Дорога короля
Андретто, личный карлик-жонглер принца, шатаясь после ночи, проведенной с карнавальными проститутками, проходит в ворота Стражники, хохоча, пинками в спину заставляют его совершить хорошо отрепетированный кувырок. Однако, выходя из него, Андретто приземляется не на ногиголова у него все еще трещит от половины бочонка крепкого сидра Он падает на колени и ползет наверх, к своей постели, находящейся над кухней главной башни.
Замок
Не успевает Андретто забраться в свою кроватку, как на него внезапно накатывается волна тошноты и холодного пота, причиной которых никак не могут быть излишества минувшей ночи. Не может человек чувствовать себя так скверно, сколько бы спиртного он ни выпил, думает карлик. В голове у него жар, даже пар, поднимающийся снизу от кухонных горшков, холоднее его тела Он слышит где-то вдали низкий угрожающий звук, похоже, какая-то собака лает на детей.
Королевские легкие испускают крик, который эхом отражается от стен зала городского совета:
«Где мой сын?»
И стражник потихоньку выскальзывает из комнаты, чтобы по цепочке передать инструкции. Слова перелетают шепотом от одного к другому, трое всадников выскакивают из-под главной подъемной решетки замка и галопом пересекают мост, перекинутый через заполненный водой ров.
Дорога общинников
Отпрыски кузнеца, три крепких парня, гроза дороги, наводят страх на своих более слабых товарищей. «Слабо!»«Докажи!»«Да!»«Нет!»и удары сыплются градом на сына кожевника. Его разбитый в кровь нос красен, словно расплавленная сталь, но глаза оказываются пепельно-черными, когда юный Таннер приводит в порядок лицо и с достоинством удаляется. Смиты идут дальше, выискивая очередную жертву, а в сердце Таннера разгорается огонь.
Группа солдат, недавно сменившихся с ночного караула, не спеша направляется к палаточному городку.
Жонглер, сверкая улыбкой и лазурными, а может быть, серебристыми нашивками, наблюдает с высоты своих ходулей, как к ярмарке потихоньку стекается толпа. Жонглер узнает принца, видит жалкую попытку этого человека благородного происхождения уподобиться бедняку. Сегодня кое-кто заплатит дань!
Карнавал
Медведь Варга пожирает предложенного ему барашка с вожделением, которого Ильян, этот житель Востока, еще не видел с тех пор, как поймал зверя пятнадцать лет назад. По коже дрессировщика ползут мурашки, когда он вспоминает, как от его гончих псов клочья летели во все стороны. Ильян напоминает себе, что все это в прошлом, и отгоняет от себя неприятное чувствостариковскую боязливость.
Слишком уж долго я этим занимаюсь, жалуется он зверю. Вот скоро поднатаскаю ученика и продам тебя, дружище. Не могу же я до самой смерти возиться с животным.
Прикрытые шерстью глаза все так же прикованы к лысине дрессировщика. Ильян, не обращая внимания на Варгу, смотрит в дверь палатки на ярмарочный пустырь, где борцы смазывают жиром свои туловища и похлопывают трицепсы, подзадоривая местных жителей помериться с ними силой. «Кто смелый? Пенни, всего пенни, победишьпять твои!»слышны призывы с лужайки. Эти пронзительные крики вторгаются в палатку проститутки, которая потирает саднящие подмышечные впадины в промежутках между приступами кашля, вырывающегося из самой глубины легких; жар от нарастающей лихорадки ее только успокаивает.
Дорога короля
Перед посохом пастуха толкутся овцы; деревенский пустырь, раскинувшийся вокруг холма, заполняют путники. Для свадебного торжества требуются охотничьи трофеи: перепел, утка и цыпленок для священника, вот пастух и пришел поторговать. По пути в замок, на окраине близлежащего ярмарочного городка, у него пропадает овца.
Мельник из ближнего замка гонит на рынок запряженную ослом телегу с мукой. У входа во двор помощник шерифа собирает налоги: натуроймешок с телеги или наличнымизолотыми дукатами, и мельник едет к прилавку, стоящему в самом центре. Он выменивает у соседа мешок цыплят. «Ну разве жена не обрадуется? Курочка на обед. А главноеко времени».
Замок
В таверну входят трое музыкантов: скрипка, бубен и волынка, чтобы объявить об открытии ярмарки первым прибывшим. Потом следующим, следующим и так далее. Все оживает на их пути, их провожают улыбки и как попало написанные приглашения, хор одобрения меняет планы музыкантов, пусть даже он исходит от невежественной толпы. Подобным образом они приняли бы и свою собственную писанину, настолько волнует их музыка и настолько безразличны они к письменному слову.
В большом зале царит уныние, и королю не терпится высказаться:
Я выпорю этого мальчишкуон недостоин звания принца. И в чью он пошел породу, дочь моего вассала, в чью?
Не желая препираться, королева направляется к своей машинке для чесания шерсти.
Нос у карлика сильно кровоточит. Андретто страдаетсловно невидимая лошадь лягнула его в голову. Дело не просто в похмелье. Его начинает трясти, по шее и спине струится холодный пот. Он сокрушается о том, что уборная далеко от его каморки.
Дорога общинников
Свободные от дежурства солдаты замечают борцов, и один из них отвечает на вызов.
Эй, жирный, у меня есть пенни, хвастает этот здоровяк. Мне в бок воткнули меч, а сарацинпронзил стрелой ногу. Меткинс, я сумею тебя одолеть.
Заключаются пари: 5:1, 1:5, на кону месячное жалованье. Это Бёкер, караульный сержант, родом из Пруссии. Он сбрасывает мундир, чтобы был виден шрам, и выходит на ринг. Его солдаты держат пари, что он проиграет.
Карнавал
Королевские всадники пристально вглядываются в толпу, однако не могут обнаружить принца. Они медлят, им хочется посмотреть представление. Старик, пузатый, как и его любимец, велит медведю под ликование толпы: «Танцуй, танцуй!» Затем, к ужасу зрителей, раздается пронзительный вопль: медведь бросается на морщинистого дрессировщика и впивается ему когтями в лицо, потом он кидается в толпу, где в узком проходе настигает принца«Вот же он!»и молниеносным движением лапы раздирает ему живот, внимание зверя привлекает блестящий брелок на шее принца. Трое всадников бросаются к Варге, они выхватывают мечи и наносят зверю удары до тех пор, пока тот не испускает дух. Двое из них подхватывают принца, а третий, расчищающий им дорогу, лезет, согнувшись, в какую-то палатку и пытается что-то вытащить оттуда: «Отдай одеяло, шлюха!» Завернув в него истекающего кровью принца, они несут его к замку, где его ожидает еще более острая боль.
Женщина сомнительной репутации лежит в своей палатке, погибая от холода, так как ее одеяло упорхнуло вместе с принцем. На шее, под мышками и в паху у нее взбухают черные бубоны.
Дорога короля
Акробаты, которых заранее известили о присутствии на ярмарке принца, несутся королевской дорогой к замку, ошибочно полагая, что его высочество разделит любовь сына к зрелищам. Делая сальто и кувыркаясь, они пробиваются сквозь безликую толпу, досадуя на то, что обычный обыватель вносит грустную ноту в их проказы. Они подбрасывают один другого над серо-белой людской массой, истерически хохочут и выжимают из себя улыбки, несмотря на то что опечалены и не в состоянии отличить у себя под ногами четвероногих овец от двуногих.
Таннер, с пустым кошельком и выражением боли на лице, на полной скорости сворачивает с дороги общинников на дорогу короля и сливается с безликой толпой. Распухший глаз у него не открывается, отчего погружена в темноту половина мозга, в дальнем уголке которого затаилась обида. «Неужели я всегда буду самым слабым среди мальчишек, самым слабым из мужчин?»
«Шелка с Востока!»возвещает разодетый в бордовый бархат торговец.
Но тут из-под копья, впившегося в кучу его мануфактуры, вырывается приглушенный крик боли, и на ткани проступает алое пятно. Лишившийся защиты своего парчового кокона, человек оказывается безумным воришкой по имени Ван Хэй, который прошлой весной совершил налет на покои королевы и оставил на ее подушке свою подпись в виде сердца, свернутого из шелкового шарфа. Стражники из замка, еще не забывшие жгучую боль от порки, вытаскивают бродягу из-под простыней. Возница, которого препровождают в караульное помещение, обеспокоен возможной конфискацией своего товара. Вскоре он обнаружит, что потеря тканиэто наименьшая из его неприятностей, когда узнает, что плоть более драгоценна, нежели шелк, но не менее чувствительна, когда ее режут, рвут и сдирают.
Замок
Тишина в полденьэто ужас, конец света, думают ярмарочные надзиратели. Одни лишь купцы на рынке торгуют среди себе подобных. Покупателей нет, все потянулись за город, вслед за музыкантами. Торговцы наводят порядок и тайком ведут переговоры, готовясь к возможному возвращению народа. Они бесстыжи и скупыв отсутствие покупателей им нет нужды это скрывать. Такова честность в воровской среде.
Король замирает на своем троне и прислушивается к звукам, которые, возможно, свидетельствуют о возвращении его блудного сына. Королева, радуясь покою, чешет в одиночестве шерсть.
Андретто, подобно Офелии, плывет по реке тошноты и галлюцинаций. Он позволяет лихорадке унести себя подальше от боли под мышками и между ног, от расцарапанных шишек, которые саднят при каждом повороте тела. Он грезит о богатстве, ему мерещится комната с множеством шелковых подушек, где арлекины и целомудренные девушки развлекают его своими танцами и прыжками. Его рот наполняется вкусом соленой плоти, когда он с жадностью поглощает жареного кабана. По обе стороны позолоченной двери стоят два безгласных черных гиганта, вооруженные ятаганами, самоотверженные, преданные королю Андретто. Он слышит перезвон ветра в раскрытом окне и шлейф какого-то странного запаха.
Гиганты растворяются и превращаются в уродливые коричневые кляксы. С плеч арлекинов скатываются головы, тела их разлагаются быстрее, чем рассыпаются истлевшие комнатные шелка.
Перезвоны ветра утрачивают хрустальный оттенок, теряясь в хрипе и всхлипах легких Андретто.
Запах представляет собой пудинг из пота, слизи и крови.
Дорога общинников
Музыканты, гордые своей уловкой, смешиваются с ослепшей от радости толпой. Полупьяные мужчины и отчаянные парни уже забыли о правилах скрипичной игры и, пританцовывая, направляются к палаткам, установленным в конце дороги. Тихие женщины внезапно становятся крикливыми, дочери их, разинув рты, таращатся на своих мамаш, в недоумении от их преобразившейся внешности и от речей, вырывающихся из их хохочущих пастей. Священник призывает толпу к покаянию, но люди поднимают его на смех.
Карнавал
Стрела сарацинавот причина поражения Бёкера. Плешивый борец, с волосами и рукой короче, чем у пруссака, бросает караульного сержанта на спину, рванув этого более крупного мужчину за больную ногу. Его солдаты, выиграв по пятимесячному окладу, оказываются значительно богаче своего начальника.
Их одолевает похоть; не проходит и пяти секунд, как они, роясь в кошельках, откидывают полог в палатке проститутки.
Пыл их быстро гаснет, когда они отводят глаза от распахнутой мошны. Взгляды каждого из этой троицы одновременно встречаются с пустыми глазами ее раздувшегося, гниющего тела, сплошь усыпанного переливающимися черными жемчужинами.
Они несутся назад, к замку, натыкаясь друг на друга в борьбе за право первым протиснуться сквозь толпу и оказаться под защитой главной башни замка.
Дорога короля
Непреклонные лица стражников остужают пыл акробатов.
Входа нет, цыгане, приказ короля. Поворачивайте назад.
Хорошо отрепетированные улыбки и чересчур откровенная лесть акробатов натыкаются на холодные взгляды и скользящий звук вынимаемой из ножен стали. Улыбки тают, акробаты поворачивают на дорогу общинников. Между замком и карнавальной площадью они видят почти безлюдную дорогуоткрытую полосу пустоты. Улыбки возвращаются, и цыгане снова скачут по направлению к палаткам, поднимая руками и ногами крошечные облачка пыли.
Мимо акробатов стремительно проносится Таннер. Старик-стражник узнает его и впускает в ворота.
Похоже, ты получил хороший удар в глаз.
Стражник щурится, изображая распухшее лицо Таннера.
Вот ты какой, шепчет старый, высохший солдат, наклоняясь к уху молодого человека. Лукавая улыбка передается от старика юноше, наводя мост между двумя поколениями.
Еще более древний старик, если кто-то удосужился рассмотреть это под предусмотрительно надвинутым капюшоном, проскальзывает мимо старого стражника и мальчика. Он безлик и неприметен настолько, что никто не замечает, как он пробирается по опустевшему рынку мимо охраны главной башни и попадает в коридор, ведущий в зал городского совета.
Многим невдомек, что принц ранен. Люди по ошибке принимают алую диагональную отметину, пересекающую его манишку, за геральдический символяркую, кроваво-красную полосу, наискосок пересекающую герб. Но в том, что это действительно принц, никто не сомневается, несмотря на грязную нищенскую накидку, которую придерживает на его плечах личный охранник короля.
Слуги принца выдают себя тем, что бесцеремонно проталкиваются сквозь людскую толчею. Толпа редеет: одни поворачивают, чтобы последовать за акробатами обратно на карнавал, другие разбредаются по окрестностям, видя, что охранники не собираются терпеть самовольного вторжения в замок. Кроме того, кое-кто делает вывод, что купцы, скорее всего, подались на ярмарку. В замке скоро не останется никого, кроме привидений.
Замок
Купцы, каждый из которых полагает, что ему повезло больше, чем другим, запирают на щеколды свои ящики, грузят в телеги или навьючивают товар на мулов, накрывают прилавки и выезжают из центральной башни. Они хитро усмехаются, с фальшивыми, неестественными улыбками поздравляют своих собратьев, в то же время потешаясь над ними внутри своих алчных натур.
Королю не сидится на троне, ему неуютно и одиноко, несмотря на присутствие двух величественных стражей, которые, чего доброго, могут и заснуть. В огромном зале холодно и воняет золой от костра, который жгли прошлой ночью. Король уже почти готов отменить декрет, воспрещающий вход в башню чужеземным затейникам. Глотатели огня и акробаты отогрели бы стены и развлекли, к тому же одному богу известно, куда подевался его личный карлик. Кроме того, такое решение, вероятно, удержало бы принца и он не потащился бы на карнавал. Ведь все признаки были налицоЧерная Смерть уже начала свое шествие. И хотя цыгане, очевидно, занесли эту заразу в сельскую местность, в главную башню ей не пробраться.
Король подносит к носу маленький букетикрозы, ноготки, отгоняя прочь отвратительные испарения, которые проникают в башню, судя по тому, что он все равно их чувствует.
По дороге к дому Таннер плюет в ведро с молоком, стоящее у двери мясника. Спустя несколько секунд из нее высовывается здоровенная рука и втаскивает ведро в дом.
Пол рядом с Андретто весь в забавных липких лужицах. В мгновение ока эта масса сворачивается и вытягивается вверх, принимая вид крошечного уродца, величиной не больше ладони карлика. Между утыканным перьями беретом и оттопыривающимся парчовым камзолом пузырится лицо лилипута, с бульканьем издавая почти неразборчивые слова:
Антлефо, тфой слок плисок.
Карлик стонет.
Оставь меня.
Слезы жгут лицо Андретто и, не добежав до подбородка, испаряются от жара. Следом за ними струятся холодные ручейки, слишком маленькие, чтобы они могли успокоить воспаленную кожу.
Я не моу остаить тя, мой трук. Не раньсе тфой конес.
Голос веселеетесли только способен повеселеть голос существа, которое вечно утопает в собственном соку.
Я буду тфой компаньон. Когда я оставлю тя
Тогда я умру? опережает его опечаленный, но уже смирившийся Андретто.
Я гал-л-лю-ци-на-ция, а не пред-ска-за-тель.
Откуда-то издалека в комнату просачивается смех, похожий на журчание ручейка.
Купецединственный человек в караульном помещении, которому не до смеха.
Хохот остальных также не отличается веселостью.
Отголоски его, как и собственные отчаянные вопли, болью отдаются в посиневших и кровоточащих ушах купца.
Дорога общинников
Дорога проходит в глубоком ущелье, пустынном, если не считать оседающей пыли, приглушенного смеха, пронзительных воплей, доносящихся из комнаты караула, да неистовых взрывов хохота и визга с карнавала.
Карнавал
В чисто практических целях башня переместилась на карнавальную площадь. Самые честолюбивые торговцы перебрались вместе с покупателями подальше от негостеприимных стен замка в распростертые, ярко разукрашенные объятия палаточного городка. Местные жители и чужестранцы без разбору перемешались друг с другомсовместная выпивка, песни и болтовня сметают все барьеры. Веселье, сплошное веселье царит на карнавале.