К ней Корней решился обратиться в тот последний или предпоследний их разговор. На одну из его неожиданных реплик о том, что она еще сможет найти человека, который сделает ее матерью, Лидия никак не ответила. Только сумрачно посмотрела.
В сущности, Корней оказался прав.
На противоположном берегу в это же время также ускорился процесс, до этого успешно тлевший. По словам Инги, разрыв с мужем назревал у нее давно. И такое решение проблемы вроде бы находило понимание у дочери. Причина оригинальностью не отличалась. «Если бы он просто пил, говорила Инга, блистая глазами, но он стал все чаще поднимать на меня руку И знаешь, что самое дурное Что ему это, кажется, просто понравилось!» Корней потрясенно шевелил плечами.
За короткий период времени он принял несколько быстрых, но хорошо осмысленных решений. Снял однокомнатную, грязноватую квартирку у Речного вокзала и в одночасье перебрался туда с двумя новенькими чемоданами шмоток. Потом отдельно довез книги. Перевел на счет Лидии большую часть своих трехлетних накопленийв качестве отступного. Потом довез еще некоторую суммуналичными. Разговор, получивший статус финального, выдался особенно тяжким. Несколько звенящих фраз жены, становящейся бывшей женой, он тогда долго еще взвешивал и осмысливал.
Они звучали дурным, грозовым предзнаменованием для нового этапа его жизни. Но этап уже начался, да и мог ли он при подобных обстоятельствах ждать каких-то иных фраз?
Спустя четыре месяца после первой встречи с Ингой он переехал в ее двухкомнатное жилище в Измайлово, не сохранившее ни малейших следов долгого обитания другого мужчины. Десятилетняя Майя смотрела все еще настороженно и как-то отстраненно.
Они тогда еще планировали со временем продать их измайловскую квартиру, доплатить и купить новуютрехкомнатную. Но потом как-то не было особой нужды и охоты.
Корней приучился вскоре говорить о Майе как о дочери и охотно произносил: «А у меня дочь вчера», «А я тут дочери купил». Велес начинал переживать, если не сказать психовать, когда Майя заболевалачто случалось нередко. Он, наверное, созрел для отцовства. Это должно было радовать Ингу. И в общем, она действительно выглядела счастливой. Своеобразная, чуть сумрачная ее красота теперь, когда ей было немного за тридцать, будто набрала еще силы.
3
Окрестности Ново-Иерусалимского монастыряодно из красивейших мест ближнего Подмосковья. Покупка кирпичного коттеджа среди здешних лугов на берегу реки по ценам сопоставима с покупкой дома на берегу Эгейского моря недалеко от Афин. В таком духе размышлял частный детектив Антон, сидя за рулем небольшой японской машины и докуривая вторую сигарету. Рядом напарник по фамилии Линькополноватый, потливый, но чуткий, удерживал у глаз тяжелый армейский бинокль, нежно касаясь кольца настройки. В этом положении он пребывал почти полчаса, совершенно слившись с оптическим прибором.
Автомобиль стоял на невысоком холме, почти целиком вместившем городок Истру. Сыщики выбрали тихий окраинный проулок, вьющийся между белыми девятиэтажками, а затем круто сбегавший вниз. Отсюда, с холма, открывались зеленые пустоши и взгорья, между которыми гнездились красные крыши дорогих жилищ. Одно из них буравил сейчас усиленный армейской оптикой взгляд сыщика.
Речка, скользящая между поросших старыми ветлами берегов, рассекала пустошь пополам и уходила на запад, туда, где в несколько зубчатых рядов вставал темный еловый лес. Над лесом величественно сияла огромная коническая четырехъярусная башнясеребряная, с небольшой золотой маковкой. Рядом надувался второй золотой куполисполинского диаметра.
Текущая у подножия холма река называлась, как и городок, Истра. Но в тех местах, где она вырывалась из леса, огибая монастырь, ее же принято было именовать Иордан.
Вторая, сказал Линько, не отрываясь от бинокля, вторая тачка за час Сейчас скажу «Мазда» Серая В салоне не вижу, нет, не вижу Ворота закрылись, так На Волоколамку пошла. Записываешь?
Как там во дворе?
Двора не видно почти, только угол у беседки, там ничего, как и раньше Ну что, может, все? А, Сергеич? Три часа уж
Он опустил бинокль. Антон покосился в его сторону, спрятал блокнот в нагрудный карман и извлек мобильный телефон.
Ну, ты как там? спросил он, отворачиваясь к окну и прижимая аппарат плотнее к уху. Нормально? Нет у тебя ничего?
Его московский собеседник, держащий в поле зрения дом Корнея Велеса в Измайлове, ответил после паузы:
Она не возвращалась еще. Точно. Все машины у подъезда отфиксировал Клиента видел пару раз На балконе А во сколько она приехала туда, к вам? Напомни.
Не она, поправил Антон веско, они. В 17.30 Ну ладно. Ты ее дождись, посмотри там, на чем доедет, а мы сейчас двинем. Тут уже без толку. Три машины за последние полтора часа. Они могли в любой Мы сейчас тут с Володей еще одну версию отработаем. Все, до связи.
Он сложил телефон и взглянул на напарника, прячущего бинокль в черный футляр.
Серый автомобиль аккуратно сполз с холма, прокатился вдоль реки, петляя между взгорков, поросших лиловым иван-чаем, переехал, наконец, через мост и набрал скорость. Он удалялся от Моск вы и от шоссе, забирал все дальше в глубь лесистого заповедного района. Дорога еще раз приблизила их к монастырю, его купола горели в лучах предзакатного солнца. Линько развернул карту.
Вот тут, пробормотал он, взглядывая в окно, вот тут я подобрался к ней чересчур Чересчур Могла заметить. И потому, наверное, рванула Вот отсюда мы и И до самой деревни.
По порядку. Еще раз, велел Антон. Он спокойно вел машину вдоль кромки леса.
Пухлый Володя Линько по основному месту работы числился инспектором транспортной прокуратуры. Но Антон давно уловил в нем редкостную, просто бульдожью пытливость и цепкость.
В первый день наблюдения, вспоминал Володя, около половины седьмого вечера. А приехали сюда, как и сегодня, в полшестого. У меня была точка метрах в пятидесяти, у дома номер 23, с башенкой, там мусорные баки обнесены стенкой, очень удобно Значит, около половины седьмого из ворот выехала «семерка» с тонированными стеклами Такая запыленная.
Ну вот, отметил Антон, не отрывая глаз от дороги, если с тонированными, как же ты узрел-то?.. И зачем ей было переться отсюда еще куда-то? В лес, что ли? Что за мотивы?
Так, по порядку. Водительское стекло было наполовину опущено. Проехала мимо меня еще не на скорости. Я успел. Думаю, что она. Хотя и в темных очках А насчет мотивов япас.
Они проехали насквозь две деревни, достигли припоминавшегося белого указателя «Бузаево», обогнули это славное селение и съехали на проселок. Через несколько минут перемахнули по узкому мосту спрятавшуюся в камышах речушку. Линько стиснул ладонями круглую влажнокудрявую голову:
Блин, не помню, была речка или нет.
Едем дальше. Припоминай. Крути башкой, произнес Антон спокойно.
И они поехали дальше полем, то приближаясь, то удаляясь от кромки леса. Метров через пятьсот, возле груды грязных бетонных блоков, брошенных у обочины, Линько возбужденно сунулся в окно.
Проезжали тут! Точно. Сейчас поворот будет. И указатель«Истратово» Или «Кастратово»
Дорога в поле действительно вильнула, поползла вверх, но вместо деревни на взгорке вновь вырос лес. Он поглощал тот узкий проселок, по которому ехали сыщики, и смотрел на них с предвечерней суровостью. Прежде чем нырнуть в чащу, проселок, впрочем, отпускал от себя узкий отростокедва различимую в траве дорогу, вьющуюся все так же вдоль лесного массива. Антон сбавил скорость. Линько выглядел растерянным. Внезапно он несильно хлопнул по сиденью.
О! Смотри.
Прямо на них по дороге, вынырнувшей из леса, брели две женщины. Они передвигали ноги с видимым трудом и были одеты подобно многим паломницам, посещающим эти места, в белые платки и темные платья. У каждойзаплечный мешок.
Приблизившись к ним, Антон затормозил. Линько высунулся из окна и улыбнулся улыбкой доброго кролика.
Бог в помощь, бабушки. Мы тут деревеньку ищем. Называется примерно Истратово. Вот где-то тут должна бытьна взгорке Заплутали мы.
Паломницы остановились, поглядели хмуро. Одна выглядела и впрямь очень ветхолет на восемьдесят. Маленькая, щуплая, с плотно сжатым ртом, она, как и многие худощавые женщины в этом возрасте, напоминала больную птицу. Вторая была моложе и выглядела лет на шестьдесятшестьдесят шесть. Высокая, довольно статная, она удивляла смуглостью круглого лица и выразительностью черт: темные глаза смотрели сумрачно из-под выпуклого лба. Волосы были спрятаны под косынку, плотно охватывающую голову.
После непродолжительного молчания произнесла неожиданно тяжелым, низким голосом, плавно махнув рукой за спину:
А напрямки
Через лес, что ли? уточнил Линько.
Паломница повторила свой странный жест, и обе женщины двинулись дальше.
Вы ехали через лес? осведомился Антон.
Линько пожал плечами:
Да нет вроде. Но может, это кратчайший путь, а?
Они медленно покатили между деревьями. Линько тер потное лицо и сокрушенно качал головой. Метров через двести Антон затормозил.
Хорош, сказал он.
Сыщики выбрались из машины и нерешительно потоптались возле. Лесная дорога впереди обрывалась, иссякала, обращалась узкой тропкой, теряющейся в зарослях папоротника. Линько нырнул в салон, выудил карту и расстелил ее на капоте.
Хрен с ним, с этим Истратовом, бормотал он, его и нет тут. Я одного не пойму Вот смотри. Бабки-то эти, они откуда вышли? Ну, вот дорожка эта Тут же дальше лес! Видишь, глубиной километров десять. И ни одной деревни.
Антон скользнул взглядом, сжал губы.
Наврала, похоже. Или не поняла. Ты ж виделони какие-то словно не в себе Знаешь, Вова, давай-ка двигать отсюда. Темнеет вон Отложим твою версию Пока.
На обратном пути Линько задумчиво спросил:
И много у вас такой работенкиза бабами шпионить?
Немного, отозвался Антон, но клиенты солидные. На них держимся.
То есть не на них, а на их б, заухмылялся Линько.
Антон покривился.
В это же время неподалеку по другой проселочной дороге продолжали брести две женщины в темном. После встречи с сыщиками они не проронили ни слова, хотя старшая поняла, что совет младшей был лукавым. Их догнал запыленный, дребезжащий рейсовый автобус и, хотя они не подавали никаких знаков, затормозил. В салоне, пахнущем пылью и бензином, смуглая и высокая положила темную руку на плечо своей спутнице, и та вдруг благодарно затрясла головой.
Поживешь еще, произнесла смуглая едва слышным, свистящим шепотом.
Они вышли в Истре на пристанционной площади и, не сказав, друг другу ни слова, разошлись в разные стороны. Смуглая паломница двинулась к станции, но, секунду помедлив, направилась не к лестнице, а через кусты, через рельсы, к торцу платформы. Это выглядело нелепо. Платформа возвышалась метра на полтора над землей. Из кирпичной кладки торчали три металлических скобы, оставленные, вероятно, для сугубо технических целей. В двух шагах двое рослых загорелых подростков допивали пиво и собирались мочиться. Для того сюда и слезли. Появление пожилой женщины вызвало насмешливое удивление.
Заблудилась, бабуля, сказал парень с наколкой в виде змеи на левом плече, лестница с другой стороны.
Женщина бросила на них скользящий взгляд, взялась за верхнюю скобу и с кряхтением перевалила на платформу заплечный мешок. Потом поставила ногу на нижнюю скобу и взглянула через плечо.
Слышь, парень, подсоби-ка
Ее низкий голос и непререкаемая интонация, казалось, произвели впечатление. Один из парней передал другому бутылку и подошел. Женщина выглядела достаточно тучной и грузной.
Как я тебя подсажу-то? Ты чё?
Она уже встала на скобу и немного подтянулась, ухватившись за край платформы. Выдохнула:
Толкани-ка Не бось
Парень с ухмылкой поддержал ее за крупный зад, а потом с некоторым усилием надавил. Женщина подтянулась и встала на край платформы на колени, потом на четвереньки. Тяжело выпрямилась, подхватила мешок и, не обернувшись, двинулась по платформе. Парни расхохотались. Потом приступили к намеченному. Застегивая штаны, тот, что толкал, заметил:
Жопастая, однако, бабка-то. Как это, знаешь, как подушка
Они снова рассмеялись.
Десятью минутами позже у пивного киоска парень со змеей на плече вышел из очереди, сказал приятелю:
Посижу тут пока
Ты чего?
С башкой чего-то И ноги ватные
Он присел за киоском прямо на землю, опустив голову между колен. Второй участливо склонился:
Я ж говорил Ты утром у Митяя ширялся?
Да нет
Правда, что ль?
Да говорюнет Не знаю. Подожди Вроде отпускает.
Со стороны Волоколамска с дробным жестким стуком прибыла электричка.
Предшествующий муж
4
В этот августовский сырой вечер просто необходимо было выпитьв тепле и уюте. Ближе к концу ординарного рабочего дня Корней решил, что может себе позволить. Встреч с клиентами и разборов на неродном языке наутро не намечалось.
В принципе он предпочитал пить дома. Ему была приятна компания Ингивкрадчивой, немногословной, внимательно слушающей. Дома можно было подогреть бокал красного в микроволновой печи: иногда он предпочитал подогретоеособенно в ненастные промозглые вечера, которых, кстати, в году набиралось больше половины. Хорошо было еще с чуть теплым бокалом выйти на балкон: ощутить сырое дыхание близкого леса, злобноватую силу ветра, летящего с запада. Медленно, небольшими глотками перелить в себя красное вино, выработанное где-то на юго-западе Франции, вобравшее в себя тепло травянистого холма на берегу Роны. Предположим, Роны.
Едва миновав раздвигающиеся стеклянные двери, он замедлил шаг и послал с мобильного телефона сигнал домой.
Дома трубку никто не взялон ждал довольно долго. Позвонил на мобильный Инге. Она отозвалась, правда, не сразу, и слышно ее было неважно.
Ты знаешь, я сегодня задержусь, сказала она голосом грустным и озабоченным, у нас тут очень сложный случай. Была тяжелая операция. Я в реанимации сейчас. Заведующий тоже тут
Ну хоть к десяти будешь?
Не знаю Я позвоню.
После раздумья она добавила:
Майя сегодня у мамы ночует. Я ей разрешила. У нее в Ясеневе дискотека Пусть туда едет, туда ближе. Ты голоден?
Да нет, я к тому же в кафе собирался зайти Ладно, до связи.
Корней спрятал телефон в карман и, подавив наплыв острой тоски, замедлил шаг. В общем и целом ему было ясно. Третий случай со дня его вступления в сношения с сыскным агентством Он негромко сказал вслух:
Планы меняются.
Хмурое многоэтажное здание, посещаемое им ежедневно, было равноудалено от двух станций метро«Краснопресненская» и «Улица 1905 года». Точки образовывали треугольник, внутри которого карабкались в гору старые пресненские переулки. С тех пор, как он стал добираться на работу на метро, он изучил причуды местного рельефа.
Это был его выбор. Измаявшись в ежеутренних удушливых заторах, он стал дважды-трижды в неделю оставлять свой синий неновый «ниссан» на стоянке.
Маршрут был исхожен.
Когда он уже внедрился в переулки, с неба ударил упругий, пахнущий огуречным рассолом дождь. Резко посвежело. Корней, морщась, раскрыл зонт. Пройдя сквозь дворы, свернул в узкий Большой Предтеченский, пересек его, прошлепал по лужам еще с десяток шагов, спустился по кирпичным ступенькам. В заведении было пустовато. А зимой, помнится, тут клубилось общество.
Он заказал красного винадля начала двести граммов. Потом, подумав, попросил сразу еще столько же плюс тарелку оливок. В этой части зала висел полумрак, чуть разбавленный светильниками по стенам. Тем не менее он сразу усмотрел пару знакомых физиономий в углу. Его тоже признали. Велес нынче вечером был не прочь послушать всякий вздор. Потому встал и, прихватив первый бокал красного, метнув взгляд в сторону официанта, двинул в угол.
В углу попивали винцо Байкер и Занудав сущности, очень разные люди. ПервыйВадим Петелинбыл, можно сказать, коллега. Он работал с Корнеем в одной компанииобслуживал компьютеры и пользовался репутацией разбитного, романтического и слегка безалаберного парня. На работу и с работы гонял на любимом мотоцикле «Хонда», презирая автомобильное стадо. (Впрочем, зимой, как бы присмирев, спускался в метро.) Собутыльник Петелина был полная его противоположность: тощий Глеб из адвокатского бюро, сидящего этажом ниже, слыл человеком педантичным, веским, хотя и нудноватым. Может, они сошлись на почве неприязни к автомобилямГлеб тоже предпочитал метро. Хотя на мотоцикле, конечно, не носился. За рулем у него сидела жена.
И как оно вообще? поинтересовался Корней, опускаясь со своим бокалом на третий стул.
Вот, ответь с лету: ты у нас, случаем, не пользовался услугами тайных притонов? начал светскую беседу Петелин.