался на широкий пень у тропы, чтобы быть поближе к настороженно вертящим головами слушателям, и негромко начал:
- О, фея, в дивных сновиденьях,
явись усладою ночей.
Не жить мне без твоих очей.
И стану я считать мгновенья,
когда смогу увидеть их,
пускай во сне, пускай на миг...
- Хорошо, - похвалил Эвил. - Еще минут десять такой тоски, они уснут и попадают с дерева.
Принц сердито заскрежетал зубами.
Птицы на березе переглянулись и растопырили крылья.
- Повеселей у тебя ничего нет? Это же вороны, им не интересно слушать про несчастную любовь. Им бы что-нибудь более приземленное: солнышко светит, искрится снежок... Понял?
- Э-э... Солнышко светит, искрится снежок, - нерешительно пропел Ленир на мотив слышанной когда-то детской песенки.
Вороны заинтересованно прислушались.
- Молодец, не останавливайся.
- Солнышко светит, искрится снежок...
Я вам, вороны, принес пирожок!
Птицы радостно встрепенулись, и вдохновленный их вниманием певец продолжил:
- Вкусный, румяный, большой пирожок,
сыра головку и каши горшок.
Ну-ка летите скорее сюда,
сытная ждет здесь пернатых еда.
Пернатые не торопились.
- Наверное, нас боятся, - шепотом заметил Эвил. - Скажи, что мы - их друзья.
- Ты это серьезно?
Впрочем, вряд ли можно было бы сделать ситуацию еще более абсурдной.
- Я - добрый эльф из волшебных лесов,
друг перепелок, соек и сов.
Так что бояться меня вам не след,
смело летите сюда на обед!
- А я?
- А... А это мой друг, он прославленный маг,
и не смотрите, что в странных носках.
Пусть он небрит, не причесан и хмур,
любит ворон он и... и...
- Жареных кур! - невпопад закончил Эвил.
Но вороны и без того не спешили спускаться. Может, песня им не понравилась. Может, смущало отсутствие в поле зрения обещанного пирожка.
- А спали ты их, как и собирался, - махнул рукой принц, спрыгнув с пенька. - Хоть пожаров больше не будет. Ну и что, что никто не узнает, что это мы феникса нашли. Брат говорит, что истинные герои часто остаются в тени.
- И спалю! - хмуро пообещал огневик. - Твари носатые! Мы тут мерзнем, песни им поем, а они...
А они не стали дожидаться окончания гневной тирады, синхронно взмахнули крыльями и взмыли высоко в небо. Эвил проводил их взглядом и разразился такой бранью, что кристалл Ленира переводил эту речь через слово.
- Пошли, - вздохнул эльф. - Видно, не судьба.
Теперь, когда проклятые птицы были вне досягаемости, он понял, насколько замерз, и мечтал поскорее оказаться в тепле флигелька Эйли. А если хозяйка сжалится и напоит горячим чаем, будет и вовсе хорошо. И демоны с этим фениксом!
- Пошли, - согласился продрогший маг.
Но не успели они развернуться и сделать несколько шагов по направлению к хутору, как сзади захлопали крылья спикировавшей на освобожденный Лениром пень вороны.
- Пир-р-рожок! - требовательно выговорила птица, алчно поблескивая черными бусинами глаз.
- Чего? - растерялся принц.
- Пир-рожок! - повторила ворона.
Она нетерпеливо переминалась с лапки на лапку и выжидательно поглядывала на застывших на тропинке парней.
- Он... Он у меня не здесь, - сглотнув, соврал эльф. - Но если вы полетите с нами вон туда...
- Да что ты с ней разговариваешь, - Эвил оттолкнул Ленира в сторону, и выбросил вперед руку, запустив в ворону чем-то невидимым.
Промахнулся совсем немного: снег под пнем взбугрился. А оскорбленная в лучших чувствах просительница возмущенно замахала крыльями.
- Вр-руны! - заорала она, поднимаясь в воздух. - Пр-рохвосты! Пир-рожок укр-р-рали!
- Что?! - вскричал разозленный промахом огневик. - Это наш пирожок, гадина прожорливая! Чтоб тебе...
Он снова кинул чем-то в ворону и снова промахнулся.
- Кар-раул! Кр-р-ровопийца! - истошно завопил феникс (а кто бы еще это был?), улепетывая от разъяренного мага.
- Не уйдешь, говорилка пернатая! - помчался за птицей Эвил, высоко прыгая по глубокому снегу - только полосатые носки мелькали. - Сейчас я тебя!..
Попытки с десятой он все же попал, и ворона, издав последнее душераздирающее «Кар!», рухнула вниз и утонула в пушистом сугробе.
- Ты все-таки ее убил, - ужаснулся Ленир, откопав несчастную птицу.
- Она первая начала! - огрызнулся огневик.
Ворона лежала на спине, вывернув шею и растопырив крылья. Скрюченные лапки торчали вверх надломленными веточками. Эльф несколько раз ткнул бездыханную птаху пальцем, надеясь, что все же ошибся в выводах, но, увы, феникс, на которого возлагалось столько надежд, был мертв.
- Давай хоть труп заберем, - предложил Эвил. - Остаточные эманации еще чувствуются...
Он протянул к птице ладони, выставив так, словно хотел отогреть руки этими самыми остаточными эманациями, и в этот момент феникс вспыхнул ярким пламенем, заставив мага отпрянуть назад.
- Ты зачем это? - возмутился Ленир.
- Это не я, - пробормотал обескуражено огневик.
За секунду, не больше, от вороны осталась лишь кучка пепла. А спустя еще миг эта кучка зашевелилась.
- Феникс! - Эвил стукнул себя кулаком по лбу. - Это же феникс!
Действительно, как можно было забыть? Из-за этого ведь и начался шум: умирает, значит, птичка, а потом возрождается - все по канону.
Из пепла показалась аккуратненькая черная головка. Блестящие глазки испуганно заморгали, заметив растопырившего пальцы эльфа и нависшего над ним с заклинанием наготове мага.
- Пир-рожок? - каркнул вороненок с надеждой.
- Будет тебе пирожок, - пообещал Ленир.
Сцапав теплую, в самом деле очень теплую, птицу, он выдернул из косы ленту, скрутил пленнице лапки, обмотал обреченно сложенные крылья и завязал на шее феникса кокетливый бантик - хоть сейчас кому подарить.
- Кошмар-р-р! - не оценила заботы ворона.
- Ты бы ей лучше клюв завязал, - проворчал Эвил. - И пошли уже, пока я совсем не задубел.
Дядя Эйли, опираясь на палку, встречал их во дворе. Заметив его, Ленир пропустил вперед мага, и лишь когда тот спокойно поравнялся с человеком и заговорил, рискнул приблизиться.
- Странные вы какие-то, - справедливо заметил хозяин Уликов. - Вскочили, побежали.
- Так по утрам бегать для здоровья полезно, - клацая зубами и притопывая на месте, пояснил Эвил.
- И снегом обтираться, - зачем-то добавил эльф, греясь о прижатого к животу феникса.
Мужик поглядел на красные уши принца, оценил носки мага и предпочел промолчать и сделать вид, что даже не заметил ворону в подарочной упаковке.
Эйли на их появление во флигеле с фениксом тоже отреагировала странно. Сперва улыбнулась, хотела что-то сказать, но увидев в руках у Ленира связанную птицу, вдруг побледнела и попятилась назад. Наткнулась на табуретку и с ходу шлепнулась на нее, прижав руки к щекам, и жалобно пролепетала:
- Мальчики, миленькие, только не выдавайте!
Принц растерялся, а Эвил в прищур подозрительно поглядел на непонятно чего испугавшуюся девушку, затем - на спрыгнувшую с печи мантикошку и усмехнулся:
- Вон оно что, значит?
Он пододвинул стул и сел, вытянув к теплому припечку вымокшие и замерзшие ноги.
- Не бойся, не выдадим... Если чая сделаешь. И мы там этому, - он кивнул на феникса, - пирожок обещали.
Конечно, эти двое могли бы ему ничего не рассказывать, но демона лысого Ленир бы тогда от них отстал! Тем паче, сам уже начал кое о чем догадываться.
Но Эйли заварила душистый чай на травах, за неимением пирожков вручила связанной жар-птице кусок хлеба с топленым маслом, и пока парни прихлебывали горячий напиток, а на глазах подросший вороненок долбил клювом горбушку, начала свою историю. История была простая, в чем-то обыденная и, если бы не последствия, совершенно не заслуживала внимания. Ну, подумаешь, не справилась начинающая магичка с домашним заданием и попросила более сильную подругу о помощи? А та и помогла. Подманила ворону, напичкала бедолагу магией, и узы подчинения сплела, перебросив управление фамильяром на неумеху-подружку, чтобы наставники на зачете не заметили, что феникса создавал кто-то другой. Только продержались эти чары всего несколько часов.
- Потому Сатина его и не удержала, - вздохнула девушка. - И когда через нее искать пробовали, связи не нашли. Если бы я сразу сказала, что это я, его бы быстро поймали, и пожаров бы этих не было... Но тогда Тину отчислили бы наверное...
- И тебе от наставников влетело бы! - добавил Ленир, недоумевая, как он мог влюбиться в такую безответственную особу: по ее милости ворона-поджигательница почти месяц терроризировала окрестности.
- Да мне-то что? Отругали бы, и все. А Тине зачет не засчитали бы. А тех, кто не сдал, - сразу в список на отчисление. Скажи, Эвил. А ей домой возвращаться нельзя: у них семья небогатая, восемь детей, мать болеет, отец пьет. Сатина думала, как в городе устроится, сестричку младшую сюда заберет. Остальные-то - мальчишки, мальчишкам попроще...
Эльф вздохнул: все же умеет он девушек выбирать. Нет, в каком-то смысле, конечно, совсем не умеет, но с другой стороны - очень даже. Вот эта и добрая, и отзывчивая, не для себя ведь старалась - за подругу переживала.
- Когда сеновалы гореть начали, Тина уже признаться хотела. Я отговорила. Думала, сама его найду. Он ведь отсюда, потому и далеко не улетал. Даже видела его пару раз, только поймать не получалось. Не знаю, как вам удалось.
Парни переглянулись и, не сговариваясь, решили, что о «концерте» Эйли знать не обязательно.
- К матери его нести однозначно нельзя, - сказал вместо объяснений Эвил. - Враз узнает. Сами попробуем развоплотить. А если не выйдет, придумаем, как его... того...
Ворона насторожилась, даже про хлеб забыла.
И как показал следующий час, в течение которого Ленир едва не уснул, разомлев в тепле, а маги попеременно мучили бедную птицу, то водя над нею руками, то читая заковыристые наговоры, опасения феникса были не напрасны.
- Прибить его, и дело с концом! - выговорил в сердцах Эвил после очередной неудачи.
- Жалко, - всхлипнула Эйли.
- И теоретически - невозможно, - добавил эльф.
Он уже давно ушел бы, но, во-первых, хотелось дождаться развязки, а во-вторых, неловко было появляться в доме Буревестника после вчерашнего с пустыми руками. Вот феникс мог бы стать хорошей компенсацией за срезанные розы. Или хотя бы история о том, как он героически изловил жар-птицу, подтвержденная показаниями свидетеля. К тому же, при свидетеле, в кои он думал заполучить Эвила, его и на ленточки, как было обещано, нарезать повременят, а там, глядишь, и вовсе простят за заслуги перед обществом.
Но «сдавать» феникса, след от которого тянется к Эйли, он не стал бы, а отчитаться в истреблении поджигателя возможным не представлялось по причине заложенного в птичке бессмертия.
- Да уж... - вздохнул признавший правоту эльфа огневик. - Но можно попробовать.
- Если собираешься еще час развлекаться, испытывая на нем различные способы убийства, я лучше выйду, - предупредил эльмарец.
- Что я, извращенец какой-то? - оскорбился маг. - Вот если бы ночью с Гасом не... не поспорили, можно было бы его попросить. Он же боевик, у них арсенал заклинаний мощный, против нежити, против демонов - что-нибудь да сработало бы. Некромантию общую он тоже лучше знает, все-таки пятый курс уже...
- Вы с Гасом поспорили? - ужаснулась девушка. - Хорошо, хоть до драки не дошло.
- Кто тебе сказал? - усмехнулся Эвил. - Там, как оказалось, того Гаса - пфе - на ладонь положить, а второй прихлопнуть. Ему еще повезло, что выгулки впереди: отлежится, волосы отрастит. Да, сидэ? Расскажи прекрасной даме о наших подвигах в ее честь.
Эйли зарделась, но Ленир и не думал бахвалиться ночными «подвигами». Пусть Эвил сам потом рассказывает, если вспомнит, - его же дама... Как ни жаль. А насчет феникса появились идеи.
- Говоришь, некромант мог бы помочь? Есть у меня один на примете. Одна. И живет тут недалеко, в домике на берегу - минут десять ходу.
- Лара? Ты о Ларе?
- А ты ее знаешь? - удивился эльф. - До чего тесный мир.
- Конечно, знаю. Еще с детства. Наши матери дружат. Сейчас уже не так, конечно: тэсс Галла в Марони редко бывает, а раньше, помню, мы к ним часто в гости ходили. Только я не знал, что Лара некромантией занимается. Она же вроде наоборот - целительница. В школу к нам часто приходит, в лечебнице помогает. Наставники ее все учиться зовут, чтобы, значит, перстень получить, как положено, разрешение на работу. Только, кажется мне, ей это ни к чему, а если перстень потом понадобится, придет и возьмет. Мама говорит, это у них семейное - тэсс Галла тоже не училась почти.