Лена захотела выдавить из себя «Эй» и помахать перед лицом рукой, как вся столовая вместе со всем остальным миром пошла кругом как падала на пол, потеряв сознание, уже не помнила.
Глава 8. Больничные будни
Идеально белый потолок резал глаза. Лена точно помнила, что у Надежды Александровны потолки были нежно-голубого, небесного цвета. Только что были
Она помнила все до последнего момента, до головокружения. Мигнула темнота и вдругбелый потолок. Скосила взгляд в сторонукапельница. Ошеломленная открытием попыталась сесть, но тело оказалось неимоверно тяжелым, будто свинцом напичкано. От усилия возникла одышка и Лена почувствовала, что что-то ей мешает дышать. Опустила глаза вниз и заметила пластиковую фиговину, к которой подведена прозрачная трубка. Спустя несколько секунд догадалась, что это кислородная маска и попыталась ее сдернуть. Правая рука слушалась с трудом. Собственный вес преодолела с усилием битюга, тащившего в гору телегу с чугуном под завязку. Ладонь упала на маску, которая больно резанула лицо острыми краями, пальцы вцепились в крепление шланга и собственной тяжестью поволокли вправо. Рот освободился только наполовинурезинкафиксатор помешала, и кисть сорвалась. Рука свесилась с кровати. Все, силы иссякли.
Вдохнув пропитанный медикаментами воздух, Лена окончательно убедиласьтаки-да, больница. Как ее сюда занесло? Что? Где? Когда, в конце концов! Шлюха, что ли, сюда определила?! Да как посмела?! Внезапное возмущение отняло последние силы и Лена отключилась. Она не услышала стрекотание датчиков и суету персонала. Потеря сознания плавно перешла в глубокий сон. Здоровый, глубокий сон без сновидений.
Лена! Леночка, проснитесь, поставленным баритоном позвал красивый мужской голос. Хватит спать, красавица, просыпаться пора, обход. Голос звал, а рука осторожно трясла за плечо.
Лена без капризов открыла глаза.
Где я? шепот вопроса сорвался сам. И сразу кашлянула, прочищая горло.
Все вопросы потом, остановил ее докторухоженный мужчина средних лет с холеной бородкой. Обход будет, услышишь.
Доктор ушел и вскоре в палату ввалила толпа белохалатников. Из услышанного между ними общения не поняла и половины, а у нее поинтересовались только самочувствием. Из того, что разобрала, вычленила наиважнейшие для себя открытия: ее доставила «скорая», раз, у нее анорексия, два, неделю провалялась в коме, три, состояние дистрофии, обидное, кстати, название! Как детская дразнилка, означающая дрыща, четыре, анализы идеальные, на зависть здоровым, что невозможно, пять. И это все.
«Неделя!», вспыхнуло в голове. «Неделя, мать твою! А дети, работа, муж?! Они в курсе?!». Не успело сердце разбиться, как в палату влетела заполошная мама со слезами в глазах.
Доченька! Доченька, как же так, как же ты себя довела! лицо пачкали ее мокрые поцелуи, но Лене было приятно. Приятно до такой степени, что невольно разревелась сама. Ты же себя чуть не похоронила, доча! сквозь причитала мама, зачем ты себя изводишь, зачем?! Серега твой требует, да?! Козел безрогий! Уж я ему все рога с корнями обломаю! Задумал девочку мою уморить! Ишь, чего удумал, трутень толстопузый, да я ему ты выздоравливай, доча, кушай досыта и никого не слушай! Доктор говорит, тебе питаться надо и все лечение а еще витамины обязательно, я тебе принесла
Лена, не прерывая словесный поток матери, блаженно улыбалась, как дурочка, и свинцовой рукой гладила мать по щеке. Как она, оказывается, ее любит! До умопомрачения. И это взаимно. А пальцы больше походили на нитки с суставамичетками. Перебирать можно.
Как же она похудела! Только сейчас дошло до понимания Лены. «Расплата за доброту так это получается, ее рабыня «скорую» вызвалабольше некому. Зачем? Уморила бы и освободилась загадка но, чтобы больше так глупить? Ни в жизнь! А если бы хворь серьезная была, рак, допустим или была? Мать моя, женщина, как все запущено! Но ничего, отъемсяразберусь», пообещала себе Лена и сердце замерло: «Где мой Айфончик?!»
Мама все трещала и трещала. Все за нее переживают, все о ней беспокоятся, все ее любят в любых размерах. Даже гадзятек уверил, что тоже. У пацанов все в порядке, на работе ждут ее выхода с больничного, сватья чуть ли не каждый час названивает и одно по одному, всю родню вспомнила.
Прервала ее словоизвержение только вошедшая в палату женщина. В возрасте, ухоженная, в нестандартном, фасонистом белом халате из дорого материала. То ли шелк, то ли атласЛена не определила.
Почему посетители в палате? Время посещений с шестнадцати до восемнадцати вообще-то. Вымама? С Вами позже побеседуем, а сейчас на выход, пожалуйста. проворковала женщина командным голосом. Мама послушалась беспрекословно, успев поцеловать дочь и шепнуть «я вернусь».
Женщина пододвинула табурет, аккуратно села и представилась.
Я врачпсихиатр, Анна Олеговна. А ты у нас глянула на историю болезни, которая оказалась у нее в руках, Кто ты?
Лена я, представилась Лена слабым от плача голосом. Шмыгнула носом. Поискала взглядом салфетку или полотенце и приняла любезно преподнесенное вафельное изделие. Врачиха сняла его с дужки кровати. Не стесняясь, высморкалась и вытерла слезы. Гуляева.
Часто плачешь? поинтересовалась докторша.
Не, не очень. Мама довела причитаниями.
Зачем худеть удумала? В дверь не влезала?
Ничего не удумала заговорила было Лена, но задумалась. Сказать правдуне поверят, в психушку упекут. А за анорексию? Кругом засада. Ну немножко удумала. Толстой себя считала, дура, а во мне всего-то семьдесят пять было при росте сто шестьдесят пять. Считала калории, уменьшала, а потом аппетит пропал. Совсем пропал. Вот ни граммуленьки есть не хотелось. Детям и мужу скрепя сердце готовила и изображала, что сама ем.
А после в туалет и пальцы в рот? уточнила Анна Олеговна.
Не, я забирала свою тарелку и в комнату уходила, а там в окно, воробьям.
И не заподозрили? Видели же, как сохнешь. Муж особенно. Мать.
С мужем не спалассоры разыгрывала, и всегда одетая ходила. Подкладывала там-сям. А потом зашла в гости, а там запах борща, густой такой, противный донельзя, ка-а-к в нос шибанет! Очнулась здесь. Вот и все. А! Знаете, у меня теперь аппетит проснулся. Слона бы съела, честное слово!
Серьезно? переспросила врачиха, не скрывая иронию.
Век воли не видать, побожилась Лена. На ее счастье тут же распахнулась дверь и в палату въехала тележка с обедом. Как подглядывала.
Сейчас и покажешь, как слона поглощать будешь, усмехнулась психиатр. Но сомнения в заочно поставленный диагноз все-таки закрались.
Встала, убрала табурет, освободив место тележке.
Санитарка, сама аппетитная, как запахи, которые доносились из-под больших пластиковых колпаков, скрывавших тарелки, ловко, с помощью пульта, привела кровать в сидячее положение и спросила участливо:
Тебя покормить, девонька, или сама?
Сама попробую. Но когда устану, то Вы. Ладно? Кишки будто на кулак намотали, так жрать охота ой, слюной захлебнусь. Приговаривала, пока санитарка ставила на колени специальный столик и накрывала его тарелками. К сожалению, только двумя. С парящим бульоном с куриным запахом и неопределенной массой, в которой с трудом угадывался мелко прокрученный фарш, перемешанный с манной кашей. Хлеба не дали.
Диета у тебя, девонька, с сожалением пояснила санитарка. Ничего твердого пока нельзяживот не примет ох и довела ж ты себя! Держи, выдала, наконец, алюминиевую ложку.
Бульон потек блаженным нектаром. Вкуснотища! Рука осилила почти всю тарелку, а аппетит лишь раззадорился.
Теперь Вы, тяжело выдохнула уставшая Лена. На лбу выступили бисеринки пота. Санитарка привычно-ловко продолжила кормление, полотенцем убирая потеки на подбородке.
«Точь-в-точь ребенок», весело подумала про себя Лена. «Восемнадцать месяцев от роду».
Богатая, а истязаешь себя, как зачем дурью маялась? сетовала кормилица, кормя.
Я не богатая, поправила Лена, проглотив очередную ложку каши.
Ага, не богатая, щас! В отдельной палате лежишь, я тебя персонально кормлю, к другим больным не спешу. Потому как одна ты у меня. А еще подтираю, памперсы меняю, умываю, перестилаю либо с родителями тебе повезло, если не сама платишь. Все это денежек стоит немалых
Лена, раздался вдруг голос забытой врачихи. Тебя скорая с адреса забрала, а вызвала ее Окладникова Н. А. Это, случаем, не Надежда Александровна из Администрации?
«О! У шлюхи фамилия, оказывается, Окладникова», испытала к рабыне что-то вроде благодарности. Хотя она, сучка, во всем виновата. Худеть вздумала! Ишь, блин! О собственном приказе Лена предпочла не думать. Хотя помнила, разумеется.
Ага, она.
То-то смотрю адрес интересный. Вы с ней знакомы?
Так, мельком. Она приходила ко мне с проверкой. У меня все хорошо оказалось, придраться не к чему. Разговорились. Тема зашла за похудение. Время прошло, я забыть забыла, а тут она звонит. К себе зачем-то позвала
Вы не родственники? уточнила Анна Олеговна.
Ну-у, натурально замялась Лена. Надежда Александровна женщина суровая
Ладно, какая мне разница, отмахнулась врачиха. Наелась? спросила, когда санитарка принялась убирать посуду.
Еще бы три раза столько! И компот.
Сама подержишь, деточка? поинтересовалась кормилица, протягивая стакан с компотом, из которого торчала трубочка. Обычная трубка для коктейля, заранее согнутая.
Да уж постараюсь, оживилась Лена и двумя руками это ей удалось.
Отсутствием аппетита ты не страдаешь, подтвердила психиатр. Но пообщаемся еще полчаса минимум.
Зачем? взмолилась Лена. у меня глазки слипаются. Опустите лучше кровать. Пожа-а-луйста, закончила сладким демонстративным зевком.
Сначала поговорим, безапелляционно заявила докторша. И стала засыпать больную женщину вопросами, требуя непременно точного ответа, все всегда уточняя и уточняя.
Наконец, глянув в свой телефон, заключила.
Рвать так и не потянуло у тебя вообще все странно, включая анализы. До свиданья.
Подошла к кровати, опустила верх и зацокала каблуками туфель к выходу. В дверях обернулась, намереваясь что-то добавить, но промолчала. Пациентка сладко спала на боку. Губки умильно вытянулись и еле слышно трепетали при выдохе лишь пузырей, как у грудничков, для полного счастья не хватало.
Психиатр к Лене больше не приходила и в психушку не упекли. Попытались, было, вынудить подписать согласие на добровольную госпитализацию в областной дурдом, но Лена была тверда. На недобровольный перевод, видимо, не решились. Пациентка семимильными шагами шла на поправку и через неделю после выхода из комы ее выписали с весом пятьдесят два килограмма. Самое то, как мама советует. Выглядела она стройной, фигуристой, красивой, молодой. Пломбы из двух зубов, которые без вскрытия канала, поверхностные были, выпали и заменились здоровой костью. Кожа лучилась здоровьем, морщины разгладились, выглядеть Лена стала лет на двадцать пять. Девушка, ау! Гладя в зеркало, оценивая свою голую внешность, Лена глазам не верила. По сто раз зажмуривалась, но наваждение не спадала. Давила в себе радость как могла, чтобы не сглазить, но всякий раз в санузле, где висело ростовое зеркало, ликовала от счастья. Счастье ее, пожалуй, только с детским восторгом сравнить можно. С тем, который возникает от нежданно-желанного подарка, о котором в самых сладких снах вспоминать опасаешься.
Айфон совершенно случайно нашелся под подушкой. Персональная санитарка с виноватым видом пришла к Лене и заявила, что в ее вещах телефон не найден. Лена, к тому времени уже нащупавшая свое богатство, успокоила ее.
Обзвонила всех. Всех отговорила приходить к ней, включая детей сестру маму и мужа. Чтобы пялились на ногиспички? Ни в жизнь. Рабыне звонить не стала. Успеет еще. И так ясно, кто ее комфортное положение оплатил. Та тоже общаться не спешила. Но накануне выписки Лена скинула ей размеры, понимая, что старые шмотки попросту спадут или будут болтаться мешковиной, и указала по скромному: нижнее белье, колготки, джинсы, футболка, кофточка, куртказа бортом успело похолодать. Надежда Александровна явилась часов через пять, сразу после ужина.
Здравствуйте, Госпожа! заявила с порога. Не слушая разрешения, вошла в палату и водрузила на тумбочку два огромных картонных пакета без надписи.
Выглядела она великолепно. Строгая юбке чуть ниже колен и жакет от итальянских производителей, деловая прическа, мягкий макияж, но главноевозраст. В симпатичной уверенной в себе женщине лет около сорока невозможно было узнать злую обрюзглую тетку далеко за полтинник. Не худая и не толстая, чуть полнее, чем принято называть «стройная». Почти идеальную для ее видимого возраста фигуру немного портили непропорционально крупные груди, но это дело вкуса. Тем более, что увеличенный бюст виртуозно скрывался в специально продуманном для таких размеров жакете.
Черты лица безусловно ее, рабыни. Оно оказалось действительно округлым, славянским, с выраженными скулами и мягкой челюстью. Наплывы жира сейчас его не портили. Двойной подбородок исчез бесследно, словно его не бывало. Крупные мимические морщины только угадывались, мелких не было вовсе.
Это ты, шлюха? невольно вырвалось из ошеломлённой хозяйки.
Я, Госпожа. Я на свой вкус Вам одежду принесла. Не судите строго
В большом санузле платной палаты Лена перемерила все, слушая оценки рабыни, которой приказала сей момент говорить честно. В конце концов, остановилась на джинсах неизвестной ей фирмы, кроссовках Рибок и бежевой блузе из шелка с длинными рукавами. Куртка оказалась одна, без возможности выбора. Но довольная своим видом Лена не попеняла «забывчивую» рабыню.
А ты молодец, шлюшка. Похвалила Лена. А все равно тысучка.
Что не так, Госпожа? заволновалась рабыня. Я старалась больше, чем для себя
Ты виновата в том, что хочется мне кушать, продекламировала Лена. Я, сучка ты позорная, когда переодевалась в твои драные шмотки, нагляделась на себя голую в зеркало. Сама себе, блин, понравилась! Не будучи онанисткой и лесбиянкой, возбудилась. Только не говори, что виновато мое двухнедельное воздержание! Без тебя, сука, знаю. Свет мой зеркальце скажи, я ль на свете всех милее?..
Вы прекрасны, спору нет, невольно вырвалось изо рта Надежды Александровны, принужденной сейчас говорить правду. Но на свете есть милее, и румяней, и белее
Ах ты тварь позорная! остановила ее Лена, почувствовав, что возбуждение растет в геометрической прогрессии. Снижать ее искусственно, касанием правой руки, или заставить себя испытать оргазм от себя же, родной, не желалось категорически. Захотелось банально кончить от чужого воздействия. Пол не важен. Отвечай, шлюха, за базар! Лижи давай!
Рабыня опустилась на колени, расстегнула и стянула с хозяйки джинсы. Следом спустились колготки и трусики. Лена специально широко не расставляла ноги и невольнице пришлось стараться, вытягивая язык и сверх меры напрягать шею.
А-ах, хорошо-о прокомментировала Лена, за несколько секунд до этого, напряженно затаив дыхание, дергала задницей и вяло приседала, будто бы пытаясь увернуться от языка рабыни. Та не поддавалась. Хватит блаженно прошептала Лена и отодвинула голову Надежды Александровны от себя. Умеешь, сучка после этих слов, на ходу натягивая спущенные трусики и все остальное, открыла защелку туалета и, подбредя к кровати, завалилась на нее.
Я еще покайфую, может, усну. А ты иди. Если возбудилась, разрешаю кончить любым способом шмотки все оставь и, уже отключаюсь, вспомнила, не говори мне больше чистую правду, отвечай, как пожелаешь обидно, блин, не ожидала последние слова сказала сама себе, засыпая.
Глава 9. Преступление и наказание
Дома первым делом устроила с мужем праздник секса. Потом от бабушки прискакали дети с самой бабулей и теткой и не слазили с матери, галдя, как она красива. Мама снова всплакнула, теперь уже не взаимно с дочерью, и так же отметила ее «хорошесть». Валька открыто обзавидовалась, на что Лена ей ответила.
На себя глянь, дурочка. Ты на килограмм шестьдесят выглядишь при твоих стасемидесятитрех. Красотка! Ну, чуточку с боков прибери и смело в фитнесс, мужиков цеплять.
Да иди ты! Я из-за тебя ночи не спала
Из-за козлов мужицких надо ночами бодрствовать, когда они рядом, а не из-за сеструхи, которая, подумаешь, в больничке прохлаждается