На часах было пятнадцать минут первого. Несмотря на легкую сонливость, я понимал, что уснуть сейчас не смогу.
«Ни почитать, ни посмотреть телевизор»
Так я и сидел бы в кресле, не понимая, что делать дальше, если бы не сигнал о том, что пришло новое сообщение. Я вздрогнул. Нервы совсем сдали! Уставившись в дисплей, я снова увидел пустое смс от неизвестного абонента. Но сегодня меня это скорее обрадовало: общение было весьма кстати, хотя бы виртуальное.
«Здравствуйте», я нажал клавишу «отправить».
Минуту спустя вновь пришло пустое смс: «_».
«Интересное общение получается, не правда ли?:)».
«_»
«Для чего вы это делаете?» не унимался я.
«_»
«Так и будем молчать?»
«_»
«Тогда спокойной ночи. Больше не вижу смысла писать».
И вдруг одна буква:
«ъ».
«Это уже что-то! Вы делаете успехи!:)».
Переписка выглядела глупо, но я не хотел прекращать ее. Мне было важно, что кто-то, как и я, не спит в эту жуткую ночь. К тому же твердый знак в ответ на несколько моих вопросов еще больше интриговал.
«ь».
«Ух ты, другая буква! Попробуем весь алфавит? А потом попытаемся собрать несколько букв в слово!» я пытался шутить.
Ответ не заставил себя долго ждать.
«Темно».
«Темно?» уточнил я.
«Темно», повторил незнакомый абонент.
«Так включите свет!»
«Включить свет?» переспросил он.
«Да, просто включить свет!:)», улыбнулся я.
«А почему ты просто не включаешь свет?»
«А с чего вы решили, что я его не включил?» я сохранял некую игривость.
«А почему ты решил, что темно у меня?»
«Я ничего не решал, это вы написали, что темно».
«Никто не писал, что темно вокруг меня».
«Значит, темно вокруг меня?» уточнил я.
«А разве нет?» ответил абонент.
Надо признать, такой атаки я не ожидал и немного растерялся, поскольку искренне не понимал, откуда этот кто-то может знать, что я сижу в темноте.
«Света нет по всему городу», я решил блефовать.
«Ты видишь весь город?» пришел ответ.
«Конечно, нет, но я знаю».
«Я тоже знаю».
«И что ты знаешь?» поинтересовался я.
«Я знаю то, что вижу, а вижу то, что вокруг тебя темно».
«Не знаю», я был немного растерян.
«Мы знаем одно и то же».
«Что именно?»
Мой собеседник помолчал несколько минут и написал:
«Мы оба знаем, что темно не во всем городе».
«Почему вдруг такой вывод?»
«Какой?»
«Что темно не во всем городе. Весь город видишь ты?»
Собеседник снова ответил:
«Конечно, нет, но о многом можно знать наверняка, даже не видя этого».
«Значит, ты знаешь наверняка, что не во всем городе нет света, не видя этого?»
«Я знаю наверняка то, что ты в темноте».
«Тоже не видя этого?»
«Нет, я вижу».
Эта переписка могла бы казаться полным бредом, если бы я не находился в полной темноте, и кто-то странный не сообщал мне об этом.
«Ты видишь меня сейчас?» прямо спросил я.
«А как ты думаешь?» пришел ответ.
«Думаю, что нет».
«На то и дана темнота людям, чтоб ничего не видеть».
«Значит, ты не видишь?»
«Все относительно».
«И загадочно Откуда у тебя мой номер?» я был в замешательстве.
«Ты думаешь, это проблема?»
«Не проблема, но тем не менее»
«Это было просто».
«А для чего?»
«Чтобы написать тебе».
«Зачем?»
«Потому что ты ответишь».
«А что, многие не отвечают?»
«Многим не пишу».
«Значит, моя уникальность в том, что я точно отвечу на смс?»
«Не думаю, что одиночество можно назвать уникальностью», последовал ответ.
«А я одинок?»
«Убери вопросительный знак. Это и есть ответ».
«Мы знакомы?»
«И да, и нет».
«Может, хватит загадок?»
«Может, и хватит».
«Как тебя зовут?»
«Имялишь набор букв».
«А что, лучше порядковый номер?» сострил я.
«Возможно. Он хотя бы не повторяется».
«И какой номер у тебя?»
«Сорок семь».
«Почему именно сорок семь?»
«Хорошее число».
«А почему не сорок восемь?»
«Потому же, что и не сорок шесть».
«Юмор?»
«Нет».
«Надоела твоя загадочность», подытожил я.
Мой собеседник не отвечал. Я битый час ходил вокруг да около, так ничего и не выяснив. Во всяком случае, я так и не понял, кто этот человек, который пишет мне ночью странные сообщения. Сидя в кресле, закинув ноги на маленький журнальный столик, я чувствовал себя идиотом, потому что продолжал держать телефон в руке.
Дисплей погас. Сообщения не обновлялись, придавая переписке еще большую запутанность. Я сидел, уставившись в одну точку, видя лишь очертания квартиры в блеклых оттенках маленького пламени и ни о чем не думая, ни в чем не разбираясь, слушал тишину.
Казалось бы, тишина означает беззвучие. Но, вслушиваясь, понимаешь, что это совсем не так. В суете и шуме мы забываем о спокойствии. И, как только привычное прекращает издавать звуки, мы называем это тишиной. Машины, люди, музыка, все это и многое другое, от чего устают уши, неотъемлемая часть нашей жизни. Но когда мы оказываемся вне всего этого, мы погружаемся в комфорт. Мы разучились слышать то, что тише интересующих нас децибел. То, что может быть не менее важным. Не слушая этот особый тихий мир, мы перестаем слышать самих себя. Давно ли мы слушали, как живет наш дом? Как внутри стен бежит электричество, как стонут трубы? Как общаются деревья с ветром? Как отвечают раскаленные плафоны фонарей своим маленьким назойливым гостямвсевозможной мошкаре? Давно ли мы слушали биение собственного сердца? Давно. Даже находясь вне привычных шумов, мы все равно погружаемся в мысли о телефонных звонках, пробках, о завтрашнем отъезде или о вчерашнем скандале. А вокруг нас целый мирмир тишины. Мир со своей палитрой звуков и неисчерпаемым изобилием мыслей и информации.
Я сидел и слушал. Смотрел на пламя и слушал
Треск огонька на конце фитиля. Шипение не успевающего закипать и сгорающего воска. Тиканье часов над телевизором, отчетливое и отрывистое, как метроном, и тонкое, как острие иглы: тик-так, тик-так. А сквозь отсчет секунд доносился еле уловимый ритм часового механизма, суетливый, но безупречно ровный. Чуть левее был слышен низкий гул труб: тяжелый, но в то же время прозрачный звук, то надвигающийся, то исчезающий в стенах. Еле слышная редкая капель из крана в ванной Или, например, стекла, их невнятная тональность, похожий на песню стон, который они издавали, выдерживая резкие порывы ветра. Чуть дребезжа, сопротивляясь натиску стихии, они пели гимн самим себе, как моим единственным защитникам от разгулявшейся за окном бури.
Капли, бьющиеся о стекла, далекий скрип деревьев. Шелест листьев, настолько густой, что сродни шуму океана. И тонкое сопрано ветра, попавшего в щель крыши, прохудившейся от дождей и снегопадов Все это я впитывал в себя, как губка, словно закодированную информацию, которую так и не расшифрую до конца своих дней. Все, что является частью меня и этого странного мира с истиной, непостижимо большой и потому непонятной, с ненужной, ничтожно мелкой суетой, которая возводится в ранг необходимого, главного Я слушал тишину. Я слушал себя.
Вторник, 24 сентября
Впервые за несколько последних дней выглянуло солнце. И, несмотря на то что заснул я довольно поздно, разбудил меня не будильник, а солнечные лучи, ворвавшиеся в спальню сквозь занавешенное окно. Открыв глаза, я первым делом взглянул на часы: двадцать минут восьмого. Мысль о том, что я мог не услышать сигнал будильника, окончательно разбудила меня, но увидев, что в запасе еще целых десять минут, рухнул обратно на подушку. Совсем как воскресным утром, я понежился в постели, протирая глаза, встал и лениво направился в ванную, затем на кухню, затем к шкафу с одеждой, и автоматически, не замечая ничего вокруг, вышел из подъезда.
Утренний чистый воздух, шум просыпающегося города и солнечные лучи, то и дело прорывающиеся сквозь хлопья облаков, улучшили мое настроение, и я подошел к автобусной остановке, улыбаясь новому дню.
Насколько все-таки мы зависим от погоды! Достаточно выглянуть солнышку и подуть теплому ветерку, как на лице расцветает улыбка, и все вчерашние хлопоты кажутся не такими уж важными.
Люди на остановке не замечали погожего дня. Подъезжали автобусы и сигналили машины, а я чувствовал, что кто-то свыше подарил нам утро, наполненное красками и солнечным светом. В такие моменты хочется поделиться радостью с окружающими, обратив их внимание на то, что происходит вокругтакое обыденное и одновременно такое чудесное.
Я огляделся, выискивая хоть одно лицо, не исковерканное гримасой повседневности и печали. Увы, но даже женщины, с их чувственностью и неистребимой верой в романтику, похоже, сдались в борьбе с серостью и позабыли, что такое свет в глазах. Наверное, снова и снова встречая прекрасного принца на белом коне, который на глазах превращается в пузатый мякиш на грязном осле, поневоле разочарованно склонишь голову. Может быть, вера в сказки не так полезна для восприятия мира таким, какой он есть. Да и какой он есть, этот мир, со всеми его горестями и скитаниями, радостью и успехом? Сразу и не разберешь.
До прибытия автобуса остались считаные минуты, а я, думая о своем, разглядывал обложки журналов на витрине киоска.
Удивительносолнце! произнес сиплый голос за спиной.
Обернувшись, я увидел сидящего на краю скамейки старика. Того бездомного, который всегда здесь. Впервые услышав его голос, я улыбнулся:
И правда, удивительно. Учитывая ночной ливень, и вовсе чудо! Надо же, куда подевались все тучи?
Старик еле заметно прищурился:
Все в этом мире появляется из ниоткуда и уходит в никуда.
Да, подхватил я. Можно рыться в научных работах и искать объяснения, но, находя их, только лишаешь себя веры в чудеса.
Он улыбнулся.
Моего внука никакими объяснениями не убедишь в том, что подарки под елкой оставляет не Дед Мороз. Если сам не захочешь, никто не лишит тебя веры: ни доводы ученых, ни факты материалистов.
Я немного удивился тому, как этот человек строил свои фразы: его внешний вид говорил о простоте и не намекал на образованность. Понятно, что люди могут выглядеть по-разному, и не надо встречать по одежке, бла-бла-бла! но я действительно был удивлен. Все мы порой забываем взглянуть в глаза собеседнику и увидеть там мысли, прежде чем услышать эти мысли в его словах.
У вас есть внук? Сколько ему?
Старик продолжал улыбаться и смотреть прямо перед собой.
Ему уже десять лет, смышленый мальчик. Говорят, главный заводила в классе. При этом пишет всем контрольные, помогает.
И все еще верит в Деда Мороза? улыбнулся я.
Он верит в чудеса. А Дед Морозэто ведь не чудо, он и правда есть. В то, что он существует, не нужно верить, это достаточно знать.
Я смотрел на пожилого человека, и улыбка не сходила с моих уст. Он как будто и сам верил в Деда Мороза.
Вынужден с вами согласиться, сказал я. Иногда сам гляжу под елку и ловлю себя на надежде увидеть там подарок. Не купленный, а самый настоящий волшебный подарок!
Старик улыбался, и я улыбался. Внутри все цвело и искрилось. Я почти ощутил аромат мандаринов, снега и тайн, аромат Рождества. Вдохнув полной грудью свежий осенний воздух, я закрыл глаза. И лишь резкий сигнал клаксона вернул меня на землю.
Вот и мой автобус, с сожалением произнес я.
Он медленно поднял глаза, и мы встретились взглядом.
Торопитесь, а то затолкают, да еще и настроение испортят, тихо произнес он, бросив добрый взгляд на толпу, спешащую в открытые двери автобуса, словно в райские врата.
Мне стало стыдно за суетливых невежд перед этим спокойным и умным мужчиной, который казался не от мира сего. Я повернулся и шагнул в сторону автобуса, но снова услышал сиплый голос бездомного.
Когда вы вернетесь, я еще буду здесь.
Я едва успел запрыгнуть в автобус. Издав шипящий звук, похожий на выдох, консервная банка на колесах медленно тронулась с места, а пассажирыкильки с каменными лицамиуставились кто куда. Сквозь заляпанное стекло я видел, как мой собеседник провожает меня взглядом. В его глазах читались и грусть и радость одновременно. Мудрость, уверенность и в то же время растерянность и беззащитность. Глаза несчастного человека, который в глубине души своей, возможно, счастливее многих. Взгляд отца и деда, взгляд старости, принимающей свою безысходность достойно. И я вдруг почувствовал умиротворенность, увидев в отражении его души правильное отношение к финалу: спокойствие. Когда остановка исчезла из виду, я развернулся, оперся о двери и подумал: «Надо позвонить папе».
9:00
Я на работе.
Зайдя в офис и снимая пальто, как всегда поздоровался с секретаршей. Сегодня придраться к моей пунктуальности ни у кого не получится.
Доброе утро.
Здрасте, исправившийся работник.
Солнышко на улице, так хорошо! произнес я, поправляя вешалку и не обращая внимания на колкости.