Ну что ты! Рассердилась просто И Тара вспомнила злое замечание Лу. У вас у обоих трудный период.
Но что, что мне делать?..
Тара просидела с ней до полуночи. Одурманенная джином, Сьюзен решила, что, наконец, сумеет заснуть. Она проводила Тару до дверей, заперла за ней и прошла на кухню. Достав из ящика большие ножницы, тихонько вернулась в спальню. Лу спал под двумя одеялами, картонка, которой он заделал окно, почти не защищала от прохладного ночного воздуха. Крадучись, Сьюзен подошла к его стороне кровати и посмотрела на него. Неужели она действительно его ненавидит? Опустилась на колени рядом. Разве можно ненавидеть человека, которого всю жизнь любила? Ненавидеть всерьез? Можно, решила она. И с этими мыслями перерезала телефонный шнур, обезвредив оружие.
На следующий день Сьюзен ушла из дома искать утешения в том, чем утешалась всегдав черной работе. На Амстердам-авеню она разыскала стекольщика, который обещался придти между двумя и тремя, потом решила сделать покупки в маленьких магазинчиках, а не в супермаркете, зашла в скобяную лавку за не нужным ей товаром, и, наконец, истощив все надуманные дела, вернулась домой.
Управляющий топтался в вестибюле, когда Сьюзен вошла: она поспешила к лифту, чтобы не встречаться с ним.
Миссис Рид окликнул он. Сьюзен не успела нажать кнопку и нехотя вставила ногу, удерживая дверцы лифта.
Да?
Я посоветовался с вашим мужем, приглушенно выговорил он. Сегодня днем пса увезут.
Спасибо, она убрала ногу.
Да, еще с телефонной станции заходили.
Двери уже закрывались, и ей пришлось поспешно нажать кнопку «стоп».
Почему с телефонной? Я ни за кем не посылала
А он сказалпосылали. Я и впустил только потому, что вы же сами сказалителефон у вас не работает Сьюзен надавила кнопку своего этажа, оставив управляющего оправдываться в пустом вестибюле.
Она быстро вошла в квартиру, зайдя сначала на кухню: разгрузиться от пакетов. На стене сверкал новенький белый телефон. И в гостиной на столе стоял новенький. А самое худшееотремонтированный телефон Лу в спальне стоял с ее стороны кровати.
Что ты надо мной издеваешься! завизжала она.
И они ответили.
Она стояла в спальне, слушая глумливый металлический хохот, эхом перекатывающийся по квартире: Это всегда будет побеждать, независимо от того, что бы она ни предпринимала, куда бы ни обращалась. И все-таки Сьюзен упрямо достала из кухонного стола ножницы и угомонила их всех.
Позже, когда она задремала, измученная всем происходящим, ее разбудили заливистые звонки телефонов. Они самостоятельно залечили себе раны.
14
Дни текли в молчаливом отчаянии. Сьюзен ждала, сторожила признак очередной атаки. Телефоны молчали, всегда рядом.
Как-то днем, не в силах изобрести больше никакой домашней работы, Сьюзен отправилась в офис забрать свои вещи. Встретила ее всеобщая искренняя печальиз-за того, что ее уволили, или Тара им рассказала?
Будем скучать по тебе, детка, бросил редактор живописи, когда она шла по длинному коридору к своему «кабинету». Она на минутку приостановилась, ответить на доброе слово.
Я тоже буду по тебе скучать. И по твоим грязным анекдотам.
Начну смешить тебя по телефону, пообещал он.
Лучше по почте.
Собственный ее закуток показался ей чужим: иллюстрация, над которой она работала, исчезла, на рисовальной доске прибрано. Сьюзен медленно собирала пожитки. Подняв глаза, она увидела Тару: та стояла в дверях с таким лицом, будто вот-вот расплачется.
Привет, поздоровалась Тара.
Приветик.
Барахлишко собираешь?
Угу.
Можно я заползу в твою коробочку?
Буду рада.
Войдя, Тара плюхнулась, как всегда, на рисовальную доску.
Угадайчто?
Что?
Я опять без мужика.
То есть?
Юрий откопал себе даму-ортопеда с частной практикой и грудями-бомбами.
Жалко. Но сострадание Сьюзен уменьшало сознание, что печалилась Тара, оказывается, не из-за ее ухода.
Да-а, раз уж старая дева
Сьюзен обняла Тару и затормошила ее.
При стольких-то любовниках? Ты никак не дева
Значит, гульливая старая дева
Давай сбежим пораньше да надеремся?
Тара наклонила хорошенькую головку, раздумывая.
Работы полно
Брось до завтра.
Повернувшись к Сьюзен, Тара улыбнулась и согласилась.
А, ладно! Твоя взяла!
Они перебежали через дорогу в бар «Ворвик», заказали, как обычно, мартини и, уютно устроившись в уголке, приготовились поплакаться, каждая о своем, каждая по-своему.
Мне ведь он по-настоящему нравился, говорила Тара, когда принесли выпивку. Черт побери! Уж такая я была с ним хорошая! Правда, Сьюзен! Не откалывала всегдашних своих дерьмовых штучек Нормальной, в общем-то, была, ей Богу. Какого им черта надо? почти выкрикнула она, даже бармен на нее оглянулся.
Кто знает Может, того же самого, но побольше.
Надо же! Дама-ортопед! Это что, женщина для взрослого мужика? Тара захохотала. Но хватит обо мне. Как у тебя?
Пожав плечами, Сьюзен сжевала оливку.
Так погано?
Не блестяще. Сьюзен рассказала ей про телефонытроих оккупантов, поджидавших ее дома.
А может, Лу вызвал поставить? заметила Тара, ища хоть какое-то объяснение.
Нет, Лу не вызывал. Сьюзен уставилась на водоворотик в бокале. Ты и сама знаешь!
Ничего я не знаю! И вдруг пылко, рискуя снова привлечь внимание бармена. Тара выкрикнула:Сьюзен! Такого просто не бывает!
Правда? А ты откуда знаешь?
Знаю и все.
Так вот. Сьюзен тронула поверхность вязкой жидкости пальцем, поболтала, намочила палец. Раньше я тоже знала.
А как теперь до тебя добираться? тоскливо спросила Тара.
Звони. Телефон у меня всегда под рукой.
Через несколько дней Тара и правда позвонила. Сьюзен сидела с Андреа. Вечера их были наполнены друг другом, телевизор быстро отошел на задний план. Сьюзен начала учить девочку рисовать. Ее переполняла потребность быть рядом с дочкой. Выражать любовь к ней, насыщаться ее обществом и насыщать ее своим на случай, если вдруг она внезапно исчезнет.
Лу вошел через минуту после того, как Сьюзен услышала звонок.
Это Тара. Поговоришь с ней? спросил он, заранее зная ответ.
Нет. Он вышел, и Андреа подняла глаза от акварели, которую они рисовали вместе.
Мам, ты злишься на Тару?
Нет, доченька. Просто больше хочется посидеть с тобой, чем болтать по телефону. И она погладила волосы дочки.
Андреа дорисовала на лужайке дома собаку. Большую, толстую.
Ласкунчик Уильям, сообщила девочка. Он не умер.
Нет, дочка. Для наснет. Сьюзен пошла в спальню, Лу как раз клал трубку.
Просила, чтобы ты зашла к ней завтра вечером. Важное что-то, сказал он и отвернулся от нее к телевизору.
На следующий вечер, в девятом часу Сьюзен поднялась на крыльцо и вошла в вестибюль дома Тары. Пока она стояла перед запертой дверью, до нее явственно доносился аромат соуса спагетти. Она нажала кнопку Гариного домофона.
Да-а? окликнула Тара.
Это я.
На лестнице соусом пахло вовсю и восхитительно, запах ослабел только, когда она миновала второй этаж, сменившись запахом домашнего хлеба. На минутку Сьюзен позавидовала людям, которые обедают так поздно: на окраине к восьми часам посуда уже вымыта, дети выкупаны, мужья устраиваются перед телевизором и расползается скукотища.
На площадке последнего этажа маячила голова Тары.
Фу, тяжело без лифта посетовала Сьюзен, но не всерьез. Лестница, запахи, свободавсе так чудесно.
Что же важно? поинтересовалась она, когда Тара налила ей рюмочку.
Подушки. Симпатичненькие?
Сьюзен подалась вперед и оглянулась.
Шик! А важное-то что?
Миленькая Тара протянула ей коктейль. Уж я старалась, старалась для тебя За тебя! Они отпили.
И все-таки? Скажи же наконец!
Не погоняй, не то продешевлю. А я через ад прошла, метафорически, разумеется, и разыскала одного человечка из телефонной компании. Подруга подруги еще одной подруги. Поговорила с ней вчера, и сейчас она придет беседовать с тобой.
Но для чего? На Сьюзен нахлынуло раздражение.
Для того! Я звонила в телефонную компанию, прикинулась, будто все происходит со мной, и мне расхохотались в лицо
Заранее тебе могла бы сказать.
Ну да! А вот Гарриэт не посмеялась. Это ее так зовут. Гарриэт Волгрин. Обеспокоилась всерьез.
Боже, снова завела! Сьюзен отшвырнула ненавистные подушки. То самец-экстрасенс, теперьтелефонный оператор
Между прочим, онавице-президент «Ма Белл», так что полегче на поворотах. Черт побери, да, Сьюзен, ты права! И буду начинать и начинать, пока это не закончится. Или тебе охота до конца жизни шарахаться от телефонных звонков? сердито выговорила Тара.
В 8:30, точно в назначенное время, зажужжал зуммер, и Тара объявила:Гарриэт поднимается!
Надеюсь, она не слишком дряхлая, осилит твою лестницу? заметила Сьюзен.
Как выяснилосьнет. Гарриэт Волгрин была на несколько лет моложе Сьюзен и потрясающе эффектна. Вдобавок к красоте ей был присущ определенный стиль. Даже в небрежном наряде от нее исходил тонкий, но вполне различимый для любой женщины восхитительный аромат денег. Все вместе взятое немедленно настроило бы против нее Сьюзен, не прояви Гарриэт глубокого сочувствия.
Мне твоя история весь день покоя не дает, объявила она за скотчем с водой. Даже заперлась у себя в кабинете и курнула марихуанки. Сияние улыбки не таило и тени смущенности.
А не осталось? поинтересовалась Тара.
Ментол или настоящую? Гарриэт полезла в сумочку и вытащила самокрутку. Они подымили, пустив ее по кругу, пока напряженность знакомства не сменилась дружелюбной теплотой.
Ты мне веришь? спросила Сьюзен.
Конечно Верю, что тебе кто-то звонит. Вид у Гарриэт стал виноватый.
Ну хоть так.
Я проверила твои новые телефоны, продолжала Гарриэт, показывая намерение помочь. Заявки на них не поступало, и записи об установке тоже нет.
Само собой. Откинувшись на спинку, Сьюзен прикрыла глаза. И нет записи, что они сами себя починили.
Дерьмо! тихонько ругнулась Гарриэт. Это уже за гранью!
Ты такая милашечка, что стараешься мне помочь.
Милашечка? переспросила Гарриэт и залилась хохотом. Меня так мамочка моя называла. И добавила серьезно:Сьюзен, я хочу поставить на твой телефон «жучок».
Спасибо Сьюзен подумала, что толку от этого никакого. А если звонок нельзя проследить? Что если они из мест, куда вам не добраться?
Это невозможно.
Ну, а вдруг?
Найдем для тебя «изгоняющего дьявола». Гарриэт заметила страдальческое выражение на лице Сьюзен. Милая, ну что ты! Такое ведь немыслимо! Слушай, давай завтра встретимся за ланчем и обсудим детали. В час, в «Мэйсон Франсез» на 56-й. Окей?
Спасибо. Сьюзен тепло попрощалась с Гарриэт.
На следующий день в час Сьюзен вошла в «Мэйсон Франсез», назвала имя Гарриэт старшему официанту, и ее проводили к столику.
Что будете пить? Официант держался слишком раболепно, смущая ее. Взяв скотч с содовой, она устроилась ждать Гарриэт.
Ого, роскошный костюмчик! воскликнула та, скользнув на банкетку рядом со Сьюзен. Извини, опоздала. Где раздобыла?
У «Сакса». Сьюзен была довольна, что не зря принарядилась. А ты свой?
От Ралфа Лоррена, но не надо меня за это ненавидеть. Подарок Ларри, моего мужа. Две недели мы обедали дома, чтобы за него расплатиться. Приветик, Джозеф! Официант, хотя ему ничего не заказывали, принес ей коктейль, поставив бокал с теплой улыбкой восхищения. Как Эдварду понравилась игра янки?
О, мисс Волгрин, он в восторге. Еще раз спасибо.
Ну Гарриэт подняла бокал. поздравляю. Твой телефон прослушивается.
Уже?
Мы в «Ма Белл» в игрушки не играем.
Какое небо тебя послало? воскликнула Сьюзен.
Бруклинское.
Ты шутишь!
Нет, но я долго совершенствовалась, пришлось потрудиться. Послушай, мы должны составить план. Следующий раз, когда он позвонит
Он?
Он, ониневажно. Пожалуйста, не вешай как можно дольше трубку.
Гарриэт, я не могу. Даже секунда у трубки наводит на меня ужас.
Но, Сьюзен, иначе мы не сумеем проследить звонок. Вот чтоположи трубку у аппарата и уйди из комнаты: главное, не вешай. Это важно.
Ладно, нехотя уступила Сьюзен.
А я буду звонить так: один звонок, потом кладу трубку и набираю номер снова. Ты уже будешь знать: это я.
Ох, Гарриэт! Бестолковая затея! Оно тебя отсоединит.
Но все-таки послушайся меня, окей?
Окей.
И хватит смотреть так грустно. Мы его поймаем. «Ма Белл» победит кого угодно! В этом прелесть монополии. А теперь, как насчет того, чтобы подзакусить?
Они ели, больше не упоминая о звонках, и жизнерадостной Гарриэт почти удалось заставить Сьюзен почувствовать себя такой же.
Хотя бы ненадолго.
15
Наняв машину, Сьюзен отправилась в Лонг-Айленд, на кладбище домашних животных, где похоронили Ласкунчика Уильяма.
Тихогласный, почти карикатурно, служащий (в подобающем темном костюме) из главной конторы указал ей, где могила Ласкунчика Уильяма, пока еще без таблички. (Надгробие, говорил ей Лу, заказано, с надписью «Ласкунчик Уильям, спутник и друг».)
Пока она шла к сектору «Д», ряд 14, участок 12 (супермаркет мертвых), ей пришло в голову, что Ласкунчику Уильяму тут понравилось бы. Пес скакал бы, бегал по тропинкам, возвращаясь к ней, исходя слюной, чтобы тут же умчаться снова, оглядываясь на нее, бросая вызовдогони! Сьюзен представилось, как он галопом мчится от нее, вдруг возвращается, заслышав ее зов, прыгает на нее, пачкая лапами, уши прижаты, когда она бранит его, морда вытянута для поцелуя прощения.
Неподалеку от нее, у могилы ее любимца стояла пара, улыбаясь свежим цветам, женщина нагнулась выдернуть сорняк, оскорблявший место упокоения ее ребенка-суррогата. Сьюзен показалось унизительным, что она в их компаниинаблюдает пустоту их жизни, выставляет напоказ собственную.
Отыскав сектор «Д», она прошлась вдоль пронумерованных рядов.
Ах, черт бы тебя подрал, Ласкунчик Уильям! увидела она себя много лет назад в первой своей квартире. В рукетуфля; вернее, то, что раньше было туфлей, до того, как ею завладел неуклюжий щенок.
Ну ты у меня получишь сейчас! То была квартира-студия, бежать некуда, но щенок, прижав уши, поджав хвостик, заполз под кровать и свернулся там в совсем маленький клубочек.
А ну-ка, вылезай! Получи, что заслужил! Сьюзен опустилась на четвереньки, грозя ему испорченной туфлей. Щенок смотрел на нее, огромные карие глаза полны раскаяния. Будь он человеком, наверняка заплакал бы.
Давай, давай! Вылезай! Она попробовала дотянуться до него, но не сумела. Чем дольше прячешься, тем крепче тебе достанется! Опрокинувшись на бок, щенок поднял переднюю лапу, прося о пощаде.
Негодный ты пес! Я жалею, что взяла тебя
Он ткнул лапой в ее направлении, глаза, даже в темноте под кроватью, блестели от невыплаканных, невозможных слез.
Написал тут везде и изгрыз единственные мои приличные туфли Щенок заскулил. Болван несчастный!
К ней потянулась лапа, он положил голову на пол, кающийся проситель, тихонько поскуливая, словно сожалея о своей глупости, слабости, своей греховности.
Да ладно уж, вылезай! поласковее, но еще сердито крикнула она. Щенок заскулил погромче, как бы прося Бога«вмешайся же, наконец!»
Да вылезай уж, невольно расхохоталась Сьюзен, придурок маленький!
Щенок подполз к ней (голова еще великовата для маленького туловища), глазажалобно-страдальческие.
Тут-то в первый раз он и потянулся мордой, чтобы его поцеловали.
О, Господи! Она взяла его на руки. И во что я ввязалась?
С воспоминаниями покончено, Сьюзен обнаружила, что тихонько плачет на могиле Ласкунчика Уильяма, ей ужасно хотелось поцеловать своего пса еще хоть разочек.
Домой Сьюзен вернулась уже после двух. Не успела она закрыть дверь, как, зазвонили телефоны. Один раз. Сьюзен напряженно смотрела в сторону кухни (ближайший от нее телефон), ожидая паузысигнала, что дозванивается Гарриэт. Пауза наступила. Следом второй звонок. Сьюзен подождала, пусть позвонит несколько раз, медленно вошла на кухню, все еще страшась, что придется дотронуться до телефона, но затем, припомнив уверенность Гарриэт (в себе и окружающем ее мире), сняла трубку.