Только когда лес остался позади, послышалось тягучее жужжание. Сперваеле слышное, точно урчание гигантского двигателя глубоко под землей. Но по мере того как мы брели вперед, спотыкаясь под тяжестью ноши, звук неспешно набирал силуи наконец сделался таким громким, что не обращать на него внимания стало невозможно.
Что это? пробормотал Говард. Сквозь туманную дымку я видел, как позеленело его лицо.
Не знаю, прошептал я. Что-то страшное. В жизни ничего подобного не слышал. Ты побыстрее идти не можешь?
До сих пор мы сражались со знакомыми кошмарами, но гудение и жужжание, нарастающие у нас за спиной, не походили ни на что: ничего подобного я на земле не слышал.
Быстрее, Говард, быстрее! Ради бога, давай отсюда выбираться! пронзительно вскричал я во власти мучительного страха.
При этих словах безжизненное тело у нас в руках задергалось, забилось в конвульсиях, из растрескавшихся губ потоком полилась бредовая невнятица:
Я шел меж деревьями, смотрел наверх. Верхушек не видать. Смотрел я наверх, а потом вдруг опустил глазатут-то тварь и приземлилась мне на плечи. Сплошь ноги и ничего большедлинные ползучие ноги. Ишмыг мне в голову. Я пытался выбраться из-под власти деревьев, но не смог. Я был один в лесу, и эта тварьу меня на закорках и в моей голове; ябежать, но деревья подставили мне подножку, и я упал. Тварь продырявила мне череп, чтоб влезть внутрь. Ей мозг мой нужен. Сегодня она проделала дыру, а теперь вот вползлаи жрет, жрет, жрет. Она холодная как лед и жужжит этак, навроде здоровенной мухи. Но это не муха. И никакая не рука. Не прав я был, когда назвал ее рукой. Ее вообще невозможно увидеть. Я бы и не увидел, и не почувствовал, кабы она не проделала дырку и не забралась внутрь. Вы ее почти видите, вы ее почти чувствуете, и это значит, что она того и гляди заберется в голову.
Уэллс, ты можешь идти? Ты идти можешь?
Говард выпустил ноги Уэллса и попытался снять с себя плащ. Я слышал его резкое, прерывистое дыхание.
Кажется, всхлипнул Уэллс. Но это неважно. Оно меня уже сцапало. Оставьте меня и спасайтесь сами.
Нам надо бежать! закричал я.
Это наш единственный шанс, подхватил Говард. Уэллс, следуйте за нами. Следуйте за нами, понятно? Они выжгут ваш мозг, если поймают. Надо бежать, парень. За нами!
И он нырнул в туман. Уэллс встряхнулся и последовал за ним, точно сомнамбула. Меня одолевал ужас еще более кошмарный, чем сама смерть. Шум нарастал, оглушал, гремел в ушах, и однако ж в первое мгновение я не смог стронуться с места. Стена тумана уплотнялась.
Фрэнк погибнет! зазвенел отчаянный голос Уэллса.
Придется вернуться! закричал в ответ Говард. Это верная смертьили хуже смерти, но мы не вправе его бросить.
Бегите, не останавливайтесь, воззвал я. Меня они не поймают. Спасайтесь сами!
Опасаясь, что они и впрямь пожертвуют собою ради меня, я сломя голову кинулся вперед. Секундаи я уже догнал Говарда и ухватил его за плечо.
Что это? спросил я. Чего нам следует бояться?
Пойдем быстрее, или мы погибли! лихорадочно заклинал он. Они опрокинули все преграды. Жужжаниеэто предостережение. Мы восприимчивы, и мы предупреждены, но если звук сделается громче, мы погибли. Рядом с Маллиганским лесом они сильны; именно здесь они проявляются. Сейчас они экспериментируютосваиваются, осматриваются. Позже, освоившись, они рассредоточатся по окрестностям. Если бы нам только добежать до фермы
Мы добежим до фермы! прокричал я, раздвигая руками туман.
И помоги нам Небеса, если не добежим! застонал Говард.
Он сбросил плащ, насквозь мокрая рубашка драматично липла к поджарому телу. Широкими, размашистыми шагами он несся сквозь тьму. Далеко впереди слышались вопли Генри Уэллса. Неумолчно стонали туманные сирены, туман клубился и бурлил водоворотами вокруг нас.
Не смолкало и тягучее жужжание. Не верилось, что мы в непроглядной темноте отыщем дорогу к ферме. Однако ж ферму мы отыскали и с радостными криками ввалились внутрь.
Запри дверь! крикнул Говард.
Я так и сделал.
Думается, здесь мы в безопасности, проговорил он. До фермы они еще не добрались.
А с Уэллсом как? выдохнул я и тут заметил цепочку мокрых следов, уводящую в кухню.
Говард их тоже увидел. В глазах его вспыхнуло облегчение.
Рад, что он в безопасности, пробормотал он. Я за него боялся.
И тут же заметно помрачнел. Света в кухне не было, оттуда не доносилось ни звука.
Не говоря ни слова, Говард пересек комнату и нырнул в темный проем. Я рухнул на стул, стряхнул влагу с ресниц, откинул назад волосы, что мокрыми прядями падали мне на лицо. Посидел так секунду-другую, тяжело дыша; скрипнула дверь, и я поневоле вздрогнул. Но я помнил заверения Говарда: «До фермы они еще не добрались. Здесь мы в безопасности».
Отчего-то Говарду я верил. Он сознавал, что нам угрожает новый, неведомый ужас, и каким-то сверхъестественным образом уловил его слабые стороны.
Впрочем, должен признать, что, когда из кухни донеслись пронзительные вопли, моя вера в друга слегка пошатнулась. Послышалось низкое рычаниеникогда бы не поверил, что человеческая глотка способна издавать такие звуки! и исступленные увещевания Говарда:
Отпусти, говорю! Ты что, совсем спятил? Слушай, мы же тебя спасли! Оставь, говорю, оставь мою ногу! А-а-а-а-а!
Говард, пошатываясь, ввалился в комнату. Я метнулся вперед и подхватил его. Он был весь в крови, лицобледно как смерть.
Да он просто буйнопомешанный, простонал Говард. Бегал по кухне на четвереньках словно собака. Наскочил на меняи чуть не загрыз. Я-то отбился, но я ж весь искусан. Я ударил его в лицои уложил наповал. Убил, чего доброго. Он все равно что животноея вынужден был защищаться.
Я довел Говарда до дивана и опустился на колени рядом с ним, но он отверг мою помощь.
Да не отвлекайся ты на меня! приказал он. Быстро найди веревку и свяжи его. Если он придет в себя, нам придется драться не на жизнь, а на смерть.
То, что последовало дальше, походило на ночной кошмар. Смутно вспоминаю, как вошел в кухню с веревкой и привязал беднягу Уэллса к стулу, затем промыл и перевязал раны Говарда и развел огонь в камине. Помню также, что позвонил доктору. Но в голове моей все перепуталось, не могу воскресить в памяти ничего доподлинновплоть до прибытия высокого степенного джентльмена с добрым, сочувственным взглядом, чья манера держаться уже успокаивала не хуже болеутоляющего.
Он осмотрел Говарда, покивал и заверил, что раны несерьезны. Затем осмотрел Уэллсаи на сей раз кивать не стал.
У него зрачки не реагируют на свет, медленно объяснил доктор. Необходима срочная операция. И, скажу вам откровенно, не думаю, что нам удастся его спасти.
А эта рана в голове, доктор, это пулевое ранение? осведомился я.
Врач нахмурился.
Я глубоко озадачен, вздохнул он. Разумеется, это след от пули, но ему полагалось бы уже частично затянуться. Отверстие ведет прямо в мозг. Вы говорите, что ничего об этом не знаете. Я вам верю, но я считаю, что необходимо немедленно известить власти. Объявят розыск убийцы; разве что, доктор помолчал, разве что бедняга сам себя ранил. То, что вы рассказываете, в высшей степени любопытно. Невероятно, что он мог ходить еще много часов. Кроме того, рана явно была обработана. Следов запекшейся крови не видно.
Врач задумчиво прошелся взад-вперед.
Будем оперировать здесьи немедленно. Ничтожный шанс у нас есть. По счастью, я захватил с собой инструменты. Освободите этот стол, и вы сможете подержать мне лампу?
Я кивнул.
Попытаюсь.
Отлично!
Доктор занялся приготовлениями, а я размышлял, надо ли звонить в полицию.
Я убежден, что он сам себя ранил, сказал я наконец. Уэллс вел себя в высшей степени странно. Если вы согласитесь, доктор
Да?
Пока лучше молчать об этом деле, а уж после операциипосмотрим. Если Уэллс выживет, вовлекать беднягу в полицейское расследование не понадобится.
Доктор кивнул.
Хорошо, согласился он. Сперва прооперируем, потом решим.
Говард беззвучно смеялся со своей тахты.
Полиция, глумился он. Что она может против тварей из Маллиганского леса?
В его веселье ощущалась зловещая ирония, немало меня обеспокоившая. Ужасы, что мы испытали в тумане, казались невероятными и нелепыми в высокоученом присутствии невозмутимого доктора Смита, и вспоминать о них мне совсем не хотелось.
Доктор отвлекся от инструментов и зашептал мне на ухо:
Вашего друга слегка лихорадит; по всей видимости, он бредит. Будьте добры, принесите мне стакан воды, я смешаю ему успокоительное.
Я кинулся за стаканом, и спустя мгновение Говард уже крепко спал.
Итак, приступим, скомандовал доктор, вручая мне лампу. Держите ее ровно и сдвигайте по моей команде.
Бледное, бесчувственное тело Генри Уэллса лежало на столе (мы с доктором загодя убрали с поверхности все лишнее). При мысли о том, что мне предстоит, я затрепетал: мне придется стоять и наблюдать за живым мозгом моего бедного друга, когда доктор безжалостно откроет его взгляду.
Проворными, опытными пальцами доктор ввел обезболивающее. Меня не покидало гнетущее чувство, будто мы совершаем преступление, против которого Генри Уэллс яростно возражал бы, предпочтя умереть. Ужасное это делоувечить мозг человеческий. И однако ж я знал, что поведение доктора безупречно и что этика профессии требует операции.
Мы готовы, объявил доктор Смит. Лампу чуть ниже. Осторожнее!
Я наблюдал, как в умелых и ловких пальцах двигается нож. Мгновение я не отводил глаза затем отвернулся. От того, что я успел увидеть за этот краткий миг, меня затошнило, и я чуть не потерял сознание. Может, это воображение разыгралось, но, глядя в стену, я не мог избавиться от впечатления, что доктор того и гляди рухнет без чувств. Он не произнес ни слова, но я готов был поклясться: он обнаружил что-то страшное.
Лампуниже! скомандовал он. Голос звучал хрипло и шел откуда-то из самых глубин горла.
Не поворачивая головы, я опустил лампу еще на дюйм. Я ждал, что Смит станет упрекать меня или даже выбранит, но он хранил гробовое молчаниепод стать пациенту на столе. Однако ж я знал, что пальцы его по-прежнему работаютя слышал, как они двигаются. Слышал, как эти быстрые, ловкие пальцы порхают над головой Генри Уэллса.
Внезапно я осознал, что рука у меня дрожит. Мне отчаянно захотелось поставить лампу: я чувствовал, что уже не в силах ее держать.
Вы уже заканчиваете? в отчаянии выдохнул я.
Держите лампу ровно! выкрикнул доктор. Если еще раз дернетесь, я я не стану его зашивать. И плевать мне, если меня повесят! Лечить дьяволов я не брался!
Я не знал, как быть. Лампа едва не падала из рук, а угроза доктора перепугала меня до полусмерти.
Сделайте все, что можно, истерически заклинал я. Дайте ему шанс пробиться назад. Когда-то он был добрым, хорошим человеком
На мгновение повисла тишина; я боялся, что слова мои пропали втуне. Я уже ожидал, что доктор того и гляди отшвырнет скальпель и тампон и выбежит из комнаты в туман. И только услышав, как пальцы его вновь задвигались, я понял: он решил-таки дать шанс даже тому, кто проклят.
Только после полуночи Смит объявил, что я могу поставить лампу. Облегченно вскрикнув, я обернулсяи лица доктора мне не забыть вовеки. За три четверти часа бедняга постарел на десять лет. Под глазами у него пролегли темные тени, губы конвульсивно подергивались.
Он не выживет, объявил доктор. Умрет через час. Мозг его я не трогал. Я тут бессилен. Когда я увидел как обстоит дело я я тут же его и зашил.
А что вы увидели? еле слышно выдохнул я.
В глазах доктора отразился неописуемый ужас.
Я видел я видел Голос его прервался, он задрожал всем телом. Я видел о, непередаваемый кошмар зло вне формы и обличья
Внезапно доктор Смит выпрямился и дико заозирался по сторонам.
Они придут сюда, за ним! закричал он. Они оставили на нем свою метку, и они придут за ним. Вам не следует здесь оставаться. Этот дом отмечен печатью уничтожения!
Доктор схватил шляпу и сумку и кинулся к двери; я беспомощно наблюдал. Побелевшими, трясущимися пальцами он отодвинул задвижку; на мгновение его сухопарая фигура четким силуэтом обрисовалась на фоне клубящейся белой мглы.
Помните: я вас предупредил! крикнул он и исчез в тумане.
Говард сел на диване и протер глаза.
Что за злая шутка! буркнул он. Нарочно меня усыпить! Кабы я знал, что в стакане с водой
Ты как себя чувствуешь? осведомился я, яростно встряхивая его за плечи. Идти можешь?
Сперва меня накачивают снотворным, а потом требуют, чтобы я куда-то шел! Фрэнк, ты неразумен, как всякий художник. Ну, что еще стряслось?
Я указал на безмолвное тело, распростертое на столе.
Даже в Маллиганском лесу безопаснее, заверил я. Теперь он принадлежит им.
Говард вскочил с дивана и ухватил меня за руку.
Что ты такое говоришь? вскричал он. Откуда ты знаешь?
Доктор видел его мозг, объяснил я. А еще видел что-то такое, что не стал не смог описать. Но он сказал мне, что они придут за ним, и я ему верю.
Нужно немедленно уходить! закричал Говард. Этот твой доктор прав. Мы в смертельной опасности. Даже Маллиганский лес но в лес нам возвращаться незачем. Есть ведь твой катер!
Конечно, есть же катер! эхом подхватил я. Передо мною забрезжила смутная надежда.
Туман, конечно, смертельно опасен, мрачно промолвил Говард. Но даже смерть на море всяко лучше этого ужаса.
От дома до пристани было рукой подать; не прошло и минуты, как Говард уже устроился на корме, а я лихорадочно заводил мотор. По-прежнему завывали туманные сирены, но ни один огонь в гавани не горел. В каких-нибудь двух футах от наших лиц смыкалась непроглядная пелена. В темноте смутно маячили белые миражи тумана, а дальше, за ними, простиралась ночьбескрайняя, беспросветная, напоенная ужасом.
Мне чудится, что тамсмерть, нарушил молчание Говард.
Скорее уж здесь, возразил я, возясь с мотором. Думается мне, в скалы я не врежусь. Ветра почти нет, а гавань я знаю.
Да и по сиренам можно сориентироваться, пробормотал Говард. Наверное, стоит взять курс на открытое море.
Я согласно кивнул.
Шторма катер не выдержит, подтвердил я, но задерживаться в гавани я не намерен. Если удастся выйти в море, нас, возможно, подберет какой-нибудь корабль. Оставаться здесь, где они могут до нас добраться, чистой воды безумие.
А откуда нам знать, как далеко простирается их власть? простонал Говард. Что такое земные расстояния для тварей, которые путешествуют в космосе? Они наводнят Землю. Они уничтожат нас всех до единого.
Об этом мы потолкуем позже, воскликнул я. Мотор взревели ожил. Для начала давай-ка уберемся от них как можно дальше. Вероятно, они еще только осваиваются! Их возможности до поры ограничены, так что нам, глядишь, и удастся спастись.
Мы медленно вышли в фарватер; о борт катера заплескалась вода, и звук этот, как ни странно, отчасти успокоил наши страхи. По моей подсказке Говард взялся за штурвал и принялся медленно разворачивать судно.
Так держать! вскричал я. Тут-то никакой опасности нетпока мы не вошли в пролив!
Еще несколько минут я колдовал над мотором, а Говард молча правил рулем. Вдруг он обернулся ко мне и ликующе всплеснул руками.
Кажется, туман развеивается! воскликнул он.
Я вгляделся в темноту. Да, верно; туман явно поредел, а белесые спирали, беспрерывно вихрящиеся внутри его, истаивали до бесплотной дымки.
Держи прямо по курсу! заорал я. Удача на нашей стороне. Если туман рассеется, мы разглядим пролив. Смотри не пропусти Маллиганский маяк.
Когда наконец вспыхнул долгожданный луч, мы обрадовались так, что и словами не опишешь. Желтое, яркое зарево струилось над водой и резко высвечивало очертания гигантских скал по обе стороны пролива.
Пусти меня к рулю, закричал я, бросаясь вперед. Здесь проход трудный, но теперь-то мы не оплошаем!
Взволнованные и ликующие, мы почти позабыли про ужас, оставшийся у нас за спиной. Я стоял у штурвала и победно улыбался; катер несся над темной водой. Скалы стремительно приближалисьи вот уже их необъятная громада нависла над нами.