Она нахмурилась. Не обращать внимания на отсутствие воспоминаний о детстве, не задавать себе вопроса "почему так?" было не менее странно, чем само отсутствие этих воспоминаний.
Все было очень странно. Можно было, конечно, углядеть за всем этим какую-нибудь сверхъестественную подоплеку, но она считала, что это глупо. Вероятно, это сны навели ее на подобные размышления, заставили ее увидеть во всем этом нечто необычное. На самом деле это совершенно естественная детская реакцияблокировать воспоминания о родителях, которые умерли на заре ее жизни.
Умерли?
Да, она была в этом уверена. Она не могла припомнить, как и почему, не могла восстановить ни малейших подробностей, но уверенность в этом была настолько сильна, что для подтверждения не требовалось никаких дополнительных доказательств.
Лори встала на углу, размышляя, не стоит ли перейти улицу, но решила повернуть направо. В состоянии легкого транса она подошла к уличному кафетерию, купила себе стаканчик кофе и двинулась дальше по тротуару.
Как умерли родители? У нее было чувство, что они умерли одновременно, стало быть, дело не в преклонном возрасте или болезни. Произошла какая-то катастрофа. Пожар? Авиакатастрофа? Убийство? Было ли это нечто простое или результатом сложного стечения невероятных обстоятельств? Может, отец застукал мать в интимных отношениях с другой женщиной, присоединился к ним и в результате все трое пали жертвами взревновавшего поклонника той, другой женщины? А может, родители были актерами, они приняли участие в одном из тех кошмарных порнографических фильмов, где сюжет заканчивается настоящим убийством актеров, и теперь кассету можно купить в ближайшем киоске?
Вероятно, этого ей никогда не узнать.
Она замедлила шаг у ряда газетных витрин. Прихлебывая кофе, она вглядывалась в притемненные пластиковые окна. Ее всегда привлекали сверхъестественные истории бульварных таблоидов, чем более вызывающие заголовкитем лучше. Она убеждала себя, что это пошлятина, китч, постмодернистская ирония, что ей нравится читать эти истории лишь потому, что бездарность их просто забавна, что их шокирующие сюжеты уже развлекают, но суть заключалась в том, что эти невероятные истории ей были искренне интересны. Она чувствовала какую-то духовную близость к этим сюжетам и в данный момент не могла отделаться от мысли, что они каким-то образом способны помочь ей восстановить картину жизни ее родной семьи.
Взгляд упал на один из заголовков: "Семья министра в спешке покидает дом с привидениями".
Ребенком она жила в доме с привидениями.
Мысль пришла к ней не как откровение, не как внезапный прорыв в памяти, а совершенно естественно, спокойно, как нечто такое, о чем она знала всегда, неоднократно вспоминала, и таблоид просто в очередной раз напомнил ей об этом. Она перечитала заголовок, всмотрелась в откровенно смонтированную фотографию чиновника, его жены и дочки, в ужасе глядящих на ветхое жилище, над которым взгромоздился огромный рогатый дьявол.
Теперь, поскольку она начала активные поиски в закоулках собственной памяти, воспоминания о раннем детстве постепенно стали медленно просачиваться в сознание. При этом она до сих пор сомневалась, так ли уж нужны ей эти воспоминания о той жизни, которая была до момента удочерения. Разумеется, любопытство было, но его уравновешивало нарастающее чувство страха, складывалось впечатление, что в ее детстве были такие события, о которых лучше не знать вовсе.
Мысленно она уже могла восстановить внешний вид домамрачный особняк викторианского стиля, расположенный на поляне в лесу. Дом окружали гигантские старые красноствольные секвойи, значит, это могло быть в Вашингтоне, Орегоне или Северной Калифорнии. Однако каким образом в доме завелись привидения и каким образом они давали о себе знатьона понятия не имела. Ясно было одно: в доме этом было что-то пугающее, нечто такое, что она могла ощутить даже будучи ребенком.
Она не помнила, были ли у нее братья или сестры, но, кажется, с ними жил еще какой-то мужчина. Дядя, может? Или кто-нибудь из старых отцовских армейских приятелей? Она не могла вспомнить, что их с ним связывало, не могла вспомнить даже его имени, но в мозгу четко запечатлелся образ тщательно одетого мужчины с тонкими усиками. Она сомневалась, что он мог быть британцем, но что-то в его облике напоминало ей образ одного английского актера, фамилию которого она тоже забыла.
И там был еще один ребенок, девочка, она жила не с ними, она приходила откуда-то поиграть.
Дон.
Девочка с улицы.
Девочка, на которой она собиралась жениться.
Теперь Лори вспомнила ее, вспомнила имя, но внешний облик странно смешивался, путался с обликом девочки из переулка, девочки из ее снов. Дон оказалась одним из тех аспектов предыдущей жизни, которые не канули в вечность, не были заблокированы наглухо, но в воспоминаниях девочка казалась ей просто ребенком очередной семейной пары бывших хиппи, которые жили по соседству, на той улице, на которой она выросла, и Джош должен был тоже ее хорошо помнить. В этот момент она сообразила, что память переместила эту девочку из одного времени и места в другое. Дон была из другого времени. Из того времени, когда она еще жила со своими настоящими родителями.
В памяти возникла картинка Донвот она стоит между двумя секвойями, улыбается и манит за собой в лес.
По мере воссоздания подробностей размеры сцены постепенно увеличивались. Ей не разрешалось ходить в лес, окружающий дом. Родители внушили ей глубокий страх перед лесом, и с того момента, когда ее начали выпускать играть перед домом, она живо рисовала в своем воображении всяческие опасности, подстерегающие ее там, в темном лесу. Дон прекрасно знала, что Лори нельзя ходить в лес, но все равно манила ее, обещая веселье, развлечения и дружбу на всю жизнь.
Она не поддаласьв этот раз нет, но Дон не оставляла усилий, и в душе Лори шла перманентная борьба между родительским запретом и дружеским желанием.
Имела ли Дон какое-нибудь отношение к смерти родителей?
По какой-то причине Лори считала, что да. Каким образом маленький ребенок мог иметь отношение к убийству двух взрослых, оставалось не совсем ясным, но тем не менее это ощущение не проходило.
Убийство двух взрослых?
Да.
Это становится уже немного слишком.
Лори допила кофе, выбросила пластиковый стаканчик в урну у входа в маленькое кафе и постаралась сосредоточиться на "здесь и сейчас", сконцентрировать внимание на улице, магазинах, идущих мимо людях и постараться не думать о вновь обретенных воспоминаниях.
Час назад, полчаса назад ей и в голову не могло прийти, что оначья-то приемная дочь. А теперь она уже открыла для себя совершенно иную историю собственной жизни, историю, о существовании которой она и не подозревала и которая поворачивала всю ее судьбу под совершенно иным углом.
Нет, это слишком много, слишком много для нормального восприятия. Сейчас она уже не в состоянии это осмыслить. Нужно какое-то время, чтобы разобраться.
Лори решила вернуться в "Графство". Обойдя квартал, она толкнула входную дверь и оказалась в книжной лавке. Джош общался с посетителем, похожим на Дуга Хеннинга, но как только увидел ее, извинился и поспешил навстречу.
С тобой все в порядке? озабоченно спросил он.
Да, все нормально, улыбнулась она. Занимайся покупателем.
Подождет.
Она почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Биологически родственный или нет, он все равно был ее братом, единственным братом, которого она знала, и хотя Джош мог быть и занудой, и большим оригиналом в разных смыслах этого слова, она была счастлива, что он у нее есть. О лучшем или более заботливом брате она и мечтать не могла.
Я тебя люблю, произнесла она, обнимая его. По щекам катились крупные слезы. Я люблю тебя, Джош.
Я тоже тебя люблю, стиснул он ее в своих объятиях.
* * *
Подъезжая к дому, она увидела Мэтта, ожидавшего ее на крыльце. Первым инстинктивным желанием было не останавливаться, проехать мимо и не возвращаться, пока он не исчезнет. Руки дрожали, внутренности очень напоминали желе, но она заставила себя припарковать машину, выйти и твердым шагом двинуться к крыльцу, стараясь сохранить максимально решительное и жесткое выражение лица.
Лори, проговорил Мэтт, спускаясь по ступенькам.
Я не желаю с тобой разговаривать, твердо заявила она.
Я хочу попросить прощения.
Тебя больше нет в моей жизни, нас более ничто не связывает, так что у тебя нет никаких оснований извиняться.
Нет, есть, потому что...
Прошу, оставь меня, перебила Лори. Она достала ключи, отперла и открыла входную дверь.
Лори!
Видимо, ты совсем меня не знаешь, обернувшись, проговорила Лори. Даже несмотря на то, что мы столько времени были вместе. Позволь тебе напомнить: я не прощаю и не забываю. Мы не можем остаться друзьями; мы даже не останемся просто знакомыми. Отныне между нами не существует никаких отношений. Все кончено. У тебя по отношению ко мне был один шанс, и ты его растранжирил. А второго шанса я не даю.
Он пристально смотрел на нее.
Она не отвела взгляд.
Значит, я должен вернуть ключи, удрученно произнес он с тем выражением боли и горькой обиды, которое всегда вызывало у нее чувство жалости и желание по-матерински приласкать его, но на этот раз она не позволила себе поддаться этой слабости.
Она протянула руку, взяла ключи и, не оглядываясь, вошла в дом.
Запирая дверь, она чувствовала, как дрожат руки. Задвинув засов, она без сил прислонилась спиной к косяку, не желая, чтобы он увидел ее в окно. Она ждала. Минуту. Две. Три. Она не слышала, как он уходил, не слышала вообще ни единого звука, но предположила, что его все-таки уже нет, и осмелилась выглянуть во двор из-за края портьеры.
Он исчез.
Надо признаться, в каком-то смысле она чувствовала себя отомщенной, он все-таки приполз обратно. Но начинать все заново не было ни малейшего желания. Все, что было между ними, умерло и восстановлению не поддается. Он все убил. Несмотря на всю боль, неловкость и кошмар ситуации, она странным образом была рада, что он заглянул. Теперь она стала увереннее себя чувствовать и впервые за все это время поняла, что счастлива от того, что это все кончилось.
Потом она села ужинать. Зазвонил телефон, определитель назвал телефон Джоша, но она была не в настроении разговаривать, поэтому выслушала сообщение, записываемое на автоответчик, не переставая поедать спаржу.
Она попыталась мысленно выстроить в хронологическом порядке все события, которые могла вспомнить из своего раннего детства, но из этого ничего не вышло. Воспоминания оставались разрозненными, несвязанными обрывочными образами, вырванными из контекста. Единственное, что их все связывало, странное ощущение непреходящего страха. Она не знала, что могло с ней произойти в прошлом, не понимала, что происходит в настоящее время, но испытывала четкое ощущение присутствия какой-то глубинной и очень болезненной связи между прошлым и настоящим. Связи, которую она не понимала и сомневалась, что имеет желание понять ее.
Усталая, она рано легла спать.
И ей снова приснилась девочка.
Глава 8Нортон
Призрак Кэрол оставался в доме.
Нортон никогда не верил в призраки и привидения. Тех, кто допускал их существование, он считал людьми наивными, ограниченными, приверженными предрассудкам, у которых ничего не стоит выманить деньги, но ему пришлось изменить свою точку зрения.
Потому что призрак Кэрол оставался в доме.
Он помнил, как несколько лет назад с группой учеников выпускного класса они поехали в Калифорнию. Они побывали в Диснейленде, в ягодном питомнике Кнотта, посмотрели Морской Мир, потом отправились в Сан-Диего, где посетили Уэйли-хауз, первый двухэтажный кирпичный дом в Калифорнии. Считалось, что дом населен привидениями, этому были свидетельства, подтвержденные несколькими поколениями тех, кто клялся, что видел и слышал призраков, но он лично ничего не почувствовал. Несколько девушек испугались, один юноша даже отказался заходить внутрь, а все остальные школьники в один голос потом утверждали, что чувствовали какие-то "флюиды", исходящие от этого места, но он объяснил, что это не более чем самовнушение, и закрыл тему. Никаких призраков нет и быть не может, сказал он.
Но они есть.
Теперь он сам это понял.
Призрак Кэрол объявился на следующий день после похорон. Отпевание проходило в пресвитерианской церкви при кладбище. Все скамьи были заполнены. Пришли ее друзья, его друзья, их общие друзья, равно как и разнообразные знакомые, соседи, коллеги, все это было просто ошеломительно. По природе своей он не был общительным человекомэта область супружеской жизни находилась в полном ведении Кэрол, а в данный момент он меньше всего испытывал потребность в социальном общении. Гораздо больше ему хотелось побыть одному, но пришлось исполнять роль хозяина, здороваться с десятками людей, принимать соболезнования, предложения помощи, бесконечно повторять, что он в порядке, все нормально, он хорошо себя чувствует.
Во время похоронной церемонии пошел дождь, но над могилой предусмотрительно натянули тент, пришлось тесниться, это оказалось не очень удобно, зато все остались сухими, несмотря на ливень. Потом многие поехали к нему домой, повторяли соболезнования, оставляли горшочки с едой, "Джелло", цветы, визитные карточки. Шел уже девятый час, когда дом покинул последний посетитель, и он сразу решил лечь спать, не только потому что очень устал, а скорее из-за того, что не хотел оставаться наедине с самим собой и своими мыслями.
Утром в ванной появился призрак Кэрол.
Сначала он решил, что это галлюцинация. Она, обнаженная, стояла перед раковиной умывальника и явно рассматривала себя в зеркало. При этом у нее был вид классического привиденияона была видимой, но прозрачной, бледным просвечивающим образом материальной плоти. Он вошел в ванную...
...и она исчезла.
Он невольно почувствовал холодок между лопаток. Убежденность в невозможности существования чего бы то ни было за пределами физического, материального мира сидела в нем прочно. Но даже если этот образ возник только в его сознании, от встречи с Кэрол после ее смерти стало немного не по себе.
Он огляделся по сторонам, проверил за занавеской душа, удовлетворился тем, что никого не обнаружил, и подошел к унитазу справить малую нужду.
Очевидно, это какие-то шутки сознания, решил он. Он настолько привык постоянно видеть Кэрол, что мозг автоматически заполнил пустоту, поместил ее там, где он предполагал ее увидеть.
Но она никогда не стояла голой перед зеркалом. За все годы семейной жизни такого не случалось ни разу.
Но, это просто стресс, шок, убеждал он себя. Только поэтому он видит то, чего не существует.
Через десять минут, войдя на кухню, он обнаружил, что она уже там.
По-прежнему голая.
На этот раз его уже прошиб озноб. Нагота в каком-то смысле являлась подтверждением того, что эта фигурапризрак Кэрол. Эта проблема его всегда занимала, когда заходила речь о призраках. Люди, утверждавшие, что видели их, заявляли, что они являлись одетыми. Некоторые даже в шляпах. Но в этом не было никакой логики. Разве одежды умирают вместе с человеком? В каком месте загробного мира в таком случае находится склад с душами этих одежд? Или души каким-то образом сами создают видимость одежды, чтобы не смущать своих земных двойников? Он находил гораздо более логичным предположить, что даже если существует такое явление, как душа, то она должна представлять собой некий сгусток энергии, не имеющий определенной формы. Мысль о том, что человеческая душа сохраняет физический облик тела, в котором она находилась, казалась ему дикой нелепостью, лишенной всякой логики.
Но призрак Кэрол был похож на нее как две капли воды.
Призрак опять стоял возле раковины, на сей разкухонной. Она смотрела на него от противоположной стены кухни и улыбнулась, когда он появился на пороге. Он все еще цеплялся за мысль, что это сознание играет с ним какие-то злые шутки, но в кухне ощущалось заметное снижение температуры, а это уже трудно было расценить как игру воображения. За спиной послышалось знакомое мяуканье Герми, претендующего на свою утреннюю порцию "Фрискаса". Кот прошмыгнул у него между ног и устремился к своей пластиковой миске рядом с плитой.
Но на полдороге замер, поднял голову, поглядел на призрак, потом выгнул спину дугой, зашипел и метнулся прочь.
Нортон медленно подался назад.
Герми тоже ее увидел!
Нет, это не плод воображения, не последствия стресса и не галлюцинация. Это чистой воды привидение. Теперь он в это поверил, и это перепугало его до смерти. За окном пролетела птичка. Он видел ее сквозь голову Кэрол. Ее нематериальная форма не мешала разглядеть любые детали, находящиеся у нее за спиной. В книгах говорилось, что только злые духи вызывают страх. Люди рассказывали, что чувствовали себя вполне комфортно, общаясь с призраками своих родственников, и даже любили их, полагая, что таким образом находятся под покровительством своих ангелов-хранителей.