Нет.
А вид голодный,пожала плечами Матильда, и они пошли дальше.
***
Славику уже приходилось бывать в этой заброшенной промзоне, только с другой ее стороны. Улицы здесь напоминали фотографии из далекого прошлого, и лишь кое-где современность наспех подправила их в соответствии со своими требованиями. Никаких стеклянных небоскребов, никаких расширенных тротуаров с пластиковыми деревьями в кадкахпетляющие улочки, заброшенные дворы, оплетенные рабицей, словно плющом, небольшие домики. Те, что повыше, красно-кирпичные, а маленькиевсех оттенков желтого, с мезонинами, уцелевшей лепниной и проржавевшими лучами оконных решеток, бегущими из нижнего угла, словно где-то за ним восходит солнце. Иногда на облупившейся стене вырастали коллективные вывески бизнес-центров, где под крышей какого-нибудь бывшего чертежного бюро мирно уживались ателье, студия звукозаписи, флорист и нотариус. В этих охраняемых оазисах кипела малопонятная со стороны деловая жизнь, а здания вокруг были давно заброшены и тихо осыпались, на их крышах росли тоненькие деревца и трава, а внутри селились бездомные. Иногда они разводили кострыдома горели, попадали в новости, и власти вспоминали об этом чудом уцелевшем пятачке настоящих каменных джунглей, а точнеенепролазного каменного леса, с бурьяном, сухостоем и собственной пугливой фауной. Промзону обещали снести, приезжали и кружили вокруг домов всякие специальные люди, иногда что-то даже точечно сносили, но потом все стихало и зарастало одуванчиками, как в настоящем лесу.
Матильда уверенно шла вперед, иногда оглядываясь по сторонам и поводя носом, словно принюхивалась. Славик на всякий случай тоже втянул ноздрями побольше воздухапахло влажной землей, отсыревшим кирпичом и помоями. На стенах и столбах вокруг мелкой бумажной сыпью пестрели объявления о сдаче койко-мест, займах для всех и подозрительно обтекаемой «помощи зависимым». Из-за них казалось, что к запахам заброшенной промзоны примешивается сложносочиненный едкий дух человеческого неблагополучия.
Наконец они остановились у железных ворот, выкрашенных зеленой краской прямо поверх многолетних струпьев объявлений. Ворота были стянуты цепью, на которой висел замок, но одну створку кто-то сдвинул и отогнул так, что под цепью мог пролезть взрослый человек.
Славик огляделся, надеясь увидеть где-нибудь вывеску очередного бизнес-центра, но на стенах были только нескончаемые объявления и граффити. На противоположной стороне улицы стоял древний синемордый грузовик, вросший спущенными колесами в асфальт.
Нам туда,Матильда кивнула в сторону отогнутой створки ворот.
Ладно,снова изобразил незамутненность Славик и полез в щель под цепью. Он порвал куртку о какой-то штырь, а на рукаве осталась белая полоса голубиного дерьма.
За воротами оказался просторный двор-колодец, окруженный краснокирпичными зданиями с высокими окнами, на которых матовыми бельмами зеленели мелкие квадратики стеклоблоков. Судя по всему, когда-то здесь были производственные цеха. Из трещин во вспученном асфальте торчала бурая прошлогодняя трава, и казалось, что сухие коленчатые остовы купыря и репейника ближе к зданиям утолщаются, переходя в оплетающие кирпич ржавые трубы.
Матильда шумно втянула воздух и пробормотала:
Река
Что?
Река. Там, внизу.Матильда топнула ногой, захрустело битое стекло.В коллекторе. Они часто рядом с реками оказываются. Течением выносит, что ли.
Что?..
Может, не зря ехали. А ты хорошо бегаешь?
Хорошо,процедил Славик, внезапно осознав, что в саквояже у нее может оказаться что угодно, включая походный набор пыточных инструментов. В горле засвербел сухой холодок.
Взгляд зацепился за что-то зеленое и неуместное, валявшееся на асфальте среди кирпичного щебня. Это были старые кухонные весы с круглым циферблатом, на котором надпись «весы бытовые» изгибалась довольной улыбкой под узеньким носом-стрелочкой. Матильда опустилась на корточки, осторожно ткнула в облупившийся жестяной бок прутиком, снова принюхалась
И тут откуда-то раздался шорох. Матильда переглянулась с озадаченным Славиком, жестом велела следовать за ней и направилась к одному из заброшенных цехов. Славик подчинилсяа что ему еще оставалось делать.
Запыленные стеклоблоки плохо пропускали свет, внутри здания было сумрачно и холодно, как в пещере. Славик сразу понял, что здесь кто-то естьи по шороху, теперь близкому и отчетливому, и по густому запаху давно не мытого тела. Несколько секунд спустя он разглядел и обладателя этого телау стены, рядом с окном, ворочалось что-то неожиданно крупное и бесформенное. Когда они приблизились, бесформенная масса испуганно вскинулась и распалась надвое. Одна половина осталась темной грудой лежать на полу, а вторая, превратившись в невысокую человеческую фигуру, заметалась из стороны в сторону, а потом ринулась прямо на Матильду со Славиком.
Отскакивая в сторону, Славик успел заметить опухшее лицо, засаленную куртку и короткие красные пальцы, сжимающие какой-то прямоугольный предмет, промелькнувший слишком быстро для опознания, но оставивший впечатление чего-то вопиюще несообразного всему остальному.
И кровь. Все, что заметил Славик, было в крови.
Стой!рявкнула Матильда.
Человек оттолкнул ее и вылетел во двор. Матильда хотела было кинуться следом, но после секундного колебания поспешила к лежащей под окном темной груде.
До Славика не сразу дошло, что это тоже человек. Не куча тряпок, а неподвижный человек в луже загустевшей крови. Все видимые участки его тела были искромсаны в сплошное месиво, в одну большую склизкую рану, из которой кое-где торчали черные жесткие волосы и обрывки кожи.
Содержимое Славикова нутра рвануло на волю сразу в нескольких направлениях, кишки свело, желудочный сок обжег гортань. Раньше он никак не мог понять, почему в фильмах от подобного зрелища все сразу начинают блевать, а теперь догадался: живое тело избавляется от всего лишнего, чтобы налегке бежать как можно дальше от отравленного муками и смертью места.
Матильда склонилась над грудой изувеченного человеческого мяса и принялась деловито ее охлопывать, словно собственные карманы в поисках зажигалки
Когда Славик относительно пришел в себя, он уже оттаскивал эту ненормальную от трупа и кричал, что ничего нельзя трогать до приезда полиции. Матильда двинула ему саквояжем в пах и высвободилась.
Он что-нибудь взял?крикнула она.У второго в руках что-нибудь было?
Славик ошалело кивнул, открыл рот и услышал вместо собственного голоса чужой визгливый стон. Стон разрастался, переходя в тягучее, рыдающее «а-а-а-а!». Вопили где-то во дворе, и Матильда ринулась на звук.
Славик замешкался: меньше всего ему сейчас хотелось следовать за ней. Но над бурыми тряпками кружила медленная ранняя муха, а строгий, чем-то похожий на мамин голос в голове твердил: надо уйти в безопасное, людное место, здесь оставаться нельзя. Надо уйти в безопасное место и вызвать полицию.
Славик вышел во двор и увидел ползущего ему навстречу человекатого самого, который совсем недавно промчался мимо, прижимая к груди что-то прямоугольное и несообразное. Он хрипел и пускал изо рта алые, какие-то праздничные пузыри, а с залитого кровью лица на Славика таращился единственный глаз. Сзади на бездомного навалилась Матильда, пытаясь не то прижать его к асфальту, не то удушить.
Хватай! Хватай его!крикнула она.
В первую секунду Славик решил, что она предлагает присоединиться к расправе над бездомными ничуть не удивился, удивляться он уже был не в состоянии. Но потом понял, что она пытается указать на что-то, лежащее прямо у него под ногами.
Он сразу узнал тот несообразный прямоугольный предмет. Даже мимолетного взгляда хватило, чтобы понятьэто что-то старинное и, вероятно, ценное: кожа благородного коньячного цвета, серебристые металлические вставки. На коже было крупно оттиснуто: АЛЬБОМЪ. Слева от надписи тускло поблескивало серебристое сердце в окружении ангелов и цветочных гирлянд, а справадовольно большая табличка с каллиграфической гравировкой. Славик наклонился и прочел:
Если maman и подруги читаютъ
М-м-мое!..Бездомный, рыча и булькая, из последних сил тянулся к альбому.
Он попытался сбросить с себя Матильду, и та, ухватив беднягу за загривок, с остервенением впечатала его израненное, окровавленное лицо в асфальт.
Бери его!
Славик послушно протянул руку, а взгляд скользил дальше по ровным строчкам:
Если чужіеоставьте, гдѣ взяли
Здѣсь нежного сердца восторгъ и печали
Вамъ сіи строки забава пустая
Да бери ты его уже! Бери его, крум!
Последнее слово Славик не понял. А может, просто не расслышал. Трогательные в своей девственной наивности стишки словно убаюкивали. Еры, яти, стихи в альбом, гимназистки, муфты, поручики с подкрученными усами
Нельзя въ тайны сердца проникнуть обманомъ
В следующее мгновение Славик получил по почти коснувшимся альбома пальцам чувствительный удар тростью. Подняв в недоумении голову, он увидел высокого человека весьма примечательного вида. Этот господин как будто сошел с иллюстраций в старых книгах, которые Славик совсем недавно перекладывал из коробки в коробку. На задворки заброшенной промзоны тот явился в клетчатом костюме-тройке, синем шарфе и с тростью.
И тоже с чемоданом. С пузатым антикварным чемоданом, уголки которого были обиты железом.
Незнакомец наклонился и потянулся к альбому.
Хозяин, нельзя!Молниеносно оказавшаяся рядом Матильда выхватила альбом буквально из-под носа у примечательного господина и выпрямилась, стиснув в пальцах кожаный переплет и глядя на альбом с удивлением, словно не веря, что он действительно у нее в руках.
Несколько секунд спустя ее кожа начала лопаться.
Словно невидимая бритва полоснула сверху вниз по губам, турецкой гвоздикой расцвела рана на левой бровитам, где раньше была так запомнившаяся Славику проплешина. Несколько длинных царапин перечеркнули лоб, на вцепившихся в обложку альбома пальцах один за другим раскрывались порезы, на костяшках вспыхивали кровоточащие ссадины
Человек в костюме-тройке щелкнул замками своего чемодана и подтолкнул его к Матильде:
Брось!
Матильда вскинула на него взгляд, в котором, казалось, не было ни боли, ни страха, одно выжидательное упрямство. Человек нахмурился, и его гладко выбритая щека дернулась, словно от тика.
Адана, Матильда,негромко, сквозь зубы процедил он.Адана!
Матильда разжала пальцы, и альбом со свежими кровавыми пятнами на обложке упал в жадно распахнутое нутро чемодана.
Авто ожидает у ворот,сказал незнакомец, которого Матильда назвала Хозяином, и захлопнул чемодан.Будьте любезны поторопиться.
Там же человек! Ему помощь нужна!встрепенулся Славик. Он старался смотреть мимо неподвижно лежащего среди битого кирпича бездомного, но все равно видел его боковым зрением.
Увы, помощь этому несчастному уже не понадобится. Он слишком долго упрямился.Хозяин покосился на Матильду.
Та, еле слышно охнув, наклонилась за своим саквояжем и сплюнула на асфальт вязким алым сгустком. В нем оказался обломок зуба, белый, как пухлая мякоть сырника. Славика опять затошнило.
***
За воротами их действительно ждал автомобильчерный джип, такой огромный, что надо было взобраться на специальную приступочку, чтобы попасть в салон. С этой приступочки по-прежнему пребывающий в звенящем ошеломлении Славик смотрел, как Хозяин оттягивает створку, чтобы Матильде было легче протиснуться в щель. Кисти его рук под нежно-голубыми манжетами оказались неожиданно крупны, жилисты и волосаты.
Над спинкой водительского кресла торчала взъерошенная голова Женечки. Увидев Матильду, хрупкое создание всплеснуло руками, выпорхнуло из машины и достало аптечку и флисовый плед из багажника. Плед расстелили на заднем сиденье, и Матильда, крякнув, плюхнулась на него рядом со Славиком. Она с трудом одолела приступочку, но протянутую руку Женечки старательно проигнорировала.
Хозяин устроился спереди, бережно держа на коленях чемодан.
Вот что тебе стоило его взять!прошипела Матильда, откупоривая пузырек с йодом. Славику казалось, что пропитавшая ее одежду кровь хлюпает при каждом движении, что вокруг сейчас расплывется темная лужа, как вокруг тех бездомных
Довольно!Хозяин строго взглянул на Матильду в салонное зеркальце, и машина с визгом сорвалась с места.
***
За окнами проносились подернутые весенней дымкой улицы, бурые от подсыхающей грязи, еще не прикрытой зеленью. Хрупкое создание явно превышало скорость, лихо перестраивалось и пролетало на последний всполох желтого света. Матильда самозабвенно поливалась йодом, и от одного взгляда на нее начинало щипать кожу. Зато тяжелый дух запекающейся крови сменился обнадеживающим запахом больницы.
Славик совсем не запомнил дорогу и очнулся только в самом конце, когда машина уже въезжала в знакомый двор. И тут впереди забрезжила надежда на спасение. Надежда была серой, как предгрозовое небо, мешковатой и сутулой. У круглой клумбы перед магазином топтались двое полицейских.
Славик прильнул к стеклу, моментально запотевшему от взволнованного дыхания. Вот сейчас они подойдут и попросят выйти из машины, ликовал он, главноесразу четко объяснить, что он не с этими подозрительными личностями, он даже не всех знает по именам. И еще ни в коем случае нельзя кричать «дяденька милиционер, помогите!» и обнимать спасителей в форме, как бы этого ни хотелось.
Машина притормозила у клумбы, Хозяин опустил стекло.
Это вы молодцы, оперативно,заулыбался один из полицейских, с малиновым апоплексическим лицом.Чего там? По нашей части или по вашей?
По нашей,Хозяин побарабанил пальцами по чемодану.Но, к моему прискорбию, там остались некоторые последствия. Вот они уже, я полагаю, по вашей.
Разберемся, само собой
И тут полицейские увидели, как из машины, кряхтя и шипя, выползает Матильда. Она завернулась в плед, как римлянин в тогу.
Гля, опять огребла!сочувственно охнул второй полицейский, маленький и бровастый.Ты, Мотя, совсем, это самое, себя не бережешь!
Еще раз назовешь меня Мотейтусклым голосом начала Матильда.
Матильда, будь добра, сопроводи нашего гостя в магазин,перебил Хозяин.
И мы, это самое, заглянем,обрадовались полицейские.Новое есть чего? Товарищу Полоротову пепельница позарез нужна, чтоб такая, знаете, в форме ежа
На крыльце Хозяин задержался, рассматривая прибитую над дверью подкову. Потом повернул ключ, дернул за латунную ручку. Запели дверные петли, и на крыльцо упал кусочек скотча. Этого, кажется, не заметил никто, кроме Матильды. Она бросила на Хозяина вопросительный и какой-то заискивающий взгляд. Сзади нетерпеливо топтались полицейские.
Заходите, заходите,сказал Хозяин и, покосившись на моментально потупившуюся Матильду, опять дернул щекой:И ты заходи
***
В магазине полицейские сразу устремились в торговый зал. Они хватали все подряд и радовались, как большие трудновоспитуемые дети, которым строго-настрого запретили материться в приличном обществе, отчего речь их звучала несколько сбивчиво и прерывисто.
Гля, Сан Владимыч, у нас такая была!восторгался один, ухватив тяжелую ручную мясорубку.
Это у всех,рассудительно отвечал другой, перебирая значки.Матери, это самое, вертеть-то помогал?
Я развинчивать больше Чтоб, ну, туда-сюда, помыть, на полотенчик и чтоб сохла. Малой был, думал, у людей тоже внутри это вот всё. Шнеки, ножи, гайки Из мяса только.
Хозяин тем временем бродил по магазину и заглядывал во все углы, точно боялся, что за время его отсутствия что-то пропало. Матильда скрылась за дверью в конце торгового зала и больше не показывалась.
Полицейские нашли мечту товарища Полоротовачугунную пепельницу в виде ежикаи притащили Женечке на кассу ее, несколько октябрятских звездочек и вызвавшую столько теплых воспоминаний мясорубку. Хрупкое создание грохнуло рычагом на древнем кассовом аппарате, и сбоку с жужжанием выполз чек.
Славик приткнулся в углу на крутящемся фортепианном табурете и сидел тихо. Он уже ничего не пытался понять и думал только об одном: доведется ли ему еще хоть раз в этой жизни попробовать Лесины сырники.
Когда довольные полицейские, обсуждая трофеи, покинули магазин, к Славику подошел Хозяин. Ни говоря ни слова, он внимательно, как до этого Матильда, изучил его с ног до головы, словно некий занятный неодушевленный предмет. У Хозяина было скуластое печальное лицо и немного жутковатые глазатемные, горячие, как будто прожигающие насквозь. Или это Славику так показалось от отчаяния.