ВыВероника Аксенова?
Правильно, кивнула она. Знаешь, почему я пришла сегодня одна?
Догадываюсь. Это связано с покушением на майора Аксенова?
Подполковника, она сжала губы. Хотя Да, тогда он ещё был майором, внеочередное звание было присвоено посмертно.
Соболезную.
Аксенова смотрела как бы сквозь меня. Обсчитывает мою искренность? Я заставил себя замереть и ответить ей смелым взглядом.
Я пришла сегодня потому, что это последняя возможность поговорить без использования ПРОЦа.
У вас преимущество, ведь вы можете его использовать, а янет.
ПРОЦ не только помогает, но и записывает. А история которую мы с тобой будем обсуждать, не для протокола.
Получается, вы можете записать то, о чем мы говорим, а янет?
Да. Но я смогу обмануть слежку, а тынет.
Э-э-э Неужели вы думаете, что другие инструкторы не доложат о нашем разговоре?
Доложат, конечно. О том, что мы с тобой остались вдвоем. Ведь мы же отличная команда, и в реале, и в Барлионе, все время вместе.
Я бросил на неё взгляд:
Заноза?
Аксенова кивнула:
Да. Не похожа?
Хм Ну, ты там ведешь себя совершенно по-другому.
Вероника поджала губы:
Там все по-другому. Я себя там и чувствую по-другому.
Как это? не понял я.
Она отвела взгляд, и, рассматривая кружку с кофе, сказала:
Меня собрали по кускам. Левой половины тела не было. Все органы чувствискусственные, кроме правого уха. Медицина сейчас творит чудеса, но выращивать кожу так и не научились. Нервные окончаниявосстанавливаются медленно. Голосовые связки сгорели.
Я тоже уставился на кофе. Возможно, стоило что-то сказать, но кому интересны мои соболезнования. Я почти физически ощущал её боль.
Я уже много раз пожалела о том, что разрешила восстановить себя из того огрызка, в который превратилась после взрыва. Все это она указала на себя, мертво. И внутритоже.
На зомби ты не похожа, ответил я, чтобы разрушить тишину, повисшую после её слов.
Ты понимаешь, почему я решила поговорить с тобой?
Да, кивнул я.
И почему же?
Это проверка?
Она окинула меня взглядом.
Возможно. Ребята считают, что ты будешь неплохим опером. Но пока тебя не испортил ПРОЦ, я решила убедиться сама. Расскажи мне, почему мы оказались здесь вдвоем.
Я вздохнул и посмотрел по сторонам. Стоило ли перевести все в шутку и отказать от разговора? Думаю, пару намеков, попытка прикоснуться, и Вероника встанет и уйдет. А крутым опером я стану в любом случае, и рукопашный бой тут ни при чем. Но это самый простой путь, спрятаться за собственными проблемами, и никуда не лезть. Очевидно, что ни в проекте «Немезида», ни в СБ, ни даже на Земле все далеко не так гладко, как некоторым кажется. Как минимум, стоило поделиться своими опасениями. Но не всеми и не сразу.
Во-первых, очевидно, что разговор этот ты затеяла не из-за того, что я тебе нравлюсь. Исходя из невербальных признаков общения, понятных и дятлу, за пределами Барлионы ты считаешь меня рукожопом, вытянувшим счастливый билет.
Вероника кивнула, хотя и с некоторой задержкой. Мне показалось, лицо её даже немного дрогнуло. Надеюсь, в улыбке.
Во вторых, последнее время слишком много покушений на родственников высших чинов СБ, как внешней, так и внутренней. Причем начали с внешней. Ваш тесть вцепился в свое кресло мертвой хваткой, хотя из трёх сыновей не осталось ни одного. И он такой не один
Я знаю, к кому ты бегаешь ночами, вместо того, чтобы качаться, перебила меня Аксёнова.
Я кивнул:
Я знаю, что ты знаешь. Собственно, думаю, это и есть причина, по которой мы тут сидим. Ты думаешь, что покушения на отца моей девушки и убийства Аксеновых связаны между собой.
Все? правая бровь Вероники приподнялась.
Я продолжил:
В третьих, все эти испытания перед включением ПРОЦане просто так. Судя по тому, как окружающие относятся к шифрам «Немезиды», внешнее давлениедалеко не самое страшное, чего они боятся.
На этот раз она улыбнулась. Мне показалось, с гордостью. Ничего, сейчас мы ее сотрем
В четвёртых, ты считаешь себя самой умной из окружающих. Но даже мне ясно, что ты ненавидишь проект всего лишь на йоту меньше, чем убивших мужа террористов.
Вероника кивнула:
Ладно, главное ты понял. Мелочи потом пройдут. Ты готов?
К чему?
А тебе не рассказывали?
Мне столько всего рассказали, что голова кругом идет. О чем мне не рассказывали?
Об остальных шифрах? О том, что является главной проблемой проекта?
Нет.
Тогда слушай.
Глава 19. Сломанные крылья Немезиды
Четырнадцать шифров. И ни одного человека, который бы не горел жаждой мести. Лёжа на кровати, я обдумывал слова Вероники. Она выдала мне всех, кто был в проекте, и нырнула в Барлиону.
Первым был Владислав Ионов, сын полковника внешней СБ Северо-Западного округа. На задании ему оторвало обе ноги по колено, раздробило левую кисть и обожгло около пятидесяти процентов тела. После восстановления успел поучаствовать в трёх операциях. Собственноручно уничтожил устроивших засаду на него боевиков. Погиб во время четвёртого задания. Прямое попадание в голову.
Следом на операционный стол отправилась целая семья: Мария и Олег Нестеровы с уже взрослым сыном, Дмитрием. Олег был оперативником из все того же СЗО, другом Владислава Ионова. Марию и Дмитрия подорвали вместе с ним, в машине. Ожоги, замена органов чувств, всех конечностей, ожог третьей степени 90 % кожи. Больше всех повезло Дмитрию, у него уцелела левая рука. В их лице Немезида чуть не получила приговор: сошедшие с ума Нестеровы решили разгромить лабораторию чуть ли не сразу после включения ПРОЦ. Повезло, в то же время в проекте был задействован неизвестный Веронике человек, который погиб, защищая людей, но смог вывести из строя Олега и тяжело ранить Дмитрия. Марию добили из гранатомета, когда она пыталась привести в чувство сына. После этого инцидента семьи в проект не брали.
Вероника Аксенова была шестым шифром, как считалось, самым удачным. Во всяком случае, за два года она не утратила функциональности и выполнила почти два десятка оперативных заданий.
Номер семьсамый неудавшийся эксперимент. Катерина Панкова, дочь майора СБ, была искалечена в автокатастрофе. Замена правой стороны тела, в том числе и части органов. Сошла с ума, до сих пор содержится в психушке, с уже погашенным ПРОЦем и снятыми боевыми вариантами конечностей.
Чем боевые протезы отличаются от гражданских? Всем. Более мощные сервоприводы, прочность, масса, безотказность(тройное дублирование цепей управления по разным каналам). Были варианты и со встроенным оружием. От них, впрочем, отказалисьпосле того, как шифр номер восемь выстрелил себе в глаз сразу после того, как выполнил первое же задание. Раскопать его досье Веронике не удалось.
Я посмотрел на свои руки и внимательно осмотрел всё тело в ванной. Тонкие, едва заметные шрамы, уже зажили. Не похоже, чтобы мне заменили кости, а усилить их, наверное можно было бы и другими способами. Например, инъекциями. Для чего вспарывать конечности по всё длине? Или все-таки заменили? Хм Но кисти не меняли. Я посмотрел на шрам у основания ладони и провёл по нему пальцем. Вроде не меняли. Какой смысл укреплять плечи и предплечья, если кисть и кулак не защищены?
Восьмой и девятый шифры были напарниками. Московская СБ, их расстреляли из автоматического оружия во время выполнения задания. Оба оказались чрезвычайно живучими, и им дали шанс в проекте. Игорь Ряднов погиб на третьем задании, Михаил Терентьевна пятом.
На вопросы, что это за задания такие, если на них гибнут опытные оперативники, и каковы будут мои шансы, Вероника не отвечала. Советы типа: слушай меня и тренируйся, за ответы не считаются.
Десятым в проект попал Николай Николаев. Он был сыном кого-то из управленческой структуры, но досье было засекречено, ни тип модификации, ни его местоположение и состояние неизвестны. Данных об уничтожении тоже не было, но Вероника его никогда не видела.
Одиннадцатым был Пучеглазый, в бытуЖак Батлер, оперативник СБ, потерявший левую руку на задании.
ДвенадцатойОлли, полковник СБ Маргарита Плотникова. Досье засекречено. Дело было довольно резонансным, её взорвали в собственной квартире, но охрана успела вызвать скорую и зачистила взрывную команду. Скорую обстреляли по пути в Склиф, но к тому моменту Вероника и Жак уже были в составе охраны и нападение удалось отразить с минимальными потерями. Олли потеряла обе ноги, но быстро вернулась в строй. В данный момент она возглавляла их небольшой отряд.
Тринадцатым в проект пришёл Карл Стакенберг. Сын высокопоставленного члена, как охарактеризовала его Вероника. Никаких других данных не было. А, да, в Барлионе откликался на кличку Жлоб. Данные засекречены, но известно, что ему шестнадцать лет, и до того, как ему имплантировали искуственые лёгкие, парень занимался баскетболом.
Датский баскетболист? удивился я. Они существуют?
Как и русские футболисты, ответила Вероника.
Очень смешно! Между прочим, было время, мы выигрывали чемпионат Европы!
Видимо, ещё когда он разыгрывался между странами, а не клубами? Слышала что-то такое.
Интересуешься спортом?
Чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы заинтересовать какого-нибудь случайного мужика на улице или в баре, чтобы на меня не обращал внимание объект слежки.
Ну, а четырнадцатым был я.
Закончив рассказывать, Вероника долго молчала, прежде, чем спросить:
Не видишь наметившиеся тенденции?
Навскидку? я чуть подумал. Мне кажется, всё как-то сошло на нет. Спасение смертельно раненных, я имею в виду. Если первые шифры были практически убиты и подвергались глобальным модификациям, то постепенно операции становились всё легче и легче. Я вот, например, практически не модифицирован.
Вероника усмехнулась, после чего ответила:
Ну да Быстро сообразил Как думаешь, почему?
Я пожал плечами:
Скорее всего, слишком острые последствия посттравматического синдрома. Плюс жажда мести. И параллельнопонимание того, что хоть ты и жив, но уже ничего в твоей жизни не будет.
Я поймал себя на том, что наблюдаю за реакцией Вероники на мои слова. Она замерла, глядя в одну точку. Разморозилась только через полминуты:
Я в Барлиону. Подумай об этом после того, как включат ПРОЦ. Сравнишь.
Естественно, после её слов я не мог заснуть, ворочался и думал о смысле жизни.
Для меня он по-прежнему существовал и даже не изменился. С моим имплантом можно было не ограничивать себя практически ни в чем, хотя в рекомендациях и было умеренное потребление алкоголя и наркотиков. Рассматривая потолок, я наткнулся на мысль о том, что определённая логика у создателей Немезиды была, но слабая. Они соблазняли шифры проекта возможностью мести, забывая о том, что этот не только сильнейший стимул, но и крайне разрушительное чувство. Оно заводило в тупик не одного и не двух людей, а целые игровые кланы и настоящие государства. От мести отказался не только граф Монте-Кристо, но и я! Тем более, что жизнь наказывает людей, порой, гораздо сильнее.
Ни одному существуни в игре, ни в жизни, месть не принесла счастья. Покой, умиротворениеда, возможно. Но лишь новый смысл жизни заставит человека, совершившего месть, жить дальше. Хм Даже просто желание обрести смысл жизни способно заставить человека жить!
Что является смыслом жизни для Вероники? Месть. Она продолжает искать убийцу мужа. Возможно, именно поэтому она до сих пор не пустила себе пулю в лоб, как некоторые бойцы, успевшие отомстить?
Или Аксенова пытается докопаться до истоков создания Немезиды? Почему СБ понадобилось не просто спасать покалеченных членов семей служащих, но и превращаться их в оружие возмездия? Чем плохи обычные агенты? Почему нельзя поставить ПРОЦ в экзоскелет? Почему нельзя поставить ПРОЦ в штурмовой шлем или обычные очки? Это Веронике дополненная реальность транслируется непосредственно в органы зрения, как и вообще любое изображение. А мне, допустим, сказали, что для использования дополненной реальности, на глазное яблоко был нанесен слой хрензнаниума толщиной семнадцать нанометров, на который не только транслируются данные ПРОЦа, но и может менять мой цвет глаз, радужную оболочку и даже сетчатку, обманывая системы идентификации.
Кстати, Вероника, узнав об этом из моего рассказа, даже не удивилась. Личность, на которую у нее были документы, Вера Ахатова, была полностью выдуманной, начиная от отпечатков пальцев и заканчивая родителями, которые отдали ее в детский дом, так что правила конспирации и использования других личностей она знала гораздо лучше.
Ещё немного поворочавшись, размышляя о других шифрах своего отряда, я решил, что до их подноготной тоже доберусь. Мы же команда, значит, я должен знать, почему Олли такая отстраненная, Жлобвечно обиженный, а Пуч Лениво ворочающийся на грани сна и реальности мозг не успел подкинуть мне ассоциацию поведения «настоящего офицера», и я отключился.
Глава 20. ПРОЦ
Я зашёл в кабинет и растерянно замер, доктора на месте не было.
Проходите, садитесь, я сейчас подойду! раздался голос откуда-то слева, и сделав два шага по направлению к стулу, стоящему у стола, я увидел дверь в смежное помещение. В его глубине девушка, стоящая в пол-оборота ко мне, накинула белый халатик и начала его застёгивать, глядя в зеркало. Она обернулась на меня, тихо ойкнула, и махнула рукой:
Извините, я сейчас, но в голосе я особого раскаяния я не заметил.
Ничего, я не спешу, ответил я, прошёл к стулу и развалился на нем.
Доктор зашла в кабинет через минуту, и представилась:
Александр, я Валентина Милорадова, специалист по вашему протокольному центру, она села в кресло напротив меня и закинула ногу на ногу.
Мое сердце пропустило удар. Судя по тому, что я мельком увидел, под халатиком у доброго доктора ничего не было. Посмотреть, в общем, было на чтодаже в этом самом халатике доктор выглядела на восемь баллов из пяти: вьющиеся ярко-рыжие волосы, огромные голубые глаза, смуглая, ухоженная кожа и правильные черты лица. Когда она улыбнулась, то стала напоминать обьевшуюся сметаной лисицусимпатичную и довольную, но Я-то знал, что колобка сожрала лиса, не волчица или медведица.
А что, у протокольного центра свой доктор? поинтересовался я, тоже закинув ногу на ногу.
У Валентины был, как минимум, третий размер груди, а халатик застегивался на пуговицы, причём две верхних она оставила расстегрутыми. Белая тряпочка не только просвечивалась в районе сосков, но вообще, была недопустимо мала: когда доктор села, ткань натянулась, и в просветах между пуговицами, особенно на груди, можно было увидеть кожу.
Милорадова постучала ручкой по столу, и я перевёл взгляд на звук:
Каждый протокольный центр обслуживает бригада специалистов, и вашне исключение, произнесла она.
Надо же! восхитился я и вернулся к созерцанию выреза её халатика, после чего забросил пробный камень. А всё специалисты, занимающиеся ПРОЦем, такие красивые, как вы?
Конечно же нет! Валентина улыбнулась. Яодна такая исключительная!
Да что вы говорите! ещё раз восхитился я и подался вперёд. А почему вы без трусиков?
А этот для того, чтобы у вас не возникло никаких других мыслей по поводу цели, для которой мы здесь собрались, доктор улыбнулась ещё шире и, став со стула, оперлась двумя руками на стол, позволяя в полной мере оценить открывающиеся перспективы.
Взгляд мой устремился между двумя холмиками грудей, скользнул по плоскому животу Черт.
Интересно, а Аксеновой вы что, копию мужа подкинули на включение ПРОЦа? В халате?
Лицо доктора скривилось в забавной гримаске:
Я не тренировала протокольный центр Аксеновой. Так что не знаю, кого подсунули ей на проверку сексуальных реакций.
А, то есть это всёещё одна тренировка? А почему бы вам не использовать данные из Барлионы? Я же там ваш ПРОЦ затренировал! попытался протестовать я, пожирая глазами татуировку котёнка на лобке доктора.
Она притворно вздохнула:
К сожалению, данные из тех мест в Барлионе, где вы бываете, являются сугубо конфиденциальными. Поэтому, она надула губки и легонько улыбнулась. Нам придётся заняться сбором самим.
Она распрямилась и сделала шаг ко мне. Я тяжело вздохнул:
Доктор, вы поймите, у меня невеста!
Милорадова расстегнула верхнюю пуговку:
У меня тоже! я удивлённо вскинул брови, и она, расстегнув вторую, поправилась. Жених, я имею в виду!
Глядя на её розовые соски, я сглотнул и и добавил:
Она дочь генерала!
Ну надо же! покачала головой она, расстегнув третью и четвёртую пуговицы. Я нервно облизнулся и отвёл взгляд от появившегося на уровне моих глаз котенка. А мойвсего лишь майор.