«Алиби» крепко держала Колби в обволакивающих объятиях своего утробного мрака. Она заботливо шептала ему что-то обнадеживающее, ее шепот звучал как забытый белый шум материнского кровотока. Он заслуженно гордится бухгалтерским анализом, проведенным для финансовых служб Эмфира. Важность его исследования о корпоративных бумажных отходах несомненна, проблемаи в этом была его идеярешается внедрением агрессивной программы переработки при тщательном расчете соотношения бумаги высшего сорта для внешних контактов и второсортной, из переработанной массы, для обычного потребления. Компании на этом ничего не сэкономитьедва ли две трети зарплаты одного бухгалтера, но переработка и повторное использование бумаги каждый год будут спасать по нескольку сотен акров леса. На это непременно обратят внимание, говорили ему в «Алиби». Его заметят и призовут на Пятый этаж, где счетоводы и денежные маклеры творят свое опасное волшебство. Его непременно
Эй, Колби, твоя очередь.
Колби поднялся:
Что?
Джек махнул официантке, стройной девушке с короткими косичками на голове и кельтской татуировкой вокруг запястья.
Заплати Дженни и рассказывай.
Медленно освобождаясь из власти «Алиби», Колби нащупал бумажник. С трудом отсчитывая купюры, будто пытаясь разделить травинки, он пытался придумать хорошую байку. Таковы были правила игры: купить всем выпивку, рассказать историюостальные играют роль благодарной аудитории, подзуживая рассказчика врать дальше или изображая поддельное возмущениеподдельное, как и все в «Алиби». Вытаскивая из бумажника двадцатку, Колби попытался сочинить что-нибудь, но ничего, кроме мертвых деревьев, не приходило ему в голову.
Дженни улыбнулась ему, озарив улыбкой полуночный мрак зала, и взяла банкноту, протянутую ей неуверенной рукой пьяного. Она развернуласькосички хлестнули по тонкой шееи живо направилась к бесконечно далекому бару.
Он уставился в бумажник, большим и указательным пальцами теребя уголок второй двадцатидолларовой купюры. Ничего достойного не шло на ум, кроме того, о чем твердил шепот в ушах.Твой доклад ускорит процесс.Полный любви голос звучал как мистраль, ветер убеждения, увещевал и соблазнял, говорил ему то, что его сердце страстно стремилось услышать. Как органическая инфекция распространяется по всем деревьям, передаваясь через корни и ветви, так документ повлияет на всю систему.Одна ветка, один орех, один ростокв конце концов изменится весь лес.
Где-то глубоко внутри его, в районе желчного пузыря и скапливающихся в печени шлаков, зарождалась другая история. Никого ничто не заботит.Долговременный контроль за экологией не предполагает роста биржевой стоимости акций в краткосрочной перспективе.
На туристической карте круглый холмик в центре Виндвордского парка был обозначен как «Восхождение Глорианы». Имя это на заброшенном надгробии увековечивало память всеми забытой прародительницыокрестил так этот холмик, поставив неполноценный геологический указатель, ученый, знавший толк в камнях и минералах, но не в истории. Глори, так сокращенно прозвали шарообразную насыпь местные жители, весной устилал зеленый ковер полевых цветов, а зимой из голого купола торчали расщепленные верхушки зазубренных камней. Каменные львиные головы, наполовину вросшие в землю, полузадушенные длинными лианами в красных цветах, окружали основание купола.
Прошлой весной что-то сломалось под «восхождением». По правде говоря, треснула труба, одна из тех тяжелых водопроводных труб, по которым течет вода с перерабатывающих заводов на побережье около Свитлоу до центральной зоны и Лудтауна и дальше на юг, за индустриальные плато острова Харбор. Но «правда»слово не для «Алиби Рум».
Чередой сейсмических толчков, от которых периодически с грохотом подпрыгивало столовое серебро и посуда, вскрыло древние колодцы, закупоренные столетия назад во времена нехватки обработанных камней и фасонного железа. Освобожденные артезианские воды искали выхода из своей земляной темницы. Той весной, шептались в «Алиби», львы стали пускать слюни.
В середине лета головы стали извергать рвоту. И воды, долго скапливавшиеся под испещренной рубцами измученной поверхностью, оказались так чисты, что зелень в центре парка принялась буйно разрастаться.
Растительное извержение породило такие тучи пыльцы и испарений гниющих фруктов, что в природный парк из своих потайных угодий и затерянных долин стали стекаться странные создания, привлеченные пьянящими райскими запахами. К тому времени как ползучая жимолость принялась оплетать пятнистую вывеску старого театра Риальто на углу Гласье и Семнадцатой, увиденные диковинки заняли прочное место в беседах завсегдатаев «Алиби». Черные, как беззвездная ночь, кошки размером с лайку. Летающие обезьяны, теснившиеся на сломанных перилах пожарной лестницы, как вороны. Кролики и суслики, ходящие на задних лапках. Змеи с гипнотическим взглядом, экзотермические ящерицы, нереиды со скользкой кожей, птицы, линяющие сусальным золотом: с каждой неделей рассказы становились все фантастичней, а растительность пробиралась все дальше и дальше в дома и улицы, окаймлявшие привычные границы парка.
Зимние холода остановили рост деревьев и лиан, задержав их вторжение в мир кирпича и камня. В холодную пору луна низко нависала над Глори, под ее ледяным взглядом круглый бугор леденел и покрывался инеем. Тропинки, ведшие вглубь парка, затерялись и изменили направление, так запрятав замерзший рай, что он превратился в убежище для фантастических существ, попавших в город.
Когда единорогу пронзили бок, он бежал обратно в затерянное сердце Глори. Охотники без труда прошли сквозь ледяной лабиринт Виндвордского парка по прекрасно заметному следу капель крови, застывших и почерневших на замерзшей земле.
Дэвид наклонился и прикоснулся к красному пятну на белесой земле. Нахмурив брови с выражением недоверия и неуверенности, он показал испачканную перчатку остальным.
Это кровь, сказал он.
Джек буркнул, перезаряжая арбалет:
Я же сказал, что подстрелил его.
Он выудил еще одну металлическую стрелу из нейлоновой поясной сумки и вставил ее в направляющий желобок ложа.
Кого подстрелил? спросил Дэвид. Тут никого не было запнулся он, растирая кровь двумя пальцами в перчатке и чувствуя, как клейкая жидкость стекает между ними.
Он стоял прямо здесь, сказал Джек, показывая на землю. Колби тоже его видел.
Колби сжался, втянув голову в плечи под взглядом Джека.
Я видел что-то, пробормотал он, похожее
На гребаного единорога, перебил Джек. Ну же, скажи это. Ты его видел. Он рукой изобразил нарост на своем лбу. Ты же видел рог.
Не знаю, что я видел, Джек, сказал Колби. В смысле, что ты выстрелил раньше, чем я понял, что это.
Бредятина. Джек топнул ногой по земле, от удара во все стороны разлетелись ледяные осколки. Он обернулся за поддержкой к четвертому спутнику. Ты видел его, Херли?
Херли, не отрывая взгляда от испачканных перчаток Дэвида, с трудом сглотнул и кивнул. Колби отметил, что он крепко сжимает ложе арбалета и дышит часто и прерывисто.
Джек мотнул головой:
Я знаю, что я видел. Он весь белый, а грива как стекло. Стоял прямо здесь.
Колби посмотрел под ноги, чтобы не встречать горящего взгляда Джека. Глаза болели, язык распух и отяжелел. Слова походили на кирпичи, неподъемные для разжиревшего языка.
Ты тоже хотел этого, Колби. Лицо Джека опять ожесточилось от прилива адреналина. Слишком уж волнительной была беседа. Он присел около Дэвида, обмакнул пальцы в кровавое пятно, а затем нарисовал кровью единорога черту поперек лба и две на щеках. Мы могли бы пойти и без тебя, но именно ты хотел чего-то большего, чем выдуманная байка для «Алиби». Тебе хотелось чего-нибудь настоящего.
Он крадучись пошел по неровному следу из алых пятнышек, который уводил глубже в парк.
Колби увидел, что Дэвид, взглядом проследив за Джеком, тоже заметил прерывистую дорожку из капель, по которой тот шел.
Я ничего не видел, сказал он Колби, приглушив голос, чтобы его не услышал Джек. Ничего, кроме теней.
Тени не истекают кровью, сказал Херли и шагнул поближе к двум другим, как бы вовлекая их в заговор. Там что-то было, правда ведь, Колби?
Колби дотронулся до горла, потер рукой в перчатке окоченевшую шею, как будто растиранием мог выдавить застрявшие слова.
Ты точно что-то видел, сказал Дэвид. Как и Джек.
Колби кивнул, все еще не решаясь заговорить о том, что он видел. Единорог был почти незаметен на фоне заиндевевших древесных стволов. Но едва Колби разглядел различие между рогом единорога и веткой дерева, едва он осознал разницу между выбеленной льдом корой и глянцевой шкурой, различить существо стало совсем просто.
Стрела из арбалета Джека попала в верхнюю часть правого бедра. Увидев, как животное встало на дыбы и на перламутровом роге заиграл лунный свет, Колби закрыл глаза. Как будто этой детской уловкой можно было отменить то, чему он только что стал свидетелем.
Херли пришел вовремя, чтобы оплатить следующую выпивку. Он отдал Дженни кредитную карту и уставился ей вслед, наблюдая за покачиванием ее бедер.
Ох, это как часы, сказал он, издавая губами звук «тик-так». Мне никогда не надоедает на это смотреть.
Джек и Дэвид рассмеялисьслушатели быстро отреагировали на ремарку «Смеяться тут!», самолюбиво выставленную Херли, чтобы все заметили юмористичность его замечания. Душа компании и преуспевающий коммивояжер всегда был готов расплыться в улыбке, растягивающей рот от уха до уха. Он мог обхватить огромными ладонями весь свой живот, а если разводил руки в стороны, то походил на раскрывшую крылья цаплю.
Не поверите, что у меня был за денек! начал Херли. Колби, сидевший от него по правую руку, по идее должен был высказать недоверие, но промолчал, тогда Херли широко раздвинул руки, будто собираясь обхватить весь стол. Это было невероятно.
Джек объяснил безучастный взгляд Колби:
Он по уши в своем докладе. Депрессия. Не обращай на него внимания. Рассказывай.
Рот Херли растянулся в улыбке, еще шире, чем его расставленные руки.
Так вот, есть тут одна секретарша, работает у вице-президента по продажам. Ей, по слухам, где-то около пятидесяти или вроде того. Поверить невозможно. В тонусе, подтянутая, небось проводит в зале часа четыре в день. Аппетитная бабенка.
Так вот, едем мы сегодня в лифтевозвращаемся с собрания на Четвертом этаже, только мы вдвоем, и она ловит мой взгляд на ее титьки. И знаете, что она говорит? Она говорит
Трахни меня у себя кабинете? Колби вынырнул из своего забытья, как призрак, восставший из древней могилы, рассказ вернул его к застолью.
Улыбка спала с лица Херлиразрушительное действие режима реального времени, способного разламывать скалы.
Да ладно, Колби, ты чего?
Ты всегда рассказываешь одну и ту же байку. Колби посмотрел на других, стараясь разглядеть на их лицах признак того, что они тоже в курсе непременного атрибута историй Херли. Вам не надоело?
Эта совсем другая, воспротивился Херли.
А что было на прошлой неделе? спросил Колби. Стажерка в копи-центре, которой хотелось откопировать твой член. Другая? А неделю назадтам было что-то про автомобильную мойку?
Да ладно. Колби, мы же все в «Алиби». Дэвид положил руку ему на плечо. Разве это важно?
Колби стряхнул руку, по пьяни попав мимо запястья, так что ему пришлось отталкивать приятеля всем телом.
Да, возможно. Может, если мы врем друг другу, да и себе тоже, нам следует делать это чуть-чуть получше?
Кто нассал ему в стакан? проворчал Херли.
Черт подери! Я серьезно. Мы что, слишком стары для этого? Как долго мы будем ходить сюда и рассказывать одни и те же пошлые старые байки?
Я полагал, что в этом и есть смысл. Джек приподнял бровь.
От чего мы хотим спрятаться? выпалил Колби.
Джек потянулся к стакану:
Что ж, Колби, ты испортил нам вечер, вот ты и расскажи. От чего мы от чего ты хочешь спрятаться?
Пол под Колби резко накренился, как будто слова Джека сопровождались землетрясением, толчки прогрохотали по искусственному склону на окраине города, угрожая обрушить «Алиби Рум» и сбросить ее в залив. Мышцу в щеке Колби свело, как от укуса осы. Разве это важно?
Разве что-то важно?Экзистенциальная черная дыра замаячила перед ним. Бархатное лоно «Алиби» попыталось спрятать его, не дать ему вывалиться в бескрайнюю бездну
Ни от чего, пробормотал он.
Тогда прекрати портить вечер всем остальным!
Ты девственник? спросил у Колби Херли, когда они шли по тропе под оледеневшими ветвями.
Что? переспросил Колби.
Херли остановился и, положив руку Колби на плечо, задержал и его.
Единорога могут заполучить только те, кто безгрешен. Ты знаешь историю: непорочные девы сидят под деревом и ждут, пока не придет единорог и не положит им голову на колени. Поэтому их и использовали как приманкуони могли видеть животное. Он пожал плечами. Ну, вот ты его видишь, может, ты девственник?
Колби посмотрел вверх, на оледенелые ветви тополей и берез. Ребенком он гонялся в парке за белками, со смехом забегая за ними в самую глушь, пока они не вскакивали на сучковатые стволы деревьев. Давно это было, но он помнил, что всегда смотрел на небоголубоесквозь почти сплошной пазл листвы. Сейчас, зимой, деревья как будто застыли в неловких объятиях, как дальние родственники на семейных похоронах. Казалось, что ты находишься в храме, священном месте, где звучат откровенные признания и где оценивается благочестие.Ты девственник? Ты достоин объятий Господа?
Внезапно похолодевспинной мозг так отреагировал на смутное ощущение, латентное воспоминание, скорее инстинктивное, чем личное. Колби вздрогнул и взглянул за ледяной купол.
Впереди Дэвид и Джек шли по следу единорога, во все глаза всматриваясь в беспорядочный узор кровавых брызг.
Слушай, сказал Херли, не важно, девственник ты или нет, но
А как же Джек? перебил его Колби, показывая вперед на своих товарищей. Он тоже девственник?
Херли несколько раз открыл и закрыл рот.
Может быть. Я не знаю.
По-твоему, недевственники не могут видеть единорога, что объясняет, почему такие жеребцы со стажем, как вы с Дэвидом, его не видите. Вы слепы, потому что оттрахали слишком много девок. Таков принцип?
Это только догадка
Колби прервал его резким смехом:
Может, у меня и не было «офисных романов», как у тебя, Херли, но я потерял девственность в пятнадцать. И с тех пор мне тоже доводилось спать с женщинами.
Прекрасно, огрызнулся Херли. У тебя есть объяснение получше?
Нам следует спросить Джека. Он, видимо, у нас главный спец.
Ладно, фыркнул Херли. Дэвид должен знать лучше. Он охотился
Что?
Может, дело в этом. Херли схватил Колби за руку. Слушай, может, это как рассказ, в котором что-то изменяется при каждом пересказе. Мы в школе играли в такую игру: все выстраиваются в ряд и учитель шепчет слово на ухо первому ребенку. Тот передает следующему, а следующийследующему, понимаешь, и так далее. Последний в ряду произносит то, что ему сказали, вслух, и это слово обычно совсем не то, что в начале игры. Может, так и с мифом о единороге. После того как эта история рассказывалась столькими поколениями, детали наверняка перепутались. Может, нужно быть не девственником, а просто невинным.
Невинным. Это как?
Ты когда-нибудь охотился, Колби? Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал?
Нет. Боже мой, Херли Колби поморщился. Да я до сегодняшней ночи и арбалета-то в руках не держал.
Верно. А мы с Дэвидом охотились. Он брал меня с собой пару раз на охоту с луком. Так что я не в первый раз.
Но это означает, что Джек тоже невинен. Колби посмотрел вслед удалявшейся паре. Пока Джек еще не нашел свою добычу.Пока они не нагнали раненое животное.Грудь его сжалась, будто питон стиснул ему ребра. Что станет с единорогом, когда мы убьем его?
Херли подкинул арбалет в руках, поудобнее ухватив ложе. Взгляд его был живой и ясный, не затуманенный алкоголем.
Может, его опять станет видно. Может, это единственная возможность всем нам его увидеть.