Не удивлюсь, если и день застанет нас за рассказами о ваших увлекательных приключениях.
Молодой господин обладает завидным вкусом, сказал Аззо, иронически кривя губы. Повествования о бурях и кораблекрушениях и впрямь лучше всего слушать на terra firma, а рассказы о битвах и смертиза гостеприимным столом или же сидя у камина. Слушателю становится так приятно, что он сохранил свою шкуру в целости и не подвергается никакой опасностидаже схватить насморк.
С этими словами он хрипло рассмеялся, повернулся к Францу спиной, поклонился всем остальным и вышел прочь. Кавалер Фаненберг, всегда провожавший Аззо к двери, на сей раз сослался на усталость и пожелал друзьям спокойной ночи.
Наглость этого Аззо превосходит все границы, вскричала Берта, когда гость ушел. С каждым днем он становится все более грубым, невежливым и высокомерным. Один лишь сон Франциски, пусть он в том и не виноват, заставляет меня ненавидеть его. А этим вечером он не сказал никому, помимо Франциски, ни единого доброго слова, за исключением, быть может, нескольких замечаний, обращенных к дяде.
Не стану отрицать твою правоту, Берта, заметила ее кузина. Многое можно простить человеку, которого судьба, возможно, сделала мизантропом; однако нельзя нарушать правила обычной учтивости. Но куда подевался Франц? спросила вдруг Франциска, беспокойно оглядываясь по сторонам.
Молодой человек, как оказалось, незаметно выскользнул из комнаты, пока Берта и Франциска были заняты разговором.
Надеюсь, он не последовал за кавалером Аззо, чтобы вызвать его! с тревогой воскликнула Берта.
Уж лучше ему войти в клетку ко льву и потрепать зверя за гриву, резко произнес Войслав. Я должен незамедлительно последовать за ним, добавил он и выбежал из зала.
Ему пришлось выйти из замка, спешно пересечь двор и миновать ворота, прежде чем он настиг Аззо и Франца. Они стояли на мостике с невысокой балюстрадой, переброшенном через замковый ров. Франц, похоже, только что обратился к Аззо с запальчивой речью, поскольку Войслав, скрывавшийся в тени стены и не замеченный ни тем, ни другим, услышал, как Аззо мрачно произнес:
Оставь меня, глупый юнецоставь меня; клянусь солнцем, и он указал на полную луну, сиявшую в небе над их головами, что ты не увидишь более этих лучей, если еще на миг задержишься у меня на пути.
Знай же, негодяй, что я не готов сносить твою бесконечную надменность; ты либо дашь мне удовлетворение, либо умрешь, вскричал Франц, обнажая меч.
Аззо протянул руку, сжал лезвие меча посередине и переломил его, как сухую тростинку.
Предупреждаю тебя в последний раз, вскричал он громоподобным голосом, швыряя обломки меча в ров. Отойдиуступи мне дорогу, юнец, иначе, клянусь теми, что под нами, ты погиб!
Ты или я! ты или я! воскликнул обезумевший Франц, рванулся к мечу противника и попытался выхватить его.
Аззо ничего не ответил, лишь горький смех сорвался с его губ; вцепившись в грудь Франца, кавалер поднял его, точно младенца, и намеревался уже сбросить барона с моста, когда Войслав очутился рядом. Схватив Аззо за руку своей чудесной золотой рукой, в чьи пружины он вложил всю свою силу, Войслав пригнул руку противника книзу, заставив того выпустить жертву. Аззо, казалось, был поражен до глубины души; не обращая более внимания на Франца, он с удивлением глядел на Войслава.
Кто ты, осмелившийся лишить меня добычи? спросил он с некоторым колебанием. Возможно ли? Неужто ты
Не спрашивай, кровопийца! Ступай, ищи себе пропитание! Скоро твой час настанет! спокойно, но твердо отвечал Войслав.
Ха! теперь мне все понятно! живо воскликнул Аззо. Приветствую, брат по крови! Отдаю тебе этого червяка; ради тебя, так и быть, я не раздавлю его. Прощай; вскоре пути наши пересекутся снова.
Скоро, очень скоро; прощай! воскликнул Войслав, привлекая к себе Франца.
Аззо бросился вперед и исчез во тьме.
Франц некоторое время находился в полуоглушенном состоянии, но вдруг зашевелился, словно просыпаясь ото сна.
Я опозорен, опозорен навеки! воскликнул он, уткнувшись лбом в сжатые кулаки.
Успокойся; одолеть его ты не смог бы, сказал Войслав.
Я одержу победу или умру! возразил Франц. Я разыщу этого проходимца в его логове и тогда один из нас падет, он или я.
Ты не сумеешь даже нанести ему рану, сказал Войслав, и неизбежно погибнешь.
Тогда расскажите мне, как свершить суд над этим негодяем, закричал Франц со слезами отчаяния на глазах, хватая Войслава за руки. На меня пал позор, и я не в силах больше жить.
Ты будешь отмщен, и в течение суток, надеюсь; но только лишь при двух условиях.
Я согласен! Я готов на все, воодушевленно начал юноша.
Первое заключается в том, что ты ничего не станешь предпринимать и оставишь дело в моих руках, прервал его Войслав. Второе: ты поможешь мне убедить Франциску выполнить то, что я представлю ей как высочайшую необходимость. Аззо подвергает жизнь молодой дамы опасности гораздо большей, чем грозит тебе.
Как? Что? в ярости вскричал Франц. Жизнь Франциски в опасности! и по вине этого человека? Умоляю, скажите мне, Войслав, кто этот дьявол?
Я ни слова не скажу ни тебе, ни юной даме, пока опасность не минует, решительно ответил Войслав.
Малейшая оплошностьи все пропало. Никто не в силах нам помочь, кроме самой Франциски, и если она откажется, погибнет безвозвратно.
Говорите же, и я помогу вам. Я сделаю все, что вы скажете, но я должен знать.
Ни слова более! ответил Войслав. И ты, и Франциска обязаны полностью мне подчиниться. Пойдем, ступай теперь к ней. Ты ни слова не скажешь о том, что здесь случилось, и постараешься убедить ее последовать моему совету.
Войслав говорил с такой твердостью, что Франц не решился возражать; через несколько минут оба вернулись в зал, где их с нетерпением ждали молодые девушки.
Ах, я так испугалась, сказала Франциска, выглядевшая бледнее обычного, и протянула Францу руку. Полагаю, закончилось все мирно.
Весьма; хватило и нескольких слов, и недоразумение было улажено, с довольным видом подтвердил Войслав. Но молодой господин Франц тревожился не столько за себя, сколько за вас, юная дама.
За меня! Что вы хотите сказать? удивленно спросила Франциска.
Я имел в виду вашу болезнь, ответил Войслав.
И вы говорили об этом с Аззо? Известно ли ему лекарство, о каком он не поведал мне сам? спросила она с натянутой улыбкой.
Кавалер Аззо должен принять участие в вашем излечении; но рассказать вам о том он не может, иначе лекарство утратит свои целебные свойства, тихо отвечал Войслав.
Какой-то таинственный эликсир наподобие тех, которыми поили меня доктора, что пытались меня лечить? Их заботами мне лишь становится хуже, с горечью заметила Франциска.
Несомненно, лечение это тайноеи, без сомнения, действенное, ответил Войслав.
Так утверждали все, но ни один не имел успеха, возразила молодая дама, состроив кислую мину.
Тебе нужно хотя бы попробовать. начала Берта.
Раз уж твой сердечный друг предлагает, улыбаясь, сказала Франциска. Не сомневаюсь, что ты, даже не будучи больна, готова была бы принимать всевозможные лекарства, только бы порадовать своего рыцаря; но у меня нет такой побудительной причины, и потому отсутствует и вера в исцеление.
Я говорил не о снадобье, сказал Войслав.
Ах! магическое средство! Не иначе, я буду излеченакак же выразился тот шарлатан, что был здесь вчера? «путем симпатического воздействия». Да, именно так он и сказал.
Можете называть мое средство магическим, если хотите, с улыбкой отозвался Войслав, но знайте, дорогая, что способ лечения, который я предлагаю, должен соблюдаться буквально, в согласии со строжайшими правилами.
И вы мне в этом доверяете? спросила Франциска.
Целиком и полностью, помедлив, сказал Войслав, однако.
Почему же вы не продолжаете? Неужто считаете, что мужество мне изменит? спросила она.
Храбрость, спору нет, необходима для успеха нашего начинания, внушительно произнес Войслав. Предполагая, что вы наделены ею в избытке, я и собираюсь предложить вам свой способ лечения; ничто, клянусь жизнью, не причинит вам вреда, если только вы будете в точности следовать моим указаниям.
Тогда расскажите мне, что вы задумали, и я приму решение, сказала молодая дама.
Я смогу рассказать об этом лишь тогда, когда мы приступим к исполнению задуманного, ответил Войслав.
Вы считаете, что я дитя, которое можно заставлять делать то, и другое, и третье, не объясняя причины? спросила Франциска с ноткой былой игривости в голосе.
Вы очень несправедливы ко мне, юная дама, если хоть на мгновение могли заподозрить, что я предложу вам нечто малоприятное, не будучи подвигнут на это самой насущной необходимостью, сказал Войслав. Тем не менее, могу лишь вновь повторить свои слова.
Ну что ж, тогда я отказываюсь, воскликнула Франциска. Я уже все перепробовалаи без всякой пользы.
О, умоляю тебя, соглашайся, Франциска. Наш друг не станет предлагать бесполезные меры, сказала Берта, завладевая руками кузины.
Позвольте и мне присоединиться к увещеваниям Берты, сказал Франц.
Какие вы все странные! вскричала Франциска, покачивая головой, вы делаете такую тайну из того, что мне в любом случае требуется знатьведь иначе я не могу это сделать; и вы говорите, что я непременно поправлюсь, хотя собственные чувства убеждают меня в обратном.
Повторю, что я ручаюсь в благоприятном исходе, сказал Войслав, если будут выполнены те условия, о которых я говорил ранее, и у вас достанет храбрости завершить начатое.
Ха! теперь понимаю: похоже, это единственное, в чем вы сомневаетесь, воскликнула Франциска. Я покажу вам, что у женщин хватает воли и сил на свершение отважных поступков; даю вам свое согласие.
С этими словами она протянула Войславу руку.
Наш уговор скреплен, продолжала она, улыбаясь. Скажите же, любезный рыцарь, как приступить мне к таинственному излечению?
Оно началось в тот миг, когда вы дали свое согласие, серьезным тоном отвечал Войслав. Теперь попрошу только не задавать больше вопросов; будьте готовы совершить вместе со мной верховую прогулку завтрашним вечером, за час до заката. Я также просил бы вас ни слова не говорить отцу о нашем договоре.
Как странно! сказала Франциска.
Договор заключен, и вы полны решимости; за все остальное в ответе я, успокаивающе произнес Войслав.
Что ж. Пусть будет так. Я последую вашим наставлениям, ответила молодая дама, хотя на лице ее было написано сомнение.
По возвращении вы узнаете все; а сейчас наберитесь терпения, сказал в заключение Войслав. Ступайте и отдохните, дорогая; завтра вам понадобятся силы.
Настало утро следующего дня; солнце лишь час как встало, и большие капли росы, словно расшитая жемчугами вуаль, устилали траву и соскальзывали с цветочных лепестков, покачивавшихся на утреннем ветерке, когда кавалер Войслав поспешил через поля в лес и здесь свернул на сумрачную тропинку, что вела, как он догадался, к башням замка Клатка. Приблизившись к старому дубу, о котором мы уже упоминали, он прилежно осмотрел землю в поисках человеческих следов, но вокруг отпечатались лишь копыта оленей; удовлетворившись осмотром, Войслав продолжал путь, предварительно наполовину вытащив кинжал из ножен, точно хотел убедиться том, что в случае нужды он окажется под рукой.
Войслав медленно взбирался по тропинке; было заметно, что он прятал что-то под плащом. Оказавшись во дворе, он оставил руины замка слева от себя и вошел в старинную часовню. В часовне он внимательно огляделся. В заброшенном святилище царила гробовая тишина, прерываемая лишь посвистыванием ветра в ветвях старого боярышника, росшего снаружи. Войслав продолжал осматриваться, пока в глаза ему не бросилась дверь, ведущая к склепу; он торопливо подошел к ней и спустился по ступеням. Местоположение солнца позволяло лучам его проникать сквозь щели; подземная усыпальница была так ярко освещена, что можно было без труда прочитать надписи в ногах и головах гробов. Первым делом кавалер положил на пол сверток, который принес под плащом и затем, переходя от гроба к гробу, застыл наконец перед самым древним из них. Он с вниманием прочитал надпись, задумчиво извлек кинжал из ножен и попробовал поддеть им крышку гроба. Сделать это ему удалось довольно легко, так как проржавевшие железные гвозди едва держались в прогнившем дереве. Внутри он увидел лишь холмик праха, остатки одежды и череп. Быстро вернув крышку на место, он перешел к следующему гробу, миновав захоронения женщины и двух детей. Содержимое гроба не слишком отличалось от предыдущего, за исключением того, что истлевшее тело оставалось в целости, пока Войслав не приподнял крышку, и только потом рассыпалось в прах, так что различить можно было лишь обрывки полотна и несколько костей. В третьем, четвертом и в следующих шести тела сохранились лучше; иные напоминали изжелта-коричневые мумии, в других гробах посреди бархатных, шелковых или заплесневевших покровов улыбался лишенный кожи череп с волосами; но на всех телах были заметны омерзительные признаки разложения. Оставалось осмотреть еще один гроб; Войслав приблизился и прочитал надпись. То был тот же гроб, что ранее привлек внимание кавалера фон Фаненберга; в нем, судя по надписи, покоился Эззелин фон Клатка, последний властитель замка. Крышка гроба поддавалась с трудом, и Войславу пришлось приложить немало сил, прежде чем ему удалось извлечь гвозди. Все это он проделал как можно тише, словно опасаясь разбудить кого-то, спавшего внутри; затем он приподнял крышку и заглянул внутрь. «Ага!»невольно сорвалось с его губ; он отступил на шаг. Будь Войслав не готов к тому, что увидел, он испытал бы куда большее потрясение. В гробу лежал Аззо, в точности как живойтакой же, каким видел его Войслав за столом минувшим вечером; во внешности, одежде и всем остальном не имелось никаких отличий; помимо того, скорее казалось, что он спит, нежели покоится на смертном одре: разложение ничуть не затронуло его, а на щеках проступал даже румянец. Лишь недвижная грудь, не вздымаемая дыханием, отличала его от спящего. Несколько минут Войслав стоял неподвижно; он в оцепенении глядел на гроб. Затем с необычайным для него проворством он поднял выпавшую из рук крышку, положил ее на гроб и вбил гвозди в прежние отверстия. Завершив эту работу, Войслав взял принесенный сверток, который оставил у входа, поместил его на крышку гроба, поспешно поднялся по лестнице и покинул церковь и развалины замка.
День клонился к закату, когда Франциска попросила отца позволить ей совершить верховую прогулку с Войславом, объяснив, что намеревается показать гостю окрестности замка. Кавалер с радостью позволил это, рассудив, что дочь пошла на поправку; и вот, сопровождаемые только одним слугой, они сели на лошадей и выехали из замка. Войслав, против обыкновения, был молчалив и серьезен. Когда Франциска начала поддразнивать него, рассуждая о торжественном виде рыцаря и предстоящем ей симпатическом лечении, он отвечал, что дело предстоит им вовсе не смешное; и пусть лечение непременно увенчается успехом, события этого вечера оставят свой след на всей ее будущей жизни. Беседуя таким образом, они пересекли лес; у старого дуба они спешились и оставили лошадей на попечение слуги. Войслав предложил руку Франциске, и они медленно и в молчании поднялись на холм. Они как раз поравнялись с одной из полуразрушенных внешних стен, когда Войслав, точно рассуждая сам с собой и не обращаясь к спутнице, произнес:
Через четверть часа зайдет солнце, и через час на небе появится луна; нам следует все завершить до ее восхода. Вскоре настанет время приступить к нашему делу.
Думаю, пора вам рассказать мне, в чем же оно заключается, сказала Франциска, глядя на него.
Что ж, юная дама, внушительно отвечал он, оборотясь к ней, молю вас, Франциска фон Фаненберг, во имя собственного блага, и во имя отца, любящего вас всей душой, с тщанием взвесить мои слова и не прерывать меня вопросами, на которые я не смогу дать ответ, покуда труд наш не будет завершен. Жизни вашей угрожает большая опасность; она в той болезни, что донимает вас; и если вы не исполните то, что я вам сейчас скажу, вы безвозвратно погибнете. Обещайте в точности исполнить мои указания; я же даю вам слово рыцаря, что не замыслил ничего неугодного Господу и что честь вашего дома никоим образом не пострадает; вдобавок, это единственный способ спасти вас.